ляков,-  стал  оправдываться
старик.- У нас на лодках есть хорошее просо и рис. Сейчас принесут.
     - Сахар чистый! - молвил Конев, пробуя леденец с видимым удовольствием.
     499
     Толстый  купец   просиял.   Это  были  его  леденцы.   Пока   маньчжуры
переругивались, он подсунул матросу свой кулечек.
     - Таким пшеном кормить птиц, а не людей,- сказал Конев. Позь перевел.
     - У гиляков нет домашних птиц,- глубокомысленно ответил усатый маньчжур
в длинном черном халате.
     - Вот уже несут,- обрадовался старик.
     Появились новые мешки. Маньчжур вскочил и сам развязывал их. Стоя перед
Невельским, он лил ручьями крупное красноватое пшено между пальцев.
     - Нравится? - почти кричал он.
     - Преотличное просо,- сказал капитан, беря горсть.- Верно ведь, Козлов?
     - Точно так, вашескородие!
     - Да где растет такое?
     - На Сунгари, в  верховьях,- радуясь, что  товар понравился,  отозвался
старик.- А вот посмотри рис!
     - А вот какой мука! -  приставал румяный  китаец, бывавший на Кяхте- О!
Сымотли! -восклицал он по-русски.
     -  Этот хлеб растет под Нингутой,  на Хурхе,- поучал  усатый маньчжур.-
Река Хурха в географии называется  Мудань-цзян. Там много крестьян из Китая,
они сеют пшеницу. Нингу-тинская пшеница - самая лучшая в Маньчжурии.
     Держа  рис  на ладони  и  глядя  на  его  крупные  перламутровые зерна,
Невельской подумал,  что  в  верховьях -  земледельческая  страна,  что  там
действительно  тепло,  гораздо  теплей,   чем  здесь,  хотя  сегодня  и  тут
нестерпимая жара.
     Старик схватил кусок красного сукна.
     - Цена? - азартно вскричал он.
     Капитан сбросил рис  с ладони, поднял лицо кверху и, прищурившись, стал
высчитывать. Всем маньчжурам понравилось, что Невельской так сощурился и сам
стал похож на маньчжура.
     Для  людей, остающихся  на зимовку, нужны  были  и  водка,  и просо,  и
леденец.  Невельской   знал,  как   рады   бывают  матросы,  когда  к  столу
прибавляется   что-нибудь   сверх   обычного   казенного   довольствия.   Он
посоветовался с Козловым. Перевели цену ситца, сукна и плиса на просо и рис.
     Матрос  схватил старика за руку  и, хлопнув  что  было силы,  выкрикнул
цену. Все маньчжуры радостно закричали.  Пшено  и рис  они даром получили от
китайцев-арендаторов, а капитан давал сукно, ситец, плис.
     500
     - Я беру! -  быстро  сказал  старик, садясь как курица и  кладя руки на
куски.
     - Ситца давай,  ситца давай! -  кричал по-русски  кяхтинец.  Невельской
уступил все по дешевке.
     Все товары разобрали. Торговля окончилась. Маньчжуры сияли.
     - Напрасно собаки гиляки нас  пугали  русскими,-  говорили между  собой
маньчжуры.
     - Твоя хороса человека! - говорил кяхтинец.-Богата купец!
     - Я очень  рад, что  с тобой познакомился,- сказал старик.-А теперь  мы
хотим, чтобы ты пришел к нам в гости. Мы будем очень рады.
     Невельскому  самому  хотелось  побывать  у  маньчжур.  Он  сказал,  что
благодарит за приглашение и будет обязательно.
     Маньчжуры откланялись  и удалились. Все они были веселы. Только старик,
казалось, был чем-то озабочен.
     Капитана обступили гиляки.
     - Ну что,  капитан, видал, какие маньчжуры? - спросил Чумбока,- Тебя-то
они боятся. А если тебя нет, они другие.
