у  я  отведу
туда мистера Дойля и покажу ему его  собственный  древний  и  обгоревший
череп".
   Булькающий звук, который мог означать  и  смех,  вырвался  из  нижней
части его исковерканного лица.
   Пройдя еще несколько шагов, он снова потерял равновесие,  прислонился
к стене и начал сползать на мостовую - и тут чья-то  рука  поймала  его,
выпрямила  и  помогла  сделать  еще  шаг.  Он  повернул  голову,   чтобы
единственным оставшимся глазом посмотреть на своего  благодетеля,  и  не
особенно удивился, увидев, что это вовсе не человек, но напоминающая его
очертаниями, оживленная им самим охапка досок и щепок, бывшая  когда-то,
судя по всему, обеденным  столом.  Ромени  благодарно  закинул  руку  на
доску, служившую фигуре плечом, и оба молча - ибо ни один из них не  мог
говорить - двинулись дальше по улице.

Глава 3

   Минералы служат пищей растениям,  растения  -  животным,  животные  -
людям; люди в свою очередь также служат пищей другим  созданиям,  но  не
богам, ибо их природа слишком далека от нашей; скорее дьяволам.
   Кардан, "Hyperchen"

   Дойль ударился ногами о стол после столь короткого падения, что  едва
успел спружинить ногами, дабы не упасть. Он оказался в шатре, и,  словно
человек, пробуждающийся от кошмара и с облегчением  узнающий  обстановку
собственной спальни, Дойль вспомнил,  где  он  видел  уже  этот  стол  с
ворохом бумаг, свеч и статуэток. Он находился в цыганском шатре  доктора
Ромени. И как заметил он, слезая со стола, он  оказался  совершенно  гол
слава Богу, здесь было жарко. Несомненно, он вернулся в 1810 год.
   "Но как это случилось? - удивился он. - Ведь мобильного крючка у меня
не было".
   Он подошел к выходу и откинул полог как раз вовремя, чтобы увидеть за
горящими шатрами  пару  огромных,  напоминавших  скелеты  фигур,  слегка
светящихся, как отпечаток изображения на сетчатке;  они  растворились  в
воздухе  так  быстро,  что  он  даже  не  успел  убедиться  в  том,  что
действительно видел их. Если не считать негромкого  потрескивания  огня,
единственное, что  нарушало  тишину,  -  это  неожиданно  веселые  звуки
игрушечного пианино и аккордеона где-то на северном конце лагеря.
   Он снова запахнул полог и принялся шарить в хламе до тех пор, пока не
нашел  халат  и  странные  сандалии  на  толстой  подошве,  чистый  шарф
перевязать все еще кровоточащую ногу  и  меч  в  ножнах.  Приодевшись  и
снарядившись, он вышел из шатра.
   Слева от него послышались шаги. Он выхватил меч, повернулся  на  звук
шагов и увидел перед  собой  Окаянного  Ричарда  -  тот  поперхнулся  от
неожиданности, потом отступил на шаг, схватившись за кинжал на поясе.
   Дойль опустил меч.
   - Тебе нечего бояться меня, Ричард, - сказал он негромко. - Я  обязан
