дорожку, ведущую на север через город. Его мысль продолжала
странствовать. несколько раз он улавливал мысли других Болди. С
их помощью он мог бы мгновенно и точно определить, где Хорн, но
они не носили шлемов Немых, и их мысли могли тоже быть
прочитанными параноиками. А Хорн не должен быть предупрежден.
Коуди поднял руку, чтобы прикоснуться к тонкой паутине нитей,
скрытой под его париком. Пока он носит шлем Немого, Хорн не
сможет прочитать его мысли.
   Начали собираться толпы. Быстрыми вспышками, словно огненные
молнии в знойном воздухе, пробегали слухи, собирая
подтверждающие детали. Кто-то (мысль Коуди слышала шепот)
ограбил прошлой ночью кассу в "Золотой Подкове", вышел с двумя
тяжелыми мешками денег и на пороге неосторожно дал порыву ветра
сорвать его парик, обнажив безволосую голову. Да, теперь Болди
больше не прячутся, присваивая деньги при каждой возможности,
готовясь к часу "Ноль", когда они возьмут власть над нацией...
   Коуди пошел немного быстрее. Случайные мысли Болди Америкэн
Гана шептали ему: События выходят из-под контроля. Весть
безмолвно неслась от разума к разуму, от одной встревоженной
группы к другой, от Болди, стойко, со спокойными лицами
продолжавших делать свое дело среди людей, в то время как их
мысли соприкасались и смыкались на грани паники. Сегодня матери
не выпускали детей из дома, а семейные вертолеты были заправлены
и готовы к отлету.
   Впереди над толпой Коуди увидел мигающую вывеску "Последнего
Шанса". Он продолжал идти, мысленно пытаясь засечь присутствие
Хорна. И несмотря на безмолвное напряжение, которое сгущалось в
жарком воздухе, в любую минуту готовое вырваться, он вдруг
понял, что чувствует себя невероятно счастливым. Впервые за
многие месяцы все казалось ему очень простым и легким. Убей
Хорна! - Это было все, этого было достаточно. Убей Хорна! -
сказала его мысль без всех сомнений и неуверенности последних
месяцев и лет.
   Он остановился перед старомодными фотоэлектрическими дверями
"Последнего Шанса", ища своего врага. Позади возник ропот, столь
уверенный, будто никто никогда не говорил ничего подобного.
Шепот сообщал об эскадрилье грузовых вертолетов, севших на краю
города из-за нехватки топлива, о ремонтнике, который, работая
среди груза, случайно проломил доску в ящике с апельсинами. В
грузе апельсинов оказались... странного вида винтовки...
атомные? Три аккуратно завернутые в губчатую резину бомбы?
Бессознательные люди на пути в лабораторию, где Болди занимались
вивисекцией?
   Потом словно невидимое дыхание прорвалось сквозь неподвижный
раскаленный воздух.
   Аура параноика. Подобно тому, как перед припадком эпилепсии
появляется ощущение надвигающейся катастрофы, так и приближение
параноика создавало и несло впереди себя смутное пульсирующее
сияние, исходящее от искаженного сознания. Коуди чувствовал его
и раньше, но каждый раз снова содрогался, будто контакт между
ним и ярким, теплым, зеленым миром ослаблялся и угасал на
мгновение.
   Он медленно повернулся и пересек улицу, пробираясь среди
неприятных, шепчущихся групп небритых мужчин, среди их
враждебных взглядов. Впереди был небольшой ресторанчик -
Закусочная "Вертолетная Лопасть". Аура ощущалась сильнее. Коуди
остановился перед входом и начал телепатические поиски.
   Сзади доносился слух. Кто-то знал человека, у которого был
сосед-Болди, месяц назад потерявший три пальца на дуэли; а
теперь они отрасли снова - в частной клинике Болди ему их
привили. (Но ведь Болди не дерутся на дуэлях... забудь об этом!)
Теперь они могут творить чудеса в медицине, но вы ведь не
видели, что они делали для людей, не так ли? Если их немедленно
не остановить, неизвестно еще, что произойдет.
   Застывший в своем высокомерии, настороженный и подозрительный
разум находившегося в ресторане Джаспера Хорна излучал
собственные мрачные мысли - эгоистические, горделивые,
претенциозные и негибкие. И еще в этом сумрачном сознании жила
мысль, шевелящаяся подобно углям под серой золой, угасая и почти
вспыхивая вновь, которая заставила Коуди остановиться у двери
ресторана и замереть в страхе, что параноик-телепат может
ощутить его присутствие.
