Сварог говорил,  что  в
пределах помещений резиденции Ключи не  действуют  вообще.  Единственное
место, куда и откуда возможно  перемещение  куда-либо  вовне  с  помощью
Ключей, это терминал Центра. Почему так происходило, Сварог не знал  или
не говорил, но Лису казалось, что первое вернее.
   Он лег на диван, закинул ноги на его спинку и закрыл глаза. В  голове
ползали отрывочные и хаотичные мысли.
   Как часто всё происходит совсем не так, как  планируешь!  Отправляясь
на Землю вместе с Терпом и Монрой он рассчитывал самое  большее  на  то,
что столкнётся с противодействием шаровиков, ведомых  Ингваром  Яновичем
или  Инглемазом,  а  в  результате  вообще  оказался  между  молотом   и
наковальней. Он никак не думал, что ему придётся  столкнуться  с  некими
технологиями, отличными от известных технологий Творцов.
   Кроме того, он не мог пока однозначно сформулировать своё отношение к
ситуации на Земле. Ну, пусть не на всей Земле, он всю Землю никогда и не
видел,  поскольку  ранее  наблюдал  заграницу  только  в   тенденциозных
советских телехрониках (поездка в Болгарию - не  в  счёт),  но  в  своей
стране, бывшей своей стране,  он  успел  кое-что  заметить  и,  если  не
полностью понять, то как бы почувствовать "звериным чутьём охотника".
   В  стране  произошли  перемены,   настолько   масштабные,   явные   и
значительные, что они полностью изменили  то,  что  называлось  когда-то
"новой исторической общностью людей - советским  народом".  Может  быть,
перемены эти не поменяли в принципе коренную сущность  народа,  но  явно
вынесли на поверхность жизни всё, что годами скрывалось  за  безобразной
лубочно-приторной вывеской "развитого социализма".
   Лис также интуитивно чувствовал, что изменения произошли  и  во  всём
остальном мире - он успел  узнать  не  то,  чтобы  много,  но  некоторую
информацию сумел почерпнуть из прочитанных  за  вечер  газет,  журналов,
просмотренных телепередач.
   Эти изменения не  могли  не  произойти,  если  перестал  существовать
Советский Союз,  рухнул  биполярный  мир  противостояния  капитализма  и
социализма, стремительно набирали силу многие государства, роль  которых
ещё полвека  назад  в  глобальной  политике  вообще  никто  и  не  думал
учитывать. И Лис смутно, но понял, что на смену идеологической борьбе, о
которой взахлёб разглагольствовали  ортодоксальные  политологи  в  СССР,
начинает  всё  яснее  выступать  борьба  наций,  религий  и  рас.  Лису,
например,  было  ясно,  что  уже  сейчас  на   южных   границах   России
катастрофически ощущается давление исламских фундаменталистов при полном
попустительстве руководства страны, бесстрастно наблюдающего за  началом
конца великой некогда империи.
   А, в общем, может быть и не настолько уж бесстрастно: многие газетные
публикации пестрели сообщениями,  что  уровень  коррупции  среди  высших
эшелонов власти в стране достиг критического  уровня.  США  должны  быть
довольны - противостояние выиграно без единого выстрела!  Хотя  что  ещё
ждёт сами США?
   Лис вспомнил рожи парней, вылезших из джипа на стоянке. Уж чего-чего,
а следов патриотизма на них явно не было.  Пусть  исламисты  тащат  сюда
наркотики и травят молодёжь - какая разница, если и мы, скажем, можем на
этом заработать?
   Крушение империи,  гибель  России...  Лис  вспомнил,  как  издевалась
коммунистическая пропаганда над высказываниями русских  интеллигентов  и
философов, не принявших Октябрьскую революцию,  точнее  -  переворот,  и
голосивших, например, как А.Блок: "А это кто? Длинные волосы  и  говорит
вполголоса: "Предатели, погибла Россия!" Должно быть писатель, вития..."
   "Посмотрите,   посмотрите    господа    кликуши!"    -    билась    в
радостно-восторженной истерике советская пропаганда. - "Страна не только
не погибла, а спустя всего столько-то лет подняла промышленность  (какой
ценой?), построила то-то, и то-то, и  то-то,  даже  запустила  ракеты  в
космос! Страна не погибла! Как ошибались те, кто  пророчил  упадок,  как
ошибался, например, великий  фантаст  Герберт  Уэллс,  назвавший  Ленина
"кремлёвским мечтателем"!"