тебе жизнью... и хорошей выпивкой в придачу. Как твоя обезьянка?
   Брови старого цыгана поднялись так высоко,  как  только  позволял  им
морщинистый лоб; он то убирал руку с кинжала, то клал ее обратно, однако
в конце концов оставил его в покое.
   - Ну... спасибо, очень кушто, если на то пошло, - неуверенно произнес
он. - Это... а где доктор Ромени?
   Подул прохладный вечерний ветер;  музыка  на  северном  конце  лагеря
слегка замедлилась и приобрела чуть меланхоличный оттенок.
   - Его больше нет, - ответил Дойль. - Во всяком случае, ты его вряд ли
увидишь еще.
   Ричард кивнул,  переваривая  это,  потом  достал  из-за  пазухи  свою
обезьянку и прошептал ей новость.
   - Спасибо, - сказал он наконец, подняв глаза на  Дойля.  -  Я  теперь
идти собирать своих бедных напуганных людей. - Он шагнул в  темноту,  но
задержался, обернулся,  и  в  неверном  свете  догоравших  шатров  Дойль
увидел, как блеснули в улыбке его зубы. - Я видеть, что вы, джорджо,  не
всегда глупы как пробка, - произнес он и ушел.
   Шатер, из которого вышел Дойль, теперь горел; клочки пылающей обшивки
летели прямо в ясное ночное небо.  Вспомнив  про  горшок,  разорвавшийся
шрапнелью у него над  головой,  Дойль  поспешно  ощупал  волосы,  но  те
оказались чистыми - судя по всему, нечистоты остались в 1684 году вместе
с одеждой.
   - Эшблес!  -  окликнул  его  кто-то  справа,  и  Дойлю  потребовалось
несколько секунд, чтобы вспомнить, что теперь  он  Эшблес.  Это,  должно
быть, Байрон, подумал он. Или, точнее, ка Байрона.
   - Я здесь,  милорд!  -  крикнул  он  в  ответ.  Байрон,  прихрамывая,
выступил из темноты, озираясь по сторонам и держа кинжал наготове.
   - Ага, вот вы где, - сказал он. - С чего это вы вырядились в халат  и
такую причудливую обувь?
   - Это... долго рассказывать, - пробормотал Дойль, пряча меч в  ножны.
-  Пошли  отсюда  -  мне  нужно  найти  пару  штанов  и  хороший  стакан
чего-нибудь крепкого.
   - Правда? - улыбнулся Байрон. - А что  с  огненными  великанами?  Они
исчезли?
   - Да. Ромени высосал всю их энергию, использовав ее для заклинаний.
   - Заклинаний? - с отвращением переспросил Байрон и сплюнул. -  А  сам
он, кстати, куда делся?
   - Тоже исчез, - ответил Дойль. - Почти наверняка уже умер.
   - Черт. Я так надеялся убить его своими руками.  -  Он  подозрительно
посмотрел на Дойля. - Вы, похоже, знаете гораздо больше, чем говорите. И
как это вы ухитрились остаться без штанов всего  за  несколько  минут  с
нашей последней встречи?
   - Пошли отсюда поскорее, - повторил Дойль, начинавший дрожать.
   Они двинулись к дороге мимо горящего шатра, мимо дерева,  с  которого
падал Дойль, - всего несколько минут назад по  местному  времени,  сонно
подумал он, - и пляшущие перед ним тени на траве постепенно растворялись
в темноте.

