просто  пожелать
безопасности, книга не действовала  таким  образом. Абстрактные понятия были
ей недоступны.
     Что дает людям безопасность? Деньги -- этот ответ  напрашивался первым,
однако  не удовлетворил Трейси, и он  попытался зайти  с другой стороны: кто
может чувствовать себя в безопасности?
     Пейзане,  как правило, жили спокойнее магнатов, но Трейси не хотел быть
пейзанином. А Генрих, издатель? Был ли он в безопасности? Пожалуй нет. В  те
времена миру не хватало стабильности.
     Он так ничего и не надумал. Возможно, лучшим решением было бы оказаться
в самой  худшей из всех возможных ситуаций и предоставить действовать книге.
А если она подведет?
     Это  могло случиться. Однако Трейси был игроком. Кстати, какая ситуация
была бы самой худшей?
     Ответ был очевиден: утрата книги.
     Дрова уже лежали  на каминной  решетке. Трейси поднес  спичку к  смятой
газете и смотрел, как забегали огоньки пламени. Затрещали, занимаясь, дрова.
Если он сознательно поставит себя в безнадежное положение, книга откроет ему
этакую  панацею, лекарство от любых  бед,  решит  все  его проблемы.  Стоило
попробовать.
     Трейси  улыбнулся,  гордясь своей хитростью, и  бросил  книгу в  огонь.
Пламя  жадно бросилось на нее, и на белом овале немедленно проступили цифры:
43.
     Главный ответ! Лекарство от потери книги!
     Трейси  вытянул  руку  и  выхватил  книгу из  огня. Коричневый переплет
слегка  опалило, но страницы остались  целы.  Хрипло дыша от нетерпения,  он
открыл страницу 43.
     Надпись с детским ехидством сообщала:
     "Правильно".
     Трейси встал, лицо его ничего не выражало. Схватив пустой стакан, он от
всей души  швырнул его в стену.  Потом подошел  к окну и невидящим  взглядом
уставился в ночь. Осталось семь возможностей.
     Спал он довольно  хорошо, без снов, зато с книгой под подушкой, а утром
подготовился к  грядущим испытаниям с помощью холодного душа и черного кофе.
Он  не  обольщался относительно  близящихся событий,  однако  Мег  ничего не
предприняла.
     Было  уже  поздно, когда  он  явился в "Джорнел". Косые солнечные  лучи
падали сквозь запыленные окна в комнаты отдела, посыльные бегали взад-вперед
с  текстами,  и все вместе напоминало декорации для фильма о жизни редакции.
Машинистки срочно что-то перепечатывали, а стеклянные перегородки в  дальнем
конце холла напоминали о безжалостных издателях, готовых посылать выдающихся
репортеров в  самые  опасные места. Фотограф Тим  Хаттон стоял  в  углу  и с
мрачным видом играл детским кубиком.
     -- Привет, Сэм,  -- сказал он, не  вынимая изо рта  сигареты. -- Хочешь
курнуть?
     Макгрегор,  парень  из Денвера, который  собаку  съел  на  редакционной
работе, поднял от стола лысую голову и подмигнул Трейси.
     -- Тим Хаттон  смотрел фильмы,  -- сообщил он хриплым  голосом. --  Тим
Хаттон  прочитал  все книги о Чарли Макартуре и Бене Хекте. Я с детства пишу
статьи  для  всей страны,  но даже у  Бонфилса  не встречал парня  с большей
решимостью стать репортером. Скоро, Трейси,  он начнет  рассказывать тебе  о
своем  похмелье и  предлагать глоточек  из  прелестной серебряной бутылочки,
которую носит в кармане. Эх, молодость!
     Макгрегор съел дольку лимона и вернулся к работе.
     -- Зануда, -- заметил Хаттон, у которого покраснели даже уши. -- И  что
он ко мне цепляется?
