от главной улицы к  Зариным. "Тут дом заринский,- подумал  он. Боль охватила
его душу.- Я люблю ее..."
     - Гони прочь отсюда! - сказал он вознице, тыча его в
     спину.
     Возница обернулся быстро и, с удивлением посмотрев  на ездока, подумал:
"Не пил как будто. До сих пор ехали мирно и дружно, а стал заговариваться".
     Невельской надеялся, что  Амур,  залив Счастья, Тыр,  китобои - все это
заслонило ее, что он железный человек и все уже забыл...  И вот все полетело
прочь... Рана открылась. "А я-то еще радовался, что надо спешить в Петербург
и не придется оставаться в  Иркутске. Скорей отсюда! В тайгу, в юрты!" Спать
в санях  казалось ему легче, чем  жить в огромном, пустом для него Иркутске,
населенном множеством совершенно чужих людей.
     Приехали во дворец. Дежурный чиновник передал письма
     от Муравьева.
     Дом губернатора в самом деле пуст. Не снуют чиновники,
     нет обедов, не гремит по вечерам музыка, и шторы опущены в зале второго
этажа.  "Честная  братия  нижнего  этажа"  в  разъездах-   кто  в  Питере  с
губернатором, кто носится по Восточной Сибири.
     Дежурный провел капитана в  отведенную для него комнату. Между  прочим,
рассказывая о новостях, помянул, что Корсаков недавно  прибыл, но  так же по
требованию губернатора немедленно выехал в Петербург и сожалел очень, что но
дождался  Невельского, хотел  с  ним  вместе  ехать.  Помянул  про  Зариных.
Владимир Николаевич  задержался нынче с супругой и с  обеими племянницами на
водах, недавно вернулся и сейчас в отъезде.
     "С  племянницами? - чуть  не вырвалось у Геннадия Ивановича.-Боже  мой!
Так она не вышла замуж?! Что же за причина?"
     Невельской не спал всю ночь, вскакивал, ходил по комнате.
     Утром надо было сделать покупки на дорогу. Он сам поехал в город. Около
базарной площади,  где стоят ряды  телег с поднятыми оглоблями, его окликнул
бородатый мужик в шляпе, сидевший на виду у всех с двумя такими же мужиками.
     Вглядевшись, Невельской  узнал Сергея Григорьевича Волконского. Капитан
слез с телеги и, спотыкаясь, побежал к нему. Они обнялись.
     - Мой дорогой! - сказал по-французски Волконский.- Откуда же вы?
     Невельской, заикаясь, начал выкладывать все.
     -  Это невероятно! -  сказал Волконский, поднимая брови  и отступая шаг
назад.
     А Невельской все говорил и хватал старика за пуговицы.
     - Еду завтра же... Николай Николаевич требует немедленно.
     - Так  поезжайте к  жене.  Мария Николаевна всегда помнит вас. Общество
ждет вас, вы у всех на устах.
     -  Ты знаешь,- сказал Волконский,  придя к жене  и  целуя  ее  руку,- я
встретил Невельского. Он выглядит отлично.  Щеки -  кровь с молоком.  Скачет
утром  в Петербург и вечером обещал быть у тебя.  Поразительные известия! Он
занял устье Амура и поставил посты. Россия обязана ему навеки!
     Мария Николаевна сидела  за столиком. Чем  старше она  становилась, тем
чаще сидела за этим столиком, где хранились
     569
     письма родных и где она писала им ответы, где сберегались счета, деньги
и драгоценности детей. Она подняла голову.
     У  Волконского  летом  были неприятности.  Привезли  петрашевцев,  а он
пришел  на  пристань  к  самой  цепи  часовых  у  парома,  крикнул  им слова
приветствия, подняв руку.
     Теперь он считается совсем отселенным женой и в гости приглашает к ней,
а не к себе.
     Мария Николаевна слушала, держа руки на столе и чуть вскинув голову,  с
гордым  выражением,  означавшим душевный  подъем. Глаза ее  были  устремлены
вдаль. Она  думала  о том, что Амур  может быть будущим для ее Миши,  что ее
сын, может  быть,  когда-нибудь вернется оттуда  героем, пышущим  здоровьем,
загоревшим мужчиной, полным сил и страсти к любимому делу.
     Невельской  открывал перед ее любимым  Мишей широкое поле деятельности.
