ила для очистки совести обойти двор. Как оказалось, не зря.
     У дверей амбара беззвучно возилась какая-то темная масса. Нежитью и магией от нее не тянуло, и я, подкравшись, с неподдельным возмущением обнаружила стоящего на коленях Менеса, ковыряющегося в замке тонкой изогнутой железкой.
     - Как же ты мне надоел со своей общественно вредной деятельностью! - вздохнула я, обреченно закатывая рукава.
     - И не говорите, совсем бессонница замучила, - не растерялся вор. Отмычка словно растворилась в его ловких пальцах. - Вот, вышел на звездочки поглядеть, воздухом подышать. Исключительно целебный нынче воздух, вы не находите, госпожа ведьма... госпожа ведьма-а-а! А-а-а! За что-о-о?!
     Я со злорадным интересом поглядывала на него снизу вверх, не опуская правой руки. Вор, болтая ногами, медленно крутился вокруг своей оси в пяти аршинах над крышей.
     На фоне полной луны он выглядел бесподобно, точь-в-точь нетопырь, высматривающий девственницу поаппетитнее.
     - Что вы, Менес, я просто оказываю вам услугу, - иронично заверила я, меняя руку. Вор заверещал, сорвавшись было вниз, но, почти коснувшись земли, снова вознесся над коньком. - Как известно, чем выше в гору, тем целебнее воздух. Дышите глубже, запасайтесь здоровьем, завтра оно вам очень и очень понадобится. Я лично готова пожертвовать горсть перьев из своей подушки, лишь бы вам полегчало!
     - Как вы можете быть такой жестокой?! - неубедительно воззвал к моему милосердию летучий вор. - Неужели вы хотите осиротить моих детей, обездолить стариков-родителей...
     - ...и овдовить жен, - ядовито добавила я. - Собственно говоря, именно так я и собираюсь поступить. Во благо всех прочих детей, жен и стариков. И, уверяю вас, этот груз ничуть не отяготит мою совесть, и ваше хладное тело на веревке не будет сниться мне по ночам. Возможно, я даже прикуплю обрывок этой веревочки на снадобье от почечных колик.
     Заклятие телекинеза - одно из самых простых и в то же время энергоемких, особенно ночью. Я сделала вид, будто снизошла-таки к мольбам Менеса, и вор шлепнулся животом на гребень крыши, обеими руками ухватившись за резной конек.
     - Госпожа-а-а ведьма-а-а! - чуть погодя заголосил он еще жалостливей. - Подайте мне лестницу - вон она, у стеночки лежит!
     - Ну ты нахал! - фыркнула я, собираясь в целебных целях оставить Менеса на крыше до утра, а там уж пусть как знает перед Олупом выкручивается. - Хочешь вниз - прыгай!
     - Высоко-о-о! Боязно-о-о!
     ...Вор так и не понял, почему я передумала. Бормоча слова благодарности, он торопливо спустился по лестнице и собирался дать деру, но я злобно шикнула, вскользь коснулась замка, и тот звякнул отпавшей дужкой. Я рывком выдернула ее из петель, бросила замок на землю, распахнула дверь и за шиворот впихнула вора в амбар, проскользнув следом.
     Менес споткнулся о порог и упал, по звуку - на мякину. Я растянулась рядом, предварительно захлопнув дверь. Остатков магии в аккурат хватило на щелчок замка.
     В амбаре стояла непроглядная темнота. Пахло зерном, сеном и немного мышами.
     - Госпожа ведьма, - восхищенно зашептал вор, норовя прижаться ко мне поплотнее, - давайте работать на пару! У меня есть на примете очень перспективный замок, от вас всего-то и требуется - перелететь через крепостную стену, отвлечь десяток-другой собак, усыпить четырех стражников и взломать сокровищницу. Ну, может, еще придется сразиться с тамошним магом - очень нервный тип, плюется молниями почем зря. А я тем временем у разводного моста на стреме постою. Добычу, естественно, пополам хоть, наводка и моя, но я не жадный...
     Я без комментариев ткнула его лицом в мякину. Гул нарастал и вскоре стал слышен даже сквозь плотно пригнанные доски. Вор мигом утратил интерес к совместному предприятию и перестал дрыгаться, затаив дыхание. У меня тоскливо заныло под ложечкой - привыкшие к темноте глаза различили серое окошечко-отдушину под крышей, над которым тускло светились движущиеся точки. Пчелы беззвучно ползали по венцам вокруг окошечка, словно прислушиваясь.
