- Да ты совсем с ума сошел... - неуверенно произнес Эдгар.
     - Миллиард с лишком, - насмешливо уточнил Костя. - Что, если он собирается через Казахстан рвануть в Китай? Вот это будет армия! Миллиард Иных! А еще есть Индия...
     - Иди ты в пень, - отмахнулся Эдгар. - Даже идиот на такое не решится. Откуда Силу будем брать, когда треть населения превратится в Иных?
     - А вдруг он - идиот? - не унимался Костя.
     - Вот потому мы и пойдем на крайние меры, - отрезал Эдгар.
     Они говорили всерьез. Без малейших сомнений - можно ли убивать этих зачарованных проводников, толстощеких командировочных, ехавшую в плацкартах бедноту. Надо - значит, надо. Фермеры, уничтожающие заболевший ящуром скот тоже переживают.
     Пить чай как-то расхотелось. Я встал, вышел из купе. Эдгар проводил меня понимающим, но ничуть не сочувственным взглядом.
     Вагон уже затихал, готовился ко сну. Некоторые двери в купе еще были открыты., кто-то маялся в тамбуре, ожидая пока освободится туалет, откуда-то доносилось зваканье стаканов, но большинство пассажиров было слишком утомлено Москвой.
     Я вяло подумал, что по всем канонам мелодрамы по коридору сейчас должны носиться ангелоподобные детишки с невинными личиками. Чтобы я полностью проникся чудовищностью предложенного Эдгаром плана...
     Детишек не было. Вместо них из одного купе высунулся толстый мужик в линялом трико и обвисшей майке. Красная, распаренная морда уже оплыла с т принятого спиртного. Мужик вяло посмотрел сквозь меня, икнул - и спрятался обратно.
     Руки сами полезли за плеером. Я воткнул пуговки динамиков в уши, вставил наугад диск и прижался к стеклу. Ничего не вижу, ничего не слышу. И уж ясное дело - ничего не скажу.
     Раздалась негромкая лиричная мелодия и тонкий голос запел:

     Ты не успеешь ринуться в кусты,
     На свете нет прекрасней красоты
     Чем абстиненция морфинного генеза...

     Да это же Лас, мой знакомец из "Ассоли". Тот диск, что он дал в подарок. Усмехнувшись, я сделал звук погромче. Вот это то, что мне сейчас нужно...

     В астрал вернутся, детские черты.
     Из нашей крови выплавят железо,
     На свете нет прекрасней красоты
     Чем абстиненция морфинного генеза...

     Тьфу ты, пропасть... Вот ведь панк из панков. Это даже не Шнур с его развеселыми матюками... Чья-то рука похлопала меня по плечу.
     - Эдгар, каждый расслабляется по-своему, - пробормотал я.
     Меня легонько пихнули под ребра.
     Я обернулся.
     И остолбенел.
     Передо мной стоял Лас. И довольно лыбился, приплясывая в такт музыке - все-таки, я сделал звук слишком громким.
     - Приятна, е-мое! - с энтузиазмом воскликнул он, едва я стянул наушники. - Вот так идешь по вагону, никого не трогаешь, а тут твои песни слушают! Ты что здесь делаешь-то, Антон?
     - Еду... - только и смог я выдавить, выключая плеер.
     - Правда? - восхитился Лас. - Никогда бы не подумал! А куда едешь?
     - В Алма-Ату.
     - Надо говорить "в Алматы"! - наставительно сказал Лас. - Хорошо, продолжаем разговор. Чего не на самолете?
     - А ты чего? - я наконец-то сообразил, что происходящее напоминает мой допрос.
     - А я - аэрофоб, - с гордостью сказал Лас. - Нет, если очень надо, то литр виски помогает поверить в аэродинамику. Но это на крайний случай, в Японию там, или в Штаты... туда поезда не ходят.
     - По делам едешь?
     - Отдыхать, - кивнул Лас. - Ну не в Турцию же ехать, и не на Канары, верно? А ты по делам?
     - Ага, - кивнул я. - Собираюсь начать торговать в Москве кумысом и шубатом.
     - Что такое шубат? - заинтересовался Лас.
     - Ну... кефир из верблюжьего молока.
     - Клево, - согласился Лас. - Ты один?
     - С друзьями.
     - Пошли ко мне? Купе пустое. Шубата у меня нет, а кумыс найдется.
     Ловушка?
     Я посмотрел на Ласа сквозь Сумрак. Так пристально, как только мог.