***

   Странное существо в темной траве передвигалось ползком легче, чем  на
ногах, - так оно могло цепляться руками за травинки и  подтягиваться  от
одной к другой, лишь изредка отталкиваясь ногами от  земли;  со  стороны
оно напоминало какое-то хищное ракообразное, ползущее по морскому дну.
   "Ну что ж, - подумало существо, некогда неотличимое  от  человека,  -
все счета оплачены, круг замкнулся, и человек,  разрушивший  мою  жизнь,
отправился в последний путь туда, где я убью его. Я сам видел,  как  яги
растворились, иссякнув, а это значит, он мертв".  Существо  хихикнуло  -
звук был такой, словно шелестели на ветру сухие листья. "Полчаса  назад,
- подумало оно, - я боялся, что он каким-то образом  избежит  смерти,  а
теперь он уже сто двадцать шесть лет как труп".
   Существо услышало  голоса  и  шелест  травы  под  чьими-то  ногами  и
замерло, однако инерция тащила его вперед, и оно летело, кувыркаясь,  до
тех пор, пока не налетело на куст и не остановилось с задранными к  небу
руками и ногами.
   - Но если мои друзья позволят  нам  остаться  у  них,  -  нетерпеливо
говорил один мужской голос, - а я заверяю вас, что они будут рады этому,
то почему бы и нет?
   "Ба, да это, кажется, тот молодой лорд, - подумало существо в  траве.
- Чего-то мы от него хотели... точно, и к тому же он -  ка;  оригинал  -
как там его? - находится в  Греции.  Да,  верно,  он  должен  был  убить
короля. Заговоры тайные, чушь необычайная..."
   - Поймите, - с  сомнением  в  голосе  отвечал  второй  голос,  -  они
уверены, что вы за границей. Как вы объясните свое присутствие здесь?
   Похоже, что-то в этом втором голосе чрезвычайно  расстроило  ползучее
существо в траве - оно  село  так  резко,  что  оторвалось  от  земли  и
несколько секунд парило в воздухе, как почти сдувшийся воздушный  шарик;
коснувшись же земли, оно брыкнулось и взмыло вверх  футов  на  двадцать,
чтобы посмотреть получше.
   Двое мужчин шли по полю от горящих шатров, и медленно терявшее высоту
существо в ужасе воззрилось на более высокого. Высокий... очень  высокий
и - Изис! - пышная грива и борода, причем светлые! Но как  он,  будь  он
проклят, смог выбраться из того трактира? И из того времени?  Кто,  черт
подери, такой этот Дойль?
   Существо начало загребать  воздух  руками  и  ногами,  чтобы  быстрее
спуститься на землю, ибо ему необходимо было следовать за  ним.  Если  у
почти бестелесного ка, бывшего  когда-то  доктором  Ромени,  и  осталась
какая-то цель, то это увидеть наконец Дойля мертвым.

***

   Искусно наведенный жар спадал, и доктор Романелли злобно уставился на
мирно спящего пациента. "Черт бы тебя побрал, Ромени, -  подумал  он.  -
Мог бы и дать знать, как идут дела. Лихорадка проходит - мне  надо  либо
убивать его, либо дать ему выздороветь".
   Он положил ладонь на лоб лорда Байрона и тихо  выругался  -  лоб  был
прохладен. Спящий пошевелился, и Романелли торопливо вышел  из  комнаты.
"Поспите еще, милорд, - подумал он, - поспите, пока я не получу известий
от моего бездаря дубликата". Он вошел в захламленную комнату,  служившую
ему мастерской, с надеждой посмотрел на переговорную свечу,  вздохнул  и
