соглашусь, что это заключение в самом деле неожиданно. Но не думаю,
что оно сводит на нет все доводы доктора Фаллады.
     Джемисон повернулся к Буковскому.
     - А что думаете вы?
     Тот,  очевидно,  чувствовал   себя   не  очень  уверенно.  Стараясь  не
встречаться с Фалладой взглядом, он сказал:
     - Честно говоря, затрудняюсь.  Не хочу делать выводов, не ознакомившись
со всеми фактами.
     - А вы, сэр Перси? Хезлтайн нахмурился.
     -  Я  испытываю к доктору Фалладе величайшее уважение и уверен,  что он
зря говорить не станет.
     -  Да,  разумеется, - согласился Джемисон, - сомнений нет. Мы все знаем
доктора  как  одного   из  крупнейших  наших  ученых.  Но   даже  ученые  не
застрахованы от ошибок.  Так  что позвольте  мне быть откровенным и изложить
точку зрения, которой я намерен придерживаться - хотя, сразу оговорюсь, безо
всякого   догматизма.  -  Он   приостановился,  как  бы  ожидая  возражений.
Парламентский трюк: ясно было, что он все равно сейчас продолжит.
     - Все  факты свидетельствуют,  что  мы имеем дело с существами с другой
планеты  или звездной  системы, которые  живо интересуются жизнью на  Земле.
Может быть,  они - ученые, занятые  исследованием развивающихся цивилизаций.
Ясно, что как род они значительно древнее  человека, и, разумеется, обладают
большим запасом знаний о Вселенной.
     Премьер-министр  сделал паузу, поочередно оглядев всех из-под кустистых
бровей.  Карлсен поймал  себя на том, что  буквально заворожен его  голосом,
таким глубоким,  таким выразительным. Тут Джемисон перешел  на  сокровенный,
конфиденциальный тон.
     -  Мне  лично,  например,   в   самом  деле   трудно  представить,  как
высокоразвитые особи могут охотиться  на своих сородичей. Я сам не претендую
зваться  чересчур щепетильным, но я, допустим,  вегетарианец, потому что мне
претит  есть  мясо убитых  животных.  По  этой  же причине  у меня как-то не
укладывается в голове, чтобы существа вроде этих... и вдруг -  как выразился
доктор Буковский - были сродни гибельному вирусу.
     - Взглянули бы  вы на того  репортера,  когда она  с ним разделалась! -
нервно выпалил Фаллада.
     Ролинсон  лишь  поцокал языком, укоризненно покачав  головой.  Мак  Кэй
красноречиво возвел глаза к потолку: мол, идиот, да  и только. Но Джемисона,
похоже, эта выходка не уязвила.
     - Я, в общем-то, видел фотографию того несчастного молодого человека, -
мрачно произнес  он. - Я понимаю, что женщина  его  уничтожила и  по закону,
следовательно, должна считаться  убийцей. Но я  слышал описание происшедшего
от капитана Карлсена и почти не сомневаюсь, что  у того человека на уме было
ее  изнасиловать.  Последовало  не  что   иное,  как  самооборона  -  причем
спонтанно,  потому что  не  успела она  проснуться, а  на нее уже готовились
напасть. Так, капитан?
     Карлсен, чувствуя,  что  объяснять сейчас все тонкости  затруднительно,
сказал:
     - В основном, да.
     Джемисон,  повернувшись  к  Фалладе, поднял  палец -  жест,  означающий
крайнее неприятие.
     -  Вы  полагаете, эти существа  думают уничтожить людей.  А  подумайте:
может, они, наоборот, желают нам помочь?
     Фаллада,  пожав  плечами,  качнул  головой,  но ничего  не  сказал. Тон
Джемисона сменился на убеждающий:
     -  Позвольте-ка мне объяснить, что я имею в  виду.  Как  историка, меня
всегда  изумляла та внезапность, с какой происходят великие перемены.  Бытие
человечества много  раз  буквально  преображалось - появлением орудий труда,
применением  огня, изобретением колеса, становлением городов.  Так  вот,  не
может ли  оказаться так,  что  в  этом-то,  -  он легонько постучал по листу
бумаги, - и весь ответ? Что эти существа - тайные наставники человечества?
     Он умолк, глядя на Фалладу, словно ожидая ответа. Фаллада прокашлялся.
     - Возможно все,  что угодно,  -  твердо сказал он.  - Но  я предпочитаю
иметь дело исключительно с  фактами. И единственный пока  тот факт,  который
говорит, что существа эти опасны.
