бы я  терял на смерти Вандермана,  а не  приобретал. Нужно  как-то  это
устроить.  Однако  нельзя  забывать, что  в  настоящий  момент  у меня  есть
очевидный мотив. Во-первых, он отбил у меня Би, во-вторых, избил меня.
     Значит, нужно обставить все так, чтобы казалось, будто Вандерман оказал
мне услугу.
     Я должен найти возможность лучше узнать Вандермана, и  это должен  быть
нормальный,  логичный,  не  вызывающий  подозрений  способ.  Скажем,  личная
секретарша или что-нибудь в этом роде. Око еще в будущем, но оно  смотрит на
меня...
     Я должен помнить об этом. ОНО СМОТРИТ НА МЕНЯ И СЕЙЧАС!
     Ну ладно... Это естественно, что в  такой ситуации я думаю об убийстве,
этого я  не  могу  и  не должен скрывать.  Постепенно  я  откажусь от  этого
намерения, но к тому времени..."
     Он усмехнулся.
     Выходя  из  дома, чтобы  купить оружие, он  чувствовал себя неуверенно,
словно ясновидящее  Око из будущего  могло  вызвать полицию, просто моргнув.
Однако  их   разделял  барьер  времени,   который  могли  преодолеть  только
естественные процессы. К  тому же Око  следило за ним с самого  рождения,  и
сейчас он собирался бросить ему вызов -- ведь оно не умело читать мысли.
     Клэй  купил  револьвер  и  подкараулил Вандермана  в  темной улочке  Но
сначала сознательно упился. Достаточно, чтобы удовлетворить Око.
     -- Тебе лучше? -- спросил Вандерман, подливая ему кофе.
     Клэй закрыл лицо руками.
     -- Это безумие, -- произнес  он. -- Я, наверное, спятил. Лучше в-вызови
полицию.
     -- Забудем об этом. Ты был пьян, вот и все. А я... ну что ж...
     -- Я  грозил тебе  револьвером... хотел тебя убить...  а ты привел меня
домой и...
     -- Но ты же не воспользовался револьвером, Клэй. Не забывай об этом. Ты
не убийца. Это все я виноват  --  зря обошелся с тобой так резко, -- ответил
Вандерман. Даже в свете обычной янтарной лампы он походил на Ричарда Львиное
Сердце.
     --  Я  ни  на  что  не  годен. Каждый раз, когда я  пытаюсь  что-нибудь
сделать, приходит кто-то вроде тебя и делает это лучше. Я просто размазня.
     --  Клэй,  не  нужно так  говорить.  Ты сейчас  не в себе,  и  этим все
объясняется.  Послушай, ты еще встанешь  на ноги, уж я об  этом  позабочусь.
Завтра же этим и займемся. А сейчас пей кофе.
     -- Знаешь, ты отличный парень, -- сказал Клэй.
     "Этот прекраснодушный идиот проглотил крючок с наживкой, -- думал Клэй,
-- погружаясь  в  сон. Прекрасно. Вот я и начал манипулировать  Оком.  Более
того, я уже начал мстить Вандерману. Дай человеку оказать тебе услугу, и  он
сразу  станет  твоим другом.  Но  Вандерман сделает  для  меня еще больше. В
сущности,  прежде  чем я с ним покончу, у меня  будут все основания  желать,
чтобы он оставался в живых.
     Все доказательства, видимые невооруженным Оком".
     По-видимому, до  этих  пор  Клэй не использовал своих талантов в полной
мере: уж  больно искусно он  воплощал свой убийственный  план.  И хитро. Ему
наконец-то явился  случай развернуть  свои  способности,  а  кроме того,  он
обзавелся покровителем.  Именно  эту  роль играл Вандерман -- вероятно,  его
мучила совесть из-за Би. Вандерман не мог позволить, чтобы на него пала хотя
бы тень  подозрения в недостойном поступке. Сильный  и беспощадный по  своей
природе,  он пытался  убедить себя  в том,  что  ему не  чужды  человеческие
чувства. Впрочем, его  сентиментальность  никогда  не переходила границы, за
которой становилась невыгодной,  а Клэй достаточно хорошо понимал это, чтобы
не перегибать палку.
     Однако сознание,  что живешь под бдительным надзором неусыпного Ока, не
проходит  бесследно.  Когда  месяцем  позже  Клэй вошел в  вестибюль  Пятого
Здания,  он  чувствовал,  как свет,  отраженный от  его  тела,  безвозвратно
исчезает  в  полированных   ониксовых  стенах,   фиксируясь   там,   как  на
фотопластинке,  чтобы  дожидаться машину,  которая  однажды  освободит  его.
