азывалось, кем  именно.  Кончилось тем, что
вампиров,  наконец, вроде  как уничтожили.  Дальше  авторы статьи  выпустили
книгу, ставшую бестселлером. И тут как раз мой дед, уединившийся к той  поре
на Тибете, написал  собственную книгу - "Инцидент со ""Странником"", чтоб уж
правду  так  правду.  Что   действительно   те  создания  были  вампирами  и
ускользнули, и совершили ряд убийств. Они в самом деле могли переселяться из
тела в тело, так что изловить их было почти безнадежно. Подтвердил и то, что
они завладели кое-кем из  известных политиков, хотя и  не называл конкретных
имен. Наконец, по его словам, все трое покончили с собой.
     - Покончили? - непонимающе переспросила Линда.
     - Именно.
     - Абсурд какой-то.
     -  За это критики  и  уцепились, особенно  этот, Харрис, который  после
смерти деда выпустил "Розыгрыш  со "Странником"". Дед у меня, по его словам,
в  силу  возраста уже впал в маразм, а Олофу Карлсену, кстати, действительно
тогда перевалило за  восемьдесят,  и что  книга, мол,  писана ради гонорара:
аванс ему составил миллион долларов.
     - Твой дед разве нуждался в деньгах?
     - Вовсе нет, хотя детям оставил солидно. Отец у меня  мог уже посвятить
себя исследованиям.
     Оба приумолкли, пока официант возился, собирая тарелки. Карлсен заказал
кофе. Бледность у  Линды сошла, на щеки возвратился румянец; судя по  всему,
ей  не  терпелось  восстановить нить разговора. Как только их  оставили, она
спросила:
     - Ты-то сам как считаешь: это все же был розыгрыш?
     - До этого дня толком не знал.
     - Почему именно до этого?
     - Ты что, уже забыла? - деликатно, с улыбкой намекнул Карлсен.
     - Н-не поняла, - Линда укоризненно повела на него глазами.
     - Одно место Харрис у себя в  книге утюжит с особым ехидством: там, где
дед у меня встречается с вампиром в женском обличий.  Она его поцеловала, и,
по  его  словам,  была настолько  притягательна,  что  ему хотелось  дать ей
высосать себя всего без остатка.
     - Лишить жизни, что ли?
     -  Вот-вот. Но в этот момент кто-то там помешал, и женщина ушла. С  той
поры дед утверждает, что сделался своего рода вампиром.
     -  Известно, - в  глазах  у Линды мелькнула улыбка. - Жертвы вампиров в
вампиров как бы и превра- щаются. "Дракулы" я начиталась.
     - Верно.  Вот  тебе  и  причина, почему  Харрис  не воспринимает  книгу
всерьез.
     - А дед у тебя заявляет, что сам не прочь бы убивать людей?
     -  Нет,  что  ты.  Просто,  что  способен  вбирать в  себя человеческую
жизненную энергию.
     - Думаешь, у него это получалось?
     - Уверен. То же самое и у меня с тобой нынче утром.
     Линда  пытливо кольнула  взглядом  поверх  кофейной  чашки,  не понимая
толком, в шутку он или всерьез.
     - Ты же помнишь, какой опустошенной была, когда очнулась?
     - А ты разве нет?
     - Я - наоборот. Когда появился сегодня, еле ноги тащил. А теперь только
взгляни на меня!
     -  Да, но... - слова дались ей не сразу, -  любовь на людей  по-разному
действует.
     - У тебя  это в порядке  вещей, отключаться на  полчаса после  того как
отлюбишься?
     - Ну а что? Это ж зависит... - улыбка Линды не скрыла растерянности.
     - От того, как выкладываешься? - кивок в ответ. - Не в этом объяснение,
одно тебе скажу. Карлсен, повернувшись, взмахом позвал официанта.
     - Послушай,  - подала голос Линда. - Ты уж извини, пожалуйста, если что
не так, но позволь задать один вопрос.
     - Давай.
     С вопросом  пришлось  повременить,  пока  официант  обрабатывал  счет и
возвращал карточку. Лишь когда сомкнулись двери лифта, она сказала:
     -  Не будь твой дед капитаном Карлсеном, ты все равно, так бы и верил в
это?
     -  Нет, конечно. Хотя  не будь мой дед капитаном Карлсеном, этого всего
бы и не случилось,
     - Потому ты на самом деле считаешь, что унаследовал это от него?
     - Не знаю, что и думать. Может, ты поможешь разобраться.
     - Это как?