     -  Что ж, хорошо,  - кивнул Джемисон. - Вот, что я думаю: время ведь на
нашей  стороне.  Решать все именно  сейчас  - никто нас не  гонит. Поэтому я
предлагаю оставить  реликт там, где он есть,  и некоторое время подождать. В
конце концов, ничего ему не сделается.
     -  Разве что несколько новых  пробоин от  метеоритов, - ухмыльнулся Мак
Кэй
     - Что  ж, это риск,  на который  придется пойти. Мое предложение: после
нашей встречи я делаю заявление, что ИКИ решил  отозвать "Вегу" и "Юпитер" и
заняться   изучением   документов,  обнаруженных  капитаном  Вулфсоном.  Это
откладывает какие-либо дальнейшие решения,  как  минимум, на пару месяцев. -
Он поднял глаза на Фалладу. - Если  вы правы - и эти существа  действительно
обнаружатся - к тому времени все будет уже ясно. Вы согласны?
     Фаллада, явно удивленный таким исходом, пробормотал:
     - Да... Да, разумеется...
     - Как остальные?
     Мак Кэй был категорически против:
     -  Я  -  нет.  Считаю,  гонять  повторную экспедицию - трата  времени и
средств. Мне кажется, борт надо обследовать именно сейчас.
     - И я разделяю вашу точку зрения, - дипломатично сказал Джемисон. - Но,
как видно,  мы с вами в меньшинстве, все остальные призывают к осторожности.
Поэтому остается лишь уступить воле большинства.
     Премьер-министр критически огляделся.  Все, один  за другим,  сдержанно
кивнули. Сидя напротив Фаллады, Карлсен догадывался, что у них двоих на душе
сейчас  одно и то  же:  странное чувство, что  они перетянули-таки  канат на
себя, но лишь потому, что соперник его отпустил.
     - В конце концов, - мягким голосом напомнил премьер, - экспедиция и так
уже  превзошла все ожидания. Одна эта карта,  по-моему, окупает все затраты.
Поэтому давайте  воспользуемся великолепным советом доктора  Фаллады и будем
впредь действовать с крайней осторожностью. И не думаю,  что нам придется об
этом  пожалеть.  - Он встал.  -  А теперь,  господа, мне, думаю, надо  будет
выступить перед  парламентом. Доктор  Буковский, буду  признателен, если  вы
останетесь - мне может понадобиться  ваша  помощь при  ответах  на  вопросы,
которые неизбежно последуют.  И с вами,  сэр Перси,  я хотел бы переговорить
насчет мер по отслеживанию этих созданий... Если позволите, господа...
     Выйдя на улицу, Фаллада медленно произнес:
     -  Никогда  мне, видно, не  понять  политиков. Они действительно  такие
безмозглые фигляры, или это только кажется?
     Карлсен, сочувственно хмыкнув, сказал:
     - Но мы все же добились верного решения.
     - Он хочет отбуксировать реликт к Земле. Это же гибель!
     - Но он дает нам время.
     Фаллада  неожиданно  улыбнулся.  Улыбка преображала его  лицо:  тяжелая
серьезность исчезала и проглядывал эдакий лукавый насмешник. Он положил руку
Карлсену на плечо:
     - Я услышал слово "мы". Что это: Карлсен уверовал?
     Карлсен пожал плечами.
     -   У   меня  предчувствие:  что  бы  там  ни  произошло,   нам  вместе
расхлебывать.

     Проснувшись, Карлсен почувствовал утомление и странную вялость. Сон был
глубоким, но под утро его наводнили какие-то жуткие кошмары.
     Часы возле кровати показывали  девять тридцать. Пятница: значит, Джелка
повезла ребятишек в школу танца. Минут  пять он полежал, собираясь с силами,
прежде  чем   нажать  кнопку,  поднимающую  жалюзи.  Через  несколько  минут
послышалось,  как  в передней хлопнула  дверь.  Джелка тихонько  заглянула в
спальню и увидев, что муж не спит, вошла. На кровать ему она бросила газету.
     -   Премьер-министра   клюют  со   всех   сторон.  Вот  это  для  тебя,
экспресс-почтой.
     Она  взяла  со  стола  бандероль  с   книгой.   Отправителем   значился
Психосексуальный институт.
     - А-а, это книга  Фаллады, о вампирах. Он  обещал ксерокопию. Как там у
нас с кофе?
     - Ты как себя чувствуешь? Вид что-то бледный.
     - Устал просто.
     Вернувшись через несколько  минут  с  кофе и поджаренным тостом, Джелка
застала мужа за чтением  рукописи Фаллады.  На  ночной столик  она  положила
книгу.