Потом, сидя  в кресле спирального  лифта,  который быстро  поднимался  между
стенами,  он  воочию  видел,  как  стены   эти  поглощают  его  изображение,
завладевают им, как в тех страшных сказках, которые он помнил с детства...
     Его  встретила  личная  секретарша  Вандермана. Клэй оценил старательно
подобранный наряд  девушки и  ее в меру  привлекательное  лицо. Она сообщила
ему, что мистер Вандерман вышел,  к тому же встреча была назначена на три, а
не на два, верно? Клэй заглянул в блокнот и щелкнул пальцами.
     -- На три... конечно же, вы правы, мисс Уэллс. Но я был так уверен, что
мы встречаемся в два,  что даже  не  удосужился  проверить. Как  вы думаете,
может, он вернется  раньше?  То  есть он просто  вышел  куда-то или  у  него
совещание?
     -- Он просто вышел, мистер Клэй, -- сообщила мисс Уэллс. -- Но вряд  ли
вернется до трех. Мне очень жаль.
     -- Можно мне здесь подождать?
     -- Разумеется, -- она одарила его  профессиональной улыбкой.  -- Стерео
стоит вон там, а пленки с журналами в этом шкафу.
     Секретарша вернулась  к прерванной работе, а Клэй просмотрел  статью об
уходе за лунными орешниками. Это дало ему возможность  завязать разговор. Он
спросил, любит  ли мисс Уэллс орешники.  Оказалось, что  у нее  нет  четкого
мнения  по  этому  вопросу,  но лед  был  сломан.  "Словно  познакомились  в
каком-нибудь баре, -- подумал Клэй. -- Может, у меня и разбитое сердце, но я
чувствую себя хорошо только в одиночестве.
     Однако  идея заключалась не в том, чтобы близко  сойтись  с мисс Уэллс,
словно он в нее влюбился. Око никогда не отдыхало. Клэй начал просыпаться по
ночам с криками ужаса, а потом подолгу лежал, вглядываясь в потолок. Но даже
темнота не могла его защитить.
     -- Вопрос  в том,  --  заметил  социопсихолог,  --  вел  ли  Клэй  себя
естественно или играл в расчете на зрителей.
     -- Ты имеешь в виду нас с тобой?
     --  Вот именно. Мне это  только что пришло  в  голову. Думаешь,  он был
искренен?
     Инженер задумался.
     --  Я бы  сказал -- да. Мужчина не женится на  девушке только для того,
чтобы реализовать какой-то план, верно? Иначе  ему  придется брать  на  себя
кучу новых обязанностей.
     --   Но  ведь   Клэй  не  женился  на  Джозефине   Уэллс,  --  напомнил
социопсихолог. -- Кроме того, жесткая  зависимость от  супруги существовала,
возможно, лет сто назад, но не сейчас. Представь себе, -- импровизировал он,
-- общество, где мужчина после развода обязан содержать здоровую, полную сил
женщину! Я знаю,  что  это  пережиток  времен,  когда только  мужчины  могли
зарабатывать себе на жизнь... но представь женщину,  которая  соглашается  с
таким  положением  вещей. Это означает инфантильное отношение к  жизни, если
вообще...
     Инженер откашлялся.
     -- О, -- сказал социопсихолог. -- Э-э... да.  Остается вопрос, связался
бы Клэй с этой женщиной, если бы на самом деле ее не...
     -- Связь можно и прервать.
     --  Эта  связь,  насколько мы знаем,  до сих  пор не  прервана. А мы-то
знаем.
     -- Нормальный мужчина  не  будет  жениться на девушке,  которая ему  не
интересна, разве что у него есть более сильный мотив...  Это все, что я могу
сказать.
     -- А нормален ли Клэй? -- задумался социопсихолог. -- Может, он заранее
знал, что мы  будем проверять его прошлое? Ты заметил,  как он  мошенничал с
пасьянсом?
     -- А что это доказывает?
     -- Есть различные  поступки, которых человек не  совершит, если думает,
что  кто-то смотрит  на  него. Поднять  монету на  улице, пить суп прямо  из
кастрюли, корчить  рожи перед зеркалом...  словом,  то,  что  делаешь только
наедине с собой. Или Клэй невиновен, или очень хитер...
     Клей  был  очень  хитер.  Он  никогда  не  собирался  доводить  дела до
женитьбы,  хотя  знал, что в  некотором отношении это явилось  бы  гарантией
безопасности. Если человек говорит во сне, жена не замедлит об этом сказать.