     -- Выйди  в  город и  задержи убийцу, -- посоветовал  ему Макгрегор. --
Прорвись сквозь  кордон полиции, то есть, я хотел сказать, фараонов, и войди
в  здание,  где  окружили  Врага  Общества  Номер  Один. Хотел  бы  я, чтобы
фотографию  никогда не изобретали!  Но,  увы,  ее  придумали и  теперь такие
молокососы приходят  сюда  в  надежде встретить  Эдди  Робинсона  за  столом
городского отдела.
     Трейси просматривал влажный еще номер "Джорнела", гадая, нашли уже труп
Гвинна или нет.
     -- Эти времена в прошлом. Тим, -- рассеянно сказал он.
     -- Это ты так говоришь, -- буркнул Хаттон и посмотрел на часы. -- Через
полчаса у меня встреча с Барни Донном. Что скажешь?
     -- Барни Донн,  -- механическим  голосом сообщил Макгрегор. -- Преемник
Эрни Роштейна, чикагского короля пива  времен Аль Капоне,  отсидел  срок  за
уклонение от налогов, самый крупный  игрок  Флориды, покинул Хайалиа  неделю
назад. Что он здесь делает?
     --  Именно это  я  и хочу  узнать, -- ответил Хаттон. --  Этот  тип  --
настоящая сенсация.
     Трейси отложил газету.
     -- Я пойду с тобой. Я когда-то знавал Барни.
     Он не  упомянул,  что когда-то шантажировал  Донна  и  выдоил  из  него
немалую сумму, так что теперь прибытие игрока в покер в Голливуд обеспокоило
его.  Была ли  это  работа Мег? У Донна была хорошая память, и, возможно, он
решил отыграться.
     Макгрегор съел еще дольку лимона.
     -- Помни о Ротштейне, -- цинично заметил он.
     Хаттон выругался и взял свой аппарат.
     -- Готов, Сэм?
     - Да.
     Трейси бросил "Джорнел". О Гвинне ничего не  было. Он  еще прикинул, не
проверить  ли  в картотеке смертей,  но решил не рисковать. Выйдя  следом за
Хаттоном из редакции, миновал портье и увидел, как фотограф, лениво выпуская
носом дым, надевает свою помятую шляпу.
     Конторский кот испугал Трейси, но он тут же понял, что это не Мег.  Тем
не менее, животное  дало ему тему для размышлений: что испробует приживал на
этот раз?
     Они  с  Мег оказались в  противоположных  ситуациях: у кошки было  мало
времени, зато множество заклинаний, а Трейси совершенно  не знал колдовства,
зато время работало на  него. Мег сказала, что не протянет долго. Интересно,
сколько  она   еще  проживет  на  Земле?  А  может,  будет  становиться  все
прозрачнее, пока не исчезнет совсем?
     Он владел книгой, но по-прежнему не знал, как ее половчее использовать.
Трейси взял ее с собой на тот случай, если Барни Донн работает на Мег. Игрок
имел репутацию честного человека, но слыл исключительно трудным клиентом.
     Администратор  в  отеле спросил их фамилии и сразу же направил  наверх.
Это  был  большой отель,  один  из  лучших  в  Лос-Анджелесе,  а  Донн  снял
апартамент-люкс.
     Он встретил их в  дверях -- плотный, седой мужчина, сверкающий зубами в
широкой улыбке.
     -- О боже мой! Сэм  Трейси! -- воскликнул  он. -- А что это за фраер  с
тобой приперся?
     -- Привет, Барни.  Это Тим Хаттон. Мы  оба  из "Джорнела". И брось  эти
словечки, мы и без них напишем о тебе так, что будешь доволен.
     Донн захохотал.
     -- Входите. В Хайалиа я привык к сленгу  и не могу отвязаться. Я словно
Джекил и Хайд. Ну, входите же!
     Трейси еще  не до конца успокоился.  Когда Хаттон  прошел в комнату, он
задержался  позади  и дернул  Донна  за рукав. Игрок широко  распахнул  свои
большие карие глаза.
