ал секунду, потом очень спокойно уточнил:
   - Ты  стесняешься?  Или боишься,  что я  решу,  будто ты  сделала это
нарочно?
   - Не боюсь, но не хочу, чтобы ты так думал.
   - Я вовсе не думаю так, - сказал Игорь. Поднялся. - Я пойду в воду, а
ты присоединяйся.
   Он  разделся у  самой  воды,  побежал  -  и  почти  сразу  нырнул.  Я
колебалась недолго.  У  меня  и  мысли  не  было  соблазнять Игоря таким
примитивным способом, я действительно забыла купальник в комнате. Но вот
стесняться, да еще человека - ни за что!
   Вода была теплой,  волны -  ласковыми,  как  касание рук любимого.  Я
плыла вслед за  Игорем,  и  берег удалялся,  терял очертания,  лишь огни
фонарей вырезали "Артек" из ночи.  Мы заплыли далеко за буйки, наверное,
на километр от берега,  я догнала Игоря, и теперь мы плыли рядом, молча,
не произнося ни слова. Вроде бы не соревнуясь, но в одном темпе.
   Наконец он остановился, посмотрел на меня, и сказал:
   - Хватит.
   - Устал? - с легким удивлением спросила я. Мне казалось, что он может
плыть бесконечно...  а я - так вообще могу переплыть Черное море и выйти
на берег в Турции.
   - Нет,   не  устал.  Но  ночь  обманчива,  Алиса.  Это  -  предельное
расстояние,  с  которого я  могу  дотащить тебя до  берега,  если что-то
случится.
   Я снова вспомнила слова Наташи про "надежность". Смотрела в его лицо,
и понимала,  что он не бравирует,  не шутит.  Действительно - каждый миг
контролирует ситуацию. И готов меня спасать.
   Смешной человечек.  Сегодня утром,  или  завтра  ночью  я  возьму еще
немного Силы -  и смогу сделать с тобой все,  что угодно. И не ты будешь
меня спасать,  при необходимости,  а я тебя - такого большого, сильного,
самоуверенного,  надежного...  Но  сейчас  ты  уверен в  себе,  в  своей
готовности защищать и спасать,  словно малыш,  идущий рядом с матерью по
темной улице, и говорящий "не бойся, мам, я с тобой..."
   Пусть это в манере Светлых, но все равно - приятно...
   Я медленно подплыла к Игорю. Вплотную. Обняла и прошептала:
   - Спасай.
   Вода была теплой,  но его тело - горячее воды. Он был наг так же, как
и я.  Мы целовались,  временами уходя под воду,  выныривая, жадно глотая
воздух и снова ища губы друг друга.
   - Хочу на берег, - прошептала я. И мы поплыли, временами касаясь друг
друга,  а  временами останавливаясь,  чтобы обменяться еще  одним долгим
поцелуем.  На губах был вкус соли и  его губ,  тело будто горело,  кровь
стучала в висках.  Так и утонуть можно... от возбуждения, от нетерпения,
от желания близости.
   Метрах в пяти от берега,  уже на мелководье,  Игорь подхватил меня на
руки.   Легко,   будто  пушинку,  принес  к  нашей  одежде,  опустил.  Я
почувствовала спиной полотенце, над головой качнулись звезды.
   - Ну,  давай же...  - прошептала я, раздвигая ноги. Словно развратная
девчонка,  словно  прожженная шлюшка...  и  это  я,  ведьма  московского
Дневного Дозора, которую любит сам Завулон!
   Но сейчас это меня ничуть не трогало.
   Только ночь, звезды, Игорь...
   Он  опустился,  его правая ладонь нырнула мне под спину,  сжала между
лопатками, левая рука скользнула по груди, какой-то миг он смотрел мне в
глаза - будто сомневаясь, колеблясь, словно не испытывая того же жгучего
желания близости,  что  и  я.  Я  невольно выгнулась навстречу его телу,
ощутила бедрами его возбуждение,  качнулась -  и  лишь тогда он  вошел в
меня.