Клэй думал даже о том, чтобы затыкать себе рот на ночь, если возникнет такая
необходимость,  но  потом  понял,  что  если  уж у него  есть  склонность  к
разговорам во сне, он  может выболтать  слишком много, когда  рядом окажется
слушатель. Он не мог  так  рисковать, да  в этом, пожалуй, и не  было особой
необходимости. Проблема Клэя, когда он  как  следует  ее обдумал,  оказалась
достаточно проста: как я могу убедиться, что не говорю во сне?
     Он  решил  ее  с  легкостью,  пройдя  наркогипнотический  курс  языков,
применяемых во Всеобщем  банке. Курс предусматривал учебу  днем и повторение
урока на ухо во  время сна. Кроме того,  его  проинструктировали, что  нужно
включить   регистратор  и  сделать   график  глубины  сна,  чтобы  подогнать
наркогипноз к  индивидуальному ритму.  Он проделал это  несколько раз, через
месяц  проверил снова  и успокоился. Забивать  на  ночь кляп  в рот не  было
нужды.
     Клэй был рад: он мог спать, но правда лишь тогда, когда  у него не было
снов. Через  некоторое время он  начал  принимать снотворное. Ночь приносила
отдых, освобождала от сознания,  что  за  ним непрерывно следит Око, которое
могло  выдать  его  суду.  Око, всесилию  которого он не  мог  противостоять
открыто. Однако Око навещало его и в снах.
     Вандерман  дал  ему хорошую  работу  в  своей  фирме;  такой  жест  был
совершенно  необычен для него. Честно говоря, Клэй был  там  просто помехой,
однако пока  это  его устраивало. Он не просил  новых одолжений до тех  пор,
пока не узнал круга обязанностей мисс Уэллс; кстати, ее звали Джозефина. Ему
потребовалось  несколько  месяцев,  но  за  это время  их  дружба окрепла  и
превратилась  в  чувство.  После  этого Клэй  попросил у  Вандермана  другую
должность,  такую,  благодаря  которой  вскоре  готов был  принять  на  себя
обязанности мисс Уэллс.
     Вероятно,  Вандерман  продолжал чувствовать  себя виноватым  из-за  Би,
которая стала его женой и в  настоящее время  развлекалась в  Антарктическом
Казино.  Вандерману   не  терпелось   к  ней  присоединиться,   он   написал
соответствующее  распоряжение, пожелал Клэю  удачи  и  уехал  в  Антарктику,
освободившись  от беспокойств и угрызений совести. Клэй с толком использовал
это  время, еще активнее ухаживая за  Джозефиной. Узнав о  житье-бытье новой
миссис Вандерман, он даже в глубине души почувствовал облегчение. Еще не так
давно,  довольствуясь  пассивным подчинением,  он мог  мириться  с  растущим
влиянием  Би, но теперь  --  нет. Он научился полагаться на себя,  и это ему
нравилось. В те времена поведение Би оставляло желать много лучшего. Имея же
столько денег и свободы,  сколько хотела, она страдала от избытка свободного
времени.  Порой  до   Клэя  доходили  сплетни,   заставлявшие  его  украдкой
посмеиваться. Вандерману жилось с ней  нелегко: Би олицетворяла властный тип
женщины, но и сам Вандерман не был подкаблучником.
     Через  некоторое  время  Клэй  известил  своего  хозяина,  что  намерен
жениться на Джозефине Уэллс.
     --  Так  мы  будем в расчете, -- заявил он.  -- Ты отнял у меня Би, а я
заберу у тебя Джози.
     -- Минуточку, -- запротестовал Вандерман. -- Не хочешь же ты...
     -- Твоя секретарша  -- моя невеста. Это все. Дело в том, что мы с Джози
любим друг друга.
     Говоря это, он старался соблюдать максимальную осторожность. Легче было
обмануть   Вандермана,   чем   Око,   через   которое   на   него   смотрели
квалифицированные  судебные техники  и социопсихологи. Порой Клэй  вспоминал
средневековые   изображения   огромного  глаза   в   треугольнике,   и   они
ассоциировались  у  него с  какой-то  неясной  опасностью. Он  никак он  мог
выбросить из головы этот образ.
