мракобесы, а безобидные зайчики... да, именно зайчики. Потом мы спели хором: "Ой, в лесу камыш квитнее...", а петом мои новые знакомые куда-то исчезли, а я вроде бы осталась караулить мракобесов, чтобы те не разбежались, иначе завтра нечем будет заправлять сусло...

***

     Поутру выяснилось, во-первых, что караулить я должна была не мракобесов, а шкодника, во-вторых - пиво оказалось высшего сорта, ибо не оставило ни малейшего похмелья, как и воспоминаний о прошедшем вечере.
     А в-третьих... шкодник не счел меня серьезной помехой.
     Акт вандализма был налицо.
     Хмель ровным слоем устилал землю. На стене медом пополам с сажей была намалевана дикая харя, при взгляде на которую невозможно было удержаться от беспричинного смеха. Горшки с закваской были составлены друг на друга высоченной под потолок - изломанной башенкой, к которой я боялась даже подступиться.
     Больше того - мои длинные рыжие волосы оказались старательно заплетены в сотни лохматых косичек, причем заплетены намертво и восстановлению, похоже, уже не подлежали - кто-то сплел их по три волоса, потом - по девять, по восемьдесят одному и так далее.
     ...к суслу я не стала принюхиваться...
     Колот, Бровыка и незнакомый лысый мужик угрюмо осматривали цех. К моему стыду и их чести, они не упрекнули меня ни единым словом, колким намеком или укоризненным взглядом, только горестно покачали головами, оценивая нанесенный пивоварению ущерб.
     - Ну что ж... - прервал затянувшееся молчание Бровыка. - Значит, надобно еще ночку покараулить, коль на сей раз не вышло...
     Я потерянно кивнула:
     - Всенепременно. Надо будет - и две покараулю. И три. Сколько потребуется.
     - Да не переживайте вы так, госпожа ведьма, - попытался приободрить меня Колот. - Не впервой. Пойдемте лучше пива выпьем - глядишь, полегчает...
     В этот момент башня из горшков с закваской рухнула к нашим ногам, кислая волна хлынула вдоль стен к дверям.
     Я упрямо стиснула губы, покачала головой:
     - Нет уж, благодарствуйте. Покамест воздержусь.
     Колот понимающе кивнул:
     - Тогда, может, в корчме со мной откушать изволите? У меня-то с утра во рту тоже маковой росинки не было, сразу сюда поспешил. А на голодный желудок оно не то что шкодника - котенка не изловишь.
     Откушать я согласилась, и мы с Колотом пошли в корчму. Бровыка и его лысый заместитель остались руководить бригадой полусонных мужиков с мятыми, испитыми лицами, стянувшихся к заводику ко времени открытия - судя по всему, дегустаторов продукции с многолетним стажем.