   Как я его хотела...
   Это  было ни  на  что не  похоже.  Ни  на  секс с  Завулоном,  всегда
принимавшим для этого обличье демона.  С  Завулоном я  испытывала дикое,
болезненное  удовольствие,   но   в   нем   всегда  оставалось  ощущение
приниженности, пусть сладкой и возбуждающей, но именно приниженности. Ни
на  секс с  обычными людьми,  будь они неопытными и  полными сил юнцами,
накачанными  мужиками   или   опытными   пожилыми  ловеласами.   Я   все
перепробовала,  я  все  это  знаю,  и  с  любым  мужчиной могу  провести
по-своему интересный вечерок.
   А здесь - другое.
   Словно  мы  действительно  стали  едины,   словно  мои  желания  вмиг
передавались ему, а его - мне. Я чувствовала дрожь его плоти, вошедшей в
мое тело, знала, что в любой момент он может кончить, но оттягивает этот
миг,  и  точно  так  же  сама  балансировала  на  грани  наслаждения,  в
томительно-сладком безвременьи...
   Он  будто знал  меня многие годы и  читал словно открытую книгу.  Его
руки  откликались на  желания  моего  тела,  прежде  чем  я  успевала их
почувствовать, его пальцы знали, где быть нежными, а где - грубыми, губы
скользили по лицу, не останавливаясь ни на миг, движения становились все
сильнее, и я взмывала вслед за ними на уносящихся в темное небо качелях,
шептала что-то, не понимая своих слов...
   А  потом мир застыл,  я застонала,  вцепившись в его плечи,  царапая,
двигаясь вслед за  ним,  не желая отпускать.  Наслаждение было коротким,
будто  вспышка  молнии,   и  таким  же  ослепительно-ярким.   Но  он  не
останавливался  -   и  я  снова  стала  подниматься  на  сладкой  волне,
балансировать -  и  в  тот  миг,  когда его  глаза расширились,  а  тело
напряглось  до  предела,   кончила  снова.   На  этот  раз  по  другому,
наслаждение было не  столь острым,  но долгим,  пульсирующим -  словно в
такт его семени, бьющей в мое тело.
   Я даже стонать уже не могла. Мы лежали рядом, я - на полотенце, Игорь
- на  песке,   касаясь  друг  друга,  лаская  -  будто  наши  руки  жили
собственной жизнью,  я  прижималась щекой к его груди,  чувствуя соленый
запах моря и  терпкий -пота,  его тело вздрагивало под моей рукой.  Я  и
сама не  заметила,  как стала целовать его,  опускаясь все ниже и  ниже,
зарываясь лицом в жесткие волосы,  лаская губами, языком, чувствуя вновь
растущее в  нем  возбуждение.  Игорь лежал неподвижно,  лишь  ладони его
касались моих плеч,  и  это  было правильно,  сейчас так  и  было нужно,
потому что я хотела доставить удовольствие ему. И когда он кончил снова,
и  тихо застонал,  не  в  силах сдерживаться,  я  ощутила такое счастье,
словно ласкали меня.
   Все было так, как нужно.
   Все было так, как никогда еще не случалось.
   Никакая,   даже  самая  веселая  оргия,   не  приносила  мне  столько
удовольствия.  Ни наедине с  одним мужчиной,  ни с  двумя или тремя я не
ощущала  такого  счастья,   такого  раскрепощения,   такой...   такой...
достаточности?  Да,  наверное, именно достаточности. Просто никто больше
не был нужен.
   - Я люблю тебя, - прошептала я. - Игорь... я люблю тебя.
   Он мог сейчас ответить,  что тоже меня любит - и испортил бы все, или
почти все. Но он сказал лишь:
   - Я знаю.
   Когда  Игорь привстал,  и  достал что-то  из-под  сваленной на  песке
одежды, я даже не сразу поверила своим глазам.