     А потом до нас донесся еще более мерзкий и зловещий звук: цок-цок-цок. Словно подкованная лошадь по камням прошлась. Потом какой-то треск, пощелкивание и снова: цок-цок, совсем рядом. Что-то стояло у самых дверей амбара, ощупывая поскрипывающий замок. Отпустило - замок глухо лязгнул о доску, - пошло дальше. Светящиеся точки одна за другой исчезли. Время ржавой пилой тянулось по натянутым нервам. Наконец в примыкающем к амбару курятнике закричал петух, вор чуть слышно заскулил, и я, опомнившись, убрала затекшую руку с его затылка.
     - Что это было? - сдавленно прошептал Менес.
     Я поморщилась, растирая руку:
     - Волки.
     - Шутите? - изумился он.
     - Нет.
     Мне и впрямь было не до шуток. Тварь, выжившая волков, активно использовала их охотничьи угодья.
     - Зачем же мы от них прятались? - задним числом расхрабрился вор, вставая и тщательно отряхивая соломинки с черной куртки. - Или ваше колдовство годится только для ярмарочных фокусов?
     - Да затем, - я села и устало прислонилась спиной к двери, - что сегодняшний запас колдовства был истрачен на перевоспитание одного преступного элемента. Впустую, похоже, истрачен...
     Вор размашисто дернул за ручку и пошатнулся от неожиданности. Снаружи неподкупно лязгнул замок.
     - Выпустите меня! - неуверенно потребовал он, оглядываясь.
     Я равнодушно пожала плечами:
     - Не могу. Скажите спасибо, что впустила.
     - Что же нам теперь делать?
     - Ждать, - мрачно отозвалась я, устраиваясь поудобнее, - пока ко мне не вернутся силы.
     - И долго?
     - Не знаю. Час, два. Ночью труднее колдовать.
     - А если нас застукают?! До рассвета рукой подать, вдруг хозяину приспичит с утра пораньше обойти дозором частную собственность?!
     - Раньше надо было думать, - окончательно разозлилась я, - вы сюда так активно стремились, вот теперь сидите и радуйтесь! Пощупайте борону, набейте карманы зерном - не представляю, что еще вы собирались красть в амбаре.
     - Не собирался я ничего красть! - обиженно запротестовал вор, присаживаясь на корточки рядом со мной. - Мне замок приглянулся...
     - Полагаю, веревочная петля тоже не оставит вас равнодушным?
     Вор ненадолго притих, обдумывая ситуацию. Потом с надеждой предложил:
     - А давайте притворимся, будто мы... уединились?
     - С вами?! Предпочитаю деготь. И уберите руку из моего кармана, пока она не осталась там навсегда!
     - Ой, простите, я машинально! - искренне удивился он, выдергивая руку. - Так как насчет моего предложения? Пятьдесят пять процентов, а?
     - Я, конечно, польщена, но вынуждена отказаться. Боюсь не оправдать столь высокого доверия, - оскальзываясь и увязая, я с трудом вскарабкалась на стог и растянулась поверх душистого сена, решив вздремнуть часок-другой. - И учтите, Менес, со следующего места преступления вы уползете или ускачете, смотря какое заклинание придет мне на ум первым.
     Вор благоразумно промолчал. Предложи он мне шестьдесят процентов, я бы придушила его голыми руками.

***

     Когда я проснулась, вор исчез. В распахнутую дверь заглядывало солнце, вызолачивая подножие стога. В углу копошился Олуп, нагребая овес в кадушку.
     Я свесилась со стога и приветственно помахала ему рукой. Олуп подскочил от неожиданности:
     - Вот те раз! А я уж думал, брешет свояк...
     - Что именно брешет? - насторожилась я.
     - Ну, мол, вы с ним на упыря засаду устроили, а кто-то запер невзначай.
     - Вроде того, - облегченно подтвердила я, с шуршанием соскальзывая на пол. - Все гости целы?
     - Целы, что им сделается. А вилы когда вернете?
     - Какие вилы? - опешила я.
     - Знамо какие - кованые, на колу осиновом. Свояк растолковал, дескать, супротив упыря вернейшее средство, ежели днем поганцу в грудь вбить. Вот свояк и пошел его искать. С вилами.
     Я мысленно пожелала Менесу отыскать-таки упыря и заикнуться о назначении вил.