     Толпа  зашумела.  Сквозь  нее   продрались   какие-то  люди  в  меховых
лохмотьях. Они опустились перед  капитаном каждый на одно колено,  вытягивая
вперед руки, сложенные горстью, ладонь на ладонь.
     Позь поговорил с ними.
     - Это люди  из залива Нангмар!-сказал он капитану.- Вот ты хотел узнать
про этот залив. Ты называешь их место Де-Кастри.
     "Очень кстати",- подумал капитан.
     Один  из  приехавших черен лицом,  сухощав, проворен,  серые  глаза его
бегают. На голове волосы заплетены в косичку.
     Другой  -  седой,  с косматой головой,  с мохнатыми  белыми  бровями, с
длинными усами и тоже сероглазый.
     Капитан  стал обнимать  своих  новых гостей.  Он  подумал,  что судьба,
кажется, опять помогает  ему.  Сам  он не  может добраться в Де-Кастри,  так
оттуда явились люди.
     - Мы давно тебя ищем! -заявил черный тщедушный нангмарец.- Слыхали, что
ты поехал  вверх по реке.  Ты Нангмар знаешь? Ну как не  знаешь? - удрученно
воскликнул  он.- Нынче у нас судно было, рыжие приходили, воду, дрова брали.
Ведь мы с тобой знакомы! Ты на Погиби был прошлый год? - спросил он.
     501
     - Был!
     - Ну, а я в Нангмаре живу! - воскликнул нангмарец с таким видом, словно
встретил  родственника,  который не  узнавал  его по  недоразумению.- Араску
знаешь?
     - Араску не знаю!
     - Ну  как не знаешь? Знаешь! - с досадой воскликнул нангмарец.- Прошлый
год ты  воду мерял? Ну, конечно, мерял! В Араскиной деревне ночевал. Лодку у
Араски брал. Как не знаешь! Вот он, Араска! - с обидой и надеждой воскликнул
нангмарец,  показывая на  своего  товарища,  дрожавшего от  страха.-  Он  на
острове живет, а я на этой стороне, совсем в другом месте.
     Он  как  бы  хотел  сказать,  что  мы  же  с  тобой  друзья,  вот  тебе
доказательство, чего же ты еще ждешь?
     Араска, лохматый, босой, топтался на месте.
     - Верно, Геннадий Иванович, дед знакомый! - воскликнул Козлов.- Прошлый
год мы у него на Сахалине ночевали и лодку купили. Здорово, брат!
     Невельской  тоже  узнал старика. Это был тот дед, про которого  говорил
мичман  Гейсмар,  что он  похож  на  адмирала  Тузен-баха. Впервые  встретил
капитан его на Чербахе, а потом па Сахалине был у него в доме.
     К восторгу всей толпы, дед и капитан стали обниматься.
     - Ну,  вот  этот  самый  Араска,- толковал маленький  нангмарец.-  Он -
Араска, а я - Еткун. Еткун имя слыхал когда-нибудь? Нет?
     Сам Араска все еще дрожал от волнения, как видно побаиваясь, и ни слова
вымолвить не мог.
     - Он на той  стороне моря живет, а я на  этой. Ты ему помогал  то лето?
Ну, конечно,  помогал, я знаю, что помогал. Потом  его обижали. Араска пошел
на Погибе... А с  тобой  тот год гиляки приходили?  Ну, конечно, я знаю, что
приходили.  Я тоже с  тобой  всюду пойду. Ладно?  Араска со  старухой к  нам
приезжал и все про тебя рассказывал, как ты воду мерял, землю  мерял, что за
рыбу  им дал, никого не  обижал, громко  не кричал, говорил потихонечку. Ну,
конечно, я тебя  знаю! - И разговорчивый нангмарец подступил к Невельскому и
тоже обнял его, показывая, что нечего тут официальничать.
     - Ну, раз так, то пойдем ко  мне! -  смеясь и обнимая гостей за  плечи,
сказал капитан и повел их в палатку.
