.  Всех везли на
"Байкал",  потому  что  колония  на  берегу  вырезана. Опасность  далеко  не
миновала. У всех матросов с собой заряженные ружья.
     На берегу - видно простым глазом - чернела большая
     670
     толпа. Там, конечно, заметили гибель судна и, может быть, торжествовали
и собирались напасть.
     Через полчаса баркас подошел к "Байкалу".
     Командир "Байкала", Шарипов, встретил Екатерину Ивановну у трапа, помог
ей,  велел  устроить ее  и  Дуняшу,  согреть воды,  подать обед и  все время
говорил, что он в отчаянии.
     -  Такую  массу людей и грузов "Байкал" принять  не может! И "Шелихова"
может разбить...
     "Вместо того чтобы  успокоить  меня, он выказывает нерешительность! Мой
муж знает, что делает!" - подумала Екатерина Ивановна.
     - Мне  сказали, что "Шелихов"  стоит  на  мели очень прочно и опасность
миновала,- ответила она.
     -  Какое  миновала!-раздраженно  ответил капитан.-Вон  смотрите, что на
берегу делается. Какая масса собралась.
     Екатерина Ивановна окончательно возмутилась.
     - Гиляки никогда не  посмеют  напасть  на вооруженное  судно,- ответила
она.
     - Ах, боже  мой! "Байкал" на  мели, а мы все грузим и грузим на него! -
сказал  Шарипов, встречая новую шлюпку со  спасенными.- Это еще счастье, что
море спокойно...
     Время от времени приходили шлюпки, сгружали людей, порох и грузы.
     Через  несколько  часов  все люди  с "Шелихова"  и  все  грузы, которые
оказалось возможным спасти, были  на "Байкале". Приехал Невельской  и принял
команду над кораблем. Предстояло сниматься с мели, а корабль был перегружен.
     Екатерина Ивановна рассказала мужу, что Шарипов был в тревоге.
     - Я знаю моего "Байкала"! -  с гордостью ответил Невельской.-  Его сруб
необыкновенно  прочен! Ты увидишь, он  снесет  все препятствия  и не получит
изъяна.
     - А что же грузы? Все погибло?
     -  Нет,  мы постараемся спасти  все,  что возможно,  но только бы самим
поскорей сняться. Если шторма не будет и мы благополучно снимемся с мели, то
с утра будем продолжать  разгрузку  "Шелихова".  На наше  счастье,  он лежит
удобно.
     В море замечены были две лодки.
     -  Да  ведь  это Дмитрий Иванович! -  в  восторге  вскричал Невельской,
вскидывая обе руки, когда шлюпки приблизились.- Дмитрий Иванович,  что же вы
на выстрелы не отве-
     671
     чали? - с досадой, как бы уже начиная браниться, продолжал он.
     В шлюпках виднелись знакомые, веселые лица матросов.
     - Да ведь это не Петровская коса,- отвечал  Орлов спокойно,- это остров
Удд, Геннадий  Иванович! А до Петровского поста  отсюда десять миль.  Гиляки
приехали ко мне и сказали, чтобы я скорей ехал  сюда, что  против их острова
стоят два судна и палят из пушек, а шлюпок не спускают.
     С  Орловым на палубу  поднялись Позь, Питкен, Чумбока,  гостивший в эти
дни в Петровском, а также матросы Конев, Шестаков, Веревкин.
     -  Давай живо, Позь,  лодки! - велел капитан.- Надо  свозить  сейчас же
людей и грузы на берег... Слава богу, все наши страхи ложны,- сказал он жене
по-французски,- без гиляков в этой стране ни  на шаг...  Теперь мы спасены,-
добавил он  по-русски.- Вот познакомься, мой  друг, это мои друзья-гиляки, о
которых я тебе говорил, с ними я совершал свои путешествия.
     - Здорово! - похлопал Питкен по плечу  Екатерину Ивановну.- Че, капитан
на  тебе зенил? -  улыбаясь  так, что вздулись его  румяные  щеки, обратился
Питкен к капитану.
     Питкен сделал за год успехи в русском языке.
     -  Он  спрашивает,  женился  ли  я,-  объяснил  Невельской. Шутить было
некогда и некстати, и разговор обратился
     к делу.
     - Лодки сюда! - велел Орлов гилякам.- Чумбока, поезжай в деревню на Удд
и попроси их помочь нам разгружаться.
     - А что же с "Охотском", Дмитрий Иванович?
     Орлов сказал, что весной "Охотск" был  так поврежден льдами, что не мог
выйти и что  он вообще  теперь никуда  не годен.  Команда в Петровском цела,
больных теперь нет, трое хворали цингой.
