ский
закон, однако уничтожить их -- тоже не выход,  поскольку  это нарушение того
же закона, лишь умножающее зло. Кара, в  идеале, должна  лежать в руках тех,
кто  совершил  зледеяние.  Единственная  форма  уничтожения,  не  порицаемая
законом, это самоуничтожение.
     Получается,  его,  Карлсена, задача  --  не  мстить  или  истреблять, а
наблюдать и, -- при необходимости, -- вмешиваться.
     Наблюдатель наряду с обычной сущностью, живет в каждом человеке. У него
же  лично зазор  между  ними  настолько  велик,  что  наблюдателя обнаружить
фактически невозможно, будь ты хоть трижды проницательным.
     Вот откуда, оказывается, странноватая эта неуверенность, поселившаяся с
возвращением  на Землю.  Она -- своего  рода  маскировка. Грекс почуял это с
первых  же  его  слов. Чего он  не  почуял,  так  это  наблюдателя,  пытливо
взирающего из-за своего камуфляжа.
     Теперь этому наблюдателю предстоит освоиться с обыденной, марионеточной
жизнью. Странноватая миссия, хотя по-своему не лишенная приятности. Груоды и
то, что  они  проделывают с людьми,  глубоко ему противны. Зато  у него есть
возможность что-то с этим делать. И теперь понятно, почему Иерарх должен был
неминуемо оставить его на собственный страх и риск.
     Тишину штопором пробуровила трель телескрина. Карлсен, повернувшись  на
стуле, нажал кнопку связи.
     -- Ричард! -- взволнованно крикнула с экрана рдеющая от  волнения Хайди
Грондэл. -- С тобой все в порядке?!
     -- А как же! -- в тон ей откликнулся он, невольно улыбаясь от искренней
радости видеть эту девушку.
     -- Он здесь! -- сказала она кому-то, повернувшись вполоборота.
     Над ее плечом показалось лицо Бенедикта Грондэла.
     -- Хорошо. А Крайски где?
     -- Пока нет, -- несколько неуверенно ответил Карлсен.
     -- А его жена?
     -- Тоже.
     Прихватив с собой аппарат,  Карлсен  прошел  в спальню. Супруги Крайски
по-прежнему  не  подавали  признаков жизни. Он  поочередно  направил  на них
глазок вьюера, после чего вошел в поле зрения сам.
     -- Ты видел... ЕГО? -- просил, помедлив, Грондэл.
     -- Гребиса? Да.
     -- Не желаешь приехать ко мне, переговорить?
     -- Пока, наверное, нет. Дождусь лучше их.
     -- Ты можешь нам сказать, что ты решил?
     -- Позволил себя уговорить. Выдавать их я не  буду. Но  и принимать  их
тоже.
     -- Хо-ро-шо! -- веско,  с одобрением сказал Грондэл  (видно, что гора с
плеч). Карло тоже так решил.
     -- И Карло тоже? -- он и не подозревал, что Пасколи может терзаться той
же раздвоенностью.
     --  Решение достаточно  одиозное. Ты  знаешь,  каково оно, решаться  на
такое.
     -- Уж я-то знаю, -- сказал Карлсен, почему-то неуверенно.
     -- А уж я-то рада! -- сказала из-за его плеча Хайди.
     -- Спасибо. -- Хайди обворожительно улыбнулась (эх, прижаться бы сейчас
к ней и показать, как мы поднаторели в обмене энергией).
     -- Дай мне знать, когда они возвратятся, -- сказал Грондэл.
     -- Дам. Все, я пошел. Что-то происходит.
     Края столпа,  в котором стояла  Фарра Крайски,  подернулись красноватым
свечением -  спустя мгновение  вся комната озарилась мертвенно белым светом.
По столпу закрутились вниз темные кольца.
     -- Приходи поскорее! -- сказала напоследок Хайди.
     -- Приду обязательно, -- ответил Карлсен и, отключив вьюер, положил его
на стол.
     Фарра  Крайски  одним  толчком ожила. Простояв  секунду-другую  с  немо
распахнутыми  глазами,  она,  вернувшись,  по-видимому,  в  чувство,  широко
улыбнулась.
     Открыв дверцу, Карлсен помог ей выбраться, взяв за холоднющую руку.
     -- Милости просим домой.
     Встретившись с ней глазами, он поймал себя на  том, что вопреки  всему,
рад ее видеть.
     Как и на том, что настоящие проблемы отныне лишь начинаются.