     Ни малейших признаков Иного. Либо человек... либо Иной невообразимой силы. Способный маскироваться на всех уровнях Сумрака.
     Неужели повезло? Неужели вот он, передо мной, таинственный похититель "Фуарана"?
     - Сейчас, я чего-нибудь прихвачу, - улыбнулся я.
     - Да у меня все есть! - запротестовал Лас. - Ты давай, друзей своих прихватывай. Я в соседнем вагоне, второе купе.
     - Они уже спать легли, - неуклюже соврал я. - Сейчас, минутку...
     Хорошо, что Лас стоял сбоку и не мог видеть, кто находится в купе. Я чуть-чуть приотворил дверь и юркнул в купе - наверняка создав у Ласа ощущение, что за дверью скрывается полуодетая девица.
     - Что случилось? - Эдгар пристально посмотрел на меня.
     - Тут едет мужик из "Ассоли", - быстро сказал я. - Тот музыкант, помните, он еще у нас ходил под подозрением, но вроде как не Иной... Зовет к себе в купе, выпить.
     На лице Эдгара появилось азартное выражение. А Костя - так даже вскочил и воскликнул:
     - Берем? Сейчас он у нас...
     - Стой, - Эдгар покачал головой. - Не будем спешить... всякое случается. Антон, держи.
     Я взял маленькую фляжку из стекла, оплетенного то ли медной, то ли бронзовой проволокой. Выглядела она до ужаса старинной. Во фляжке плескался темно-коричневый напиток.
     - Что это?
     - Самый обычный двадцатилетний арманьяк. А вот фляжка похитрее. Ее может открыть только Иной, - Эдгар усмехнулся. - Безделушка, в общем-то. Какой-то древний маг все свои бутылки так зачаровывал, чтобы слуги не воровали. Если твой приятель сумеет ее открыть - то он Иной.
     - Не чувствую никакой магии... - крутя фляжку в руках сказал я.
     - О чем и речь, - довольно произнес Эдгар. - Простая и надежная проверка.
     Я кивнул.
     - А это просто закуска, - Эдгар достал из внутреннего кармана плаща треугольный батончик "Таблерона". - Все, действуй. Стой! Какое купе?
     - Спальный вагон, второе купе.
     - Мы присмотрим, - пообещал Эдгар. Привстал, выключил свет в купе. Скомандовал:
     - Костя, под одеяло, мы уже спим!
     Так что через пару секунд, когда я вышел в коридор с коньяком и шоколадкой, мои спутники и впрямь мирно лежали под одеялами.
     Впрочем... Лас деликатно не заглядывал в приоткрытую дверь - видно и впрямь, заблуждался насчет пола коих друзей.
     - Коньячок? - поглядывая на фляжку в моих руках спросил Лас.
     - Лучше. Двадцатилетний арманьяк.
     - Уважаю, - согласился Лас. - А то иные и слова-то такого не знают.
     - Иные? - уточнил я, двигаясь вслед за Ласом в соседний вагон.
     - Угу. Серьезные вроде люди, миллионами ворочают, а кроме "Белой лошади" и "Наполеона" ничего в алкогольной культуре не знают. Меня всегда потрясала узость кругозора политикоэкономической элиты. Ну почему символом преуспевания у нас стал шестисотый мерседес? Говоришь с серьезным, умным человеком, а тот вдруг гордо вставляет: "мерс у меня побили, пришлось неделю на пятисотом ездить"! И в глазах у него - и смирение аскета, снизошедшего до пятисотого, и гордость владельца шестисотого! Я раньше думал, что пока новые русские не пересядут на подобающие VIM "Бентли" и "Ягуары", ничего хорошего в стране не будет. Так ведь пересели - и никаких изменений! Красные пиджаки все равно просвечивают из-под рубашек от Версаче... Тоже, кстати... нашли, тьфу, культового модельера...
     Я вошел вслед за Ласом в уютное купе спального вагона. Здесь было всего две полки, маленький угловой столик, скрывающий под столешницей треугольную раковину, маленький откидной стульчик.
     - Простора, честно говоря, меньше чем в обычном купе, - заметил я.
     - Ага. Зато кондиционер работает. Ну и раковина... вещь полезная во многих жизненных обстоятельствах...
     Вытянув из-под полки алюминиевый чемодан, Лас принялся в нем рыться. Через мгновение на столике появилась литровая пластиковая бутылка. Я взял ее, посмотрел на этикетку. И впрямь - кумыс.
     - Думал, шучу? - ухмыльнулся ной "сосед". - Очень правильный напиток. Таким будешь торговать?
