лотоядно
улыбались.  Во  всем  остальном  кафе  было  довольно  милое,  чистенькое,
прохладное, не очень большое. Как раз такое, в котором  приятно  посидеть,
выпить кофе.
     Он заказал чашечку кофе и не спеша,  маленькими  глотками  ее  выпил.
Какой-то худой,  унылый  как  осенний  день  тип,  скармливал  монетку  за
монеткой   музыкальному   аппарату   и   тот,   смешно   вытягивая   губы,
неодобрительно поглядывая на зануду-заказчика, все  пел  и  пел  старинную
песенку про девочку которая заблудилась в заснеженном лесу и выбралась  из
этой передряги только благодаря доброй фее. И конечно же, в середине зала,
обнявшись так, что между их телами не было ни малейшего зазора,  танцевала
парочка  акселератов.  На  лицах  их  было  написано  просто  безграничное
обожание друг друга.
     Кафе - как кафе.
     Он заказал еще одну чашечку кофе.
     В этот момент в кафе вошел тип, за которым тянулся целый шлейф  нитей
страха.
     Хантер им сразу заинтересовался.
     Тип был просто  классический.  Небритая  физиономия,  узкие,  жадные,
злобные губы. Типичный громила.
     Интересно, а что это у него топорщится подмышкой? Уж не  "люгер"  ли?
Как есть - он!
     Ого!
     Шмыгая носом и неприятно кривя губы, тип протопал к  стойке,  заказал
стаканчик "адской смеси" и залпом его выпил. Толстая барменша  бросила  на
него внимательный взгляд и явно обеспокоилась. Она даже попыталась сказать
ему что их заведение для приличных посетителей,  но  громила  на  нее  так
зыркнул, что у барменши напрочь отошла охота ему что-то объяснять.
     Заказав новый стаканчик, громила протопал в самый  дальний  угол,  по
пути задев ногой уютно свернувшуюся у  дальнего  столика  воскового  цвета
нить, которая сулила в течении суток  возможность  подцепить  венерическую
болезнь. Нить хотя и вяло, но все же прореагировала и добавила в его и без
того неприятный спектр судьбы едва заметный желтоватый оттенок.
     Хантер задумчиво закурил.
     А тип выпил свой  стаканчик,  и  быстро,  оценивающе,  огляделся.  Те
линии, которые отвечали за его настроение, постепенно стали окрашиваться в
красный цвет.
     Вот это Хантеру не понравилось уже совсем.
     Поэтому, когда громила допил свой стакан, охотник встал  и  не  спеша
направился в его угол.
     Вовремя.
     Как  раз  в  этот  момент  громила  остановил  тоненькую,   рыженькую
официантку и что-то ей буркнул. Та возмущенно вскинула брови и оглянулась,
словно пытаясь кого-то позвать на помощь. Подходя  к  столику  за  которым
сидел громила, Хантер услышал, как тот сказал:
     - ...а если ты, стерва этакая, попытаешься кому-нибудь  пожаловаться,
тогда я...
     Заметив остановившегося возле его столика  охотника,  он  замолчал  и
бросил на него настороженный взгляд.
     - Тогда что? - спросил Охотник.
     - А ты кто такой? - поинтересовался громила.
     - Боюсь, от близкого знакомства со  мной,  удовольствия  ты  получишь
совсем мало.
     - Ишь ты, сильно умный значит, - громила неприятно осклабился и сунул
руку под пиджак.
     - Да, именно такой, - сказал Леон и воспользовавшись тем что  громила
сидел в самом углу, словно специально отгородившись от зала  столом,  этим
самым столом и припер его к стенке.
     Официантка  от  неожиданности  взвизгнула.  Тип   рванулся,   пытаясь
освободится, но край стола так удачно зажал его в угол,  что  тот  не  мог
даже вынуть из-под пиджака руку.
     - Не надо,  -  покачал  головой  Хантер  и  ослабив  нажим  на  стол,
разоружил громилу.
     Как он и предполагал, в наплечной кобуре у того оказался "люгер".
     -  И  почему  это,  чем  мельче  сошка,  тем  большие  пистолеты  она
предпочитает с собой таскать, -  пробормотал  охотник,  пряча  пистолет  в
карман. - Ну что приятель, сам уйдешь или мне тебе помочь?
     - Ты мне еще попадешься! - в бессильной злобе взвыл тип.
     - Обязательно, только в другой раз, - усмехнулся охотник.