     Еткун  сиял... Он наконец  добился  своего. Капитан признал  его  своим
приятелем, выказывал ему то гостеприимство, про ко-
     502
     торое нангмарец слыхал так много и которое он так желал испытать сам.
     Перед Еткуном и Араской появились угощения: табак, чай, каша.
     Невельской  узнал от гостей все, что его интересовало о заливе Нангмар.
Залив  был  закрытый,  глубокий,  удобный.  Это, конечно,  гавань Де-Кастри,
описанная Лаперузом.
     Еткун сказал,  что слух о путешествии капитана распространился повсюду,
и по  Амуру, и  прошел  побережьем Татарского  пролива на юг, и  что об этом
знают во всех деревнях в лимане и на Сахалине, и все люди едут сюда...
     - А как же вы сюда попали? - спросил Невельской.
     - Лодками!
     - Но ведь до залива суша.
     - А мы тут  близко живем. Через маленькую сопочку ходить, и попадешь на
море.
     - Разве залив Нангмар близко от Амура?
     -  Конечно, капитан!  -  сказал  Позь.-  Есть  место,  где  река близко
подходит к морю...
     Невельской,  чувствуя, что сведения очень важные, достал бумагу и велел
Позю расспрашивать и рисовать.
     Еткун и Араска, который уже  успокоился  и оказался толковым  стариком,
объяснили,  что река изгибается и  близко  подходит  к  морю,  а потом опять
отходит от него.  Тут же все начертили. Оказалось, что от  Амура  отходит  в
глубь гор громадное заливное озеро  Кизи, которое отделяется от моря узким и
низким перешейком.
     - У  деревни Кизи  есть протока в озеро.  По  реке  едешь и в озеро  не
заезжаешь,  а протокой  пойдешь, потом по  этому  озеру надо ехать и  ехать,
потом по речке,  а  вылезешь и берегом  до  Нангмара  близко,-  говорил  дед
Араска.
     - Мы сюда прямо на своих лодках пришли,- пояснил Еткун, уплетая сухари.
     - По воде?
     - По горе! Как не понимаешь! Таскали  лодки. Там есть у нас  деревянная
дорога.
     -  Как рельсы  там у них,-  объяснил  Позь,  слыхавший от Миддендорфа о
железных дорогах.
     - Как не знаешь? -  удивился  Еткун и отложил сухарь в сторону.- Почему
про нашу дорогу не знаешь? Хорошая дорога...
     Это было целое открытие. Первое, о чем подумал Невель-
     503
     ской, услыхав, что там перешеек узок  - о чем не мог не подумать всякий
образованный моряк,- нельзя ли там прорыть в будущем канал. Сократить путь в
Японское море,  избежать  устья, из-за  которого  столько неприятностей и  в
науке и в правительстве. Как бы он желал немедленно идти в Нангмар!
     Еткун продолжал объяснять, что бревна лежат по всему сухому пути.
     - Люди ездят на охоту с Амура на Сахалин.  На  Тыр торговать  мы ездим.
Кто едет - увидит, где бревно сгнило, сменит, лесину новую срубит и положит.
     В  толпе  гостей  капитана  нашлись  и  другие  жители обоих  побережий
пролива. Все стали наперебой рассказывать о своих местах.
     - Куда же пошло от вас судно рыжих? - спросил Невельской.
     - Туда! - показал Еткун на север.- Вот спроси брата. Он видел это судно
в море.
     - Что же они делали там? - спросил Невельской Араску.
     -  Они  стояли как  раз  напротив  нашей деревни.  Лодка  ходила-ходила
кругом. И потом парус подняли и пошли обратно.
     - А мимо Погиби лодка проходила? - спросил Невельской.
     - Не-ет! Далеко  до Погиби не дошли. Там  кругом мелко было, они дорогу
не знают.
     Еткун  и Араска  стали  говорить, что  китобои  грабят  дома и насилуют
женщин.