перевел взгляд на открытое окно - солнце пряталось за холмы  Миссолонги.
На широкий залив Патры пала  вечерняя  тень,  и  редкие  рыбацкие  лодки
спешили домой, наполнив треугольные паруса ветерком с моря.
   Слабое бормотание со стороны стола заставило его торопливо обернуться
и посмотреть на свечу, разгоревшуюся ярче.
   - Ромени! - позвал он. - Ну как,  удача?  Пламя  молчало  и,  хотя  с
каждой  секундой  разгоралось  все  сильнее,  пока  не  превращалось   в
маленький магический шар.
   - Ромени! - повторил маг громче, не заботясь уже о том, не  проснется
ли спящий Байрон.
   Ответа не последовало. Горевшая уже ослепительным светом свеча  вдруг
согнулась посередине, словно манящий палец - доктор Романелли даже ахнул
от удивления, - и разломилась, выплеснув на стол  лужицу  расплавленного
воска. Свеча медленно  осела,  превратившись  в  бесформенный  комок,  и
Романелли увидел, что весь фитиль ее светится бело-желтым светом.
   Черт подрал, подумал он, но это ведь значит, что свеча Ромени  попала
в огонь. Должно быть, его шатер  горит.  Может,  яги  вышли  из-под  его
контроля? Да, скорее  всего  так  оно  и  есть:  они  перевозбудились  и
подожгли лагерь. Да, но тогда они не смогут поджечь завтра Лондон -  они
нарезвятся и  нажрутся  на  несколько  недель  вперед.  Ромени,  чертова
безрукая, безмозглая... подделка!
   Он  подождал,  пока  фитиль  перестанет  светиться  и  лужица   воска
застынет, потом достал из сундука  еще  одну  свечу.  Он  сорвал  с  нее
обертку, снял стеклянную колбу с лампы, чтобы зажечь свечу от ее огня, и
спустя несколько секунд на кончике фитиля разгорелся магический шарик.
   - Мастер! - рявкнул Романелли.
   - Да, Ромени, - послышался в ответ старческий  голос  Мастера.  -  Ну
как, договорился с ягами? Игрушка должна быть достаточно...
   - Черт подрал, это Романелли. В Лондоне  что-то  не  так.  Моя  свеча
расплавилась, когда я попытался связаться с ним, вы  поняли?  Его  свеча
каким-то образом сгорела. Я полагаю, он не справился с ягами. Я не знаю,
убивать мне Байрона или нет.
   - Роме... Романелли? Сгорел? Убит? Что? Романелли пришлось  несколько
раз повторить новости, прежде чем Мастер уяснил суть происходящего.
   - Нет, - ответил наконец Мастер. -  Нет,  Байрона  убивать  не  надо.
Возможно, нам еще удастся претворить наш план  в  жизнь.  Отправляйся  в
Лондон и лично выясни, что случилось.
   - Но в Англию не добраться  меньше  чем  за  месяц,  -  запротестовал
Романелли, - а к тому времени...
   - Нет, - перебил его Мастер. - Никаких  поездок  -  отправляйся  туда
немедленно. Ты должен быть там к ночи.
   Последние серебристые  лучи  заходящего  солнца  угасли  за  холмами;
поверхность залива Патри была пуста.
   - Сегодня? - помедлив, переспросил Романелли хриплым шепотом. -  Я...
я не могу сделать этого.  Столь  сильная  магия...  мне  же  надо  будет
сохранить силы для выполнения вашего поручения там...
   - Это убьет тебя? - каркнул голос Мастера из огня. На  лбу  Романелли
выступил пот.
   - Вы знаете, что нет, - ответил он. - Не до смерти.
   - Тогда чего ты ждешь?