     Он еще больше отодвинул стол  от  угла  и  громила,  бочком,  бочком,
бросая на него опасливые взгляды, потопал  к  выходу.  Достигнув  двери  и
почувствовав себя в безопасности, он завизжал:
     - Ну парень, ты - покойник! Слышишь - ты покойник!
     Сделав зверское лицо, Леон развернулся и шагнул в его сторону.
     Слабо ойкнув, громила пулей выскочил на улицу и бросился наутек.
     - А вам милочка, - назидательно сказал официантке Хантер, кладя перед
ней на стойку "люгер". - Советую  попросить  хозяина  этого  кафе  завести
вышибалу. Пусть он в следующий раз выпроваживает подобных посетителей  еще
с порога. Смотрите, так можно и всех клиентов потерять. Стоит повадиться в
ваше заведение парочке  таких  типов  и  другая  публика  заходить  к  вам
перестанет.
     - Спасибо, - кокетливо улыбнулась официантка. - Я так и скажу хозяину
кафе, когда он здесь появится. Спасибо, вы мне очень помогли.
     - Да ладно, все нормально, - ответил Хантер и вернувшись  за  столик,
заказал еще чашечку кофе. Она появилась перед  ним  просто  с  космической
скоростью.
     Чувствуя что настроение у него значительно поднялось,  охотник  выпил
кофе, расплатился и вышел на улицу.
     Теперь он двинулся в  противоположную  сторону  от  центра.  Вампиры,
обычно живут на окраинах. Где конкретно? Это ему  еще  предстояло  узнать.
Поэтому, Хантер шел сворачивая из одной  улицы  в  другую,  руководствуясь
простым принципом: лишь бы подальше от центра.
     Сначала тянулись однообразные, покрытые асфальтом  улочки,  но  через
полчаса охотник окунулся в тишину и гулкую пустоту узких, извилистых улиц.
     Одна из них вывела его к дворцу дождя, под  куполом  которого  висели
вырезанные  в  форме  туч  куски  белого  мрамора,  клубился  никогда   не
рассеивающийся туман и звучала бесконечная чечетка, с которой на  каменный
пол падали крупные капли воды. В центре храма виделось  мраморное,  слегка
одутловатое, словно бы сглаженное  бесчисленными  струйками,  лицо  богини
дождя. Глаза у нее были пустые, незрячие. Вокруг статуи суетились жрецы  с
ритуальными зонтиками в руках, одетые в приличествующие их  сану,  желтые,
непромокаемые плащи. Гнусавыми голосами они тянули унылую, похожую на  шум
осеннего ливня мелодию.
     Следующая улочка закончилась небольшим, старинным замком. Этот замок,
похоже, сохранился с тех пор, когда города еще не существовало.  Тогда  он
стоял  посреди  дремучего  леса,  а  на  его  украшенных  зубцами   стенах
выхаживали угрюмые воины, готовые в любой момент отразить нападение  банды
мальб или голодного тиранозавра,  а  также  гостеприимно  распахнуть  свои
окованные железом  ворота  перед  теми,  кого  его  хозяин  сочтет  своими
друзьями.
     Рассматривая подъемный мост,  выложенный  чешуей  стегозавра,  Хантер
подумал, что в те времена доверять кому бы  то  ни  было  или  же  считать
кого-либо своим другом было жутко опасно и  вредно  для  здоровья.  Именно
поэтому подобные замки то и дело переходили из рук в руки.
     Отправившись дальше, он несколько раз наткнулся на пересекавшие улицу
линии паутины мага, но те уже настолько выдохлись, что лежали не шевелясь,
медленно, прямо на глазах бледнея, готовые в любой момент исчезнуть.
     Прекрасно, значит, осталось совсем немного.
     Вообще, линий паутины мага в этой части города было маловато.  Хантер
сделал заключение, что этот район, видимо магу чем-то нравился, и  тот  не
хотел портить его своей паутиной. Впрочем,  понять  его  было  не  трудно.
Район и в самом деле - на редкость красивый.
     Вслед за старинным замком, охотник  наткнулся  на  статую  девушки  и
замер, восхищенно ее разглядывая,  вне  себя  от  изумления.  Статуя  была
сделана из твердого  кислорода.  Охотник,  который  считал,  что  подобных
скульптур,  оставшихся  от  ночи  безумных   художников,   последний   раз
случившейся почти двести лет назад, уже не сохранилось, был  вне  себя  от
изумления.
