лупые горожане настолько обеспокоены своими
якобы  неотложными делами,  что им  даже  некогда  посидеть  на  скамейке  и
подумать о том, правильно ли они живут. А вот если бы они задумались...
   "Стоп, стоп, -- сказала себе Лисандра. -- Давай-ка для начала разберись
в собственных делах. А о горожанах подумаешь потом. Если останется время".
   Она уселась на  первую  же попавшуюся скамейку, вольготно откинулась на
ее спинку и  попыталась  поглядеть на солнце. Амулет  был хорош, но  все  же
недостаточно. По крайней мере глаза у нее заболели.
   Хотя, возможно, так и должно было быть. По правде сказать, за три сотни
лет она напрочь забыла, каково это -- смотреть на солнце.
   "Итак, -- подумала вампирша.  -- Все  прекрасно и  просто  удивительно.
Сбылось  то, о  чем ты и  мечтать  не  смела. Ты  можешь  расхаживать  днем,
охотиться и,  может быть даже, когда-нибудь  привыкнешь  смотреть на солнце.
Почему   же   у  тебя,  голубушки,  так  тяжело  на  душе?  Из-за  дурацкого
предсказания?"
   Маленькая птичка  с забавным голубым хохолком уселась в метре от нее на
землю и стала поспешно склевывать рассыпанные кем-то хлебные крошки.
   Лисандра  взглянула  на  нее  и  довольно  хмыкнула.  Вид  у  птахи был
презабавный.
   "Что  же  тебя  так гнетет?  --  снова  спросила  она себя. --  Чем  ты
недовольна?"
   Недовольна? Ну конечно.
   Лисандра вдруг осознала, что этот проклятый  амулет пробил брешь  в  ее
защите, в той броне, которой она  окружала себя все три сотни лет, с тех пор
как она стала вампиром.
   Тогда, первый раз попробовав человеческую  кровь, она сказала себе, что
происшедшая с ней метаморфоза сделала ее высшим существом. Она твердила себе
день за днем, годы и годы, что эти жалкие людишки не более чем бараны, скот,
созданный для удовлетворения ее потребностей.
   Она выше, а  значит,  может делать с  ними все, что ее душа пожелает. И
это  будет  только правильно, хотя  бы  потому, что жизнь людская коротка  и
ничтожна. И не  будет большой беды, если она оборвется лет на пять раньше, а
то и на десять. Какая, собственно, разница?
   Она настолько в  этом  уверилась, что до сего момента  даже не пыталась
объяснить себе некоторые поступки, странные с точки зрения любого вампира. А
сейчас объяснила. И пришла в ужас. Еще бы!
   Получалось, что та глухая стена,  та могучая  защита, которой она  себя
окружила,  уже давно дала трещину. И эта трещина со  временем  расширялась и
расширялась, пока, наконец, не  превратилась в пролом. А  сквозь этот пролом
вырвались  желания,  о  которых  она  до  поры  до  времени  вроде бы  и  не
подозревала.
   Желания!
   Она вдруг поняла,  что страстно, до  боли хотя  бы  на  несколько часов
мечтает стать обыкновенным человеком, обыкновенной женщиной.
   Забыть  о безумных  ночах,  наполненных кровью и насилием.  Стереть  из
своей памяти дни и дни полусна-полубодрствования в гробу, наполненные глухой
тоской и несбыточными мечтами,  а  также  настороженным ожиданием того,  кто
откроет ее убежище и придет, чтобы пронзить ее сердце осиновым колом.
   Стать  опять человеком!  Пусть даже  ненадолго.  Амулет давал  ей такую
возможность. Нет, не возможность, а иллюзию, всего лишь иллюзию.
   Лисандра  вдруг  осознала, что сидит на  скамейке  боком,  скорчившись,
словно  младенец в материнской  утробе. Правая рука ее  судорожно стискивала
амулет.
   Амулет! Проклятый сын змеи! Подсунул ей штучку.
   Лисандре захотелось сорвать с себя колдовскую пластинку и отшвырнуть ее
прочь.
   Конечно,  она  этого не  сделала,  вовремя вспомнив,  что  без  амулета
моментально превратится в кучку пепла.
   А может, так будет лучше?
   "Ну уж нет, -- сказала себе вампирша. -- Не дождетесь. Не выйдет. Да, я
попала в ловушку. Я же сумею из нее и выпутаться. И баста. И кончено".
   Она выпрямилась, снова откинулась на спинку скамейки, постаралась сесть
как можно непринужденнее.
   Все верно. Она что-нибудь  придумает. Да и ловушка ли это? Скорее всего
-- нет.  Она просто  перенасытилась  впечатлениями, и вот наступила реакция.