     - Да, именно таким, - брякнул я.
     - Таким не получается, это киргизский. Тебе вообще надо было в Уфу ехать. И ближе, и с таможней никаких проблем. Они там и кумыс делают, и "Бузу". Пробовал "Бузу"? Это смесь кумыса с овсяным киселем. Гадость - страшная! Но с похмелья реанимирует мгновенно.
     На столике тем временем появилась колбаска, карбонат, нарезанный хлеб, литровая бутылка французского коньяка незнакомой мне марки "Folignac", бутылка французской же минералки "Эвиан".
     Я сглотнул и добавил к снеди свое небольшие подношение. Сказал:
     - Давай, вначале арманьяк попробуем.
     - Давай, - доставая пластиковые стаканчики для воды и две мельхиоровые рюмочки для коньяка согласился Лас.
     - Открывай.
     - Твой арманьяк, тебе и открывать, - небрежно парировал Лас.
     Определенно, что-то тут было нечисто!
     - Давай лучше ты, - брякнул я. - У меня никогда не получается ровно налить.
     Лас посмотрел на меня как на идиота. Сказал:
     - А у тебя серьезный подход. Часто на троих соображаешь?
     Но фляжку все-таки взял и начал откручивать колпачок. Я ждал.
     Лас пыхтел, морщился. Перестал откручивать и внимательно осмотрел крышечку. Пробормотал:
     - Присохла, похоже...
     Бот тебе и замаскированный Иной!
     - Давай, - сказал я.
     - Нет, подожди, - возмутился Лас. - Это что, такая высокая сахаристость? Сейчас...
     Задрав подол футболки, он схватился за крышку и, напрягая все жилы, крутанул. Азартно произнес:
     - Пошла-пошла! Раздался хруст.
     - Пошла... - неуверенно продолжил Лас. - ОЙ...
     Он смущенно протянул ко мне руки. В одной была стеклянная фляжка. В другой - крышечка, плотно навернутая на обломанное горлышко.
     - Извини... блин...
     Но уже через мгновение во взгляде Ласа мелькнуло что-то вроде гордости:
     - Ну и силища у меня! Никогда бы не подумал...
     Я молчал, представляя себе лицо Эдгара, лишившегося полезного артефакта.
     - Ценная вещь, да? - виновато спросил Лас. - Антикварная фляжка, да?
     - Ерунда, - пробормотал я. - Арманьяк жалко. Туда же стекло попало.
     - Это ничего, - бодро сказал Лас. Снова нырнул в чемодан, оставив изувеченную фляжку на столе. Достал носовой платок, демонстративно сорвал с него наклейку:
     - Чистый. Ни разу не стиранный. И не китайский, а чешский, так что пневмонии ложно не бояться!
     Сложив платок в два раза он обмотал им горлышко и невозмутимо разлил арманьяк по рюмкам. Поднял свою:
     - За проезд!
     - За проезд, - согласился я.
     Арманьяк был мягкий, душистым и сладковатым, будто теплый виноградный сох. Он пился легко, не вызывая даже мысли о закуске, и уже где-то глубоко внутри взрывался - гуманно и высокоточно, на зависть любым американским ракетам.
     - Замечательная вещь, - согласился Лас, выдыхая. - Но я же говорю - высокая сахаристость! Мне чем армянские коньяки нравятся - у них сахар выработан до минимума, зато все вкусовая гамма сохранена... Давай по второй.
     Вторая порция разлилась по рюмкам. Лас выжидающе посмотрел на меня.
     - За здоровье? - неуверенно предложил я.
     - За здоровье, - согласился Лас. Выпил, занюхал платком. Посмотрел в окно, вздрогнул, пробормотал:
     - Ничего себе... как забирает.
     - Что такое?
     - Не поверишь - показалось, что мимо вагона пролетела летучая мышь! - воскликнул Лас. - Огромная, с овчарку размером. Бр-р-р...
     Я подумал, что стоит высказать Косте пару ласковых слов. Вслух же пошутил:
     - Это не мышь. Это, наверное, белочка.
     - Летучая белочка, - пригорюнился Лас. - Все под нею ходим... Нет, честное слово, огромная летучая мышь!
     - Просто она пролетела очень близко от стекла, - предположил я. - А ты при взгляде мельком не смог оценить расстояние до летучей мыши - и представил ее больше, чем она есть.
     - Ну, возможно... - задумчиво произнес Лас. - А что она тут делала? Зачем ей лететь рядом с поездом?