     - Да  что,  разве  только  рыжие  грабят! - воскликнул один из гиляков,
сидевших  тут  же.- А эти  маньчжуры, которые в шалаше поселились,  тоже так
делают!..  Ты спросил их, зачем  они  сюда пришли?.. Они тебе  сказали,  что
пришли торговать! Не-ет, они не  только торговать  пришли. Они и грабят  тут
всех, и  требуют дань по  соболю с мужика и с мальчишки, а кто  не даст, тех
бьют или мучают... И  девок у нас тоже хватают... Они тебя обманывают, когда
говорят, что торговать сюда пришли.
     В  палатку  вместе  с нангмарцами  и  гиляками  забрался какой-то сухой
старик  с косой, в  круглой шапочке  и в  короткой бумажной куртке. До этого
разговора он молчал.
     -  Это  все  верно,  что  гиляки  говорят,- сказал  он  капитану  через
переводчика.- Маньчжуры обижают их...
     Позь  объяснил, что это  китайский торговец и  он просит поторговать  с
ним.
     504
     - Я торгую честно и не обманываю,- сказал китаец, улыбаясь и поглядывая
на капитана зоркими маслянистыми глазками.- Привезу хорошей крупы и все, что
надо... Мне хотелось бы купить красного сукна... Я много слыхал, что ты тоже
честно  торгуешь.  Все говорят,  какой  ты хороший  человек. Мы с тобой  оба
честные.
     Невельской  сказал  купцу, что  согласен  торговать с  ним, но  сегодня
пойдет к маньчжурам и поэтому все торговые дела придется отложить.
     Нангмарцы стали просить Невельского приехать к ним и защищать их.
     - Я пришлю к вам на будущий год своих людей,- ответил капитан.- А чтобы
до  того никто не смел вас обижать, дам  вам завтра бумагу, на которой будет
написано, что эта земля и  все,  кто на  ней живет, находятся  под охраной и
покровительством русского царя и поэтому никто не смеет вас обижать.
     Позь долго  растолковывал  нангмарцам, что это за бумага и  что на  ней
будет написано, как предъявлять ее людям, которые явятся с моря.
     Еткун и Араска  не сразу поняли. Зато старик торговец живо сообразил, о
чем идет речь...
     - Я очень рад  слышать,- заявил он,-  что теперь русские будут охранять
торговцев и что ты запрещаешь тут всякие насилия...
     По приказанию  капитана  Козлов принес небольшую дубовую  доску, тут же
расколол ее топором надвое.
     -  Одну  половину я отдаю вам,-сказал  капитан нангмарцам.- Когда пошлю
судно или лодку, от меня люди пойдут по льду или берегом, то отправлю с ними
свою половину. Вы приложите ее к своей и будете знать, что человек от меня.
     Он отдал половину доски Араске. Тот спрятал ее в кожаный мешок.
     - А когда  дашь бумагу?  - спросил  Еткун, наконец  сообразивший, в чем
дело.
     - Завтра.
     - Ну, ладно...
     Гиляки  и  нангмарцы,  зная,  что  капитану  пора  идти  в гости, стали
расходиться.
     Старик  китаец тоже  вышел  из  палатки.  Лицом к лицу  он столкнулся с
Чумбокой.
     - Гао Цзо? Это ты? - с изумлением вскричал Чумбока.
     505
     В толпе народа, которая съехалась на  Тыр, когда  туда явились русские,
было несколько мелочных  китайских торговцев, прятавшихся среди гиляков. Гао
Цзо  был  один  из  них. Он  находился у палатки,  когда капитан торговал  с
маньчжурами, и видел русские товары.