Сын  пойдет  когда-нибудь в новую  страну, туда,  где  еще не  знают людской
подлости, где еще нужны  люди  подвига,  обрекающие  себя на  службу  народу
добровольно. Прежде такой страной ей представлялась Аляска, где дух свободы,
как тогда  полагали, близок. Но теперь  открыт Амур. Это  ближе и родней,  и
цель глубже. Она давно ждала известий оттуда и сознавала отлично, что значат
действия Невельского. Если бы она была молода, она и для себя и для  мужа не
желала  бы  большего  счастья,  как  идти  в  новую страну,  идти,  конечно,
свободно...
     ...А Невельской,  переехав наутро через  Ангару  на пароме,  понесся по
московскому тракту.
     "Боже мой,- думал он,- ведь я все делал, чтобы забыть ее!  Я хотел быть
выше всего! И все опять полетело прахом! Она не замужем!"

 * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ "ЧЕТВEРТОЕ ПЛАВАНИЕ" *
     Никогда ты не встретишь большей любви, чем была любовь Нассук
     Джек Лондон, Сила женщины.

Глава 24. ВЕСЕННИЕ МЕЧТЫ

     После бала, на  котором Екатерина Ивановна говорила с Невельским  перед
его  первым  отъездом  в  Петербург,  она  вернулась  домой  расстроенная  и
встревоженная.
     - Он ничего не сказал тебе? - спрашивала сестра.
     - Он уехал полный своих замыслов, воодушевленный...- отвечала Катя.
     Ей было очень больно. Она ждала этого бала, разговора, признания.
     На следующий день все заметили перемену в Екатерине Ивановне.
     -  Барышню  как   подменили!  -говорила  Дуняша.   Варвара  Григорьевна
надеялась, что все минет: девичья
     любовь не вечна. Увлечения у племянниц бывали и прежде.
     Катя становилась все печальней...
     Варваре Григорьевне  пришлось услышать нелестные  отзывы  о Невельском.
Она решила прийти на помощь Кате  и рассказала девицам, что слухи о том, что
открытие Невельского ложно, очень упорны.
     -  Поверь,  мой  друг,-обратилась она к Кате,-  мы все попали в смешное
положение.  Да,  мы  поддались  его  красноречию.  А  больше  всех   Николай
Николаевич...
     Этот разговор  имел, кажется, противоположное действие тому, на которое
рассчитывала Варвара Григорьевна. Катю трудно было разубедить.
     У  Зариных  часто  бывали Ахтэ,  Струве, Мазарович, Грот, оставшийся  в
Иркутске, и многие другие офицеры и чиновники.
     573

     Все  это общество  развлекало сестер. Часто  приезжал  Антонин Пехтерь,
красивый молодой человек -  жгучий  брюнет, племянник предпринимателя Ришье,
дворянин, получивший воспитание в  Париже. Недавно он поступил на  службу  в
канцелярию
     генерал-губернатора.
     Это  общество при Кате судило о Невельском осторожно,  но  общее мнение
было не в  его пользу. Нередко его поминали  иронически, а ничто  не убивает
так молодое чувство, как тонкая насмешка. Без нее говорили откровенней.
     - Рябой колдун! Чем он прельстил такую красавицу? -
     сказал однажды Ахтэ.
     Вскоре о Невельском, казалось, позабыли.
     Наступил пост.  Балы  прекратились,  но молодежь  ездила в дом  Зариных
по-прежнему.
     И  вот  пришло известие,  что  Невельской  возвращается.  Из Петербурга
писали, что он получил два чина и, благодаря покровительству великого князя,
ему все удалось очень легко. Вскоре стало известно, что он поехал к матери в
Кинешму. Струве как-то заметил,  что  он, наверное,  хочет там найти богатую
невесту.
     - Господин Невельской для меня не существует,- сказала
     однажды Екатерина Ивановна сестре.
     Она не желала больше страдать. Гордость ее была уязвлена.
     Тетя  уверяла  Катю,  что  Пехтерь будет  просить  ее руки.  В обществе
восхищались Пехтерем, говорили, что  он  образован, прекрасный  товарищ. Все
уверяли Катю, что они прекрасная  пара.  Общество склоняло мнение и  чувства
Кати,  как  сильный ветер клонит дерево  и заставляет его расти криво,  если
дует долго, ровно и в одном направлении.
     Пехтерь - весел,  остроумен.  Все помнили,  как  читал он  у Волконских
письмо  из  Парижа, в котором  описывались  ужасы революционных  событий. Но
потом он раскрыл секрет, что это
     письмо сочинил сам.
     Дядя  не очень радовался намерению тети видеть в Пехтере жениха младшей
своей племянницы. Но мужчины иногда не имеют голоса в таких делах.