     - Это элементарно, - беря фляжку и разливая третью порцию, сказал я. - Тепловоз, двигаясь на огромной скорости, создает перед собой воздушный щит. Он оглушает комаров, бабочек, всякую прочую летучую живность и отбрасывает в вихревые потоки, обтекающие поезд со всех сторон. Поэтому летучие мыши ночами любят летать вдоль движущегося поезда и поедать оглушенных мух.
     Лас задумался. Спросил:
     - А почему тогда днем вокруг движущихся поездов не летают птицы?
     - Это тоже элементарно! - я протянул ему рюмку. - Птицы - куда более тупые создания, чем млекопитающие. Поэтому летучие мыши уже догадались, как использовать поезда для пропитания, а птицы - еще нет! Лет через сто-двести и до птиц дойдет, как пользоваться поездами.
     - Как же я сам-то не понял? - удивился Лас. - И в самом деле, все очень просто! Ну, давай... за здравый смысл!
     Мы выпили.
     - Животные - это удивительное дело, - глубокомысленно сказал Лас. - Умны не по Дарвину. Вот у меня жил...
     Кто у него жил: пес, кот, хомячок или аквариумная рыбка - я услышать не успел. Лас снова глянул в окно и позеленел.
     - Там опять... летучая мышь!
     - Комаров ловит, - напомнил я.
     - Каких комаров! Она за столбом пролетела, как по заказу! Говорю тебе - с крупную овчарку размером!
     Поднявшись, Лас решительно потянул вниз штору. Сказал решительно:
     - Ну их... знал я, нельзя на ночь Кинга читать... Здоровенная такая мышь! Как птеродактиль! Ей сов и филинов ловить, а не комаров!
     Вот ведь урод Костя! Я понимая что в зверином облике вампир, как и оборотень, становится придурок-придурком и контролирует себя слабо. Наверное, ему нравится носиться вот так вокруг ночного поезда, заглядывать в окна, отдыхать на фонарных столбах. Но надо же соблюдать элементарную осторожность!
     - Это мутации, - тем временем размышлял Лас. - Ядерные испытания., утечки с реакторов, электромагнитные волны, сотовые телефоны... А мы все смеемся - фантастика, мол... Да еще бульварные газеты врут непрерывно. Ведь кому рассказать - решат, что спьяну почудилось или вру!
     Он решительно откупорил свой коньяк. Спросил:
     - Ты как вообще к мистике относишься?
     - Отношусь, - с достоинством ответил я.
     - Я тоже, - признался Лас. - Теперь - тоже отношусь. Раньше никак не относился... - он опасливо посмотрел на закрытое окно. - Вот так живешь-живешь, потом встречаешь где-нибудь на псковских торфяниках живого Йети - и съезжаешь с катушек! Или видишь метровую крысу. Или... - он махнул рукой и разлил коньяк по рюмкам. - Вдруг - и впрямь, где-то рядом с нами живут ведьмы, вампиры, оборотни? Ведь нет надежнее маскировки, чем внедрить свой образ в средства массовой культуры. Описанное в художественной форме, показанное в кино - перестает быть страшным и таинственным. Для настоящей жути нужна устная речь, нужен старый дедок на завалинке, пугающий вечером внучат: "А потом Хозяин ему показался и говорит: не отпущу тебя, замотаю-закручу, в буреломе сгинешь!" Вот так и появляется настоящая опасливостъ перед аномальными явлениями! Кстати, дети это чувствуют, не зря так любят рассказывать истории про Черную Руку и Гроб на Колесиках. А современная литература, особенно кино, размывают этот инстинктивный ужас. Ну как бояться Дракулу, если его уже сотню раз убили? Как бояться инопланетян, если наши их всегда в пыль размажут? Нет, Голливуд - это великий усыпите ль человеческой бдительности! Давай - за погибель Голливуда, лишающего нас здорового страха перед неведомым!
     - За это - всегда! - с чувством сказал я. - Лас, а чего ты в Казахстан-то собрался? Неужели там хороший отдых?
     Лас пожал плечами. Сказал:
     - Я и сам не знаю. Захотелось вдруг экзотики - кумыс в подойниках, скачки на верблюдах, драки боевых баранов, бешбармак в медном тазике, красавицы с непривычными чертами лица, древовидная анаша в городских скверах...
     - Какая? - не понял я. - Какая анаша?
     - Древовидная. Она же дерево, только ей никогда вырасти не дают, - с таким же серьезным лицом, какое было у меня при рассказе про легучтлх мышей и ласточек, объяснил Лас. - Да мне все равно, я табаком здоровье порчу, просто экзотики хочется...