     -- Что такое?
     -- Что ты здесь делаешь?
     -- Устроил себе каникулы, -- объяснил Донн. -- И хочу немного поиграть.
Я много слышал об этом городе.
     -- Это единственная причина?
     --  А-а, понял. Ты думаешь... -- он снова захохотал. -- Слушай, Трейси,
однажды ты меня выпотрошил, но больше этот номер не пройдет. Я почистил свою
картотеку, понял?
     --  Я  тоже,  --  довольно  двусмысленно заметил  журналист.  -- Честно
говоря, мне неприятно, что пришлось тогда просить у тебя эти деньги...
     --  Деньги... --  Донн  пожал  плечами.  -- Их легко  заработать.  Если
думаешь, что я зол на тебя, забудь. Конечно, я  не прочь бы получить от тебя
те бабки и закрыть наши счеты, но, черт возьми, я в жизни никого не убил.
     Сделав это успокоительное заявление. Донн проводил Трейси в комнату.
     За  столом сидели  двое  мужчин --  местные акулы игорного бизнеса -- и
смотрели на Хаттона, показывавшего фокусы с картами. Фотограф развлекался от
души. Сигарета почти обжигала  ему нижнюю  губу, а он  тасовал и перекидывал
карты с удивительной ловкостью.
     -- Видишь? -- спросил он.
     -- Может, перекинемся? -- предложил Донн, обращаясь  Трейси. -- Мы  так
давно не играли между собой.
     Трейси заколебался.
     -- Ну, ладно. Одну или две сдачи... но я не собираюсь рисковать. --  Он
знал, что Донн играет честно, иначе отказался бы сразу.
     Виски стояло на столе. Донн налил и раздал стаканы.
     -- Я  немного играл  в  самолете,  но  хочу проверить, действует ли мое
счастье в Калифорнии. У меня была полоса удач в Хайалиа. Ваше здоровье!
     -- Сколько за вход? -- Хаттон весь сиял.
     -- Пятьсот.
     - Ого!
     -- Пусть будет сотня... для начала, -- усмехнулся Донн. -- Идет?
     Хаттон кивнул  и достал бумажник. Трейси сделал то же самое, пересчитал
банкноты и часть обменял на жетоны. Оба местных молча пили виски.
     Первый кон был  небольшим,  и взял его Донн. Хаттон забрал следующий, а
Трейси -- третий, приятно полный голубых жетонов.
     -- Еще одна сдача, и я выхожу, -- заявил он.
     -- О... -- протянул Хаттон.
     --  Оставайся, если хочешь, --  сказал Трейси. -- Игра идет честная, но
Донн мастер своего дела.
     -- И всегда  был  таким,  -- вставил  Донн. -- Даже в детстве. Останься
еще, Сэм. .
     Трейси  пробовал дотянуть до стрита, но  бесполезно -- Донн выиграл. Он
забрал кучу жетонов, а репортер встал.
     -- Вот и все, Барни. Сделаем это интервью и побежали. Или я один пойду,
если Хаттон хочет еще поиграть.
     -- Останься, -- повторил Донн, глядя Трейси в глаза.
     -- Извини, но...
     -- Послушай, Сэм,  -- решительно заметил Донн, -- у меня такое чувство,
будто ты мне кое-что должен. Почему ты не  хочешь честно поиграть? Я слышал,
ты твердо стоишь на ногах. К чему эта излишняя осторожность?
     -- Э-э... ты настаиваешь? -- нервно спросил Трейси.
     Донн усмехнулся и кивнул. Репортер сел и угрюмо уставился на карты.
     -- Думаешь, крапленые? -- спросил Донн. -- Хочешь сам раздать?
     -- Ты не играешь  краплеными картами, --  согласился Трейси. -- О, черт
возьми! Дай-ка еще жетонов. Было бы о чем беспокоиться.
     Он опорожнил бумажник.