***

   Невысокий человечек шагал вдоль по  Лиденхолл-стрит  с  уверенностью,
плохо вязавшейся с его внешностью, ибо  в  свете,  падавшем  из  окон  и
парадных, костюм его казался изрядно пожеванным,  а  лицо  -  при  ясном
взгляде и уверенной улыбке - было изборождено усталыми морщинами,  да  и
уха одного не хватало.
   Большинство магазинов уже  закрылось  на  ночь,  однако  новый  салон
депиляции все еще отбрасывал на тротуар свет из  распахнутых  дверей,  и
улыбающийся человечек вошел и  направился  прямиком  к  длинной  стойке.
Рядом с ней висел шнур звонка, и он задергал его так  энергично,  словно
ему обещали шиллинг за каждое "дринь", что он успеет извлечь, прежде чем
его остановят.
   Из-за стойки, подозрительно разглядывая его, поспешил клерк.
   - Вы не хотите прекратить развлекаться с этим? - громко  рявкнул  он.
Звон прекратился.
   - Я хочу переговорить с твоим начальничком,  -  заявил  человечек.  -
Проводи меня к нему.
   - Если вы пришли избавиться от части волос, вам не нужно  говорить  с
боссом. Я могу...
   - Мне нужен босс, сынок, и я  буду  говорить  с  боссом.  Видишь  ли,
сынок, дело касается моего дружка - если на то пошло,  он  меня  сюда  и
послал. Сам он не мог прийти, ибо он, - тут  человечек  сделал  паузу  и
подмигнул клерку, - зарос шерстью, чертовски густой шерстью,  с  ног  до
головы. Э...  хм?  Понял,  сынок?  И  еще,  сынок,  не  тянись  к  своей
усыпляющей пушке. Лучше отведи меня к боссу.
   Клерк зажмурился и облизнул пересохшие губы.
   - Гм... черт... ладно. Не подождете ли вы, пока... нет. Гм, проходите
сюда, сэр,  пожалуйста.  -  Он  приподнял  вверх  секцию  стойки,  чтобы
человечек мог пройти за нее. - Вот сюда.  Надеюсь,  вы...  не  позволите
себе глупостей, нет?
   - Кто угодно, только не я,  сынок,  -  заверил  его  человечек,  явно
удивленный и даже оскорбленный самой постановкой вопроса.
   Вдвоем они прошли в  узкую  дверь  за  стойкой,  миновали  полутемный
коридор, в дальнем конце которого их остановил человек, как бы без  дела
сидевший в кресле.
   - Это еще что такое? - спросил он, взявшись рукой за шнур  звонка.  -
Клиентов сюда не пускают, Пит, и это тебе хорошо известно.
   - Этот парень только что  вошел,  -  поспешно  сказал  Пит,  -  и  он
говорит...
   - Мой приятель зарос шерстью с головы до пят, -  нетерпеливо  перебил
его человечек. - А теперь проводите меня к вашему боссу, ладно?
   Охранник из коридора испепелил Пита взглядом.
   - Он... он откуда-то знает все, - беспомощно  пожал  плечами  Пит.  -
Даже про пистолет знает. Подумав с минуту, охранник отпустил шнур.
   - Ладно, - произнес он. - Подождите здесь, пока я переговорю с ним. -
Он отворил дверь за спиной и исчез за ней,  но  не  успел  еще  шнур  от
звонка перестать раскачиваться, как он вышел обратно. -  Пит,  -  сказал
он. - Обратно в зал. Вас, сэр, прошу пройти со мной.
   - Слушаюсь, шкипер! - ухмыльнулся  неопрятный  человечек  и  уверенно
шагнул вперед.
   За дверью оказалась покрытая ковром  лестница;  на  верхнюю  площадку
выходило несколько дверей. Одна дверь была приоткрыта.
   - Вот его кабинет, - сказал охранник, отступая в сторону. Человечек с
забавной тщательностью пригладил космы растрепанного парика и  шагнул  в
кабинет.
   Старик с тяжелым,  пронизывающим  взглядом  поднялся  из-за  стола  и
указал на кресло:
   - Присаживайтесь, сэр. И пожалуйста, имейте в виду, что  я  вооружен.
Насколько я понимаю, вы...
   Он осекся и более пристально вгляделся в лицо вошедшего.
   - Д-дойль? - удивленно спросил он и, протянув руку,  открутил  фитиль
лампы на  столе.  -  Боже  мой!  Это  вы!  Но...  похоже,  я  переоценил
преданность Беннера. Он лгал, говоря, что убил  вас.  -  Старик  овладел
собой, но на какое-то мгновение на его лице промелькнул настоящий ужас.
   Его собеседник, довольно улыбаясь, откинулся в кресле.
   - О, да, разумеется, он лгал. Впрочем, можно сказать, я мертв.  -  Он
высунул язык и зажмурился. - Отравлен.
   В глазах пожилого человека вновь отразился ужас, и, чтобы скрыть его,