     -  Вчера заметила  в  библиотеке.  Думаю, тебя  заинтереснует.  Карлсен
поглядел на обложку.
     - "Вампиризм духа". Странно...
     - Что?
     - Забавное совпадение.  Автор - Эрнст фон Гейерстам. А Фаллада упоминал
о  некоем  графе  фон  Гейерстраме...  -   Карлсен   долистал   рукопись  до
библиографии. - Да, именно такое имя.
     - Ты передовицу "Таймс" еще не видел?"
     - Нет. Про что там?
     - Только  про то, что, мол, какая жуткая трата денег налогоплательщиков
на то, чтобы снарядить к астероидам целых два корабля, а теперь они вернутся
ни с чем.
     Карлсен  был  слишком увлечен  книгой,  поэтому  не  отозвался.  Джелка
оставила его одного. Когда через  полчаса  возвратилась, он по-прежнему  был
занят чтением, а стеклянный кувшинчик в кофеварке стоял пустым.
     - Есть еще не хочешь?
     - Пока нет. Ты послушай! Этот граф  Гейерстам, по описанию Фаллады, был
эдаким чудаком.  О  себе он заявлял вроде как  о  психологе,  но всерьез его
никто не воспринимал. Вот послушай, глава "Пациент,  научивший меня думать".
"Пациент - я назову  его Ларсом  В. - был довольно приятным,  но бледноватой
наружности эктоморфом лет двадцати с небольшим. Примерно шесть месяцев назад
он  начал замечать, что  его неудержимо тянет демонстрировать  свой  половой
орган женщинам в  общественных местах. Прошло какое-то время,  и  его  стало
разбирать  другое желание: раздевать малолетних детей  и кусать их до крови.
Он  находил в себе силы  устоять, но признался, что  из дома  стал выходить,
расстегнув под пальто ширинку.
     История  пациента  была  следующей.  Его родители, оба  были одаренными
художниками, и Ларс с раннего возраста стал проявлять талант в скульптуре. В
шестнадцать  лет он поступил в  школу  искусств, блестяще сдав вступительные
экзамены. К девятнадцати годам его талант обозначился уже настолько,  что он
провел успешную выставку, создав себе  завидную  репутацию. Как раз  на этой
выставке  он впервые и повстречал Нину  фон Г., дочь прусского  аристократа.
Нина была девушкой с  благородностыо кожи, хрупкая на вид, но, в общем-то, с
очень неплохими  физическими данными.  У  нее были огромные черные  глаза  и
необыкновенно  красные губы. Она восхитилась работами  Ларса  и сказала, что
всегда  мечтала  быть  рабыней  великого  мастера.  Прошло  два  дня,  и  он
безнадежно  в нее влюбился. Прошло, однако  больше полугода, прежде чем  она
позволила  ему  овладеть   собой,  отчего  у  него,  естественно,  сложилось
впечатление, что она - девственница. Она легла якобы в гроб,  в белой ночной
рубашке, скрестив руки на груди. Ларс должен был забраться в комнату, словно
ночной вор, и там, как бы невзначай, застать тело с горящими вокруг свечами.
Затем  ему  пришлось разыграть фантазию, что  он якобы ласкает  "покойницу":
переносит  ее на кровать  и кусает, кусает. В  конце концов он жадно овладел
ею. В  течение всего  этого времени девушка  согласна была лежать  абсолютно
неподвижно, не подавая признаков жизни.
     Овладев ею. Ларе понял, что Нина - не девственница, однако влюблен  был
так,  что уже не придавал этому значения. И  оба  они  продолжали  воплощать
престранные   сексуальные   фантазии.   То   он   был   насильником,   жадно
набрасывающимся на нее  в безлюдной  аллее, то садистом,  преследующим ее по
темному  лесу. Как-то,  прежде  чем овладеть,  он  привязал  ее  к дереву  и
отстегал  хлыстом.  Всякий  раз  после  таких  развлечений  Ларс  чувствовал
неимоверный упадок сил; однажды они  после  любовных  игр  в  лесу  проспали
несколько часов голыми, пока их не разбудил падающий снег.
     Ларс  умолял ее выйти за него замуж. Но Нина отказывалась, говоря,  что
уже  принадлежит другому. На  этого "другого"  она  ссылалась просто как  на
"графа", и рассказывала, что раз в неделю он является к ней выпить стаканчик
ее  крови. Ларс действительно  замечал у нее небольшие порезы на  внутренней
стороне предплечья.  Нина объяснила  Лаосу, что забирает  его энергию, чтобы
питать  ею  ненасытного "графа".  Единственное,  что бы  могло их  с  Ларсом
соединить - это безоговорочная клятва на верность  графу,  и  признание себя
его рабами.