     Гляди-ка, одна все еще осталась! Почему же она  уцелела?  Все  знали,
что скульптуры из твердого кислорода очень непрочны.
     Странно, очень странно. И еще, кого-то эта  девушка  ему  напоминала.
Кого? Господи, да эту  же,  вампиршу!  Он  видел  ее  всего  мгновение,  в
полутьме чердака, но хорошо запомнил, и  теперь  не  сомневался  -  точно,
похожа. Вот только, она  ли  это?  Может  быть,  похожая  на  нее,  другая
девушка? Все-таки, прошло чуть меньше двухсот лет...
     Впрочем, вампиры живут долго. И кто знает... Да нет, не  может  быть.
Совпадение и не более...
     Охотник снова посмотрел на статую. А ведь красива, чертовски красива!
     Он огляделся.
     Все  было  как  обычно.  Где-то  там,  за  пределами  этой,  казалось
застывшей в безвременье площади, были люди. Он слышал их  голоса.  Вот  из
боковой улочки выскочил мальчик с исцарапанными коленками  и  заторопился,
погнался вслед за красным шариком, который нес ветер.
     А охотник смотрел на скульптуру бегущей,  казалось,  готовой  вот-вот
оторваться от земли, такой  она  была  невесомой  и  стройной,  девушки  и
чувствовал как с него,  постепенно,  слой  за  слоем,  спадают  и  куда-то
исчезают прожитые годы, уходит, растворяется уже было  вернувшийся  в  его
тело и плотно там утвердившийся, привычный холод.
     Он вспомнил, как  вампирша  шла  через  зал,  высоко  подняв  голову,
положив свою ладонь в руку того глупого блондина и его  пронзило  странное
чувство узнавания,  такого  же  как  и  он,  гордого  своим  одиночеством,
страдающего от него, но все же вынужденного таскать его с собой как  груз,
от которого никогда не избавишься, существа.
     Хантер сглотнул,  снова  беспомощно  оглянулся  и  вдруг  понял,  что
наступил очень редкий момент, который каждый  охотник  запоминает  на  всю
жизнь, когда он вдруг понимает, что чувствует  тот  за  кем  он  охотится,
вдруг осознает, что между ними нет почти  никакой  разницы.  Надо  только,
чтобы добыча была сильной, очень сильной.
     Потом, когда все кончилось, Хантер повернулся к скульптуре  спиной  и
двинулся прочь. Он углубился в очередную извилистую улочку, прошел  ее  до
половины и только тогда сбросил странное, спустившееся на него наваждение,
сумел забыть, что несколько минут  назад  ощущал  себя  с  этой  вампиршей
единым целым.
     И как только это случилось, охотник  понял,  что  теперь,  убьет  эту
вампиршу, убьет обязательно, во что бы то ни стало.
     "А все же, - спросил он себя, - почему, на самом деле, все-таки ты ее
убьешь? Только ли потому, что она умна, жестока, чертовски опасна? Или тут
виновата еще и статуя из твердого кислорода, возле которой ты?.."
     Он не  осмелился  даже  в  мыслях  продолжить  этот  вопрос.  Как  не
осмелился и на него ответить, просто, не решился...



                                    6

     Лисандра спала. Она лежала в своем  любимом  гробу  и  спала,  как  и
положено образцовому вампиру.
     Одним из условий долголетия является спокойный,  добросовестный  сон.
Плохой сон бывает лишь у тех кто торопится жить. А она не торопилась. Куда
торопиться, если впереди еще сотни и сотни лет? Правда, в конце концов, ее
могут убить и этот срок значительно  сократится.  Но  кто  застрахован  от
неожиданностей и несчастий? Тут уж судьба, а от нее не  уйдешь,  торопись,
не торопись.
     Она спала и одновременно, вроде бы, как  и  все  вампиры,  не  спала,
чутко прислушиваясь к происходящему снаружи, там, в этом странном, залитом
ненавистным ей светом мире.
     Почему ночь не длится вечно? Будь так, ей бы было просто раздолье.
     Правда, сегодня  она  спала  менее  добросовестно,  более  чутко  чем
обычно, не в силах опуститься до той глубины сна, которая по силам любому,
сытому вампиру. Еще бы! Ей хотелось есть, да так, что не передать словами.
Голод рождался у нее  внутри,  в  области  живота  и  медленными  волнами,
разнося вместе с собой слабость и недовольство, растекался по всему  телу.