     В конце  концов что  мог  сделать Вандерман? Только устроить Клэю новое
повышение. Джозефина, неизменно педантичная,  сказала,  что  поработает  еще
какое-то  время, пока  ситуация нормализуется. Однако по непонятным причинам
она  так  никогда  и  не  нормализовалась.  Вандерман ловко  устраивал  это,
подкидывая Джозефине  все  новую и новую работу. Она  не  была обязана брать
работу на  дом, однако  брала, и Клэй, который часто заглядывал к ней, через
какое-то время стал ей помогать. Его должность плюс наркогипнотические курсы
подготовили его  к трудной организационной работе такого  рода. Деятельность
Вандермана была  довольно  специфической -- импорт  и  экспорт в планетарном
масштабе,  --  а  поскольку  следовало  постоянно  уточнять   ассортимент  и
учитывать  сезонные колебания, Джозефина  была  для Вандермана  чем-то вроде
ходячей записной книжки и работала сверхурочно.
     Они  с Клэем  на  время  отложили  свадьбу.  Клэй --  это  было  вполне
естественно -- начал ревновать  Джозефину к  работе, и девушка пообещала ему
вскоре уволиться. Но однажды вечером она осталась в конторе, а он обиделся и
напился  в одиночестве.  В  ту ночь  шел  дождь, а  Клэй надрался  до  такой
степени, что ходил под дождем без зонтика, а дома лег спать в мокрой одежде.
В результате он заболел гриппом, и, уже выздоравливая, заразил Джозефину.
     В  создавшейся  ситуации Клэй поднялся еще на  одну ступень --  правда,
только временно -- и  принял обязанности  своей невесты. В ту неделю  дела в
конторе  были исключительно запутанны, и только  Клэй ориентировался во всех
деталях.  Это  избавило  Вандермана  от многих  хлопот,  а  когда  положение
стабилизировалось, Джозефина занялась вспомогательной  работой, а  Клэй стал
личным секретарем Вандермана.
     -- Я хотел бы знать о нем побольше, -- сказал Клэй Джозефине. -- Ведь у
него  наверняка есть какие-то  привычки и слабости, которые стоит учитывать.
Если он  попросит принести ленч, я  бы  не  хотел  заказать  говяжий  язык и
обнаружить, что шефа от него тошнит. Есть у него хобби?
     Впрочем, он  старался не  давить  на Джозефину слишком сильно  -- из-за
Ока. И по-прежнему он не мог спать без снотворного.
     Социопсихолог потер лоб.
     -- Сделаем перерыв, -- предложил он. -- Кстати, почему человек решается
на убийство?
     -- Ради какой-нибудь выгоды.
     --  Пожалуй,  но это  еще не все.  Вторая  причина  это подсознательное
желание быть  наказанным...  обычно за  что-то совершенно иное.  В этом  все
дело.  Ты думал когда-нибудь, что происходит  с убийцами,  которые чувствуют
себя виноватыми, но не наказаны законом? Они весьма плохо  кончают: сплошь и
рядом случайно попадают под гоночные машины, калечатся топорами... случайно;
так же случайно касаются проводов высокого напряжения...
     -- Совесть?
     -- Когда-то давно люди считали, что Бог сидит на небе у телескопа и все
время следит за ними. В  средние  века они и вправду следили за  собой... то
есть в начале средневековья. Потом  пришла эпоха, когда люди не могли уже ни
во что поверить до конца... а  сейчас мы  имеем вот  это. --  Он  кивнул  на
экран. --  Универсальная память. В широком значении слова  это универсальная
общественная совесть, но отчужденная, выведенная наружу.  Всеведущая, как  в
средневековой концепции Бога.
     -- Но не всемогущая.
     -- Угу...
     Говоря  коротко,  полтора  года  кряду Клэй  постоянно  помнил, что Око
следит за ним. Прежде чем  что-то сказать или сделать, он вспоминал об Оке и
пытался  не  выдавать  своих намерений будущему, которое  будет его  судить.
Разумеется,  имелось  также  --  точнее,  еще будет  -- некое  Ухо,  но  это
становилось  уже  совершенно  абсурдным. Трудно  представить  огромное  Ухо,
отделенное от тела и висящее  на стене, словно декоративная тарелка.  Тем не
менее все его слова станут не менее важной уликой, чем поступки. Поэтому Сэм
Клэй  был  по-настоящему осторожен и  старался  вести  себя как жена Цезаря.
Правда, он не бунтовал против власти, однако все-таки пытался ее обмануть.