   Бутылка и бокал. Хрустальный бокал. Один.
   - Ты волшебник, - только и сказала я.
   Игорь  улыбнулся,  пробка  с  хлопком  вылетела в  воздух,  пенящееся
шампанское потекло в бокал. Я сделала глоток. Брют, да еще и холодный.
   - Добрый или злой? - спросил он.
   - Злой! - я протянула ему бокал. - Прятал такое сокровище!
   Игорь улыбался и пил вино. Потом задумчиво сказал:
   - Знаешь, а я, кажется, снова...
   Он вздрогнул,  замолчал,  резко выпрямился.  Я вскочила -  и вовремя,
чтобы  увидеть,   как  невдалеке,  откуда-то  из-за  пляжного  грибочка,
торопливо ускользает в ночь неясная тень.
   - Как нехорошо, - прошептал Игорь.
   - Кто это? - спросила я. Сознание того, что за нами наблюдали, против
обыкновения  не   добавило  мне   возбуждения.   Достаточность.   Полная
достаточность.  Даже глоток шампанского был сейчас приятным, но вовсе не
обязательным дополнением к  сексу.  И уж тем более не нужны были никакие
посторонние.
   - Не знаю...  кто-то из детей,  похоже, - Игорь явно был расстроен. -
Как нехорошо... как глупо.
   - Ничего страшного,  - я обняла его за плечи. - Маленькие уже спят, а
старшим только полезно... это тоже воспитание.
   Он улыбнулся, но ему явно было не по себе. Вот они, люди... придавать
значение таким мелочам...
   - Пойдем к тебе? - предложила я.
   - Пойдем,  -  Игорь тряхнул головой.  Посмотрел на меня:  -  Но учти,
тогда спать сегодня не придется.
   - Я  хотела предупредить тебя о  том  же,  -  сказала я.  И  это было
правдой.

                             Глава 6.

   Когда я  была полноценной Иной,  то  легко могла не  спать пять-шесть
дней.  Но,  в  общем-то,  и  сейчас мне  спать  не  хотелось совершенно.
Наоборот  -  энергия  просто  бурлила  в  крови.  Обычная,  человеческая
энергия.
   В наш коттедж я вернулась за полчаса до побудки. Заглянула к девочкам
- кое-кто уже ворочался,  пробуждаясь.  Все в  порядке.  Никто не убежал
купаться  и  тонуть,  никого  не  похитили злые  террористы,  никому  не
вздумалось искать среди ночи вожатую.
   С глупой,  но довольной улыбкой я вошла к себе в комнатку.  Медленно,
лениво разделась,  стоя перед зеркалом. С наслаждением провела руками по
бедрам, выгнулась, будто сытая кошка.
   Сумасшедшая ночь.  Волшебная ночь. Я, пожалуй, сделала все безумства,
которые только способна совершить влюбленная женщина с мужчиной.  И даже
то, что раньше мне не нравилось, этой ночью обретало дразнящую радость.
   Неужели я влюбилась?
   Быть того не может...
   В  человека?  В обычного человека,  пусть даже понимающего меня,  как
никто в мире?
   Быть того не может!
   - Тьма,  пусть он окажется Иным, - прошептала я. - Молю тебя, Великая
Тьма...
   Опасные игры -  просить изначальную Силу о таких мелочах.  Хотя... не
верю,  что Тьма способна услышать простую ведьму. Вот Завулон, наверное,
способен до нее докричаться...
   Завулон.
   Я села на кровати, уткнулась лицом в ладони.
   Пару дней назад ничто не  доставило бы  мне большей радости,  чем его
любовь. А теперь?
   Конечно,  он сам предложил мне развлекаться.  Конечно, ему плевать на
банальные человеческие догмы,  да еще такие,  из репертуара Светлых.  Да
что такое для него измена?  Что такое ревность?  Да  он  слова не скажет
против, если даже мы с Игорем...