     Гао одет бедно, и вид его невзрачен, но на самом деле он богат, гораздо
богаче   других   торгашей.  Он   даже   богаче   маньчжурских   чиновников,
путешествующих  под  охраной.  У   него  больше  денег   и  товаров,  чем  у
сопровождающих их  маньчжурских купцов, для которых русские вынесли все свои
товары. Но маньчжурские купцы пользуются всеми правами. А Гао Цзо все делает
на свой риск и страх  и всю жизнь скрывает свое богатство, рядится бедняком,
дает взятки маньчжурским  чиновникам  за  право торговать  в здешних местах,
запретных для  простого китайца... Еще не бывало  такого чиновника, которого
Гао  не удалось  бы  подкупить.  Поэтому  старик  делает  большие  обороты и
чувствует  себя хозяином  в низовьях реки. Правда, кому не надо, он этого не
показывает. В землю гиляков он стал ездить недавно.
     Чтобы зря не раздражать  маньчжур и не возбуждать  излишней зависти и у
них и у своих соперников-купчишек, Гао остается скромным на вид человеком  и
одевается бедно.  У него  даже нет своей  лавки. Вся масса  товаров, которую
приплавляет он ежегодно на  судне из Сан-Сина, развозится по домам туземцев,
по разным деревням, а само судно идет на слом.
     Гао - энергичный, верткий человек, необычайно цепкий  и настойчивый. "А
что,  если я стану торговать  у русских?"  - пришло ему  в голову, когда  он
услыхал,  что  эта  земля  принадлежит России. Но  уж никак он не  ждал, что
встретит тут Чумбоку. "Вот еще выходец с того света!" -подумал он.
     Гао  Цзо узко сощурил глаза, вобрал голову в плечи, ссутулился и принял
вид дряхлого старика. Ловкач и разбитной торгаш спрятался.
     Вдруг Гао оживился. Его черные глаза чуть приоткрылись.  Раскрылся рот,
как бы в радостном изумлении.
     - Это ты? - слабо вскричал старик.
     - Да, это я!
     - Как я рад! Как рад! Ведь я ищу тебя!
     -  Ты меня  ищешь?  -  удивился  Чумбока  и  нахмурился.  Он  зло  и  с
подозрением оглядел торгаша.
     Гиляки живо обступили их.
     - Хорошие вести тебе от брата,- быстро залепетал ста-
     506
     рик.- Ух, как я рад, как будет твой брат рад, что я тебя встретил. Твоя
мать, ты знаешь, жива. Да! Ой, какая крепкая старуха!
     Чумбока вспомнил мать Удогу, родной дом, родную деревню.
     -  Брат  твой,  узнавши, что я еду сюда, просил тебя  найти. Мы  теперь
дружны с ним,- говорил старик, слабо улыбаясь, трепля пальцами плечо гольда,
и, чуть-чуть приоткрыв свои веки, зорко поглядывал живыми, молодыми, черными
и блестящими  глазами  то на  него,  то  на толпу.-  Он  всегда просит  меня
что-нибудь  узнать  о  тебе, когда  я в  низовья  реки еду! На  этот  раз  я
почувствовал, что встречу тебя. Как я рад! Как рад! Пойдем, тут моя лодка...
Я с сыном приехал, он в соседней деревне пока. Мы ведь теперь и сюда ездим.
     Гиляки обрадовались.
     - Вот, Чумбока, хорошо! Хорошего человека ты встретил! Иди!
     - Ты и тут торговать будешь? - спросил Чумбока.
     - Да, хочу немного поторговать...
     Чумбока  знал, что Гао Цзо,  если захочет, умеет очень складно врать. В
свое время он причинил Чумбоке  и всей его семье много горя, но сейчас гольд
охотно слушал вести о родне.
     Гао уверял его, что брат хорошо живет, не в долгу.
     -  Он  счастлив!  Весел!  А  какая  дочка у  него!  -  присаживаясь  на
полусогнутых ногах  и  поднимая лицо  кверху,  восклицал Гао.-  Ах,  как она
ручками взмахивает, как лепечет! Ах, дети, я так люблю маленьких детей!