     Вандерман,  кстати, несколько напоминал  Цезаря, но в  те  дни его жена
отнюдь  не  была  вне  подозрений.  У  нее  было  слишком  много  денег  для
развлечений. Кроме того, она обнаружила, что муж ее обладает слишком сильной
волей. Би была сторонницей матриархата и инстинктивно бунтовала против Эндрю
Вандермана.  К  тому  же  характер у  нее был  не слишком  романтический,  а
Вандерман несколько  пренебрегал ею.  Последнее  время он  был  очень занят,
буквально  поглощен  множеством дел, занимавших большую часть  его  времени.
Разумеется,  без Клэя тут не обошлось. Его  работоспособность была  достойна
всяческих  похвал.  Он  оставался  вечерами,  считал  и  планировал,  словно
надеясь,  что Вандерман сделает его своим компаньоном. Кстати, он намекнул о
такой  возможности  Джозефине, желая, чтобы это было  зарегистрировано.  Был
назначен день свадьбы, и Клэй решил, что пора действовать -- он не собирался
доводить дело до брака по расчету, а камуфляж вскоре уже не будет нужен.
     Оставалось  еще  одно  дело,  требовавшее   максимальной  осторожности:
достать  бич.  Вандерман  был довольно нервным  человеком и постоянно вертел
что-нибудь в руках. Обычно это было хрустальное пресс-папье, внутри которого
ярилась  миниатюрная буря,  а если его потрясти, то видны  были даже молнии.
Клэй положил пресс-папье  в таком месте,  чтобы Вандерман наверняка  сбросил
его на пол и разбил, сам  же  тем временем  провернул трудную сделку с Ранчо
Каллисто  только для  того,  чтобы достать бич  на  стол Вандермана. Туземцы
гордились своими  поделками  из кожи и серебра, поэтому после  каждой сделки
преподносили  компаньону соответствующий  подарок.  Одним  словом, вскоре на
столе появился небольшой  бич с  инициалами Вандермана, завязанный петлей  и
выполнявший роль пресс-папье; иногда Вандерман брал его в руки и играл им во
время разговора.
     Второе орудие, в котором нуждался Клэй, уже лежало на  месте -- нож для
бумаги, точнее, старинный хирургический  скальпель.  Клэй никогда  долго  не
задерживал на нем взгляд, из-за Ока, конечно.
     Пришел очередной  бич. Клэй  небрежно  бросил его на стол и сделал вид,
будто забыл о нем. Это было изделие Аляскинских Бичевателей, применявшееся в
их  церемониях,  а заказала  его  фирма потому,  что  проводила исследования
применяемых Бичевателями  таблеток,  которые превращали  боль в наслаждение.
Разумеется,  и  эта  сделка  была  делом рук  Клэя.  В  ней  не  было ничего
подозрительного  --  она сулила фирме  хорошую  прибыль.  Кстати,  Вандерман
обещал  Клэю в  конце  года  процент  от каждой заключенной  им сделки.  Шел
декабрь, минуло полтора года с тех пор, как Клэй вступил в поединок с Оком.
     Чувствовал Клэй себя отлично. Снотворное  он принимал  умеренно и, хотя
нервы  его были натянуты  как струны, был  куда как  далек  от  критического
состояния. Такая жизнь утомляла, но он  привык к ней и не совершал, как  ему
казалось, никаких ошибок. Клэй представлял  себе Око  на стенах, на потолке,
на небе, словом, везде, где  бы  ни находился. Это  был единственный  способ
обеспечить себе  полную безопасность.  Вот-вот  он должен  был  пожать плоды
своих усилий, но  сделать это следовало быстро --  такое  нервное напряжение
невозможно выдерживать долго.
     Оставалось  еще несколько мелочей. Он старательно устроил  все -- можно
сказать, на глазах у  Ока  -- так,  чтобы ему предложили хорошо оплачиваемую
должность в другой фирме. И отказался от нее.
     А  однажды  вечером  неожиданно возникла критическая  ситуация, и  Клэю
пришлось явиться домой к Вандерману.
     Его самого дома не оказалось, зато там  была Би. Она здорово поругалась
с мужем  и к тому же много выпила. Этому  Клэй, кстати сказать, не удивился.
Если  бы ситуация  развивалась как-то  по-другому, он попытался  бы еще раз,
однако такой нужды не возникло.
     Клэй был вежлив более чем обычно. Может, даже слишком вежлив, поскольку
Би, начинающая сторонница матриархата, была не прочь пофлиртовать с ним. Она
вышла за Вандермана из-за денег, после чего обнаружила, что муж  не уступает
ей  в силе характера.  Сейчас  же она увидела в Клэе  преувеличенный  символ
романтических чувств и мужской податливости.
     Глаз  камеры,  укрытой в декоративном  барельефе на стене  и непрерывно
следяще