   Стоп! Куда это меня несет?
   - Алиска, ты сдурела... - прошептала я.
   Неужели я  так недалеко ушла от людей?  Неужели я способна -  страшно
вымолвить -  выйти замуж?  За человека?  Варить ему борщ, стирать носки,
рожать и нянчить детей?
   Как говорится - днем в Дозоре, ночью в позоре...
   А ведь могу.
   Я замотала головой,  представляя себе реакцию девчонок.  Нет,  ничего
необычного в самом факте нет. Большинство ведьм замужем, и как правило -
за людьми. Но...
   Одно  дело обворожить мужика побогаче,  повлиятельнее,  какого-нибудь
олигарха,  на  худой  конец  -  депутата  Думы  или  бандита  городского
масштаба.  А простого молодого парня,  студента, без денег и связей? Тут
такие шуточки посыпятся... и ведь небезосновательно, вот что ужасно!
   Но я ведь не из-за секса с ума схожу!
   Что ж со мной такое?
   Словно инкуб очаровал...
   Я  вздрогнула от  чудовищной мысли.  А  если  Игорь -  обычный инкуб?
Коллега... да еще из числа примитивных Темных!
   Нет. Невозможно.
   Инкуб почувствовал бы во мне Иную.  Темную Иную,  пусть даже временно
лишенную Силы.  И никогда не стал бы практиковаться на ведьме,  понимая,
какой окажется расплата. Я же его в порошок сотру, едва вернется Сила, и
выяснится, что любовь была наведенной...
   Любовь? Значит, все-таки, любовь?
   - Ох, Алиска... - прошептала я. - Дура ты дура...
   Ну и пусть - дура!
   Я достала из сумки чистые трусики и пошла в душ.

   До самого вечера я носилась,  как угорелая. Все шло нескладно, но это
меня  ничуть  не  тревожило.  Я  даже  поругалась немного с  начальницей
лагеря, выбивая своим девочкам места получше на кинофестиваль. И выбила,
и, кажется, даже улучшила свою репутацию в ее глазах! Потом распределяли
доставленные откуда-то из города Николаева темные стекла - для просмотра
завтрашнего затмения солнца.  Всем отрядам выдавали по пять стекол,  а я
как-то  исхитрилась получить шесть.  Не  ожидала,  что на Украине кто-то
додумается их выпускать, но раз уж додумались...
   Потом был пляж - и надо же было так случиться, что мальчишечьи отряды
сегодня отправились на какую-то дурацкую экскурсию!  Мне даже море стало
не в радость.  Но в какой-то момент я посмотрела на Наташку,  поймала ее
печальный взгляд,  и оценила комизм ситуации.  Не я одна была дура,  нас
было две.  Девочка,  скучающая по своему мальчику, и едва ли доходящая в
своих фантазиях хотя бы до поцелуев,  и я,  вытворявшая ночью такое, что
даже  в  порнушном закоулке Горбушки не  найдешь...  Крайности сходятся,
одним словом.
   - Скучаешь?  - тихонько спросила я. Наташка на миг будто ощетинилась,
возмущенно глянула на меня... и вдруг вздохнула:
   - Ага... Вы тоже скучаете?
   Я молча кивнула. Девочка чуть поколебалась, и спросила:
   - А вы до утра с ним были?
   Врать я не стала,  тем более, что рядом никого больше не было. Только
спросила:
   - Следила?
   - Мне ночью страшно было, - тихо сказала девочка. - Я проснулась, мне
такая гадость снилась... я к вам пошла, а вас не было в комнате.
   - До утра, - призналась я. - Он мне очень нравится, Наташка.
   - Любовью занимались?  -  деловым тоном спросила девочка. Я погрозила
ей пальцем:
   - Наташа!