   В том-то беда великих империй состоит в том, что  они,  как  огромное
дерево, не умирают мгновенно.  Сначала  идёт  невидимый  глазу  процесс,
затрагивающий корни, нарушается питание ствола, гибнет невидимый снаружи
камбий.  Затем  распад  неумолимо  выходит  наружу:  отмирают  отдельные
листья, сохнут ветви, опадает струпьями  кора.  На  этом  фоне  возможны
некоторые отчаянные всполохи жизни, не  желающей  признавать  смерть,  в
виде иногда пробивающихся новых побегов на отмирающих пнях,  но  это  не
возрождение, а судороги агонии.
   Сколько лет агонизировал Египет, а Персия, а тот  же  Рим?  Не  сразу
ведь, не одно столетие. И не является ли падение неизбежным уделом  всех
империй?
   Как он ни старался  себя  уверить,  что  дела  земные  ему  абсолютно
безразличны, Лис почему-то не мог смириться, что его  страна  катится  к
своему закату, если не в пропасть. Он заявлял,  что  самым  большим  его
желанием было не допустить, чтобы на Земле восторжествовали шаровики, но
сейчас ему хотелось ещё чего-то. Шаровики были чем-то наносным,  чуждым.
Что-то было не так на самой Земле, и хотелось понять - что же не так?  А
если понять, то, возможно, исправить. Очередная утопия?
   Лис понимал, что это невозможно  ему  тут  что-то  исправить  в  этом
смысле, что надо  быстрее  освобождать  друзей  и  сматываться  в  такой
казавшийся сейчас благоустроенным и уже привычным мир Терпа,  но  что-то
мешало ему думать только так. Он ещё не признавался сам себе, но  где-то
в глубине души, на самом краю сознания,  ощущал,  что  забыть  Землю  не
сможет, особенно, после того, что узнал.
   Не сможет он найти покой и забвение в красивой жизни,  и  в  опасных,
щекочущих нервы приключениях на гранях искусственного мира, когда знает,
что за невидимой  гранью  пространства  лежит  задыхающаяся  от  проблем
политики и выхлопных газов зелёно-голубая планета, со  всеми  её  таким,
казалось, ненужными и неважными для него глупыми проблемами. Планета,  с
которой можно полететь к настоящим звёздам, планета,  которая  могла  бы
так хорошо  жить  без  политиков,  религиозных  фанатиков  и  личностей,
полагающих, что главнее всего на свете власть, деньги и  подобострастное
преклонение толпы.
   Но нельзя быть богом, которого нет, нельзя придти к миллионам людей и
дать им счастье, которое для каждого из этих миллионов своё.  Ничего  из
этого не выйдет: утопию можно описать пером и словами, но делами создать
её невозможно...
   Лис  потряс  головой  -  не  те  мысли,  не  в   то   время.   Меньше
сентиментальных рассуждений, больше трезвого расчёта: на  войне  как  на
войне!
   Однако,  пытаясь  просчитать  свои   действия,   Лис   столкнулся   с
определённым неудобством. Сейчас самая главная сиюминутная сложность для
него заключалась конечно не в политической ситуации и  положении  в  его
бывшей стране, а в том, что все годы странствий по граням в мире  Терпа,
он  действовал  как  одиночка.  В  самых  сложных  ситуациях  он  привык
полагаться только на себя и отвечать только за себя лично, за одну  свою
жизнь. Конечно, иногда бывало трудно, и даже очень трудно,  и  помощь  и
поддержка своей команды ох как требовалась.  Но  в  действиях  одинокого
волка, точнее - "лиса", были и свои неоспоримые преимущества. Над  тобой
никогда не висела ответственность за своих  людей,  тебя  никто  не  мог
припереть к стенке, шантажируя  захваченными  в  плен  друзьями,  и  это
одиночество давало  полную  свободу  действий  и  делало  его  страшным,
непредсказуемым и малоуязвимым врагом для тех, кто становился у него  на
пути с  недобрыми  намерениями.  А  когда  от  твоих  действий  зависит,
например, жизнь любимой...
   М-да, любимой... Лис поймал себя на мысли, что в данной  ситуации  он
только сейчас понял, какую роль для  него  во  всём  этом  играет  жизнь
Монры.
   Монра, Монра, женщина-мечта. Именно такая,  какую  он  не  то,  чтобы
искал,  но,  видимо,   подсознательно   хотел   встретить   всю   жизнь:
романтично-авантюрно красивая, смелая, сильная, сексуальная,  любящая...