Да, у нее сдали нервы. Но с кем  этого  не  бывает? Очень скоро она овладеет
собой и придет в норму. Она уже пришла в  нее,  про  крайней мере настолько,
чтобы правильно оценить то, что с ней происходит.
   Вернее -- происходило.
   Лисандра криво усмехнулась.
   Да,  все в порядке.  Пора  приниматься за  дела. И вообще она явилась в
этот  город  не   для  того,  чтобы  заниматься  самокопанием.  У  нее  есть
обязательства. Она должна их выполнить.
   А судьба?
   Глупости.  Бред сивой  кобылы. Ни одному слову танцующих  божков верить
нельзя. Кстати, она и не собирается.
   Намеренно  неторопливо,   стараясь  получить   от  этого   максимальное
удовольствие,  она  потянулась. Вот так. Отлично. Превосходно. Она чувствует
себя просто превосходно. Она довольна тем,  что будет жить вечно. И никто ее
никогда не поймает. Потому что она самая хитрая, самая умная, самая опытная.
И очень-очень опасная. Лисандра хихикнула.
   Да уж,  пять-десять минут назад  ее  можно  было  взять голыми  руками.
Подходи и бери. Но только не сейчас. В данный момент она  готова  дать отпор
любому.
   Чувствуя  во всем теле привычную  легкость,  она  встала и, прикинув, в
какую  сторону нужно  идти,  чтобы  быстрее  выбраться из города,  вышла  из
садика.
   Пора и в  самом  деле заняться  делом.  Сейчас она  выйдет  за  окраину
города, превратится в летучую мышь и полетит искать ту пресловутую долину, о
которой ей говорил сын змеи.  Хорошо  хоть, городок небольшой.  Не  придется
долго топать пешком.
   Она прошла пару кварталов, ненадолго остановилась возле  лотка торговца
редкостями, конечно,  ничего не купила, поскольку действительно ценных вещей
в продаже у него не было.  К ней было привязался какой-то нищий, но Лисандра
послала его подальше. Нищий понял, что ему ничего не обломится, и отстал.
   Чувствуя,   как  к  ней  постепенно  возвращается  хорошее  настроение,
вампирша свернула на широкую,  прямую, как нос  цапли,  центральную  улицу и
вдруг остановилась.  По противоположной  стороне  улицы, о чем-то  увлеченно
разговаривая  с  мальчиком лет  тринадцати, шел человек, которого она меньше
всего рассчитывала встретить здесь и именно в этот момент.
   "Бред, --  подумала Лисандра  и  помотала головой. --  Может,  все-таки
предсказание танцующего божка было верным?"

   Венедикт  остановился  и,  отцепив  от  пояса  фляжку,  сделал  из  нее
несколько глотков. Вот так будет лучше. Хуже нет, когда в пути мучает жажда.
   Он вспомнил Жоржету  и улыбнулся. Интересно, что бы она сказала, узрев,
как  тот,  кого  она считает  самым большим весельчаком  на  свете, вот  уже
который час  плетется  по жаре в компании еще  шестерых таких  же, как и он,
балбесов и за это время выкинул всего лишь три фокуса?
   Позор, да и только. Нет, создавшееся положение надо исправить.
   Срочно, прямо сейчас.
   Брум оглянулся и буркнул:
   -- ТЫ задерживаешь отряд. Имей в виду, никто тебя ждать не будет.
   Венедикт прицепил  фляжку на  пояс и в  несколько быстрых шагов  догнал
остальных охотников. Толкнув Алвиса в бок,  он показал  глазами  на  Брума и
тихо сказал:
   -- Большое начальство гневается.
   Алвис пожал плечами.
   -- ТЫ вполне мог пойти с отрядом Хантера.
   --  Мог, -- сказал Венедикт. -- Но предпочел  ваше общество. До сих пор
не пойму, зачем я это сделал? Хотя кое-какое объяснение у меня есть.
   -- И какое? -- поинтересовался Алвис. Венедикт усмехнулся.
   -- Да не пойди я с вами, вы бы уже со скуки засохли.
   Алвис кивнул.
   -- Может быть. Однако хочу напомнить тебе.  что  мы идем не  на веселый
пикник с вином и девочками. Мы идем сражаться.
   Венедикт покрутил головой.
   --  Это  точно.  Не  на  пикник. Только я никак не пойму,  почему  надо
спасать мир обязательно с постной физиономией.
   Алвис парировал:
   -- А почему ты решил, что это можно сделать, дурачась, словно школьник,
под шуточки и прибаутки?