     -- Чек возьмешь? -- спросил он через четверть часа.
     А полчаса спустя уже подписывал вексель.
     Игра была  быстрая, резкая и рискованная. Она была честной, но от этого
не  менее  опасной.  Законы  причинности то и дело получали  солидные пинки.
Некоторые люди  обладают талантом к карточной  игре, этаким шестым чувством,
основанным на  хорошей памяти и прекрасном  знании психологии. У Донна такой
талант был.
     Счастье  склонялось  то  в  одну,  то в  другую  сторону.  Вход в  игру
становился все дороже, и вскоре  Трейси  снова начал выигрывать. Они с Берни
неплохо заработали  на этой игре,  и через  полтора часа только  он и Хаттон
оставались за столом. Не считая, разумеется, Донна.
     Один  раз  Трейси  показалось, что партнер блефует, и он  проверил,  но
ошибся. Тем временем ставки росли. Наконец. получив неплохую карту, он пошел
вверх. Донн принял и Хаттон тоже. Трейси заглянул в свои карты и выдвинул на
середину  стола столбик жетонов. Затем выписал еще один чек, докупил жетонов
и добавил. Хаттон спасовал. Донн принял и добавил.
     Передвигая на кон последние жетоны, Трейси вдруг осознал, что полностью
опустошил свой счет.  Одновременно в кармане брюк он  почувствовал необычное
тепло.
     Книга!
     Может, на обложке  появился  номер очередной страницы? Трейси  не знал,
радоваться ему  или  беспокоиться. Заглянув в  горевшие  возбуждением  карие
глаза Донна, он понял, что тот хочет добавить в очередной раз.
     А ему нечем было отвечать.
     Он резко поднялся.
     -- Прошу прощения. Сейчас вернусь.  -- сказал Трейси и, прежде чем Донн
успел возразить,  направился в ванную. Как только  дверь закрылась, он вынул
книгу из кармана. На сверкающем белом фоне виднелись черные цифры: 12.
     А сообщение гласило: "Он блефует".
     -- Чтоб меня черти взяли! -- буркнул Трейси.
     -- Это неизбежно, -- заметил тихий голос. -- Однако такая способность к
предвидению встречается не часто. Верно Бельфагор?
     -- Да  брось ты! --  прозвучал  хриплый  ответ.  -- Вечно эта болтовня.
Нужно действовать быстро, резко и кроваво.
     Трейси  огляделся,  однако не  заметил  ничего  необычного. Нащупав  за
спиной ручку, он открыл дверь и вновь вышел  в комнату, где ждали Донн и все
остальные.
     Правда  --  он заметил  это, как  только  повернулся -- это  была не та
комната.
     Точнее  говоря,  это  вообще не  было  комнатой, а  напоминало  оживший
сюрреалистический  пейзаж.  Над  головой было серое пустое небо,  а  плоская
равнина с удивительно искаженной перспективой тянулась до небывало  близкого
горизонта. Тут  и там лежали странные предметы, присутствие которых не имело
никаких  разумных  оснований.  В   большинстве  своем  они  были  наполовину
расплавлены.
     Прямо перед Трейси сидели рядком три существа.
     Одно  было  худым человеком с большими  ступнями и  головой  единорога,
второе  --  угрюмым голым гигантом  с кривыми рогами и  львиным  хвостом.  А
третье...  ого! Печальные глаза вглядывались в Трейси  с украшенной  короной
головы. Кроме этой головы из пузатого тела на двенадцати паучьих ногах росли
головы жабы и кота -- воплощенная адская троица. '
     Трейси оглянулся. Дверь через которую он сюда вошел по-прежнему была на
месте, однако  то  была просто дверь стоявшая без поддержки и дверной  рамы.
Более того, она была заперта снаружи, в чем он убедился, дергая за ручку.
     -- Быстро, резко и кроваво, -- повторил тот же хриплый голос, шедший из
пасти мрачного гиганта со львиным хвостом. -- Можете мне поверить.