     Карлсен отпер дверь офиса и придержал ее, пропуская Линду вперед.
     - Я покажу. Давай-ка зайдем.
     Глянув  искоса  с  боязливым  подозрением,  Линда  прошла следом  в его
кабинет.
     - Подойди-ка. Не  бойся, ничего не  будет, - успокоил он, видя, что она
колеблется. - Просто встань вот сюда.
     Даже сидя на краю стола, ростом Карлсен был несколько выше Линды.
     - Так, ладно. Сейчас я тебя как бы  поцелую. Причем,  надо, чтобы ты не
реагировала  вообще никак.  Представь, будто  ты просто школьница, а  я твой
дедушка.
     Подавшись вперед, Карлсен прильнул к ней губами. Линда чуть поморщилась
(губа все еще побаливала) и замерла, боясь дышать.
     - Ну вот, и ничего, так ведь?
     - Так, - она кивнула.
     Карлсен сфокусировал энергию, расслабился,  и лучистым импульсом послал
теплоту, сочащуюся через руки, грудь и живот. Затем, легонько стиснув ладони
Линды, чуть потянул ее на себя. Удивительно: опустошенное  им жизненное поле
фактически восстановилось. Карлсен приложился  губами - осмотрительно, чтобы
не  задеть ранки.  Стоило  их  губам встретиться, как  он почувствовал  немо
нарождающийся  отклик.  Мгновение,  и Линда, резко вдохнув, томно приоткрыла
губы. Он отстранился.
     - Стой, реагировать не надо.
     Линда попыталась  напрячься, но  едва их губы  снова  сблизились,  всем
телом прильнула к Карлсену.
     - Не могу...
     - Ты постоянно так реагируешь? - Карлсен чуть подался назад.
     - Сам видишь, - вкрадчиво улыбнулась она.
     - Нет, ты постарайся не реагировать. Смотри, я даже касаться не буду.
     И опять: как только губы сближаются, она теряет над собой контроль.
     - Так нече-естно, - с игривой капризностью пропела Линда.
     -  Вот  видишь,  дело  здесь  не просто в  психике.  Это все равно  что
физическая сила, и если  б мы так и  продолжали касаться губами, я  начал бы
забирать из тебя энергию.
     - А кто против? - с юморком заметила  она, сопроводив слова неотразимым
взглядом.
     - Хорошо. Но только для  наглядности.  Хотя на самом деле прикосновения
хотелось ничуть  не меньше, чем  ей  -  это  Карлсен  понял,  едва  их  лица
сблизились. Оба, словно мучились жгучей жаждой, утоляли которую лишь зовущие
губы. В рот ему влажно скользнул ее язык; прильнув к Карлсену  низом живота,
Линда  с плавной ритмичностью стала  упруго на него  надавливать. Он, как  и
она, чувствовал, что нелепо стоять здесь  наглухо  застегнутым, когда можно,
подраздевшись,  удобно  лечь.  Тем  не  менее,  он  не  поддавался  соблазну
перебраться на  диван. Вся энергия была направлена на собственное  желание и
импульс, высасывающий из Линды энергию. Опять  пробрало  нестерпимое желание
оторваться от ее губ и впиться зубами в шею. Хуже то, что он сознавал: она с
удовольствием это позволит.
     В теле томительным огнем разгоралось  желание достичь оргазма, хотя оно
не сопровождалось обычным желанием войти  в женское тело. Поглощать хотелось
именно  женскую  сущность, как  какой-нибудь  тягучий,  прохладный, безмерно
сладкий напиток...
     - Ну прошу тебя, - выдохнула Линда, на секунду отстранив губы.
     - Ладно.
     Он  крепко припал к  ее  губам,  наслаждаясь  их податливостью. Желание
маслянисто  всколыхнулось, а с ним  - тяга  прижаться, почувствовать. Вместо
этого  он с  усилием сдерживался, не допуская  извержения. Получается, что и
порцию  бьющей  через  край  энергии  он   впитывал   понемногу.  Когда  она
неизъяснимо утоляющим бальзамом хлынула из уст в уста, Линда судорожно, всем
телом притиснулась. В эту же  секунду Карлсена пронизало  ощущение чудесной,
резкой ясности,  словно чувства  впервые за все время сфокусировались. Когда
судороги оргазма у Линды утихли,  Карлсену пришлось ее поддержать, чтобы  не
покачивалась.  Взгляд налился  поволокой  - она  будто  не знала толком, где
находится.
     - Вот видишь, даже раздеваться не пришлось. - Он взял ее за руку.