     Пехтерь  сделал предложение и, после споров дяди с тетей, ему дано было
согласие. Однако об этом  знал очень  узкий круг людей. Своя семья  и друзья
Пехтеря: Струве, Мазарович и еще двое-трое, умевших держать язык за зубами.
     Саша все  еще не могла выбрать жениха. Тетя  полагала, что сначала надо
выдать старшую, поэтому, хотя Пехтерь и полу-
     574
     чил согласие, но о помолвке не объявляли и свадьба не  была  назначена.
Она  совсем  не хотела, чтобы младшая вышла  замуж,  а старшая  при  всей ее
красоте  и множестве поклонников  была бы объявлена "старой девой". Ездили в
дом из-за обеих сестер.  В доме царило веселье, постоянно танцевали, даже  в
пост плясали под фортепиано. Тут все были  влюблены, все наперебой старались
заслужить расположение сестер-кра-
     савиц.
     Кажется, сердце Саши склонялось к выбору красавца Маза-
     ровича.
     ...Приехал Невельской.
     Он  вошел  в гостиную Зариных  сияющий, обратился к Екатерине Ивановне,
как к желанному другу, полный мыслей и
     впечатлений.
     Она сказала себе, что надо быть  совершенно спокойной. Тетя винила  ее,
что она такая простушка.
     "Нет, теперь все изменилось, я больше не ошибусь, Геннадий Иванович!" -
сказал ему при новой встрече ее чуть потупленный взгляд, полный достоинства.
     "Она избегает меня",- подумал  тогда Невельской, все еще  не веря тому,
что произошло.
     Катя полагала, что у нее должны быть и есть воля и гордость. Дело зашло
далеко. Он был лишь памятью о чем-то светлом и ярком...
     - Невельской мучается из-за тебя,- сказала ей сестра.
     - Он мучается? - с улыбкой ответила Катя.
     - Ну, сжалься! Поговори с ним.
     - О! Он не услышит от меня ласкового слова. Ни одной улыбки! Он недолго
помучается. Те, кто ищут покровительства и  забывают обо всем остальном,  не
мучаются...
     - Но, сестричка...
     Приехал  жених, опять с  цветами.  Катя  радовалась. Унижения,  которые
переносил Невельской, не тронули ее.
     Невельской  говорил  с  тетей, ездил к  дяде.  Ему хотелось узнать, что
произошло...   И   когда  он   снова  приехал  к  дяде,   тот,   недовольный
настойчивостью  капитана,  все   сказал.   Тетя  возмущалась.   Назойливость
Невельского становилась неприличной.
     57,5
     Кате  нравилось,  что  из-за нее  двое ездят, оба  страдают. Вдруг  она
узнала, каков был Невельской во время разговора с дядей.
     - Он... знаешь... Не смейся... Он рыдал! - говорила сестра.
     - Рыдал? - спросила Катя с недоумением.
     В душе ее  что-то  шевельнулось, и  на  миг в  лице  явилось  выражение
сомнения. Она ждала приезда  жениха в этот вечер. В воздухе  носилось что-то
странное, кажется, шла гроза,  люди стали  неспокойны,  приезжали и уезжали,
что-то говорили, всюду суета - так казалось Кате.
     Невельской поссорился со  Струве из-за того, что тот не предупредил его
и тем самым поставил в такое положение. Все стало известно, и про события  в
доме Зариных заговорил весь город.  Узнали, что Катя помолвлена,  и хитрость
Варвары Григорьевны была разгадана.
     Катя видела Невельского у Муравьевых перед его отъездом. В этот вечер с
необычайным подъемом, и в  то же  время  удивляясь  своему  спокойствию, она
спела два романса.
     -  Он  герой,  прекрасный и мужественный! -  вдруг  сказала она сестре,
возвратясь.-  Он  таким мне  показался сначала  и таким  останется  для меня
навсегда. Путь его благороден. Перед ним  подвиги, и он будет велик... А мой
путь  -  иной.  У  меня  будет счастье. Но  я  всегда  буду  помнить  героя,
промелькнувшего в моей жизни.
     Невельской  уехал "наконец", как выразилась тетя.  Общество разразилось
бранью и упреками  по его  адресу. Оказалось,  что перед отъездом он  многих
задел, оскорбил Струве, надерзил Подушкину. Его винили в том, что сведения о
своих открытиях он фабрикует сам, а на деле нет того, о чем он докладывает.