     --  Вульгарность,   снова   вульгарность,  --  буркнул   антропоморфный
единорог, сплетая ладони на колене - Ты реликт мрачных времен, Бельфагор.
     --  А  ты  просто осел,  Амдусциас,  -- заметил Бельфагор.  Трехголовое
паукообразное существо молчало и пялилось на Трейси.
     -- Итак, человек, поговорим, как демон с мужчиной, -- сказал Амдусциас,
кося на кончик своего рога. -- Есть ли у тебя какие-нибудь желания?
     Трейси прохрипел  что-то  нечленораздельное,  но  потом все-таки  обрел
голос.
     -- Ж-ж-желание? А почему? Где? Как я здесь оказался?
     -- У  смерти тысяча с лишним ворот и открываются они  в обе стороны, --
сообщил ему Амдусциас.
     -- Но я еще не мертв.
     -- Верно, -- неохотно признал демон. -- Но будешь. Непременно будешь.
     -- Клык, рог и коготь, -- вставил Бельфагор.
     -- А где же я нахожусь?
     -- Это Задворки, -- объяснил Амдусциас. -- Бэл создал их специально для
нашего рандеву, -- он взглянул на трехглавого монстра.  -- Нас прислала Мег.
Ты ведь знаешь Мег правда?
     -- Да... Да, я знаю ее. -- Трейси облизал  губы. Он вспомнил о  книге и
дрожащей рукой поднес ее к глазам. Номер на обложке не изменился: 12.
     --  Садись, --  пригласил Амдусциас.  --  Прежде  чем умрешь, мы  можем
немного поговорить.
     -- Разговоры! -- буркнул Бельфагор, бросая убийственный взгляд на  свой
хвост. -- Фу! Дурак ты!
     Единорог печально кивнул.
     -- Я философ. Ты совершенно  напрасно смотришь на Бэла  таким взглядом,
смертный. Возможно, он  кажется тебе уродливым,  но для  владык  Ада все  мы
довольно красивы. Если  тебя беспокоит трехглавость Бэла, то жаль, что ты не
видел  Асмодея.  Это  наш  эксперт  по  всему  чему угодно  и  родоначальник
страшилищ.  Садись,  поговорим.  Прошло  много  лет  со  времени  последнего
разговора с человеком вне Ада. С теми же, что в Аду,  трудно  дискутировать,
-- задумчиво продолжал Амдусциас. --  Я много разговаривал  с  Вольтером, но
примерно  с восемьсот  пятидесятого года он только смеется. Спятил,  в конец
спятил.
     Трейси   никак  не  мог   оторвать  взгляда  от  Бэла.  Меланхолическое
человеческое лицо неотрывно смотрело на него. Голова жабы таращилась в небо,
а кошачья вглядывалась в ничто.  Во всяком случае,  это  была не Мег, а  это
было уже кое-что. А может, нет? Он стиснул кулаки, вонзая ногти в кожу.
     -- Чего вы от меня хотите?
     -- Полагаю, ты имеешь в виду  "хотим  сейчас", -- Амдусциас наклонился.
-- Успокойся, Бельфагор! -- раздраженно  добавил он. -- Если бы мы поступили
по-твоему,  от этого  человека в несколько  секунд остались бы клочья. А что
потом? Обратно в Ад?
     --  А что  тебе не нравится в  Аду?  -- удивился  Бельфагор.  Он дернул
хвостом,  словно желая  выпрямить  позвоночник. --  Может,  он тоже  слишком
вульгарен на твой изысканный вкус?
     --  Вот  именно.  Эти Задворки мне тоже не нравятся. Если уж говорить о
сцене,  то у  Бэла  бывают  необычные идеи.  Думаю,  это результат обладания
тройным разумом. Итак, добрый человек, как бы ты хотел умереть?
     -- Никак, -- ответил Трейси.