   -- Ага, значит, полная конфронтация? -- деловито осведомился Венедикт.
   --  Если  точнее, то  полное неприятие несерьезного  отношения  к очень
серьезному делу.
   --  Просто  блеск! --  восхитился Венедикт. Нагнувшись, он  подхватил с
земли сосновую шишку  и,  тщательно  прицелившись, кинул  ее в Галена. Шишка
попала  ему точнехонько в  затылок.  Мгновенно отпрыгнув в сторону,  охотник
выхватил магический  кинжал  и  закрутил головой, пытаясь определить, откуда
грозит опасность.
   --  Проверка реакции,  --  с самым невинным видом объяснил Венедикт. --
Результат:  реакция  великолепная,  а  вот  прыжки  в  сторону  нуждаются  в
некоторой доработке. Сказывается отсутствие должной тренировки.
   Гален сунул кинжал за пазуху и мрачно сказал:
   -- Ох, и врезал бы я тебе...
   -- Ничего  иного  я и не ждал, --  сокрушенно покачав  головой, сообщил
Венедикт. -- Кстати, такая реакция на самую невинную шутку свидетельствует о
полном отсутствии юмора.
   -- Отсутствие юмора  лучше,  чем полное  отсутствие здравого смысла. По
крайней  мере  сейчас, -- изрек Гален  и,  еще  раз  окинув Алвиса  недобрым
взглядом, двинулся дальше.
   -- Ну,  а  будь  это вражеская  стрела?  --  поинтересовался  Венедикт,
пристраиваясь с ним рядом.
   --  Тогда  я  был  бы  уже мертв. И никакие  тренировки тут не помогут.
Сколько ни тренируйся, третий глаз на затылке вырастить не удастся.
   Венедикт  подумал,  что,  пожалуй, Гален  в  чем-то прав.  Может  быть,
последняя шутка  была  несколько  неуместной. Хотя,  с  другой  стороны, нет
ничего  хуже,  чем топать  час  за часом к  какому-то  неизвестному  городу,
слушать мерный топот ботинок,  глотать поднятую над дорогами этими ботинками
пыль и видеть перед собой спину Брума, наверняка жутко довольного тем, что у
него в подчинении аж целых шесть других охотников.
   Как тут не предпринять что-нибудь веселенькое? Он уже стал прикидывать,
что сделает Брум, если подобраться  к нему  сзади и легонько дернуть одну из
его  нитей судьбы. Вон ту, которая отвечает  за  координацию движений. После
этого  Брум наверняка ткнется носом в  дорогу.  Конечно, потом он вскочит  и
станет ругаться.  Может  быть,  его  запала  хватит на  полчаса, а  может, и
надольше. Может, он дальше скажет что-то такое, чего Венедикт еще не слышал.
   Так что, рискнуть?
   Венедикт еще раз взглянул на нити судьбы Брума.
   Искушение  было слишком  велико. Скорее  всего  преодолеть  его  он  не
сможет. Так зачем и пытаться?
   Решив так, Венедикт ускорил шаг.
   Хорошая  шутка  должна,  просто обязана  быть  неожиданной.  Если  этот
"большой начальник" сейчас обернется, то все пропало.
   Ну же...
   Венедикт уже протянул руку, чтобы  ухватить одну из нитей судьбы Брума,
как вдруг  с ним  самим произошло нечто странное. Почувствовав на  мгновение
головокружение  и тошноту, Венедикт вдруг обнаружил себя лежащим  на дороге.
Быстро вскочив, он крепко выругался.
   В  следующую секунду  до  него  дошло,  что  остальные охотники  весело
хохочут.
   -- Ну,  как  шуточка?  --  поинтересовался  Алвис.  Чудовищным  усилием
совладав с собой, Венедикт прохрипел:
   -- Просто высший класс.
   -- И достаточно неожиданно, как ты считаешь?
   -- Достаточно, -- сказал Венедикт.
   "Ага, значит, это Алвис, -- подумал он. -- Прекрасно. Дальнейшую дорогу
к долине магов скучной назвать будет трудно. Я его достану".
   Он с достоинством встал, отряхнул одежду и радостно улыбнулся.
   Судя по нитям судьбы, Алвису его улыбка не понравилась.
   "Дальнейшее тебе понравится еще  меньше,  -- подумал Венедикт. -- Вызов
брошен. Ничего не остается, как его принять".
   --  Надеюсь, ты не ушибся? -- поинтересовался Асбьерн, самый молодой из
охотников, с худым, слегка смахивающим на лисью мордочку лицом.
   --  Ни  в  малейшей  степени,  -- отчеканил  Венедикт. --  Шутка  была,
конечно, хороша, но слишком примитивна, чтобы выбить меня из седла.