     Он достал пачку "Беломора" и закурил.
     - Сейчас проводник прибежит, - заметил я.
     - Никуда он не прибежит, я на датчик дыма презерватив натянул, - Лас кивнул вверх. На выступающем из стены датчике и впрямь был натянут слегка надутый презерватив. Нежнорозовый и с пластиковыми шипами.
     - Все-таки мне кажется, что у тебя не правильные представления о казахстанской экзотике, - сказал я.
     - Да поздно уже думать, поехал - так поехал, - буркнул Лас. - С утра вдруг как стукнуло в голову - а не поехать ли мне в Казахстан? Вещи покидал, заместителю указания дал - ив поезд.
     Я насторожился.
     - Так прямо и собрался? Слушай, а ты всегда такой легкий на подъем?
     Лас задумался. Покачал головой:
     - Не очень. Но тут словно перемкнуло... Ладно, пустое. Давай еще на посошок... Он начал разливать - а я опять посмотрел на него сквозь Сумрак.
     Даже зная, что искать, я с трудом почувствовал след, так изящно и легко было касание неведомого Иного. Уже затухающий, почти остывший след.
     Простое внушение, на такое способен самый слабый Иной. Вот только как аккуратно все выполнено!
     - Давай на посошок, - согласился я. - Тоже глаза слипаются... успеем еще наговориться.
     Впрочем, мне ближайший час спать никак не светило. Предстоял разговор с Эдгаром, а возможно - и с Гесером.

Глава 4

     Эдгар печально смотрел на обломки фляжки. Увы, вид у него сейчас был не тот. чтобы изображать скорбь - широкие трусы веселенькой расцветки, вислая майка и просачивающееся между трусами и майкой пузико. За своей физической формой Инквизиторы не очень-то следили, видно больше полагались на могучую магию.
     - Ты же не в Праге, - попытался я его утешить. - Это Россия. У нас если бутылка не сдается - ее уничтожают.
     - Теперь объяснительную писать, - мрачно сказал Эдгар. - Бюрократы в Чехии не хуже российских.
     - Зато выяснили, что Лас - не Иной.
     - Ничего мы не выяснили, - раздраженно буркнул Инквизитор. - Положительный результат был бы бесспорен. Отрицательный... ну, допустим, он настолько сильный Иной, что почувствовал ловушку. Вот и пошутил... в своем духе.
     Я промолчал. Такой вариант и в самом деле нельзя было исключить.
     - Не похож на Иного, - тихо сказал Костя. Он сидел на кровати, в одних трусая, мокрый от пота, тяжело дышащий. Похоже, слишком долго резвился в теле летучей мыши. - Я и в "Ассоли" его проверял. Всеми силами. И сейчас тоже... не похож.
     - К тебе отдельный разговор, - обрезал Эдгар.
     - Зачем носился у самого окна?
     - Наблюдал.
     - Не мог сесть на крышу и голову свесить?
     - На скорости в сто километров? Я хоть и Иной, но законов физики отменить не могу. Сносит!
     - Значит, лететь со скоростью сто километров тебе физика не мешает? А усидеть на крыше вагона - не можешь?
     Костя насупился и замолчал. Полез в пиджак, не таясь достал оттуда маленькую фляжку. Глотнул - чего-то густого, темно-багрового, почти черного.
     Эдгар поморщился:
     - Как скоро тебе потребуется... пища?
     - Если больше трансформироваться не придется - завтра к вечеру, - Костя поболтал фляжку в воздухе. Что-то тяжело плеснуло. - На завтрак еще хватит.
     - Я могу... в связи с особыми обстоятельствами... - Эдгар покосился на меня, - выдать тебе лицензию.
     - Нет, - быстро сказал я. - Это нарушает установленный порядок.
     - Константин сейчас находится на службе Инквизиции, - напомнил Эдгар. - Светлые получат компенсацию.
     - Нет, - повторил я.
     - Ему необходимо питаться. А люди в поезде, скорее всего, обречены. Все до единого.
     Костя молчал, смотрел на меня. Без улыбки, серьезно так смотрел...
     - Тогда я покину поезд, - сказал я. - И делайте, что вам угодно.
     - Узнаю Ночной Дозор, - негромко произнес Костя. - Умываешь руки? Вы всегда так поступаете. Сами же отдаете нам людей - и сами же презрительно морщитесь.
     - Молчать! - рявкнул Эдгар, вставая и оказываясь между нами. - Оба - молчать! Не время для перебранок! Костя, тебе необходима лицензия? Или ты м