     - А Николаевский пост поставлен?
     - Нет, Геннадий Иванович...
     -  Как   "нет"?  -   удивленно  спросил  Невельской.-   Почему?   Орлов
заволновался и стал объяснять, что весной явился на
     мыс  Куэгду  с  матросами,  чтобы  строить  казарму  и  укрепление,  но
собрались  гиляки  и потребовали,  чтобы русские  уходили, что  сверху  идет
маньчжурское войско.
     - Это вранье и выдумки!  Никакое войско не могло прийти, страна  не их!
Кто это начал все? Это чья-то рука, гиляки на это сами не пошли бы...
     672
     -  Чумбока  все  выведал.  Гиляки не сами, их  подстрекали маньчжурские
купцы.  Но  что  я  мог  сделать!  Гиляки  клялись,  что  сами  боятся.  Они
подступали,  угрожали,  требовали,  чтобы  мы  не  селились.  Я  бы  мог  их
припугнуть,  да что толку, если бы потом что случилось  Я решил  ждать вас и
подмоги.
     "Силы у него, конечно, были ничтожны. Но и  признаваться в  этом  перед
гиляками,  которые, видно,  все еще  страшатся мести  маньчжурских  купцов,-
нельзя!"
     - Мы  с Позем сказали  им, что не боимся  их угроз и  что  придем через
некоторое время снова.
     - Все  равно,  Дмитрий  Иванович, оправданья  этому нет!  Мне  придется
теперь самому расхлебывать эту кашу! А если сейчас там иностранцы?
     Орлов не ждал, что будет такая буря.
     "Неприятность за неприятностью,- думал капитан.- "Шелихов" погиб, будет
скандал,  что  я  взял его  самовольно,  грузы  в  воде,  пост на  Амуре  не
поставлен. "Охотск" погиб - два корабля сразу. Англичане войдут в реку, пока
мы с нашими кораблями на песке сидим, люди измучены..."
     Невельской  рассердился  на  Орлова,  но не стал его ругать.  Надо было
прежде всего снять судно с мели.
     - Мы так загрузили судно, что никогда  не  снимемся!  - чуть не  кричал
Шарипов.- Губим судно...
     -  Я  строил "Байкал"  и знаю,  что  он  выдержит,-  молвил  Невельской
успокаивающе.
     Вскоре подошла целая флотилия гиляцких лодок.
     - Здорово, капитан! - чисто выкрикивали русские слова гиляки.
     - Они не разграбят грузы на берегу? - спросил Шарипов.
     - Что вы! - обиженно отозвался Орлов.
     Разгрузка "Байкала" началась, но вскоре подул ветер и судно стало  бить
волнами о косу. Гиляцкие лодки ушли. Стемнело.
     Ночью "Байкал" получал такие толчки, что Екатерина Ивановна приходила в
ужас.
     -  Я знаю  его сруб, он выдержит! - успокаивал  ее муж.- Не беспокойся.
Его строил финн, мастер Якобсон. Начнется прилив, и мы сойдем.
     А  "Байкал" скрипел, и стонал, и тяжко  ударялся о  мель  так,  что все
сотрясалось.
     - Орлов струсил  и отступил перед гиляками, не поставил пост на Куэгде.
Увидел, что собралась огромная толпа! У него
     673
     было  оружие, он мог настоять... Нашего  заселения  на  устье Амура  не
существует!
     Невельской рвал и метал.
     - Как же они посмели запретить ему  рубить лес и строиться? Где у  него
ум был? Теперь я сам  туда  отправлюсь,  только бы разгрузить  "Шелихова"...
Проклятая Компания!  "Шелихов"  -  очень  старое  судно,  которое  давно  не
следовало пускать в  плаванье.  Грузы надо спасать непременно! Но как только
руки у меня будут развязаны, я иду на устье... Ночью "Байкал" сошел с мели.
     - Не отошло ни единой доски! - с  гордостью говорил капитан утром своим
офицерам.
     Мацкевич,  Орлов  и  часть  людей  остались  разгружать  "Шелихова",  а
"Байкал" пошел к Петровскому.
     На  берегу стали  видны  два  домика  и палатки.  Судно вошло  в  залив
Счастья.
     Екатерина  Ивановна  с мужем и Дуняшей  съехала на  берег.  С  ними  же
высадились Бошняк, штурман Воронин, Березин и однофамилец Дмитрия Ивановича,
доктор Орлов.
     Подошел баркас с женщинами и детьми. Матросы  - отцы и мужья, прожившие
на косе год, встречали своих, прибывших из Охотска.