   Он  еще  раз  взглянул в глаза Алвису. Просто  так. Чтобы  окончательно
убедиться, что тот все правильно понял. Понял, еще как понял.
   Как  раз в этот момент  Брум и сделал то,  что должен в таких ситуациях
делать предводитель  отряда. Он шагнул  к  Венедикту и, положив ему руку  на
плечо, спросил:
   -- ТЫ ведь не сделаешь то, что задумал?
   Правда?
   --  Правда,  --  совершенно безмятежно отозвался Венедикт. -- Да  и что
такого особенного я  мог задумать? По плечу ли задумывать  хоть что-то тому,
кто легко покупается на самую простую шуточку?
   Говоря  это,  он  постарался придать своему лицу  выражение типа:  "Мне
абсолютно на все наплевать". Правда, с Брумом в этом искусстве соревноваться
было трудно. У того на лице было  такое  выражение, словно ему  наплевать на
все не только в квадрате,  но и в кубе. Конечно, его нити судьбы  говорили о
другом. Судя по  ним, Брум был намерен  закатить кому-то  хорошую взбучку. И
кому именно -- догадаться нетрудно.
   -- Если ты посмеешь устроить склоку, я тебя...
   -- Понял, -- быстро проговорил Венедикт. -- Уточнять не нужно.
   "Ладно,  похоже, придется  отложить  возмездие  на некоторое время,  --
подумал он. -- На очень короткий отрезок времени. Может, на час, а то и два.
Ничего,  я  могу  и подождать. Чем дольше откладываешь  месть, тем слаще она
бывает".
   -- Вот то-то, -- внушительно сказал Брум. На долю секунды выражение его
лица изменилось,  и Венедикт понял, что нити судьбы предводителя отряда были
прочитаны  им  совершенно верно.  Тот и в самом деле,  похоже, находился  на
грани принятия решения о его пребывании в отряде.
   "Ладно, я могу  потерпеть  и  три часа, -- решил про себя Венедикт.  --
Больше будет времени, чтобы придумать что-то и в самом деле оригинальное".
   --  А теперь двинулись дальше, -- объявил Брум. -- Хантер и его  ребята
уже  наверняка  добрались до города и сейчас, дожидаясь нас, ругают  на  все
корки за нерасторопность.
   Охотники двинулись дальше. Венедикт  хотел?ыло пристроиться за Алвисом,
но  Брум  приказал,  чтобы  тот  шел самым первым.  Безропотно  выполнив его
приказание, Венедикт хитро улыбнулся.
   Ничего,  подобные штучки  его  не остановят. Когда  надо, он окажется в
нужном месте и устроит такую штучку, что негодник Алвис будет вспоминать  ее
еще  очень долго.  Дорога,  по которой шел  отряд охотников,  петляла  между
поросшими  редким  леском  холмами. Через полчаса холмы кончились,  лес стал
гораздо гуще, а дорога так и осталась извилистой и очень пыльной.
   Еще  через  полчаса  Венедикт  пропустил  вперед идущего вслед  за  ним
Хольма, и таким образом оказался поближе к Алвису. Брум был начеку.
   -- Я сказал тебе идти первым, -- напомнил он.
   Снова заняв место во главе отряда, Венедикт зловеще усмехнулся.
   Итак, первая попытка  окончилась неудачей.  Скверно, но через часик  он
сделает  новую.  Может быть, ему повезет.  А пока...  А пока у него еще есть
время,  чтобы  обдумать  шутку, которую он учинит с Алвисом. Это должна быть
супершутка, всем шуткам шутка.
   "Может,  и в самом деле нахимичить  что-то с нитями судьбы?  -- подумал
Венедикт. -- Конечно, сделать так, чтобы Алвис ткнулся носом  в землю, проще
пареной  репы. Но это  не  то. Может  быть,  срочно отправить  его  в  кусты
помочиться, да так, чтобы он не успел до них добежать?"
   Через  полчаса  Венедикт  остановился  на  варианте,  показавшемся  ему
идеальным.  Состоял  он  из трех  этапов.  На  первом  этапе  он должен  был
оказаться как можно ближе к  Алвису. Вряд ли тот подпустит его на расстояние
ближе полутора мет-рор. Значит, надо было устроить так, чтобы между ними был
по крайней мере один охотник.
   Венедикт оглянулся.
   Сейчас   рядом  с   Алвисом  шел  Ион,  средних  лет  охотник  довольно
простоватого  вида.  Венедикт знал, что Ион не принадлежит  к  числу больших
профессионалов.  Это было хорошо. Итак,  второй  этап  состоял в  том, чтобы
отвлечь внимание Иона и захватить контроль  над его телом. Сделать это будет
трудно, и долго  удерживать другого  охотника  под контролем он  не  сможет.