Относительно любви, естественно, были вопросы...
   Может ли женщина, прожившая около  двух  тысяч  лет,  вообще  любить,
впрочем, как и мужчина  на  её  месте?  Владельцы  собственных,  хотя  и
"портативных",  вселенных  с  неограниченной  властью,   если   не   над
миллионами, то уж над сотнями тысяч человеческих особей, живущие  жизнью
божественных существ, вознесённых над простыми смертными -  вот  кем,  в
сущности,  являлись  эти  мелкие  осколки  цивилизации  Творцов.   Любые
мыслимые смертному желания, особенно в области  удовлетворения  плотских
потребностей, а таковые за долгие-долгие годы становятся всё  изощрённее
и изощрённее, десятки тысяч любовников и любовниц,  как  людей,  так  и,
возможно, самых разных существ, выведенных техникой генной инженерии,  и
тысячи  оргий,  через  которые  неизбежно  пройдёт   подобный   владелец
собственного  мира  за  свою  жизнь,  вряд   ли   могут   способствовать
возникновению стойкой привязанности к кому-то одному.
   Лис не понимал, любит ли его Монра и сколько она сможет оставаться  с
ним,  или  же  просто  ценит  как  товарища  по  несчастью  и   хорошего
сексуального партнёра, одного из многих, бывших в её жизни. Более  того,
он вдруг понял, что не уверен, сможет ли любить её сам настолько, чтобы,
как он сам себе говорил "вернуться с Монрой в один из миров и жить там".
Как так - "жить", в данном случае?  Как  в  мечте  среднестатистического
обывателя времён советского застоя: с квартирой, машиной и дачей?  Может
быть, он, сам того не сознавая,  живёт  по  стереотипам,  подсознательно
вбитым в голову ещё в ранней юности?
   У Лиса было свойство характера,  которое  он  сам  если  не  выделял,
анализируя,  то  совершенно  чётко  сознавал  инстинктивно.  На   уровне
эмоционально-чувственном он,  как  правило,  на  определённое  обозримое
будущее выстраивал модель возможного развития событий и  вариант  своего
поведения внутри данной модели. Так было ещё  раньше,  пока  он  жил  на
Земле, так было и потом, как в большом, так и малом.
   Когда-то, очутившись чудесным образом в мире Терпа, он тоже  выстроил
такую модель, хоть и не сразу, но постепенно. Она  заключалась  в  жизни
тайного полубога-путешественника, странствующего  по  граням  планеты  и
живущего то жизнью барона в замке Европы Х века, то советника эмира,  то
охотника  индейских   прерий,   иногда   забредающего   побеседовать   с
торговцами-философами чудесного греческого города Омакс.
   Такая жизнь в тех реалиях полностью устраивала Лиса, и, казалось, она
будет продолжаться бесконечно. Год-другой в одном  месте,  год-другой  в
другом, затем визит в пустующий Дворец, отдых  в  супер  комфортабельных
условиях, и снова странствия и приключения. Конечно,  долгое  время  Лис
жил в ожидании встречи с хозяином Дворца, но постепенно свыкся с мыслью,
что  он  -  наследник  неизвестного  бога,  принявший,   как   эстафету,
бесконечную жизнь, наполненную бесконечными  приключениями,  оттенёнными
удовольствиями.
   Модель жизни казалась построенной очень удачно и единственно верно  в
соответствии с реалиями жизни. Даже когда появление настоящих Творцов  и
шаровиков внесло существенную коррективу в его схему, он, увидев  Монру,
тут же несколько перестроил свой план, включив в него женщину-мечту. Как
он мыслил, что они будут "жить с Монрой"? Как это -  "жить"  с  хозяйкой
своей вселенной? И насколько это было нужно ему, не говоря  уже  о  ней?
Какие-то приключения с Монрой - да, но представить, что они "живут"  как
муж и жена - смешно! Монра, стирающая бельё! Утрирование,  конечно,  но,
тем не менее...
   Сейчас  грани  планеты  Трепа,  пятнадцать   лет   назад   казавшиеся
необъятным миром приключений, в значительной  мере  перестали  для  Лиса
быть таковыми. Они показались ему маленьким-маленьким миром,  а  он  сам
себе ребёнком, выкладывающим из кубиков своих планов наивные конструкции
на полу спаленки.