     - Пойдем, приляжешь.
     Проводил до  дивана,  заставил улечься,  подсунув  род голову  подушку.
Линда закрыла глаза.
     - Как себя чувствуешь?
     Линда, вздохнув, с мечтательной задумчивостью улыбнулась.
     - Чудесно.
     Карлсен отвел прядь с ее повлажневшего лба.
     -  Понимаешь, почему  у тебя  усталость?  Это я  забрал у тебя какое-то
количество энергии.
     - Я не возражаю, - сказала она, сопроводив слова кивком.
     Взяв руку Карлсена обеими ладонями, Линда положила ее себе на бедра.
     - Какое ощущение было? - полюбопытствовал он.
     - Чуть страшновато. А так ничего, приятно.
     Карлсен  посмотрел на настенные часы - всего три часа. Три часа уже как
вампир.
     - Останься, вздремни. Мне идти пора.
     - Куда?
     - В Космический Музей.
     - А ты не устал разве?
     Он покачал головой.
     - В  этом  и суть  вампиризма. Я забираю энергию у тебя. Ты устала, а у
меня, наоборот, прилив бодрости. Расклад не совсем в твою пользу.
     - Почему же... - с нежной убежденностью возразила она.
     - Как "почему"?
     - Потому что чудесная такая... умиротворенность.
     Он поцеловал ее в лоб.
     - До встречи.
     Не дойдя еще до двери, почувствовал: уже уснула.
     Приятная  прохлада  стояла  на  Пятой  авеню  и  в три часа  пополудни.
Стелящееся  над  городом  призрачное облако четко  удерживало температуру на
отметке двадцати пяти градусов - во избежание монотонности, Бюро Контроля за
экологией допускало незначительный  подъем температуры  во  второй  половине
дня. Из ньюйоркцев многие так привыкли  к  этой приятно умеренной среде, что
вообще перестали выезжать из города.
     Карлсену все виделось настолько ясным и чудесно  свежим, будто на глаза
надеты  очки какой-то особо усиленной  фокусировки. Причем  ясность не такая
как  от  психоделических  наркотиков  (грешил в  студенческие  годы),  когда
окружающий мир  мнится настолько осязаемо реальным,  что любая мелочь словно
выпячивается в самые  глаза. Теперешняя ясность  исходила изнутри и казалась
неким неотъемлемым свойством ума.
     Нью-Йорк, обычно такой скученный и лихорадочно  кипящий, казался теперь
исполненным волшебной энергетики. Более того, жизненность эта словно овевала
Карлсена,  клубясь над  сутолочными тротуарами, причем  тело  готовно на нее
отзывалось, будто шел он среди  мелкой дождевой взвеси.  Транспортный поток,
бесшумно  струящийся  вдоль улицы  (электродвигатели  теперешних автомобилей
почти  бесшумны), представлялся раздольной  рекой, стремящейся меж  отвесных
берегов. Отдельные  геликары, и те  привлекали  внимание  странной красотой,
стрекозами  вспархивая  над транспортным потоком  и садясь  на свободные  от
впереди  идущих  машин  прогалины.  Геликар  -  новшество  по большей  части
экзотичное,  по карману пока только самым  состоятельным. Прототип - геликар
середины  двадцать  первого  века  -  просуществовал недолго из-за  главного
недостатка: воздушная  подушка  взметала волну пыли. Открытие  же  в  начале
двадцать второго века  стабильных электрических полей обусловило целую серию
замечательных изобретений, в том  числе поезд с дубль-звуковой скоростью (на
нем Карлсен и добирался  из  Канзаса) и аэротакси-"пузырек", доставившее его
из терминала в Нью-Джерси.
     Поначалу он считал, что душевная бодрость - просто  результат взятой от
Линды  Мирелли  энергии, действующей подобно легкому хмелящему  напитку.  Но
вскоре  обнаружилось,  что  она  от места к месту варьируется, сильнее всего
сказываясь  там, где  наиболее людно.  Все это  интриговало  настолько,  что
вместо того, чтобы взять такси на Баттери, Карлсен на Мэдисон-сквер повернул
налево и двинулся по Бродвею на юг. Пешеходов здесь было  поменьше,  и стала
наконец  читаться  энергетика отдельных людей - у каждого своя. Некоторые ею
просто  лучились,  да бодро  так - в  особенности школьники, густо  сыплющие
сейчас с уроков, и молоденькие девушки.