     Гао Цзо знал, что  если хочешь расположить  к себе человека,  показать,
что ты добрый, и  скрыть свои намерения, то надо разговаривать про детей или
-  еще  лучше  -  сделать  детям  подарки,  оказать  им   внимание,  ласково
заговорить,  восхититься.  Такого  человека,  которому   дети  нравятся,  их
родители всегда честным сочтут. Самым страшным злодеям дела их сходят с рук,
если они деток приласкают.
     Старик  повел  Чумбоку  к  лодкам и стал  рассказывать  про его  родную
деревню.
     В это  время Афоня  что-то  крикнул Чумбоке.  Гао  не отпускал  его. Он
сказал, что привез что-то от брата...
     507
     Афоня крикнул Чумбоку еще раз.
     - Ну, погоди,- сказал он купцу.- Мы с тобой еще поговорим.
     - Обязательно  поговорим! Старое  давно забыто, мы дружим с братом, и я
рад тебе...
     Чумбока пожалел, что  надо уезжать на весь день на  промер протоки. "Но
ничего, я еще увижу Гао. Я из-за  него не еду на родину, думаю об опасности,
а он, оказывается, друг мне и брату!"
     Чумбоку охватило  душевное  волнение, когда  он поехал  с  матросом  на
гиляцкой лодке.  Много  лет  Чумбока  ненавидел  этого  торгаша,  мечтал ему
отомстить. Из-за него бежал он из родных  краев. Гао Цзо опозорил память его
отца...
     А теперь,  когда Чумбока встретил  его  и может наказать, Гао  оказался
таким добрым и ласковым, так хорошо рассказывал про родных... "Я не  ехал на
родину из-за опасности, которая мне грозила от него и  от  маньчжур, а  Гао,
оказывается, мой друг. Как тут быть?" Торгаш сильно озадачил его.
     "Ну, ничего, пока вернусь, все обдумаю!.."

Глава 15 В ГОСТЯХ У МАНЬЧЖУР

     Старик маньчжур  был  и обрадован выгодными сделками,  и расстроен.  Он
чувствовал,  что  все  меняется  даже здесь.  Когда он был  молод, то власть
маньчжур была могущественна. А теперь даже гиляки не уважают! Какие страшные
перемены с тех пор.  Рыжие  хозяйничают всюду, рвут нашу  страну  на  части.
Подлые, низкие  люди  из простолюдинов поднимают  голову. Всюду восстания...
Тяжелое  время!  Дворяне  живут  хуже,  чем  в прежнее  время, зато  торгаши
наживаются, особенно те, что заводят дела с иностранцами в портах, в Шанхае,
например, торгуют опиумом и развозят  его по  всей  стране.  Из-за  торгашей
гибнет  дворянство  -  цвет народа! Гибнет, приучаясь  к  яду,  привезенному
иноземцами, наш народ. Страшные
     времена!
     Если в городе будут меня винить,  что не  задержал  русских,  то  ответ
прост. Не желал кровопролития, поэтому избежал столк-
     60S
     новения. Губернатор, когда отправлял, сказал: при встрече с русскими не
ссориться, быть  полюбезней,  как водится  между соседями Объясню, что хотел
быть  благоразумным,  сойтись  с   ними,  выказать  вежливость  и   выведать
намерения.  Старик мысленно пытался  оправдать  себя,  но  он  знал обычаи и
законы своей страны: неприятности могли быть.
     "Купцы  мои, кажется, не  очень озабочены, что  сюда явились  русские,-
думал старик,  глядя  на  спутников,- им горя мало.  Низкие люди! Рады,  что
смогут извлекать тут выгоды".
     У  капитана сила и товары. Не плохо бы, конечно, самому занести  с  ним
дружбу и торговать. Он не продает яда, его торговля простая и честная. Может
быть, по-своему справедливы намерения русских.
     Старик  был  человек умный, надменный  и строгий. Его  потому и послали
сюда, чтобы все проверить.  Он счи