Однако, как  Венедикт  прикинул, для выполнения  третьего  этапа ему  хватит
десяти секунд.
   Собственно, третий этап состоял в том, чтобы руками Иона  внести в нити
судьбы  Алвиса  кое-какие  изменения.  Самые   незначительные.  Однако  этих
изменений  будет  вполне достаточно, чтобы  обидчик опозорился  самым жутким
образом.
   Венедикт весело хихикнул.
   Кстати, если решение принято,  почему бы не попытаться претворить его в
жизнь прямо сейчас?
   Он оглянулся.
   Похоже, самое время сделать еще одну попытку.
   -- И сколько я буду топать  впереди всего  отряда? -- спросил Венедикт.
-- Пора меня кому-то сменить.
   -- Пора,  --  согласился  Брум.  На  физиономии  у  него  было  обычное
"наплевательское" выражение.
   -- И кто будет этот счастливец? -- поинтересовался Венедикт.
   -- Ты сам.
   -- Почему?
   -- Потому, -- сказал Брум, --  что, судя по твоим нитям судьбы,  ты еще
не успокоился.  До тех  пор  пока этого не произойдет, будешь  идти  впереди
всех. Понимаешь?
   -- Это произвол! -- заявил Венедикт. -- Я отказываюсь...
   Докончить фразу он  не  успел, поскольку его горло  обожгло  как огнем.
Машинально  схватившись за  него  рукой,  Венедикт  вдруг  нащупал оперенное
древко стрелы. Он все еще пытался понять, что же все-таки  произошло,  когда
из  ближайших кустов выскочили  несколько  десятков  мальбов  и,  размахивая
саблями, кинулось к отряду охотников.
   Первый лендлорд  посмотрел на  второго  лендлорда, дающего  наставления
младшим магам, и подумал,  что этого недотепу  надо было все-таки оставить в
форме  подчинения. По крайней мере до  тех пор, пока схватка с охотниками не
закончится.  Однако при  этом  он  терял главного  свидетеля  своей  будущей
победы. А это было бы нежелательно.
   Второй  лендлорд как раз в  этот момент перешел к  заключительной части
наставления:
   --  .. .и  тогда,  окончательно убедившись  в своей  власти над стихией
вероятности, следует  переходить к  ее  практическому использованию. Сделать
это не  так сложно, как  кажется. Достаточно лишь представить себя  в центре
паутины,  состоящей  из  нитей  судьбы,  сделать так,  чтобы  она  приобрела
реальный знак, и, ни в коем случае не торопясь. перейти...
   Первый лендлорд подхватил с пола резную пластинку, представлявшую карту
этого мира. Осторожно пробежав одной из своих нитей по выпуклостям материков
и впадинам  океанов, он подумал,  что  населяющие  этот мир  существа  очень
несовершенны.  Они  даже  не могут удержать в голове очертания  собственного
мира. Для любого лендлорда это сущий пустяк.
   И все-таки эти несовершенные создания мечтают о свободе. Гм, о свободе!
Зачем она им? Что они е  ней  будут делать? Если хорошо подумать, то  она им
вовсе  ни к  чему.  И все-таки они  ее хотят  так.  что даже готовы  за  нее
драться.  Конечно,  не   все.  Пока  этим  неблагодарным  занятием  занялись
охотники. Их мало, хотя, если судить  беспристрастно, кое-какие неприятности
принести они вполне способны. Их, конечно, раздавят. А что потом?
   Первый лендлорд отложил карту и бросил взгляд на младших магов.
   Пока  их  столько  же,  сколько  и охотников.  Шеренга  черных  плащей,
опущенных голов, скрывающих лица капюшонов.
   Если  задуманное им пройдет без  сучка и задоринки, то, в самом  худшем
случае, против  одного охотника окажутся два  младших мага. С его поддержкой
они победят. Но что будет дальше?
   Рано  или  поздно  появятся другие борцы  за  свободу. Более сильные и,
стало быть, более опасные. Кто именно? Совершенно не важно. Дело не в этом.
   Просто в населяющем  этот мир народе есть жажда свободы, независимости.
Народ об  этом может даже и не подозревать. Но  пока  она  существует, будут
появляться и появляться желающие эту жажду утолить.
   Рано  или  поздно  они  своего  добьются.  Конечно,  скорее  всего  это
произойдет  очень  не скоро. и. разумеется,  лендлорды постараются  отдалить
этот момент как можно дальш