   Хорн прибыл в Америкэн Ган не для того, чтобы начать погром.
   Его настоящая цель была куда более смертоносна. Это было...
   Что же?
   Именно этого Коуди пока не видел. Он уловил тень мысли, и
этого мимолетного впечатления оказалось достаточно, чтобы в его
сознании вспыхнуло резкое предупреждение, сигнал ужасающей
безотлагательности. Настоящая цель Хорна была глубоко запрятана.
Но она должна быть найдена. Коуди знал это совершенно точно.
   Он отступил в сторону, прислонился к стене здания и стал
лениво осматриваться, пока из-под шлема Немого его мысль очень
деликатно и чувствительно потянулась к Хорну.
   Мягче... мягче...
   Параноик сидел в одиночестве в кабинете в глубине ресторана.
Его мысли были затенены и скрытны. Он сосредоточился на своем
ленче, бессознательно думая о вещи, на одно триумфальное
мгновение всплывшей на поверхность его сознания. Поскольку эта
идея не вызывалась для обдумывания, Коуди не мог прочитать ее
без глубокого прощупывания, которое Хорн тотчас же почувствует.
   И все же выход был. Правильные подсказки вызовут нужные
отклики в любом сознании. Но заносить эти подсказки в сознание
Хорна нужно было очень осторожно, чтобы они казались его
собственными и совершенно естественными мыслями. Коуди взглянул
через улицу, поверх ворчащих групп людей, на "Последний Шанс".
Хорн побывал там полчаса назад. Это была неплохая подсказка. Он
мягко подбросил в сознание Хорна мысль: "Последний Шанс".
   И сознание параноика настороженно вздрогнуло, поискало,
ничего не нашло (шлем Немого охранял Коуди), и тогда подсказка
вызвала реакцию.
   В "Последнем Шансе" играют, но я единственный, кто
действительно играет с ними со всеми, с их жизнями; я могу убить
их всех, если вовремя... - цепочка мыслей оборвалась с
раскатившейся по ресторану видеомузыкой. Хорн поднял вилку и
продолжил трапезу.
   Коуди подогнал ритм своих мыслей под ритм музыки и послал
Хорну мысль:
   Убить их всех убить их всех убить их всех.
   Выпустить вирус, - отозвался Хорн на "собственную" мысль. -
Померанс ближе всех к цели с каждым днем контроль за резонансом,
вызывающим мутацию вируса, который убьет их всех убьет их всех
УБЬЕТ ИХ ВСЕХ!
   Коуди отпрянул от брызжущего кровью гнева параноика.
   Померанс, - думал он. - Померанс.
   Померанс в лабораториях, - подумал Хорн, создавая мысленный
образ. Недалеко - всего в двух кварталах - находились
исследовательские лаборатории Америкэн Гана, и там был человек
по имени Померанс, биохимик, не-телепат. Он проводил
определенные эксперименты, которые - если бы он добился успеха -
дали бы параноикам возможность создать вирус столь же
смертоносный и столь же избирательный, как вирус Операции
"Апокалипсис".
   Вот для чего появился Хорн в Америкэн Гане. План погромы был
всего лишь прикрытием. Маскировка, вводящая в заблуждение Болди,
пока Хорн добивался своего, телепатически следуя за
экспериментами Померанса к цели Операции "Апокалипсис", которую
поставили перед собой параноики.
   Померанс, конечно, ничего не знал об этих целях. Он был
биохимиком; в его задачу входило найти более оптимальный
бактериофаг - но метод, который бы ему потребовался для этого,
мог быть использован и для более смертоносных задач.
   Коуди мягко оперировал сознанием параноика. Он узнал еще
кое-что. Померанс мог потерпеть неудачу - Хорн понимал это. Но в
этом случае можно было вызвать погром. Куда лучше было отыскать
вирус, убивающий людей - ведь при погроме погибнут и некоторые
параноики - но если не представится ничего лучшего, будет и
погром. Условия были созданы. Хорн взвинтил напряжение в
Америкэн Гане; он выделил потенциальных вождей толпы; он мог
начать погром в любой момент, когда ем бы захотелось - и это
будет сигнал к аналогичным действиям для параноиков по всей
стране. Вселенский погром заставит Болди начать Операцию
"Апокалипсис" - и все равно будет достигнут тот же результат. Но
все же было бы лучше чуть подождать, хоть немного, следуя по
пятам за экспериментами Померанса. Казалось, что он очень близок
к цели.