     - К вечеру поднесу, - уверенно солгала я, - вот только от упыря отмою. Умертвий все-таки, мало ли какой заразы в гробу набрался, один трупный яд чего стоит...
     - Да не надо, госпожа ведьма, не торопитесь, - перебил меня побледневший Олуп, - можете и вовсе себе оставить, небось не обеднею.
     - Ну как хотите... - лукаво усмехнулась я, перескакивая амбарный порог.

***

     Прихватив со стола бутерброд, я сжевала его по пути к лесу. Отряхнула куртку, поправила меч и решительно углубилась в подозрительное поле.
     Пшеница достигала моих плеч. Спелые колосья были как на подбор - длинные, полновесные, усатые. Ни черных угольков спорыньи, ни сорняков, ни клубящейся над головой мошкары. Несмотря на довольно прохладное утро, в пшенице стояла жаркая духота с запахом меда и соломы. Я упрямо продиралась сквозь недовольно шуршащие стебли, пока не очутилась в центре поля. Здесь пшеница росла реже, зато вымахала вровень с моей макушкой. Она и внешне отличалась - восьмигранные колосья без остей, стебли белесые, словно выгоревшие, а зерна и вовсе молочно-белого цвета.
     Поколебавшись, я сорвала один колос, задумчиво повертела в руке, С переломанного междоузлия сорвалась тягучая капля, алой звездочкой расплескалась по земле. Пшеницу словно ветром всколыхнуло. Зерна зашевелились, заворочались в гнездах, высвобождая сетчатую шелуху крыльев. Выбрались из колоса и поползли вверх по моей руке, раздраженно пульсируя остистыми брюшками. Воздух наполнился печально знакомым гулом. Огромный, многопудовый рой тяжело повис над полем.
     Центральный пятачок с необычными колосьями ожил в последнюю очередь. Крупные светлые пчелы спекшимся комом осели на землю, и из него, как из глины, медленно вылепилась серая уродливая тварь - бескрылая помесь паука и пчелы размером с годовалого телка, мохнатая, шестилапая. Угловатые суставы высоко поднимались над туловищем, раздутое брюхо тяжело волочилось по земле, за сомкнутыми жвалами с цоканьем шевелились зазубренные отростки.
     - Я... просто... хочу... поговорить, - как можно спокойнее, стараясь не делать резких движений, сказала я.
     Тварь зашипела, раздвинув жвала. Молниеносно вскинулась на дыбы, трансформируясь...
     Передо мной стояла белокурая, среброглазая девушка с беззащитным личиком ребенка.
     - Поговорить? - задумчиво переспросила она. Голос оказался чистый, мелодичный. - И о чем же? Попытаешься вымолить жизнь или отсрочку для колдовства?
     "Не откажусь", - подумала я про себя, вслух же сказала:
     - Я читала о тебе в старинном трактате о нежити, давно, еще на первых курсах Ты руоешь, роевой полиморф. Зимуешь в виде семян, по весне они всходят, быстро растут и выметывают колосья, которые где-то с середины траворода приобретают способность к трансформации. В центре поля закладывается маточник, а остальные пчелы до зимы кормят и защищают тебя, потому что лишь твои семена способны дать всходы. Твой вид считается давно вымершим, записей о нем почти не осталось, потому я и не сразу вспомнила.
     - Верно, - она насмешливо прищурилась, - в таком случае, полагаю, ты также помнишь, как меня уничтожить?
     - Помню. А надо? Если не ошибаюсь, ты разумна и с тобой можно договориться.
     - Изумительно, - бледные губы искривились в презрительной усмешке, - какое тонкое наблюдение! Разумна. Почему бы и нет? Когда враг загнан в угол, он начинает взывать к твоему разуму и милосердию.
     - Я не враг тем, кто живет в ладу с прочими разумными расами.
     - И чем же, позволь спросить, я тебя прогневила? Мои пчелы питаются пыльцой, нектаром и соком от корней, попутно опыляя сады - как ты сама могла видеть - намного эффективнее обычных пчел.
     - Но для тебя, если не ошибаюсь, они добывают иную пищу.
     - Не ошибаешься. - Она и бровью не повела. - Две-три овцы в месяц - обычная дань села волкам, но разве волки взамен охраняют его от бешеных лис, разбойничьих шаек и бродячей нежити вроде упырей и кикимор?
     - А еще волки не охотятся на людей посреди двора и не зажаливают их до смерти при въезде в село.