Именно поэтому, вместо того, чтобы забыться в блаженной розовой полудреме,
она вынуждена была думать. А что может быть мучительнее,  чем  лежать,  не
смея даже высунуть нос из гроба, из своего вечного деревянного футляра,  и
думать, думать, думать, перебирая в голове, словно кусочки давно надоевшей
мозаики, мысли, воспоминания, почти забытые чувства и ощущения...
     Вот ведь странно. Когда-то, давно, неизмеримо давно, она  была  такой
же как все. И в ее жилах текла живая кровь, которая еще не имела  для  нее
такого уж большого значения. Тогда, Лисандра даже думать не думала об этой
крови,  об  этой  жидкости,  теперь  для  нее  такой   привлекательной   и
одновременно чем-то отталкивающей,  одуряюще  пахнущей,  несущей  с  собой
наслаждение, вызывающей в ней чувства презрения к  тем,  кто  является  ее
носителем, хотя бы за то, что они не понимают каким  сокровищем  обладают,
не понимают, что являются всего лишь сосудом, в котором хранится  то,  что
дарует ей, вампирше, бессмертие.
     Мысленно она усмехнулась.
     "Врешь, все-то ты врешь!"
     Даже став вампиршей, она по-прежнему интересовалась людьми. Ей просто
повезло, она вытянула редкий фант, да и то по чистой случайности,  которая
появилась перед ней в образе бледного юноши, в немного старомодной одежде.
И было это на самых обыкновенных танцульках,  сразу  после  ночи  безумных
художников. И не сказать, чтобы этот юноша ей очень уж понравился. Главное
- он был новенький и это интриговало. Когда  он  потянул  ее  в  ближайший
подъезд, она ничуть не удивилась. Все шло как и должно было  быть,  как  и
положено.
     Она почти не сопротивлялась, уже  представляя  как  завтра  расскажет
своим подружкам об этом странном парне. И конечно же, они найдут  над  чем
похихикать. Вот как бы еще сделать так,  чтобы  они  поняли  -  парень  он
серьезный, и втайне позавидовали?.. Что бы такое об нем  рассказать?  Надо
будет потом, когда они нацелуются в темноте этого подъезда, его хорошенько
расспросить. Только, не дай бог, он заподозрит, что ей интересен.
     А потом он прижал ее к стенке. Она твердо решила, что ни за  что,  ни
за какие сокровища не  позволит  ему  расстегнуть  на  ней  хотя  бы  одну
пуговку, закрыла глаза и откинув голову, стала ждать когда он ее поцелует.
     Ей было  интересно,  ей  хотелось  знать,  умеет  ли  он  целоваться.
Конечно, если бы он не умел, то разочарованию ее не было бы  предела.  Вот
только, Лисандра откуда-то знала, каким-то образом чувствовала - он умеет.
А иначе она бы с ним в этот подъезд не пошла.
     Итак, она откинула голову, ожидая когда же он ее  поцелует,  чувствуя
на  своих  плечах  его  руки.  А  он  все  медлил.   Лисандра   уже   было
засомневалась, забеспокоилась. И тут это случилось...
     Он вонзил в ее шею клыки. Она попыталась взвизгнуть, оттолкнуть  его,
но не смогла, потому что уже было поздно, потому что  дело  было  сделано,
потому что, еще не зная этого, она уже была не  человеком.  Она  уже  была
вампиршей. И это было везенье, невероятное  везенье.  И  не  то,  что  она
встретилась с вампиром, и не то, что он ее укусил, а то, что укусив ее, он
впрыснул ей в шею содержимое полого зуба, которое копится в нем в  течении
двадцати лет, которое  передает  другому  человеку  необходимые  свойства,
делающие того вампиром.
     Да, именно так все это и было. Но как же давно, ах, как много времени
прошло с тех пор, с того момента, когда она осознала, кем теперь является.
А после она узнала, что если вампир передает свои свойства человеку, то он
должен за ним проследить, должен помочь ему, наставить  и  обучить  всему,
что тот обязан знать.
     Так оно и было. Но только потом. А тогда бледный юноша которого звали
Грибальд, бросил ее в подъезде и ушел. А она сидела на полу и  умирала  от
ужаса и боли, все еще до конца не поверив, что так бывает.