     Матросские жены, не стесняясь близости капитана, выговаривали мужьям за
то, что пришлось  ехать в  такую  даль  и  что потеряли  все,  чуть сами  не
погибли. Вместо радости тут были брань и слезы.
     - На нашу погибель  мы сюда приехали! - раздавался плачущий голос одной
из молодых женщин.- И корабль потопили!
     Невельской все  слыхал. Упреки относились к нему  больше, чем к  мужьям
этих женщин. "Они по-своему правы!" - думал он.
     Екатерину  Ивановну  привели  в  маленькую избу.  Она  только что  была
построена  из  сырого леса.  На полу - стружка. В  избе  - грубая кровать из
чисто выструганных досок и стол. Никто не ждал, что капитан привезет молодую
жену.
     Рядом стоял такой же домик, в котором прожили зиму  Орловы. Радостная и
любезная Харитина Михайловна  предложила Невельским половину своего обжитого
помещения.
     Но Катя  желала устраиваться у себя. "Чем обставить эту страшную избу?"
- думала она.
     Орлова взялась помочь ей, уступила часть сделанной здесь мебели.
     674
     А  вокруг пески, и дальше в  обе  стороны - море. Печальный вид природы
угнетал. Катя утешала себя,  что так всегда бывает. В детстве так случалось:
приедешь  на  новое  место,  а  там  все не  так,  как  представлялось,  все
огорчает... Ей казалось, что даже на море, в каюте, было гораздо лучше.
     Погибла не  только мебель, погибли все ее представления о том, что жить
можно,  как в  романах.  Она  ехала  сюда  полная  сил  и надежд,  а  пока -
непрерывные болезни, кораблекрушение, гибель всего имущества и, наконец, эта
пустая изба.
     Катя вспомнила сестру, тетю, их уютный дом, гостиную, в  которой сидели
каждый  вечер  с  тетей, вспомнила  дядю, как  он  провожал...  Не  в  силах
сдержаться, она залилась слезами.
     Матросы  внесли  столик,  появились  табуретки.  Катя   разложила  свои
оставшиеся  вещицы.  Безделушки  и  драгоценности  казались ей  союзниками в
борьбе с пустыней.
     "Вас стало меньше, мои милые",- думала она.
     В  этот  день  все  работали допоздна, разгружая  "Байкал". Коса  стала
походить  на  военный лагерь.  Появились новые  палатки.  Дымы  повалили  от
костров. Ружья стояли в козлах.
     Невельской потребовал к себе Березина.
     -  Пойдете, Алексей Петрович, со мной на Амур... Березин этого только и
ждал.  Он почувствовал, что Невельской как бы  назначает  его на  офицерскую
должность.
     Решено было снарядить  на Амур целую экспедицию с  пушками.  Невельской
назначил туда двадцать  пять казаков и решил немедленно, как только закончат
все с "Шелиховым", сам идти туда.
     - Я покажу им, этим негодяям! - говорил он вечером жене.
     Он не замечал, какова изба и что за обстановка. Он видел далекую цель и
близкую - "Шелихова". И устье, и врагов в Петербурге, которые - он понимал,-
как и вся Компания и ее питомцы, и там  и тут начнут играть на гибели судна,
мол, взял, разбил...
     Вечером вокруг было очень красиво - огни на рейде, огни на косе.
     На другой день приехал  Орлов. Разгрузка "Шелихова", по его словам, шла
полным  ходом. На шлюпке доставили некоторые вещи  из каюты  Невельских. Они
мокры, но целы.
     После полудня в море было замечено судно. Его белоснежные паруса быстро
приближались.
     675
     Все офицеры экспедиции собрались на гребне косы около мачты с флагом.
     - Не пират ли, Геннадий Иванович? - высказал предположение Березин.
     - Андреевский флаг виден! - воскликнул смотревший в трубу Бошняк.
     -  Господа,  это   "Оливуца"!  -  сказал  Невельской,  снял  фуражку  и
перекрестился.
     Подходил  первый  русский  крейсер,  явившийся  в  Тихий океан,  первое
настоящее  военное судно, присланное с  целью  защиты  русских  владений  от
посягательств    иностранцев.   Оно   явилось   в   результате   бесконечных
представлений и ходатайств всех русских моряков, бывавших в этих краях.
     "Оливуца"  шла  гордо.  Ветер  туго  натягивал  ее  паруса  и  полоскал
андреевский  флаг. Давно  уже не видал  Невельской такого  стройного  судна.
После посудин охотской флотилии отрадно было смотреть на него.
     -   Подходит  "Оливуца"!  -   радостно  обратился  Невельской  к  жене,
подошедшей вместе с Харитиной Михайловной.