     Выявилось  и  то,  что  различные   "жизненные  поля"  так  или  иначе,
ассоциируются со  слабо уловимыми,  но  вместе  с тем  вполне  определенными
запахами.  Впервые  он  обратил  на  это  внимание,  проходя мимо гуляющей в
обнимку  молодой парочки,  от которой  исходил аромат,  напоминающий  чем-то
розы. Минуя  бизнесмена  в светлом костюме, всем своим  видом  выказывающего
напористость и триумф,  он уловил  нечто схожее  с запахом  хвои. А  вот  от
старого пропойцы, застывшего с  протянутой рукой (Карлсен, кстати, сунул ему
доллар), попахивало,  наоборот, чем-то неприятным, с металлической примесью,
и  жизненная  аура  была  явно негативная, словно  выискивающая  из  кого бы
побольше выцедить.
     Впрочем,  интереснее всего были встречные андрогены на Гринвич-Виллидж.
С  сороковых  годов  двадцать  первого  века, когда  операция вошла  в моду,
андрогены  (или  просто  "гермы",  как  их  называли)  стали  расти  числом,
составляя на сегодня уже пять процентов населения Соединенных Штатов. Одежду
они обычно носили черную, как шкура  пантеры и ходить  предпочитали босиком,
даже зимой.  Они твердили о своей ненависти к биологическому полу, с которым
родились на  свет,  и  предпочитали  ему "асексуальность".  Женщины  нередко
удаляли  себе груди, мужчины - гениталии. Гермы-"мужчины" и гермы- "женщины"
часто жили  вместе,  заявляя,  что  наслаждаются  физическим  контактом  без
полового   возбуждения.  Популярностью  пользовались  гермы-проститутки:  их
"странность"  многих  возбуждала.  Так  вот  от  андрогенов,  когда  Карлсен
проходил мимо, цедился такой же металлический  привкус,  что  и от пропойцы,
мешаясь к тому же с любопытной агрессивностью, напоминающей чем-то магнитное
отталкивание.  Похоже,  гермы   как-то   всегда   млели  от  ощущения  своей
"несхожести" с остальным обществом, относясь ко всем и вся нарочито свысока.
Это укрепляло  в них чувство собственной ценности,  причем они не испытывали
ни  малейшей тяги  сделать  что-либо в  подтверждение этой  самой  ценности.
Карлсену  вдруг  отчетливо  подумалось,  что  андрогены  по  сути  -  те  же
пришельцы, сосущие из  окружающих энергию с презрительно-независимым  видом.
Ну чем не вампиры?
     Такая мысль настораживала. Этика энергетического вампиризма? Это что-то
новое.  То,  что  у  Линды  Мирелли  оказалось  возможным взять с ее полного
согласия,  - некоторое  количество  энергии -  блаженство,  просто прелесть;
фокус  восприятия от этого  как-то  повысился.  И тут Карлсену открылся один
нелегкий  секрет. Проходя  мимо  школьниц  и  молоденьких женщин, он  теперь
обостренно  улавливал запах их жизненности,  сладким  хмелем слегка кружащий
голову.  Стоя  позади  двух старшеклассниц  на  перекрестке у светофора,  он
сдерживал   безотчетное   желание  незаметно  к  ним  прижаться  и   впитать
сколько-нибудь  жизненной  силы,  сочащейся  у  них  через  одежду  -  белье
фактически  ощущалось настолько  четко,  будто легкие платья  были полностью
прозрачны.  В этот момент как раз и дошло:  ощущеньице-то без  малого то  же
самое,  что у совратителя малолетних.  И  неважно, что похищать  у  девчонок
энергию он не  собирался; все равно реакция была как у сексуального маньяка.
Карлсен испытал поистине облегче- ние, когда на той стороне  улицы школьницы
повернули в другом направлении.
     На Купер-Юнион он  решил взять такси:  сколько можно шлепать пешком. За
рулем восседала маститая матрона средних лет с  короткой стрижкой; обычно на
таких Карлсен и внимания  не обращал.  Жизненное поле  с  заднего сиденья не
ощущалось,  блокируясь,  похоже, кожаной  спинкой переднего кресла.  Так что
пришлось  чуть усилить настройку,  наподобие того,  как он делал со слоговым
процессором. Секунду ощущение было такое, будто блуждаешь на ощупь в тумане.
И тут  с небывалой внезапностью он глубоко вник  в ее тело, причем настолько
явственно, что даже удивился, как она сама этого не  замечает. Чувствовались
ее  увесистые  груди,  тяжелые   бедра   и,  мреющая  ровным,  глухим  огнем
сексульность, составляющая, казалось, естественную часть ее жизненного поля.