     Буквально на следующий день она почувствовала, как в ней  просыпаются
те инстинкты, которые и должны был проснуться. Ах, как это было  больно  и
страшно, до тех пор, пока она не осознала что же в самом деле произошло. А
он, Грибальд, вернулся следующей же ночью и  началась  ее  учеба.  Правда,
многому он ее научить не успел, поскольку  через  неделю  ему  воткнули  в
живот осиновый кол, но этих начальных знаний хватило для того,  чтобы  она
выжила в первые месяцы свой вампирской жизни.
     А дальше ей пришлось всему учиться самой. Самой создавать,  поначалу,
самые минимальные удобства. Это было неимоверно трудно,  и  раза  два  она
чуть не погибла. Но уцелела... правда, благодаря невероятному везению... И
все же, уцелела, выжила и даже, в конце-концов, сумела купить себе  первый
дом-укрытие, в холодном подвале которого было так  уютно  лежать  в  гробу
днем. А потом прошло еще время и она узнала все, и научилась всему.
     Кстати,  тот  человек  благодаря  которому  Грибальд  погиб,  за  это
поплатился. Она его запомнила, она его хорошо запомнила. А  потом,  выждав
момент, явилась  в  пивную,  в  которой  он  наливался  мутным,  скверного
качества пивом. Долго ли было его охмурить и вывести во двор, в темноту, в
холод глухого проулка? Лисандра полакомилась его кровью и еще до  рассвета
уехала в другой город.
     Зачем она это сделала? Из чувства мести? Вряд ли. За что? За то,  что
он оказался очень внимательным, а  Грибальд  допустил  ошибку?  Тогда  для
чего? Может быть, это нужно было ей самой? Да, она убила  того,  кто  убил
вампира, чтобы доказать себе: она выше, она лучше Грибальда. Она умнее.
     Конечно,  доказательство  это  было  шаткое,  но  тогда  она  в   нем
нуждалась. Для чувства самоутверждения. И еще для  чего-то...  Собственно,
Лисандра уже не помнила для чего еще. Все таки, прошло  около  двух  сотен
лет.
     Как бы то ни было, но из этой истории  она  сделала  вывод,  правило,
которого старалась придерживаться  всегда.  Грибальд  погиб  только  из-за
того, что стал считать себя непогрешимым, перестал учитывать людской ум  и
хитрость,  стал  пренебрегать  элементарными  правилами  предосторожности.
Основное правило которым он пренебрег, было таково: не  охоться  близко  к
дому-убежищу.
     Она вывела это правило и старалась придерживаться его, за исключением
совсем уж неординарных случаев. Именно поэтому ее сосед  был  до  сих  пор
жив, именно поэтому... Правда, прошедшей ночью она это правило нарушила. И
в результате, напоролась на того,  совсем  не  похожего  на  других  людей
человека - охотника.
     В самом деле. Это был он  и  никто  другой.  За  последнее  время  ей
пришлось столкнуться с парочкой охотников, но они были просто  дураками  и
она легко обвела их вокруг пальца. Таков ли этот? Нет, почему-то  Лисандра
знала,  что  он  другой,  совсем  другой.  Таких  ей  встречать   еще   не
приходилось. В конце-концов, ей было всего лишь  двести  лет,  а  это  для
вампира самая настоящая юность.  Грибальду,  когда  его  прикончили,  было
никак не меньше восьмисот.
     Она слегка пошевелилась, стараясь  лечь  поудобнее  в  своей  дневной
скорлупе и попыталась прикинуть, что  ей  нужно  будет  предпринять,  если
охотник захочет на нее поохотиться.
     Хуже всего было то, что прошлой ночью ей насытится так и не  удалось.
Хотя? Кто знает? Будь она сытой, то сейчас постаралась бы не  выходить  из
дома-убежища, затаилась  бы.  Это  имеет  смысл,  если  на  тебя  охотятся
любители. Если же за тебя взялся профессионал, то он, рано или поздно,  но
найдет, вычислит дом-убежище. И вот тогда она окажется в ловушке.  Охотник
придет днем и легко с ней расправится.
     Нет, отлеживаться смысла не имело. Что  же?  Уехать?  Немедленно?  На
пустой желудок?  Это  тоже  не  выход.  В  дороге  ей  неизбежно  придется
поститься и в результате, в новый город она приедет  жутко  ослабевшей.  А
там нужно будет  устраиваться,  подыскивать  себе  дом-убежище,  некоторое
время просто наблюдать, чтобы наметить себе первые жертвы, кровью  которых
можно будет полакомиться без особого риска.
     Нет, пускаться в путь на пустой желудок не имело смысла.
     Может быть, тогда, стоит поо