     Катя знала, что  должен  прийти корабль  из Кронштадта, что это  первый
русский  крейсер в  этих водах, которого так ждал ее муж.  Она знала, что на
"Оливуце" сто матросов и двадцать офицеров.
     - Я оставлю  теперь Петровское  под защитой пушек  "Оливуцы"!  - мечтал
вслух капитан.- А сам немедленно поеду на Куэгду. Я восстановлю Николаевский
пост!
     Большое стройное судно вскоре бросило якорь на рейде, не входя в залив.
От него отделилась шлюпка.
     - С благополучным прибытием,  Иван Николаевич! Да благословит вас  бог,
вы вовремя прибыли! - сказал капитан, встречая гостей.
     - Что-нибудь случилось, Геннадий Иванович? - спросил командир "Оливуцы"
Сущев, рослый и стройный красавец лет тридцати пяти.
     - Второе мое судно, компанейский "Шелихов", лежит отсюда в десяти милях
на мели.  "Байкал" просидел сутки на мели  там же, только вчера  стянулись и
пришли сюда.
     -  Я  готов немедленно  оказать  вам помощь  всеми  моими средствами! -
сказал Сущев.- Все мои люди и шлюпки в вашем распоряжении.
     Невельской  представил Сущева Кате и всем членам экспедиции и повел его
в свой бревенчатый домик.
     676

Глава 37 ОСЕННИЙ ШТОРМ

     Стояли прекрасные, тихие, солнечные дни. "Байкал" на рейде, охраняет
пост. Часть людей ушла на Удд разгружать "Шелихова". Оставшиеся в Петровском
рубили лес и строили. Весь день стучат топоры и поет пила.
     "Оливуца" крейсирует в  море, она то в Петровском, то  подходит к Удду,
где Орлов, Мацкевич и мичман Чихачев с крейсера заканчивают с людьми работы.
     Орлов еще  раз  приезжал с  Удда  домой,  сказал жене,  что уже снимают
корпус погибшего "Шелихова".
     Матросы  с  "Оливуцы"  помогли  закончить  работы.  Как  и  предполагал
Невельской, погибли мука и сахар.  Все остальное свезли на  Удд, а оттуда на
лодках и шлюпках доставляли теперь в Петровское.
     "Шелихов"  был  осмотрен  комиссией  из офицеров  во  главе с  Сущевым.
Выяснилось, что без всякого  удара  о  риф  отошли  доски, что корпус  судна
совершенно сгнил. Чудом держался  этот  корабль до сих пор  на  воде. Он был
продан американцами помощнику главного управителя в колониях - Розенбергу.
     - А  что было  бы, если бы я не  взял это судно, а пошло бы  оно  через
океан в Ситху? - говорил Невельской.- Это счастье, что все так обошлось!
     - А деньги, видно, немалые пристали к чьим-то рукам, когда покупали эту
подкрашенную гниль! - заметил Сущев.
     ...Екатерина  Ивановна  вместе  с  Орловой  взяла  на  себя  заботу  об
офицерском столе. Три раза  в день  садились все вместе  единой семьей: муж,
она,  Харитина  Михайловна  с  Орловым, Чудинов, Бошняк,  доктор,  топограф,
Березин.
     Когда с места кораблекрушения вернулась "Оливуца", ее офицеры бывали на
берегу.
     Здесь обилие рыбы. Матросы не ловят ее - некогда, работы много.
     - Эх, рыбы тут - ужасть! - только удивляются они.
     - Расейские рыбы не видали, имя рыба в диковинку! - поражались казаки.
     Гиляки приносили на пост великолепную рыбу. Катя, Харитина Михайловна и
Авдотья с поварами готовили обеды.
     677
     Катя  думала: она в среде офицеров, матросов, казаков, охотников, людей
сильных, грубых.  Но все  они  не так  страшны, как  рассказывал муж,  очень
любезны, все рады ей.  "Что-бы сказали мои милые подружки,  если бы  увидели
меня в роли повара?" - задорно думала она.
     Вокруг - военный лагерь, пушки, корабли. Тут идут очень тяжелые работы,
правда, нравы грубые, ей уж приходилось видеть некоторые наказания.
     ...Теперь  все  стихло.  Муж  уехал, взяв с  собой Бошняка,  топографа,
доктора, Березина, двадцать пять матросов  и  казаков и две пушки. "Оливуца"
крейсирует в море. Она уходит далеко, ее паруса исчезают за горизонтом.
     Иван  Николаевич Сущев, как говорил  муж, удалой моряк, и  у него лихая
команда. Он не удержится, чтобы не заявить о себе, если увидит чужой флаг.