   Слишком близок, - подумал Коуди, всем телом подаваясь к двери
ресторана. Он терял время. Убей Хорна, убей его сейчас, -
говорил он себе... но все еще колебался, потому что в сознании
параноика по-прежнему оставалась какая-то загадка. Слишком
большая уверенность была заложена на искаженном фундаменте
параноической личности. Должна была быть причина для этого
удивительного спокойствия.
   Коуди снова продолжил разведку осторожными намеками, которые
легко касались другого разума. Да, этому была причина. В
лаборатории Померанса была спрятана бомба.
   Почему?
   Хорн это знал, и Коуди осторожно прощупал его. Биохимик не
должен достаться Болди живым. Бомба взорвется, когда Хорн
вызовет в сознании определенный набор символов - мысль параноика
быстро метнулась прочь от опасного уравнения - или... если мозг
Хорна перестанет думать.
   То есть, если Хорн умрет.
   Прекращение мысленного излучения мозга спящего или
бодрствующего Хорна станет сигналом подрыва бомбы, которая убила
бы Померанса. Коуди совершенно четко видел расположение бомбы в
образе лаборатории в мозгу Хорна.
   Стоит ему убить Хорна и Померанс умрет. Но зачем это
понадобилось параноику?
   Коуди снова прислушался и вдруг понял причину.
   Померанс занимался исследованием влияния дифференциального
резонанса на вирусные нуклепротеины. Но имелись и другие
нуклепротеины: сама телепатия зависела от резонанса
нуклепротеинов в мозгу человека. Если бы эксперимент Померанса
увенчался успехом, это означало бы...
   Это означало бы, что телепатию можно вызвать у обыкновенного
человека!
   Это было решение проблемы Индуктора, единственный ответ,
способный решить проблему раскола мира. В руках параноиков метод
Померанса мог уничтожить людей. В руках Болди он мог объединить
все человечество. Он мог...
   Внезапно Коуди понял, что Хорн обнаружил его присутствие.
                            *  *  *
   Хорн мгновенно начал выстраивать в сознании уравнение,
которое подорвало бы бомбу в лаборатории Померанса. Коуди
прикинул последствия. Он мог бы убить параноика прежде, чем тот
закончит свое дело, но тогда его смерть с той же определенностью
подорвет бомбу. Померанс бы умер - а этого нельзя было
допустить. От сохранения жизни биохимика зависело больше, чем
жизни человеческие.
   Не было никаких способов остановить мысль Хорна, кроме
одного. Изучая его сознание, Коуди узнал многое об этой гордой,
несгибаемой, ненадежной личности. Сейчас он знал о Хорне больше,
чем тот знал о себе сам. И он нашел одну жизненно важную точку.
Хорн не был психически больным, он не терял связи с миром, но,
как и многие параноики, он демонстрировал симптомы сумасшествия,
и одним из них была устойчивая тенденция к тому, что Алленби
назвал бы гипногогическими галлюцинации - яркие чувственные
образы, возникающие в полусонном сознании непосредственно перед
сном. А подобные галлюцинации было легко вызвать гипнозом.
   Коуди нужно было только убедить Хорна, что тот испытал
кратковременную галлюцинацию. Да... и еще... еще очень многое.
   По крайней мере Коуди хорошо представлял себе, к чему такие
образы приведут параноика при его мании преследования и величия.
И Коуди спроецировал идею, что он, представитель Болди, пришел к
Хорну, чтобы предложить ему перемирие, заключить пакт с
параноиками против людей - точное подобие тех ярких фантазий с
исполнением желаний, который должен был часто испытывать Хорн. И
в то же время он вызывал мысленный образ Джаспера Хорна, и дал
Хорну увидеть его.
   Эти действия были достаточно естественны, даже в рамках
галлюцинации. Когда вы общаетесь с кем-то, то выстраиваете его
образ в своем сознании, причем куда более многогранный, чем
обычный зрительный образ. Ваши впечатления от его эмоциональных
характеристик, его воспоминания, его мысли, сложный образ всей
личности, какой вы ее воспринимаете, выстраиваются в
субъективное приближение реального человека, с которым вы
общаетесь. Пылающий образ Дьявола стояла между встретившимися
мыслями, ослепительно яркий и живой, настолько, что мрачный
разум параноика никогда не видел такого.