   "Хорошо, что у Сварога не было "ПП", - подумал Лис,  -  "я,  кажется,
увидел новые грани Мира, Мира с большой буквы, заболел  ими,  и  болезнь
эта прогрессирует, а такой диагноз Сварогу вряд ли понравится".
   Ну, ладно, вернёмся,  всё-таки,  к  реалиям  момента.  Допустим,  всё
пройдёт удачно, и он выполнит задание. Что  будет  дальше,  и  можно  ли
верить самому Сварогу? Ведь, действительно, если  Инглемаз  хоть  как-то
понятен, то, что из себя представляет Сварог и то, чем  он  располагает,
почти неизвестно. Лис на самом деле нисколько не лгал,  говоря  об  этом
своему нынешнему тюремщику. Насколько  можно  доверять  вроде  бы  более
разумным и спокойным словам и  действиям  Сварога?  Он  сейчас  в  таком
положении, что согласится на  всё,  а  вот  выполнит  ли  свои  обещания
потом?
   И всё же Лису сейчас в первую очередь хотелось удостовериться, что  с
Монрой и Терпом всё в порядке. Знание того, что они  целы  и  невредимы,
придало бы ему дополнительные силы и уверенность. Он уже решил для себя,
что если Инглемаз не  сможет  или  не  захочет  предоставить  ему  такие
доказательства, то он и пальцем не пошевелит, чтобы  действовать  дальше
по согласованному со Сварогом плану. Если его друзья убиты, то он,  Лис,
в первую очередь постарается  ликвидировать  Инглемаза  имплантированным
оружием, аи дальше будет импровизировать только в своих интересах, будь,
что будет. В конце концов, посмотрим!
   Так он провалялся минут двадцать и даже начал дремать.  Очень  слабое
движение воздуха коснулось щеки. Лис открыл глаза,  ожидая,  что  кто-то
вошёл в комнату.
   Однако он по-прежнему  был  один,  только  теперь  на  столике  перед
диваном стоял поднос с едой. Она не была похожа на тюремную, отнюдь: тут
присутствовал сырный салат, жареное мясо, овощи, сливочное масло,  белый
и чёрный хлеб, бутерброды с балыком и две бутылки  пива.  Отличались  от
тюремных и приборы, поскольку имелась не только  ложка,  но  и  вилки  с
ножом. Стоял даже стаканчик с зубочистками. Лис хмыкнул:  что  ж,  самое
время подкрепиться.
   Он, правда, немного посомневался, не намешано  ли  в  еду  или  питьё
чего-нибудь, но потом решил, что  это  -  вряд  ли.  Если  бы  Инглемазу
требовалось убрать его, то он мог выбрать куда более простой  способ.  А
препаратов,   действующих   сильнее,   чем   вещество   из    иньектора,
конфискованного у Монры, Инглемаз всё равно не имел.
   Умяв всё съестное, Лис, несмотря ни на что, почувствовал себя гораздо
лучше и  уверенней.  На  подносе  остались  пустые  тарелки,  бутылки  и
столовые приборы. Лис подумал, не припрятать ли на всякий случай нож, но
потом не стал этого делать, так всё равно негде было этот нож  спрятать.
Да и потом столовый нож нельзя рассматривать как серьёзное  оружие.  Вот
пару  острых  зубочисток  Лис  оставил,  по  возможности  незаметно  для
устройств наблюдения засунув их за складку обивки дивана. Если что,  ими
можно выколоть противнику глаз.
   Наевшись, и удовлетворённо отдуваясь, Лис уселся  и  стал  наблюдать,
как сработает обратный перенос. Минут через пять после того, как трапеза
была закончена и Лис перестал прикасаться к  столу  и  приборам,  поднос
исчез с таким же лёгким дуновением.
   Устройство пространственного  перемещения  так  же  как  в  случае  с
креслом Инглемаза, наверное,  было  вмонтировано  в  поверхность  стола,
который, как и диван, намертво крепился к полу. Лис  подумал,  что  если
перебросить цепь через столик во время перемещения подноса,  то  у  него
была  бы  возможность  освободиться:  активизирующийся   участок   точки
перехода разорвёт цепь как нитку.
   У Лиса имелась возможность в любой момент перерезать цепь  с  помощью
имплантированных  микрогранул,  но  находившиеся  там  заряды  он  решил
приберечь на самый крайний случай. Тем более что сейчас за ним наверняка
наблюдают, и попытка освободиться от  оков  ничего  не  даст,  а  только
привлечёт внимание и раскроет его секретное оружие.