     Но крейсер  исчезает  ненадолго.  Близость  его все время  чувствуется.
Сущев  не упускает из  виду  Петровский пост.  Часть  его  команды  помогает
экспедиции,- матросы с "Оливуцы" рубят лес, возят грузы.
     Петровское опустело  для  Кати.  Пески,  зелень  стелющихся  кедров  на
вершине  косы,  море,  тишина... Теперь  она может  подумать  обо  всем, что
произошло, о муже, о себе...
     Пока тут были  офицеры, в ее жизни было что-то общее с прошлым  - те же
разговоры, полуфранцузская  речь, обеды, хоть  и в  палатке,  то же внимание
окружающих.
     А теперь она одна в своей избе, наедине со своими впечатлениями. Скучая
о муже,  она  невольно  стремилась  занять  ум, привыкший  к  деятельности и
впечатлениям. Она начинала пристальней вглядываться в новый мир, что окружал
ее.  Ее  занимали гиляки, привозившие рыбу,  их  дети  и жены,  и сама рыба,
необыкновенно вкусная. И какой только рыбы  тут не было! Она никогда в жизни
не видала ничего подобного. Плоская, пятнистая, цвета илистого дна, крупная,
а есть рыба вся  из  серебра самого  роскошного, с  мясом цвета  говядины, с
чудной красной икрой.
     Она давала  гиляцким ребятишкам  хлеб и  сласти. Один  раз видела,  как
гиляки убили нерпу и тут же съели ее на берегу.
     В каждой здешней мелочи она видела "его". Это был его мир: и корабли, и
рыба, и гиляки. Эта жизнь была сурова, как и  его жизнь, но прекрасна, как и
он.
     Екатерину  Ивановну  занимала  окружающая  природа,  она находила  свою
прелесть в ней и в солнечные и в суровые и
     678
     хмурые  ветреные  дни,  любовалась ею. Да,  все это  был  его  мир!  Ее
занимали виды моря, здешняя растительность, охота и лов рыбы гиляками, жизнь
матросов с семьями.
     Она  уже привыкла  к своему бревенчатому  жилищу.  После ласк  и ночей,
проведенных здесь с мужем, этот дом стал родным для нее.
     Харитина Михайловна жаловалась ей, как тяжело было зимой, жены матросов
кляли здешнюю жизнь.
     "Но я не  смею,-  уговаривала  себя Катя,- смотреть на эти сырые бревна
так же, как они... Я должна сознавать цель".
     Мох  торчал прядями  между  голых и, как ей  казалось, грубо отесанных,
сырых и даже  холодных бревен. Немало труда стоило прибрать свое  жилище. На
счастье, нашлись почти все погибшие было вещи: ковры, обувь, белье, платья -
все скомканное, мокрое.
     Все  пришлось  сушить,  гладить,  работы множество. Женщины  помогли ей
привести все в порядок.
     - Что же  вы,  барыня, неужели  в такой  сырой избе жить? -  говорила в
первые дни Дуняша.-  Да неужто для капитана  не могли получше построить? Вот
уж не барские хоромы...
     - Ковры, безделушки закроют весь этот ужас.
     Но  втайне  ей  уже все казалось очень  оригинальным  и  забавным.  Она
никогда не жила в подобном помещении.
     - Надо все высушить досуха,- говорила Орлова.
     - Дрова сырые...- отвечала Дуня.
     И Катя  узнавала много  нового и полезного.  Она училась  жить  в  этих
условиях.
     Авдотья   набрала   сухого  леса  в  кедровнике   и  добавила   поленья
лиственницы. Печь калили докрасна. В углах на листы железа накладывали груды
углей.
     Иногда Катя вспоминала переход по морю, бурю, потом страшные часы и еще
более страшные минуты на "Шелихове"  и чувствовала,  что славно пережила все
испытания, гордая улыбка на миг появлялась на ее лице. Она радовалась, что в
ней явились тогда душевные силы, давшие ей твердость.
     А  за распахнутой  дверью -  грохот моря,  ветер, пески, видны холодные
пейзажи, низкие горы и горы высокие.
     "Этот  ветер носит  по желтым волнам мою мебель! Мечта развеяна в  прах
при первом  соприкосновении  с действительностью! Но бог с ней, с мебелью...
Лишь бы эти волны не поглотили моего мужа!" Ей стыдно было  думать о мебели,
когда муж в военной экспедиции и, быть может, там будет схватка.
     679
     Она вспомнила, как  он  приходил  сюда,  домой,  в  последние дни перед
отъездом, всегда в сопровождении офицеров или матросов, с жаром разговаривал