   Древние греки знали, что означает механизм отождествления -
они рассказали историю Нарцисса. И на эту приманку попался
Джаспер Хорн, который не мог никого, даже бога отождествить с
кем-либо кроме себя. Его параноидальный эгоизм отражал самого
себя в этом эго-образе, и отражался снова и так до
бесконечности, пока Коуди мягко проверял и трогал его мысли и
высматривал первые провалы в сознании.
   Наконец Хорн приостановил формирование мысленного образа,
который должен был уничтожить Померанса. Параноик замешкался в
нерешительности, здравый смысл подсказывал ему, что Болди не
могут прислать представителя для капитуляции, а, значит,
чувства, предупредившие его о присутствии Коуди, обманули его.
Подобная паника не была внове для Хорна. Это подтверждало, что
его чувства сыграли с ним шутку.
   Очень, очень мягко, все еще поддерживая слепящий эго-образ
Джаспера Хорна в качестве переливающейся наживки на снаряженном
крючке, Коуди послал тихие мысли-намеки, проскользнувшие в
мерцающее сознание. Сначала это были довольно правдоподобные
мысли, по крайней мере, правдоподобные для параноика. Убаюканный
Хорн наблюдал за эго-образом, который он сам часто выстраивал,
но никогда не видел таким ясным и слепящим. Нарцисс смотрел на
свое отражение в ясной глубине сознания Коуди.
   Так, сидя в одиночестве в ресторанном кабинете, Хорн
постепенно ослабил бдительность, и мягкое наступление Коуди
перешло в другую область. Посылаемые Коуди мысли уже были не
столь истинны, но все же не были полностью фальшивыми, чтобы не
спугнуть параноика, который считал их своими собственными. У
меня и прежде случались такие галлюцинации. Обычно перед тем,
как заснуть. Сейчас они снова у меня. Значит я, должно быть,
засыпаю. Я хочу спать. Мои веки тяжелеют...
   Усыпляющие, монотонные мысли начали подавлять сознание Хорна.
Постепенно нарастала сонливость. Нарцисс смотрел на Нарцисса...
   Спать, спать, - шептала мысль Коуди. - Ты не проснешься, пока
я не прикажу тебе. Более ничего не разбудит тебя. Спи крепко...
спи.
   Параноик спал.
                            *  *  *
   Коуди изо всех сил побежал по улице. Изо всех Болди Америкэн
Гана ближе всех к исследовательской лаборатории был только он
сам, и если нужно было спасти Померанса, то это была только его
задача. И он легко мог потерпеть неудачу. Джаспер Хорн сидел в
гипнотическом сне в людном ресторане, и в любой момент
кто-нибудь мог заговорить с ним или пробудить его сознание.
Гипноз не был глубоким. Несмотря на последние заклинания Коуди
над параноиком, тот мог быть разбужен кем угодно и довольно
легко.
   Коуди продолжал бежать. Положим, он сумеет вовремя вытащить
Померанса из лаборатории. Сможет ли он вернуться в ресторан
прежде, чем проснется Хорн?
   Нет, думал Коуди, гипноз недостаточно глубок. Было бы чудом,
если бы Хорн оставался в этом состоянии более нескольких минут.
Если я смогу спасти Померанса, это будет поистине чудом.
   Но как только Хорн осознает, что произошло, он не будет
ждать. Он начнет погром. Здесь, в Америкэн Гане, все к нему
готово; он заложил динамит, и все, что ему оставалось сделать,
это нажать на детонатор. Ладно. Я не могу быть уверен, что я все
делаю правильно. Я думаю, что это так. Я не могу быть уверен.
Если я спасу Померанса, то Хорн возможно начнет погром прежде,
чем я вернусь и убью его. Но я не могу позволить Померансу
погибнуть; он может решить проблему Индуктора.
   Торопись!
   Он бежал к группе длинных приземистых зданий. Он знал дорогу;
он видел ее в сознании Хорна. Он подбежал к одному из зданий,
рывком распахнул дверь и оказался в лаборатории.