     В  приступе  ревности Ларс пригрозил убить ее. После этого, он  пытался
покончить  с собой,  приняв  непомерную дозу  сильного  наркотика.  Родители
застали  сына  без  сознания и отвезли  в  больницу, где  его  принудительно
держали две  недели. В конце концов, он  оттуда сбежал и явился на  квартиру
той самой Нины, чтобы сказать, что принял ее условия. Но девушка уехала и не
оставила адреса.
     Ларс  теперь  страдал  от  постоянного  нервного   истощения.  В  своих
сексуальных  фантазиях Ларс изводил  себя тем,  как  дурно с ним обошлась та
Нина  со  своим  любовником-графом.  После таких  оргий  самоуничижения,  он
сутками не мог прийти  в себя от истощения. Родители серьезно беспокоились о
состоянии сына, а его куратор, видный искусствовед, умолял Ларса вернуться к
работе. В итоге Ларс решился прийти ко мне.
     Вначале  я  подумал,  что  это  случай  невроза Фрейда, возникший из-за
чувства вины, вызванного эдиповым комплексом. Пациент признался и в том, что
тайно желал кровосмесительства со  своими сестрами. Но один  рассказанный им
эпизод, заставил меня крепко задуматься: правилен ли вообще мой подход? Ларс
рассказал,  что когда у  них  с Ниной  все  еще было  хорошо,  он как-то раз
работал  у себя в студии над мраморной статуей, чувствуя  необычайный подъем
сил.  В студию пришла Нина, и он попытался уговорить ее уйти и дать спокойно
поработать. Она же, наоборот,  сняла с себя одежду и легла ему  в ноги, пока
он, в конце концов, не возбудился. После этого, овладев ею прямо на бетонном
полу, он забылся в ее объятиях. Очнувшись, Ларс понял,  что она теперь лежит
на нем сверху  и,  как он выразился, высасывает жизненные соки. Ощущение при
этом,  по его  словам,  было такое,  будто сосут  кровь. Когда она, наконец,
поднялась. Ларс был  так истощен, что не мог пошевелиться; она же, наоборот,
светилась жизненностью, сильная, словно тигрица, лицо - почти демоническое.
     И тут мне вспомнилось, что говорила моя мать про мою тетю Кристину: что
та,  якобы, сидя  молча  за  вязанием, могла  вытянуть жизненную  энергию из
любого,  кто находился в комнате. Раньше  я считал, что она говорила так для
красного словца; теперь же все это казалось мне отнюдь не безосновательным.
     По словам  пациента, "вампир" часто являлся  к нему  во сне и вытягивал
жизненные соки.  Поэтому я оставил Ларса  у себя в доме и  приступил к серии
экспериментов. Каждую ночь перед сном я замерял  ему жизненное поле  и делал
фотоснимки  пальцев по  Кирлиану. Первые несколько ночей признаков истощения
не наблюдалось -  утром показатели  бывали обычно чуть выше, как и  положено
после нормального  сна, а кирлианские фотоснимки выявляли здоровую ауру.  Но
вот  ему  во сне явился  его  "вампир",  и показатель жизненного  поля  стал
значительно  ниже;  что до фотоснимков пальцев, то  они напоминали человека,
страдающего какой-нибудь изнурительной болезнью."
     Карлсен поднял от книги глаза.
     - Как оно тебе?
     - И чем дело кончилось? - поинтересовалась Джелка.
     - Не знаю. Дочитал пока только до сих пор. А, судя по всему, теория его
в том, что все люди в той или иной степени - вампиры энергии...
     Джелка, сидящая возле окна в кресле, сказала:
     - По мне, так это и в самом деле прямой  случай помешательства на почве
секса. Все это... лежание в гробу...
     Карлсен с  отсутствующим видом  покачал головой. Суть  дела  неожиданно
прояснилась, и как будто была такой всегда.
     - Не-ет,  - протянул он.  - Интересно  вот что:  она начала с того, что
влезла  к нему  в  душу и  влюбила  в себя.  -  Джелка  поглядела  на мужа с
удивлением: несообразное  какое-то замечание. - Разве не видно? Она начала с
того,  что взяла его лестью, сказав,  что мечтает принадлежать гению;  иными
словами, предложила себя  на любых условиях. Затем она выведывает его тайные
сексуальные грезы,  тягу  к насилию, истязанию  -  и делает себя орудием его
фантазий, пока  Ларс не попадает в  полную  от нее зависимость. Она начинает
пить его энергию, сосать жизненные соки. И  вот тогда  наступает  переворот.