   Так, размышляя о всякой ерунде,  Лис  просидел  ещё  около  получаса.
Неожиданно он услышал  сигнал  вызова,  и  на  одной  из  стен  появился
небольшой коммуникационный экран. Лис встал с дивана и подошёл поближе.
   На экране маячило лицо Инглемаза.
   Сейчас я приду за тобой, - сообщил Инглемаз и отключился.
   Приходи - жду! - только и успел ответить Лис пустой и тусклой стене.
 
ГЛАВА 14 
 
   Инглемаз появился в сопровождении трёх  шаровиков,  один  из  которых
оказался уже знаком Лису: это был тот самый  высокий  жилистый  шаровик,
встретившийся ему здесь одним из первых.
   Шедший первым шаровик отомкнул  деструктором  молекулярный  замок  на
браслете, охватывающем лодыжку Лиса. Инглемаз кивнул на дверь:
   Ну, идём!
   Ты бы мне хоть одеться дал, - недовольно  сказал  Лис.  -  Разгуливаю
голый, понимаешь ли. Я не стеснительный, но всё-таки... Может,  закончим
оказывать давление на психику?
   Инглемаз кивнул  одному  из  шаровиков,  и  тот  бросил  Лису  лёгкий
комбинезон и что-то вроде тапочек-кроссовок.
   А теперь вот это, - усмехаясь приказал Инглемаз, после того, как  Лис
облачился. - Маленькие аксессуары.
   Он протянул конвоирам наручники, которые те защёлкнули  на  запястьях
Лиса, заведя руки за спину.
   Кроме того, Инглемаз достал уже знакомые Лису по встрече со  Сварогом
очки. Лис машинально отметил, что парни, которые  везли  его  в  машине,
просто завязали ему глаза. Возможно, новый претендент на владение Землёй
не хотел демонстрировать подобные устройства своим подчинённым-землянам.
   Я  принял  решение,  и  оно  окончательное!  -  несколько   напыщенно
провозгласил Инглемаз.
   Не терпится услышать, но сначала покажи мне Монру и Терпа.
   Для этого я здесь, - согласился Инглемаз. - Пошли, посмотришь. Там  и
договорим!
   Лису нацепили очки, шаровики взяли его за локти и прошли через  левую
дверь. По звуку шагов он мог определить, что Инглемаз идёт за ними.
   Довольно долго  Лиса  куда-то  вели.  Два  раза  по  движениям  своих
поводырей и по лёгким внезапным сквознячкам  Лису  показалось,  что  они
миновали точки перехода. Он  отметил  все  повороты,  которых  оказалось
четыре и все были левые, и примерные отрезки пути, которые  они  прошли,
хотя догадывался по описанию Сварога, что его просто водят для  создания
впечатления, что камеры расположены далеко друг от друга.  То,  что  они
поворачивали всё время в  одну  сторону,  могло  свидетельствовать,  что
движение происходит по кругу, и Лис невольно усмехнулся  такой  довольно
примитивной  уловке.  Безусловно,  точки  перехода,  через  которые  они
прошли, делали этот предполагаемый круг весьма условным: каждый раз  они
оказывались неизвестно где, хотя,  если  нарисовать  план  движения  без
учёта пространственных перемещений, то должен  был,  видимо,  получиться
круг.
   Когда очки сняли, Лис увидел, что он  и  все  остальные  находятся  в
ставшем уже привычном  однообразном  коридоре.  Оба  конца  коридора,  и
ближний, и дальний, до которого было не  менее  ста  визуальных  метров,
заканчивались тупиками. Во всяком случае, выглядело это именно так, но у
ближнего тупика Лис видел синюю полосу на полу - зону перехода.
   Метрах в тридцати от места, где они стояли, коридор пересекал второй,
идущий перпендикулярно. На  стенах  кое-где  имелись  двери,  помеченные
цветными знаками: кругами, треугольниками, квадратами.  От  Сварога  Лис
знал, что это либо какие-то хранилища, либо переходы в иные миры.  Среди
прочего минимума  информации,  которую  Сварог  считал  необходимой  для
выполнения задания, он дал код основного помещения, являвшегося конечной
целью  -  Центра.  После  некоторого  колебания,  долго  раздумывал,  и,
решившись, он сказал Лису, что, возможно, ему может потребоваться  также
вход в Арсенал.
   У меня есть огромная просьба к тебе, - сказал Сварог. - Если не буде