     Катя оскорбилась. Человек,  который так любил ее, не мог быть негодяем.
Пехтерь встал  на  сторону  Невельского,  он утверждал, что  это благородный
человек, и Катя была очень благодарна жениху.
     Тетя выложила в эти дни все, что слыхала о Невельском дурного.
     Перед  отъездом у  дяди  был  Мишель Корсаков,  но  держался с сестрами
холодно.  Струве  рассказывал  им  потом,  что Невельской  уехал  в странном
состоянии и что Мишель один из тех, кто ему сочувствует.
     Перед отъездом Невельского приезжала Екатерина Нико-
     576
     Н
     лаевна,  впервые  после  того,  как  заболел  Николай  Николаевич.  Она
сказала, что  Невельской - честнейший  человек, умница,  что  наветы на него
ложны и бездоказательны, что он герой в полном смысле этого слова.
     -  Он  лишь  пешка  в  руках  Николай Николаевича!  -  уверяла  Варвара
Григорьевна.
     "Блестящий офицер, гордый морской волк, два чина, ласки великого князя,
всеобщее признание в Петербурге! И он рыдает из-за  девицы, которая выказала
холодность! Она  полюбила другого! В нее влюбляются все! Да, теперь это ясно
всем "иркутским  индюшкам"! Катя торжествовала.  Под  фортепиано в  пост она
танцевала с женихом мазурку в ту ночь, когда капитан не спал в своем коробе.
Она чувствовала, что  любима. Неудачная любовь Невельского лишь возвышала ее
над всеми и придавала ей особенную прелесть в глазах  общества. Ей казалось,
что она не только умна и красива, но коварна и мстительна.
     Общество все  еще говорило  о Невельском.  -  А наш Генаша - вот добрый
молодец! Пошел в гору,- толковал Ахтэ.- Сумел вывернуться от разжалования!..
     Но  однажды Кате  показалось,  что  она  сделала  что-то нехорошее.  Ей
почему-то начинали  надоедать танцы, наряды, все то, чем она так увлекалась.
Она все время помнила, что выказала холодность и презрение Невельскому.
     "Ему  больно! Он рыдает, он пал  духом. Я  не ожидала  этого! Он уехал!
Впрочем, слава богу! Я счастлива! Так легче. Забудем о нем!"
     - А куда он поехал? - спросила она дядю.
     - Кто? - встрепенулся дядя.
     - Господин Невельской.
     - В Аян.
     - Да-а! Он говорил мне, есть две дороги... А потом?
     - На Амур!
     -  Да, он мечтает только  об  этом. Он говорит,  что  Китай со временем
будет велик и что Америка станет торговать...
     Пришла пасха.
     Милая, красивая сестра,  сидя  вечером в  гостиной,  вдруг  спросила  у
Мазаровича, верно ли, что Невельской закупил  в магазине китайские редкости.
Вопрос был пустой, сказано только,  чтобы что-то спросить, не так ведь много
тем в Иркут-
     577
     ске, но в глазах девушки столько нежности, она так женственна, что  все
были  в   восторге  и  даже  Катя  улыбалась,  видя  как  принимаются  всеми
сестричкины  слова. Чем красивей становилась Саша, тем  милей  она  казалась
обществу. Катя рада была ее успеху не меньше, чем своему.
     Даже  случайное   напоминание   имени   Невельского   заставляло   Катю
призадуматься. Ей немного жаль было той умственной жизни, что  начала  у нее
складываться во время бесед с ним.
     Свадьбу Кати Зарины решили отложить на  осень. И  семья и общество были
смущены и взволнованы тем,  что Невельской решился  свататься к просватанной
невесте. По сути дела произошел скандал, и Владимир Иванович решил, что надо
дать морю успокоиться. Да и к свадьбе ничего не было готово.
     Тетя полагала,  что все  надо делать осенью, когда  будут деньги с двух
деревень, принадлежавших племянницам.
     Муравьев  выздоровел. Он  увольнял одного за другим чиновников, которые
выказали себя за время его  болезни с нехорошей стороны. Ахтэ  послан был на
Север. Меглинский еще прежде отправлен с поручением губернатора на Джукджур.
     Через некоторое  время  после  отъезда  Ахтэ получены  были от  купцов,
торгующих на Севере, известия о его анекдотической скупости  и  трусости. Он
обсчитал хозяйку  квартиры в Якутске, заплатив  ей в  шесть раз  меньше, чем
следовало.
     Пехтерь потускнел и однажды пожаловался  Варваре Григорьевне  на обиды,
которые ему якобы чинят по службе.