   Она  ничуть не  смутилась.  Наоборот,  понижая голос сообщила,  будто
закадычной подружке:
   - А у меня с моим ничего не выходит.  Я ему сказала, что если полезет
целоваться,  я  ему в  глаз дам.  Он и  говорит:  "Больно надо!"  Почему
мальчишки такие глупые?
   - Поцелует, - пообещала я. И мысленно добавила: "Постараюсь".
   В  самом  деле,  чего  уж  может  быть  проще?  Завтра я  обрету свои
способности,  и рыжий веснушчатый паренек будет ходить за Наташей, глядя
честными влюбленными глазами.  Почему  бы  не  порадовать своего лучшего
донора?
   - А что тебе снилось? - спросила я.
   - Гадость,  -  коротко ответила девочка. - Я уже не помню, правда. Но
что-то гадкое-гадкое!
   - Про твоего младшего брата? - спросила я.
   Наташка наморщила лоб. Потом ответила:
   - Не помню... А откуда вы знаете, что у меня есть братишка?
   Загадочно улыбнувшись я вытянулась на песке.  Все в порядке.  Сон был
выпит дочиста.

   Вечером я не выдержала.
   Просто  поняла  -   больше  не  могу.  Отыскала  Галину  и  попросила
присмотреть за моими девчонками пару часов.
   Странный у  нее  был взгляд.  Нет,  не  обиженный,  хотя она явно все
поняла,  а виды на Игоря имела сама. И не злой. Скорее, печальный, как у
несправедливо наказанной собаки.
   - Конечно, Алиса, - сказала она.
   Беда с  так называемыми "хорошими людьми".  Им плюй в лицо,  переходи
дорогу, топчи ногами - а они терпят.
   Хотя, конечно же, это очень удобно.
   Я  двинулась к  домику четвертого отряда.  По пути спугнула из кустов
двух  мелких  мальчишек,   коптивших  осколки  стекол  на   костерке  из
пластиковых одноразовых стаканчиков.  Впрочем,  спугнула  -  это  громко
сказано. Пацаны насупились, напряглись, но занятия не прекратили.
   - Завтра всем дадут специальные стекла,  - миролюбиво сообщила я. - А
этими - порежетесь.
   - Специальных мало,  -  резонно возразил один из пацанов.  -  Мы сами
закоптим, стаканчики здоровски дымятся.
   - А края лейкопластырем заклеим, - добавил второй. - И все дела!
   Я улыбнулась,  кивнула им, и пошла дальше. Хорошее поведение у ребят.
Независимое, самолюбивое. Правильное.
   Уже подходя к  летнему домику,  и  уже слыша звуки гитары,  я увидела
Макара.
   Парнишка стоял у  дерева,  вроде бы  и  не  прячась,  но так,  что со
стороны домика его  видно  не  было.  Просто стоял и  смотрел на  Игоря,
сидящего среди своих ребятишек.  Услышав мои  шаги  он  резко обернулся,
вздрогнул... и опустил глаза. И я все поняла.
   - Подглядывать нехорошо, Макар.
   Мальчик  стоял,  кусая  губы.  Интересно,  что  он  собирался делать?
Подстроить Игорю  какую-нибудь гадость?  Вызвать на  дуэль?  Или  просто
сжимал в бессильной злобе кулаки,  глядя на взрослого мужчины,  накануне
занимавшегося  любовью  с  понравившейся ему  женщиной?  Глупый,  глупый
мальчик...  тебе на  сверстниц надо заглядываться,  а  не  на  взрослых,
длинноногих, обворожительных ведьм.
   - Все у тебя еще будет,  Макар,  - негромко сказала я. - И девушки, и
ночь на морском берегу, и...
   Он   поднял  голову.   Посмотрел  на   меня  -   насмешливо  и   даже
снисходительно. "Не будет" - говорили его глаза. Не будет моря, не будет
обнаженной красавицы на  кромке прибоя.  Все будет по другому -  дешевый
портвейн в  грязной  общежитской комнатушке;  девица,  доступная каждому
после второго стакана;  потное, преждевременно рыхлое тело и прокуренный
хриплый шепот: "куда суешь, ты, салага?"