     - Наемных убийц, - брезгливо поправила среброглазая. - Думаешь, ты первая? Двести лет кряду мой рой никому не мешал, а за последний год на него покусились четверо "борцов с нечистью". Что за "чисть" заплатила тебе, ведьма? На кой ляд я ей сдалась?
     - Не знаю, - честно призналась я, - мне обещали заплатить только за охрану свадьбы, да и то теперь вряд ли заплатят. И шкура, чтоб ее, протухла... А сюда я пришла задать один-единственный вопрос. Так сказать, снять свидетельские показания.
     Похоже, мне все-таки удалось если не убедить, то хотя бы озадачить ее.
     - Какой вопрос?
     - Ты была на свадьбе с начала до конца и, подозреваю, заночевала в ближайшем саду, чтобы не лететь сюда по потемкам. Может, ты заметила, кто сунул в сапоги дайна украденный с кладбища скелет и куда делся сам Дупп?
     На хрупком личике отразилось искреннее недоумение. Но ответить она не успела - поле за ее спиной вспыхнуло широкой полосой от края до края. Факелы не смогли бы поджечь его так быстро и слаженно - здесь явно поработали магией. Руоешь вскрикнула, содрогнулась всем телом, словно ее огрели плетью, я же резко стряхнула пчел и бросилась на нее, сбивая с ног.
     Сцепившись, мы покатились по земле, а над нами, чиркая по опустевшим колосьям, пронеслись два ревущих клуба пламени. Я чувствительно приложилась боком о камень и разжала руки, но руоешь, не сопротивляясь, беспомощно скорчилась рядом, притянув колени к подбородку.
     - Что это было? хрипло выдохнула она, превозмогая боль.
     - Кто-то выпустил по нам два боевых пульсара. - Я опасливо потрогала макушку, но дымящаяся плешь существовала только в моем воображении.
     - Кто-то?!
     - Маг-практик, - уточнила я, безуспешно пытаясь разглядеть мерзавца сквозь частую путаницу стеблей. - И довольно опытный, надо признать. Превосходно владеет техникой спаренного удара, такое не всякому магистру под силу.
     - Так вас было двое! - с ненавистью простонала она. - Ты нарочно заявилась в село средь бела дня и с ходу принялась колдовать, отвлекая мое внимание!
     - Ты кое-что упустила.
     - Неужели?
     - Пульсаров тоже было два. И этот кто-то недолюбливает нас обеих.
     Поле быстро заволокло густым черным дымом. Ветер дул в нашу сторону, слышно было, как невдалеке потрескивает, разохочиваясь, пламя. Пахло горелым мясом и щетиной. Руоешь тяжело, прерывисто дышала, разделяя боль каждого стебля, каждого гибнущего в огне семени. И не только боль. Несколько минут она бездумно глядела в пустоту перед собой, потом удивленно расширила зрачки:
     - Они облетели поле и прочесали весь лес, но там никого нет!
     - Никого не видно, - поправила я, - плохо дело. Он не только прячется за чарами, но и успешно их маскирует.
     Еще один пульсар прожег широкую борозду десятью локтями левее, давая понять, что враг не дремлет и не шутит.
     - Посмотрим, - процедила я сквозь зубы, - он так долго не продержится. Либо станет видимым, либо прекратит расшвыриваться огнем.
     - Либо выкурит нас отсюда дымом и обуглит заживо, - мрачно добавила среброглазая.
     Дышать становилось все труднее, в горле першило, глаза слезились.
     - Если кто-нибудь из нас высунется и спровоцирует его еще на пару-тройку заклинаний, это ускорит дело, - предположила я.
     Руоешь, не двигаясь с места, повернула голову и выразительно посмотрела на меня.
     - Почему опять ведьма? - возмутилась я, надрывно кашляя в кулак. - Почему именно мне приходится брать штурмом нашпигованные охраной замки и дразнить боевых магов из расчета пятидесяти процентов? Почему я не могу хоть раз постоять на стреме за мостом?
     - Что?
     - Ничего. - Я подняла руку и робко помахала ею над колосьями. Для пущего эффекта собрала пальцы в кулак - все, кроме среднего, Но проклятый маг не поддавался на провокации, опасаясь промахнуться сквозь дым. В воздухе бестолково вились пчелы, пытаясь отыскать невидимого врага на ощупь, но безуспешно - скорее всего, тот предусмотрительно залег на землю. Боязливо оглядевшись, я рискнула выпрямиться в полный рост и вызвать дождь, но противник сразу учуял мою магию и перебил ее ураганным порывом ветра, опрокинувшим меня на спину.