Уверившись, что он уже  никуда не денется, она  предлагает ему окончательное
рабство. Иными словами, скамьи перевернуты...
     - Я знала несколько таких женщин,  -  Джелка встала.  - Ладно, не  буду
тебя отрывать от книги. Я сама от любопытства просто сгораю!
     Через четверть часа она вкатила в спальню тележку.
     - Выглядишь ты получше, - сказала она, присмотревшись.
     - Теперь - да, сравнения нет. Провалялся лишнего, наверное. Ах,  что за
запах! Булочки, да свежие... Джелка подобрала с пола книгу.
     - Ну и что, он вылечился?
     - Да, - пробубнил Карлсен, уплетая яичницу с ветчиной. - Только интерес
как-то пропадает. Описывает все как-то расплывчато. Пишет единственно о том,
что он... сменил сексуальную ориентацию.
     Джелка, пока он ел, листала книгу.
     - Да, и  вправду  разочаровывает.  Взял  бы да написал  автору.  -  Она
посмотрела  на  титульный  лист.  -  М-м-м,  должно  быть,  поздновато;  он,
наверное, умер уже. Книга  вышла в две тысячи тридцать втором, почти полвека
назад.
     Зазвонил телемонитор. Прежде чем ответить, Джелка включила изображение.
Через секунду, сняв трубку, позвала мужа:
     - Это Фаллада.
     - Ага, прекрасно, с ним поговорю.
     Появилось лицо Фаллады.
     - Доброе утро. Рукопись мою получили?
     - Да, спасибо. Как раз сейчас читаю. Что нового?
     - Ничего, - Фаллада  пожал плечами. -  Только что говорил с Хезлтайном.
Все  спокойно.  А сегодня в  парламенте  будут  обсуждать, почему  "Веге"  и
"Юпитеру" приказано вернуться.  Потому  и  звоню,  чтобы предупредить.  Если
начнут вдруг накатывать, домогаться - говорите, что ни о чем не ведаете. Или
скажите  что-нибудь   обтекаемое  насчет  необходимости  делать  такие  вещи
постепенно.
     - Ладно. Скажите-ка  мне, доктор,  читали ли вы такую книгу, "Вампиризм
духа"?
     - Графа фон Гейерстама? Читал, только давно.
     - А я  сейчас. У него, похоже, многое перекликается с вашими взглядами,
а вы его считаете чудаком!
     - А что! Книга у него во многом звучит разумно, но последние его работы
- чистый бред. Он завершает их выводом о том, что все  душевные болезни - от
духов и демонов.
     -  Но  первый случай, что у него - помните,  про скульптора?  -  просто
великолепен. Узнать бы,  как  он его  вылечил.  Должно быть,  выработал-таки
какую-нибудь защиту против вампиризма.
     Фаллада задумчиво кивнул.
     - Да, интересная мысль, с вашей  подачи. Сам-то Гейерстам, конечно, уже
умер.  Но у  него есть  немало последователей  и учеников.  Может, могло  бы
помочь шведское посольство?
     Стоящая у двери Джелка подала голос:
     - Может, этот... Фред Армфельдт?
     - Погодите секунду, - сказал в трубку Карлсен.
     - Фред Армфельдт, - напомнила Джелка, - тот, что так набрался у тебя на
приеме. Он же - шведский атташе по культуре.
     Карлсен щелкнул пальцами.
     - А ведь  точно! Он мог бы  помочь. Тот,  что был  у  меня на фуршете в
Гилдхолле.  Он же, вроде, из  шведского посольства. Попытаюсь-ка  я на  него
выйти.
     - Хорошо, - согласился Фаллада. - Позвоните, если что-нибудь получится.
Не  буду отвлекать  от еды.  -  Он,  видно,  заметил  на  постели  поднос  с
завтраком.
     Карлсен,  прежде  чем  звонить в  шведское  посольство,  принял  душ  и
побрился.
     -  Вы  не  могли  бы  пригласить Фреда  Армфельдта?  -  "  спросил  он,
представившись.
     Буквально  через  секунду на  экране  возник  безукоризненно  выбритый,
розовощекий молодой человек.
     -   Это   вы,  капитан!  -  воскликнул  Армфельдт.  -   Какая  приятная
неожиданность. Чем могу быть полезен?
     Карлсен вкратце изложил свою прос