   Я это знала,  опытная и циничная ведьма. Он это знал, случайный гость
"Артека",  недолгий посетитель "территории дружбы и любви". И нечего нам
было прикидываться друг перед другом.
   - Извини,  Макар, - сказала я. Ласково потрепала его по щеке. - Но он
мне очень нравится. А ты расти сильным, расти умным, и все у тебя...
   Он повернулся и побежал прочь. Почти уже взрослый мальчик, который не
хочет терять даже минуты из своего недолго счастливого лета,  который не
спит по ночам и придумывает себе другую, счастливую жизнь.
   Ну что я могу поделать?  Дневному Дозору слуги-люди не нужны. Хватает
оборотней,  вампиров и прочей мелочевки.  Я, конечно, проверю Макара. Из
него мог бы получиться великолепный Темный. Но очень, очень мало шансов,
что в мальчике есть задатки Иного...
   И мои девчоночки, скорее всего, самые обычные люди.
   И так же мало шансов, что задатки Иного есть у Игоря...
   Может,  и  к  лучшему?  Если  он  человек...  мы  сможем быть вместе.
Завулону плевать на  такую мелочь,  как  муж-человек у  подруги.  А  вот
мужа-Иного он не потерпит...
   Задумчиво глядя  себе  под  ноги  я  вышла к  домику.  Игорь сидел на
террасе, настраивал гитару. Рядом были лишь двое ребятишек - "костровой"
Алешка и пухлый, болезненного вида ребенок, которого вроде как и не было
на костре.
   Игорь  посмотрел на  меня,  улыбнулся.  Ребятишки что-то  произнесли,
поздоровались,  а  мы  ничего друг  другу не  сказали -  все  читалось в
глазах.   И   воспоминание  об  этой  ночи,   и   обещание  следующей...
следующих...
   А еще у него в глазах была легкая смущенная тоска. Будто что-то Игоря
очень  сильно  печалило.  Милый  мой...  если  бы  он  знал,  какова моя
печаль... и как мне трудно улыбаться...
   Пусть уж лучше в тебе не будет задатков Иного,  Игорь.  Пусть коллеги
надо  мной смеются.  Перетерплю.  А  про  Завулона ты  никогда ничего не
узнаешь.  И про Дозор - тоже. И сам будешь удивляться своей удачливости,
своему карьерному росту,  великолепному здоровью -  я  все  это тебе дам
сама!
   Игорь провел ладонью по струнам, ласково поглядел на своих ребятишек.
И запел:
   - Я боюсь младенцев, я боюсь мертвецов,
   Я ощупываю пальцами свое лицо.
   И внутри у меня холодеет от жути -
   Неужели я такой же, как все эти люди?
   Люди, которые живут надо мной,
   Люди, которые живут подо мной,
   Люди, которые храпят за стеной,
   Люди, которые живут под землей...
   Я отдал бы немало за пару крыльев,
   Я отдал бы немало за третий глаз,
   За руку, на которой четырнадцать пальцев!
   Мне нужен для дыхания другой газ!
   У них соленые слезы и резкий смех,
   Им никогда и ничего не хватает на всех.
   Они любят свои лица в свежих газетах,
   Но на следующий день газеты тонут в клозетах.
   Люди, которые рожают детей,
   Люди, которые страдают от боли,
   Люди, которые стреляют в людей,
   Но при этом не могут есть пищу без соли.
   Они отдали б немало за пару крыльев,
   Они отдали б немало за третий глаз,
   За руку, на которой четырнадцать пальцев -
   Им нужен для дыхания другой газ.
   Внутри у меня что-то холодно и липко шевельнулось. Гадкое, тоскливое,
безысходное ощущение...
   Наша эта песня. Слишком наша... слишком наша... Иная.
   Я  чувствовала эмоции сидящих