То, что она не в его вкусе, стало вдруг и не таким уж важным. В эти  секунды
он с радостью готов был притиснуть ее к себе и втягивать, втягивать тягучую,
медлительную   сексуальность,  как  пчела  -  нектар.  Вскоре   пришла  пора
рассчитываться.
     - Ой, да сколько ж вы мне даете! - запротестовала было матрона.
     - Ничего, возьмите. За такое удовольствие можно было дать и больше.
     Космический Музей располагался на  верхнем  этаже  Всемирного Торгового
Центра. Вначале  здесь  была  просто  популярная  экспозиция  для  туристов,
которая   постепенно   превратилась  в  один  из   самых  известных  научно-
космических музеев мира.
     В  стоимость  билета (десять  долларов) входил богато  иллюстрированный
каталог с электронными  кинокартинками.  Карлсен  первым  делом  уткнулся  в
указатель и разыскал там "Карлсен, Капитан  Олоф А". Ого, на деда  значилось
три ссылки, никак не меньше.
     Первая - на  всю  страницу  - "Инцидент со "Странником"". На картинке -
"Гермес" - корабль капитана Карлсена  в поясе астероидов,  и то, как капитан
впервые  выходит на гигантское космическое  судно,  названное  "Странником".
Реагируя   на  свет,   картинка   начала  показывать,  как  отряд   Карлсена
высаживается на "Странник", находит в эдаком стеклянном  склепе пришельцев и
получает  разрешение  доставить кое-кого  из  них  на  Землю.  Дальше  текст
пояснял, что все попытки оживить пришельцев закончились неудачей, и тела их,
в конце концов, разложились.
     Во  второй  ссылке  речь  шла  об  экспедиции  Карлсена  на  Марс  и  о
кропотливых,  тщательных  изысканиях, давших  в  кои-то  веки действительное
представление  о  том,  как  Марс  из  планеты  лесов  и  рек  превратился в
теперешнюю безводную пустыню. И  опять электронная киноиллюстрация о высадке
Карлсена  в  Море  Сирен  и  еще  одна, демонстрирующая  ископаемые  останки
ранне-марсианских форм жизни.
     Третья  ссылка  - краткая:  насчет того, что в одном популярном журнале
вышла статья, где событию со "Странником" придавался сенсационный оттенок, а
Карлсен - к тому времени старый и больной - очевидно подтвердил некоторые из
тех спекуляций в странной книге под названием  "Инцидент со "Странником"". В
комментарии  звучал  прозрачный  намек, что  нечистоплотный  издатель  решил
погреть руки на сенсации, не  погнушавшись использовать  для этой  цели  имя
умирающего старика.
     Карлсена разобрала такая  злость, что вот взял бы сейчас и швырнул  эту
писанину в ближайшую урну, не входя; ну да ладно - за билет все же уплачено,
можно хотя бы погулять по экспозиции.
     И правильно,  что решил: жалеть  не  пришлось.  Последний  раз что-либо
подобное  по  размаху Карлсен  видел  лишь  лет  десять  назад,  на открытии
антарктического Диснейленда,  так  что  впечатление  от  технических новинок
успело за это  время сгладиться.  На выставке в Диснейленде он надевал тогда
очки виртуальной реальности и наушники к ним, и таким образом отправлялся на
экскурсию по истории Южного полюса, начиная со времен его освоения выходцами
из Атлантиды. Теперь надобность в очках и наушниках отпала. Стоило ступить в
зал экспозиции, как датчики в куполе моментально начинали резонировать с его
мозговыми  ритмами.   Поэтому  теперь  вокруг  каждого  экспоната   мониторы
навеивали невесомый  "фасад" виртуальной реальности (это  означает, что  при
определенном  усилии за  иллюзорными  картинами можно было  различить  стены
помещения).  Вступительный   раздел,  охватывающий   историю  Земли,   давал
головокружительную  панораму рождения  Солнечной системы,  остывания Земли и
становления жизни.
     От эпохи  динозавров  просто  мурашки шли по  коже (помнится, на первых
порах  не обходилось и  без  дебатов  насчет испугов  у  детей);  тиранозавр
смотрелся так реалистично,  что, казалось, чувствуется его дыхание. А  когда
вздымающийся  на  сотню футов диплодок,  свесив уродливую  головенку,  начал
шумно  обнюхивать,  Карлсен,  уж  на что взрослый,  и  то  опасливо