     - Хвыбин сын, - сквозь зубы выругалась я, потирая ушибленный хребет.
     - Еще идеи есть? - саркастически поинтересовалась руоешь.
     - Отправь всех пчел за дым, на подветренную сторону.
     - Они все равно его не увидят, - неуверенно возразила она.
     - Это моя забота! - огрызнулась я и на четвереньках поползла сквозь пшеницу, решив подобраться к магу кружным путем. Смятые стебли цеплялись за штаны, кололи ладони, на голову сыпалась какая-то дрянь. Впереди мелькнуло пламя - один лепесток, второй, десятый, жадно глодающие солому. Я зажмурила глаза, натянула куртку на лоб и сломя голову бросилась вперед, сквозь хватающий за ноги жар.
     Маг успешно отводил глаза пчелам, но я увидела его сразу, вольготно рассевшегося на кочке и ехидно хихикающего над моими подскоками в тлеющих штанах. Торопливо охлопав себя по бедрам и одернув куртку, я выжидательно уставилась на поджигателя. Здороваться было глупо, убивать на месте - невежливо. Маг тоже не спешил бояться и каяться, разглядывая меня со снисходительным пренебрежением.
     Издалека можно было подумать, что ветер поменял направление и гонит дым в обратную сторону. Злобно рокочущий клуб метнулся по направлению моего взгляда, но маг и бровью не повел, заранее позаботившись о защите. Пчелы уткнулись в невидимую стену, куполом расползлись по ней над нашими головами.
     - Что ж, приветствую вас... коллега, - хорошо знакомым голосом пророкотал маг, вставая, - как вижу, вы правильно истолковали мое застольное выступление. Люди, не обладающие магическим даром, не способны увидеть поле руоешь. Но, как и селян, их можно обмануть накладным носом и париком, верно?
     Передо мной стоял... дайн Дупп собственной персоной. Стройный, помолодевший лет на двадцать, с затянувшейся лысиной и впалыми щеками.
     - Что вы здесь делаете? - глупо спросила я.
     - Помогаю кое-кому охотиться на нежить, - лучезарно, но неискренне улыбнулся Дупп, - в то время как эта кто-то успешно отвлекает внимание последней.
     - Во-первых, не отвлекаю, а беседую. А во-вторых, почему бы вам тоже с ней не потолковать? Лучше уж одна руоещь, чем сотня лесных упырей, вы могли бы договориться...
     - А тебе не приходило в голову, - перебил дайн, - что договориться можно и с упырями? И куда с большей выгодой?
     - Что? - опешила я.
     Дайн невозмутимо пояснил:
     - Упырей интересует человеческая кровь, ничего больше. Золото и камушки они несут мне.
     - Вы хотите сказать... - я задохнулась от возмущения, - что в обмен на деньги позволяли упырям убивать людей?
     - Лесную нежить все равно не извести, - пренебрежительно шевельнул плечами маг. - Выслеживаешь эту дрянь по буеракам, рискуя своей шкурой, выжигаешь логова, а через месяц-другой все начинается заново. И откуда только что берется? Покрутился я полгода на ставке сельского мага - опротивело. Ночью озверевшие упыри только что в окна не лезут, днем селяне за глаза поносят - мол, совсем никудышный колдун, не может раз и навсегда с умертвиями покончить. Вот я и покончил. Не так, правда, как они ожидали. Ты права, ведьма, со всеми можно договориться. Упыри перестали трогать местных - кроме, конечно, забывших купить у меня чудодейственный амулетик, - а затерявшийся в глухомани купец дело обычное.
     - А руоешь не убивает людей, - докончила я, - и по ее милости вы лишились стабильного дохода и средства запугивания селян, верно?
     - Чуть не лишился, - уточнил маг, небрежно запуская руку во внутренний карман куртки, - но не лишусь. Я ведь не какой-нибудь глупый колдун-наемник, дразнящий тварь, чтобы верно оценить ее силы и возможности. Скоро поле догорит, через два-три дня пчелы передохнут, а сама руоешь не умеет ни добывать пишу, ни кусаться и будет вынуждена идти на поклон к людям. Тут-то я ее и возьму, тепленькую. А тебе, ведьма, уж не обессудь, живой отсюда не уйти.
     Я с