     -- Хватит тянуть, -- буркнул Бельфагор. -- Мег велела нам избавиться от
этого смертного, так что прикончим его поскорее и вернемся домой.
     -- Минуточку, -- прервал его Трейси. -- Может, вы все-таки объяснитесь?
-- Прикосновение книги добавляло ему уверенности в себе.  -- Ведь  Мег всего
лишь приживал, как она может приказывать вам?
     -- Профессиональная солидарность,  --  объяснил Амлусциас.  --  И скажи
наконец, как ты хочешь умереть?
     -- Дай  тебе волю. --  с горечью заметил  Бельфагор. -- и ты заговоришь
его насмерть.
     -- Это интеллектуальное  развлечение, -- его товарищ потер ладонью рог.
-- Я не считаю его второй  Шахерезадой, однако есть способы довести человека
до безумия с помощью, гм... беседы. Да, я бы голосовал за этот метод.
     -- Ну  ладно,  -- сдался  Бельфагор.  --  Я  по-прежнему  за то,  чтобы
разорвать его на куски, -- Он слегка скривил свои большие серые губы.
     Амдусциас кивнул и повернулся к Бэлу.
     -- А как бы ты хотел избавиться от этого смертного?
     Бэл  не  ответил,  однако  начал  подбираться  поближе  к  Трейси.  Тот
попятился. Амдусциас раздраженно махнул рукой.
     -- Ну что ж, согласия между нами нет. А может, стоит забрать его в Ад и
там отдать Астароту или Агалиарепту?  Или просто оставить его  здесь? Отсюда
нет выхода, кроме как через Бэла.
     Трейси попытался что-то сказать, но обнаружил, что  у него пересохло  в
горле.
     -- Подождите,  -- прохрипел  он. -- Я...  пожалуй, мне  тоже  есть  что
сказать по этому вопросу.
     -- Немного. А что?
     -- Я не хочу быть съеденным.
     --  Съеденным?  Но  ведь... -- Амдусциас  взглянул на обнаженные  клыки
Бельфагора и тихо рассмеялся. --  Могу заверить, что  мы не собираемся  тебя
есть. Демоны  вообще не едят. У них нет метаболизма. Как  бы  я хотел, чтобы
люди могли шире взглянуть на Вселенную. -- Он пожал плечами.
     --А   я  бы  хотел,  чтобы  демоны  не  молотили  попусту  языками,  --
раздраженно заметил Трейси.  -- Если  вы должны  меня убить -- делайте  свое
дело. Мне все это порядком надоело.
     Амдусциас покачал головой.
     -- Мы никак не можем решить, каким образом тебя прикончить. Полагаю, мы
просто оставим тебя здесь умирать с голоду. Все согласны? Бельфагор? Бэл?
     Видимо, они были согласны,  потому что  оба исчезли. Амдусциас встал  и
потянулся.
     -- До свидания, -- сказал он. -- Не пытайся удрать -- эта дверь заперта
надежно. Тебе через нее нипочем не пройти. Прощай.
     И он тоже исчез.
     Трейси подождал немного, но  ничего больше не происходило.  Он взглянул
на книгу -- она по-прежнему информировала: страница 12.
     "Он блефует". В чем? И кто?
     Амдусциас?
     Дверь?
     Трейси проверил еще  раз, но не смог даже  шевельнуть ручку, она словно
застыла. Сунув книгу в карман, он задумался. Что делать теперь?
     Вокруг   была  полная  тишина.  Загадочные,   наполовину  расставленные
предметы не  двигались.  Трейси подошел к ближайшему и внимательно осмотрел,
но каплеобразный объект не подсказывал никаких мыслей.
     Горизонт.
     Трейси казалось, что он оказался в саду Зазеркалья,  и  надо лишь зайти
достаточно далеко, чтобы вновь оказаться в том месте, откуда вышел. Приложив
ладонь козырьком ко лбу, он еще раз оглядел неземной пейзаж.
     Ничего.
     Ему  грозила опасность,  иначе книга не