     Вся  компания элегантных  петербуржцев  ожидала  неприятностей, и  даже
Струве притих.
     Наконец дело  у  Саши  сладилось. Мазарович - приятель  Пехтеря  -  был
объявлен ее женихом. Сестры выходили за друзей.
     Зарины уезжали на Байкал, а  Катя расставалась с Пехтерем, который  все
это время был ее лучшим другом. Теперь, когда объявлено  о помолвке, Пехтерь
готов был ждать.
     По  Байкалу  из  Лиственничного  ходил маленький  чистенький пароходик,
перевозивший господ в Горячинск на воды.
     Путешествие по  озеру-морю  поразило Екатерину Ивановну. На  всю  жизнь
запомнилась  ей необычайная голубизна  воды, первое  утро на Байкале, синева
гор, ясность озера-моря, скалы под водой...
     578
     -  Это поразительно! - сказала она и подумала: "Вот тот мир, в  котором
живет  Невельской. Его  мир  прекрасен! Люди,  живущие  в  нем, должны  быть
необыкновенными".
     В Горячинске  сестры много ездили верхом. Катя все уверенней  сидела  в
седле.  Она настойчиво  училась, желая,  как  она  говорила,  ездить не хуже
Екатерины Николаевны, совершившей беспримерное путешествие в Охотск.
     Иногда сам дядя учил  ее скакать через препятствия и переезжать  верхом
горные речки. Дядя - старый офицер, участник балканских походов - прекрасный
наездник.
     Часто Катя одна выезжала на берег Байкала и останавливалась на скале, в
раздумье  глядя  с  огромной высоты  на бесконечную гладь  воды, по  которой
разбегался видимыми струями и пятнами ветер. Здесь Катя много думала о своих
отношениях  с Геннадием Ивановичем. Теперь,  вдали  от Иркутска,  на берегах
озера-моря, она понимала, что не зря люди  испытывают к нему ненависть,  они
завидуют ему.
     Казалось,  есть глубочайший смысл в  том, что  произошла размолвка. Она
по-другому  на все  взглянула. И теперь думала, что, встреть его  снова, она
почувствовала бы себя виноватой перед тетей и дядей, но снова охотно слушала
бы  его. Иногда  ей казалось, что она  глубоко любит Невельского  и любовь к
нему только теперь созрела.
     Но Пехтерь - жених... Все за него, все решено.
     С пароходом приходили  письма от Пехтеря. Он очень  остроумно  описывал
мелкие события  иркутской  жизни. Свои отношения  с чиновниками,  с которыми
служил в канцелярии  генерал-губернатора, изображал  в  несколько комическом
виде.
     Письма очень хороши, в  них ни единой тени, ни лишнего  слова, но много
тонко  выраженного уважения,  преклонения и нежности...  Иногда - засушенный
цветок, сорванный на прогулке во  время раздумий там, где  бывали  вместе...
Немного сентиментально, но в таком письме - трогательно.
     Катя  втайне желала поскорее  видеть жениха  и  выйти замуж,  чтобы все
закончилось, чтобы забыть свои неприятности п не доставлять тревог семье.
     Дядя  излечился, и вся семья снова отправляется в  Иркутск, па этот раз
по сухопутью, на лошадях.
     Дорога  спускалась  на  юг  в отдалении от  моря, а потом  огибала его,
кое-где выходя  на берег.  Иногда Байкал открывался во  всю ширь.  Вид моря,
огромного,  девственного  в  своей  голубизне,  редких парусных судов на его
блестящей поверхности, этих скал отвесных, этих великих иссиня-черных  лесов
на  огромных  хребтах  и панорамы гор, открывавшихся с каждого луга, с поймы
моря, гор, из которых, как уверял  дядя,  вытекали  реки,  впадающие  уже  в
бассейн Амура,- опять напоминали капитана Невельского.
     Ехали с  лакеями, горничными и казаками. Для девиц  взяты были у  бурят
иноходцы, и сестры  по большей части скакали верхом. Ночевали в палатках или
в избах у русских крестьян. Всюду губернатора встречали хлебом-солью.
     Подъезжая к  Иркутску, к  перевозу через  Ангару,  Катя радовалась, что
сейчас она погрузится в привычную суету городской жизни.
     Ангара -  это серебристо-голубой ключ в  пятьсот сажен шириной, зловеще
быстрый, запавший между лесов и гор. За пей знакомые дома, соборы, дворец...
     Жених явился к переп