он произнес хрипло:
   - Давайте не будем играть в загадки. Что вы имеете в виду?
   Улыбка на лице человечка погасла.
   - Я имею в виду, что если выброшу бритву, то больше не буду лысым.  -
Он вытянул руку. - Что, видите волоски между пальцами? Уже прорастают. -
Его лицо вновь расплылось в недоброй  ухмылке.  -  И...  и,  пожалуйста,
имейте в  виду,  что  я  могу  выйти  отсюда,  когда  захочу.  Если  мне
потребуется сбежать, это  тело  останется  здесь,  только  в  нем  вдруг
окажется  очень  и  очень  растерянная  душа  -  а  я  уже  буду  отсюда
далеко-далеко.
   Дерроу побледнел.
   - Иисусе, так это вы! Ладно, не надо, не уходите. Я  не  причиню  вам
вреда. - Он пристально посмотрел в глаза, некогда принадлежавшие  Дойлю.
- Что вы сделали с Дойлем?
   - Я был тогда в теле вашего Стирфорта  Беннера,  и  я  прожил  в  нем
достаточно для того, чтобы оно стало волосатым, как медведь; так  что  я
накушался стрихнина и снадобья, от которого мерещатся всякие штуки и  ты
ведешь себя, как безумный, а потом я как следует  изжевал  свои  язык  -
так, чтобы он ни слова никому не смог сказать, - и  просто  поменялся  с
ним местами.
   - Боже праведный! - прошептал  потрясенный  Дерроу.  -  Бедный  сукин
сын!.. - Он покачал  головой.  -  Ладно,  пусть  мертвые  хоронят  своих
мертвецов. Я проделал немалый путь для того; чтобы встретиться  с  вами.
Черт, я столько раз мысленно репетировал  этот  разговор,  а  сейчас  не
знаю, с чего начать. Давайте попробуем... во-первых, я могу справиться с
вашими волосами - в любой момент и столько раз, сколько вам потребуется,
так что теперь вы сможете менять тела только  тогда,  когда  сами  этого
захотите, а не по необходимости. Но не это главное, о чем я хотел с вами
договориться. -  Он  открыл  бюро  и  достал  оттуда  листок  бумаги.  -
Послушайте-ка короткий отрывок из книги, которая  ко  мне  попала.  "Мне
показалось, - прочел он вслух, - что человек за соседним столом  обратил
внимание на - как  я  узнал  позже  -  богохульственные  замечания,  что
позволил себе незнакомец, и, дабы нагляднее выразить  свое  неодобрение,
схватил его за ворот; сорочка порвалась, обнажив  грудь  мужчины,  и  та
оказалась вся покрыта короткими волосками, подобными тем, что  покрывают
мужское лицо, не бритое день или два. Мистер... -  Дерроу  оторвался  от
бумаги и улыбнулся. - Я не могу пока сообщить  вам  его  подлинное  имя.
Назовем  его  "мистер  Аноним"...  Мистер  Аноним,  -  продолжал  он,  -
воскликнул: "Я уверен, что это и есть Джо - Песья Морда! Хватайте его  и
сорвите  с  него  эти  перчатки!"  Несмотря   на   оказанное   человеком
сопротивление, перчатки были сорваны с  его  рук,  также  поросших,  как
оказалось, волосами. Мистер Аноним призвал всех  к  молчанию  и  заявил,
что, если этому ужасному убийце и суждено предстать  перед  правосудием,
это  должно  быть   сделано   безотлагательно,   не   доверяя   неспешно
действующему закону, и человека выволокли на задний двор за кабаком, где
и повесили на веревке, спущенной  с  одной  из  складских  лебедок...  -
Дерроу отложил листок и улыбнулся собеседнику.
   - Занятное сочинение, - пожал плечами человек в теле Дойля.
   - Да, - согласился Дерроу, - пока что это  только  сочинение.  Однако
через  несколько  месяцев  это  сделается  историческим  фактом.  -   Он
улыбнулся. - Так что это долгая история, Джо. Бренди хотите?
   Лицо Дойля снова улыбнулось.
   - С вашего позволения, не откажусь, - ответил Аменофис Фике.

***

   Внезапно все стихло. Хорребин раскачивался  в  кресле  и  смотрел  на
изрешеченный картечью труп на полу. Похоже, этот  главарь  нищих  забрал
себе слишком много власти - гораздо больше,  чем  предполагал  Хорребин.
Весело улыбнувшись, клоун хлопнул в ладоши.
   - Он плохо вел себя за столом, не  так  ли?  Клоуну  удалось  вернуть
внимание аудитории, и теперь он мог позволить  себе  не  спеша  взять  с
тарелки жареное баранье ребро, задумчиво обглодать, а то, что  осталось,
швырнуть в угол, - нищие кале