   Сухопарый седоволосый человек в запачканном халате повернулся
и уставился на него. Это был Померанс; ни один телепат никогда
бы не ошибся, опознавая человека. Это был Померанс - и как
только Коуди понял это, он почувствовал и то, что за два
квартала от них, в Закусочной "Вертолетная Лопасть" Джаспер Хорн
шевельнулся, проснулся и в приступе внезапной паники потянулся к
сознанию Померанса,
   Коуди мгновенно бросился через длинную лабораторию. Позади
Померанса почти вровень с полом располагались окна, открытые к
горячему солнцу, голубому небу и высохшей коричневой траве. Если
бы они смогли достичь окна...
   Коуди показалось, что он вообще не потратил времени на бег.
Время остановилось, но все же бесконечно тянулось время другого
рода, пока в далеком сознании параноика он видел выстраивающееся
уравнение подрыва, включающее взрыватель бомбы. Сейчас уравнение
готово. Сейчас время остановится одним разрывающим мгновением
смерти.
   Но время еще оставалось. Коуди послал безмолвный призыв,
вызов, звеневший тревожным колоколом в мозгу каждого Болди в
Америкэн Гане. В то же мгновение он дотянулся до Померанса и
использовал весь свой разгон, чтобы подхватить его, рванувшись к
окну. Пол перекосился у него под ногами, и воздух рванулся
наружу впереди первой безмолвной волны сжатия, разбегавшейся от
места взрыва.
   Окно разрасталось перед ним, яркое, высокое, разделенное на
мелкие стекла. Плечо Коуди ударило в него, он почувствовал, как
дерево и стекло беззвучно разлетаются от страшного раскаленного
рвущего рева взрыва, перекрывшего все возможные звуки.
   Все вокруг потонуло в слепящей белизне взрыва, и, пролетев
через стекло, он почувствовал под собой пустоту.
   Он с Померансом летел сквозь горячий и сухой воздух улицы, и
мрак, мрак при полном солнечном свете, окружал их, а стекло
сыпалось дождем, и рев взрыва все продолжался и продолжался
вечно...
   Перед закусочной "Вертолетная Лопасть" дрались двое приезжих.
Джаспер Хорн в толпе что-то прошептал себе под нос. Кто-то
другой повторил это громче. Один из приезжих резко вспыхнул.
(Это была фраза-взрыватель, с такой же точностью вызвавшая
агрессивность у этого человека, с какой уравнение подорвало
бомбу.) В тот же момент кинжал был выхвачен из ножен, и в
середине шумного круга стала готовиться полноценная дуэль.
Победителем вышел бородатый человек с волосатой грудью и
лысеющей головой. Ножом он владел очень точно и уверенно.
Слишком уверенно, громким шепотом заметил Джаспер Хорн. Шепот
облетел круг. Кто угодно мог выиграть дуэль, если он мог читать
человеческие мысли. Если Они умеют отращивать пальцы, то,
возможно, умеют и растить волосы.
   Джаспер Хорн сказал что-то, что-то точно рассчитанное,
стоявшему рядом потенциальному вожаку толпы.
   Тот нахмурился, выругался и сделал шаг вперед. Он ловко
подскочил к победителю сзади, когда тот убирал свой кинжал. Нож,
крутясь, отлетел к тротуару. Трое набросились на упавшего
лысоголового. Двое держали его, пока третий пытался выдернуть
волосы на краю лысины. Они не поддавались. Жертва яростно ревела
и сопротивлялась столь мощно, что четверо из пяти наблюдателей
были отброшены. Один из них уронил свой парик...
                            *  *  *
   Это не был сон, и не было бодрствованием. Это было Забвение.
Он плавал в бесконечности, в единственно возможном для телепата
уединении, в котором он хотел бы оставаться навечно. Но он был
телепатом. Он не мог, даже при всей скрытой быстроте своего ума,
изображать что-либо фальшивое, ведь его сознание было довольно
открыто - по крайней мере, для носителей такого же, как у него.
шлема Немых.
   И все же было трудно пробудиться. Трудно было заставить себя
встать и по собственному желанию принять на себя все возможные
ждущие его ноши - новые и прежние. Если бы он всю жизнь прожил
так, как он провел последнюю запомнившуюся секунду, без всякой
нерешительности и неопределенности, только с определенной
потребностью в физическом действии (жив ли Померанс, - спро