***

     За едой мы разговорились. Оказалось, в изготовлении пива принимают участие два заводика - один находится в трех верстах отсюда, в деревеньке Козья Тропка - там проращивают ячмень, потом выжаривают, отделяют ростки, а все остальное перемалывают на сусло, которое везут в Варокчу, где, собственно, и варят пиво. Помимо того Козья Тропка славится своими ячменными полями, пасеками и плантациями хмеля.
     Заводик в Козьей Тропке принадлежал Колоту, варокчанский - Бровыке. Узнав о шкоднике, Колот сразу же помчался в Варокчу, чтобы глянуть, не сможет ли он чем помочь брату, но тот уже обрел свое спасение в лице прелестной, милой, доброй волшебницы (тут я смущенно закашлялась и перевела разговор на другую тему - поблагодарила за завтрак и попросила проводить меня до заводика).
     На трезвую голову я решительно не узнавала помещения, в котором скоротала ночь. Попросту говоря, заводик представлял собой огромный сарай без чердачного перекрытия, уставленный котлами, в которых варили пиво. Подваренный и перебродивший полуфабрикат разливали по бочкам и их скатывали в холодные погреба для двух-, трехмесячной выдержки. Вдоль стен на треть их высоты громоздились мешки с хмелем и молотым ячменем.
     Как я поняла, до ночи мне здесь делать было нечего, поэтому я поблагодарила Колота за экскурсию, оседлала Смолку и отправилась с ней побродить по окрестностям.
     Невооруженным глазом было видно, что село зажиточное - сплошь черепичные крыши, свежекрашеные срубы, резные наличники. Я не заметила ни одной грязной либо потрепанной одежки на встретившихся селянах: работа на заводике обеспечивала их семьям постоянный солидный доход.
     Лишь один домик выбивался из общего ряда - хотя бы потому, что домиком назвать его было сложно. Хоромы - вот хорошее определение. На редкость безвкусный особнячок, выкрашенный в яркий поросячий цвет, с разнокалиберными окошками и пламенеющей черепицей. Дорогие и капризные эльфийские розы на обложенных мрамором клумбах соседствовали с неряшливыми укропными грядками. Голенастый, изрядно потрепанный петух звонко кукарекал на голове у статуи некой полуголой девицы с отбитым носом, призванной изображать не то богиню любви, не то жертву сифилиса.
     Я остановилась у невысокого забора, чтобы потешить свой взор нелепым строением. Смолка немедленно заинтересовалась декоративным вьюнком, причудливой вязью оплетшим штакетины, но дальше обнюхивания пока не шла.
     Не прошло и минуты, как мы с лошадкой были оглушены диким ревом, издаваемым неким толстым, лысым, на редкость неприятным типом в долгополом кафтане и домашних тапочках, выскочившим из дома, как сторожевой кобель.
     - Пшла прочь, бродяжка! - кричал он на бегу, брызгая слюной. - Я кому сказал? Проваливай! Неча тут шастать, воровское отродье!
     Расставив ноги пошире, Смолка изо всех сил дернула зубами зеленую плеть. Забор пошатнулся от мощного рывка. Нахальный тип отпрянул от забора как ужаленный, словно опасаясь, что тот рухнет ему на грудь.
     - Немедленно прекратите это безобразие! - заголосил он пуще прежнего, потрясая судорожно стиснутыми кулаками.
     Я натянула поводья, не столько ошарашенная психической атакой заборовладельца, сколько опасаясь за желудок кобылы - по сопротивляемости ее зубам вьюнок мог соперничать с ременной плетью.
     - Убирайся вон, пока я дворню не кликнул! - сорвался на дискант неприятный тип.
     - Зовите! - Я восприняла эту идею с неподдельным энтузиазмом. - Э-ге-гей, люди!
     На мой зов из разросшихся кустов сирени, закрывавших вход в хоромы, вынырнули два дюжих селянина, рыжий и чернявый, вовсю изображающие преданных защитников хозяйского добра.
     - Скажите, пожалуйста, чей это дом? - вежливо спросила я, не давая им опомниться.
     - Ну дык... эта... господина нашего... - после короткого замешательства ответил рыжий. - Да вот они собственной персоной перед вами обретаются, Лукомир Добронрав их кличут!
     - А я ведьма, - кокетливо представилась я. - Знаете, это такие вредные и злобные создания, что наводят порчу, воруют детей, превращают добропорядочных граждан в жаб и травят конями чужие заборы. Добронрав, говорите? Не похоже. Но все равно, очень, очень приятно познакомиться...
     Мужичкам как-то сразу расхотелось иметь со мной дело; по крайней мере, они стянули шапки и отступили от забора, предоставив господину самому улаживать конфликт,
     - Ах, так эта прелестная женщина - ведьма? - Лукомир расплылся в фальшивой слащавой улыбке. - Что ж вы сразу не сказали? Мы могли бы избежать этого маленького недоразумения. Кушай, лошадка, кушай...
     Но Смолка уже охладела к вьюнку; обнюхав забор, она внезапно скусила верх штакетины и невозмутимо захрупала ею, как ребенок - карамелькой.
     Благоприобретенному самообладанию Лукомира можно было только позавидовать.
     - Не согласится ли госпожа ведьма разделить с ее покорным слугой скудную трапезу? - предложил он, делая вид, что на протяжении всей истории коневодства любимым лакомством лошадей были ивовые колья.
     - Благодарствуйте, я уже отобедала, - в тон ему ответила я.
     - Неужели даже кофейку не изволите?
     - Нет, не изволю.
     - А посидеть поболтать в приятной компании?
     - Когда госпожа ведьма найдет приятную компанию, она обязательно вас об этом уведомит, - с изысканной вежливостью парировала я.
     - И надолго госпожа ведьма задержится в здешних местах?
     - Как получится.
     - А может, она тут и работать собирается? - продолжал развивать мысль Лукомир.
     - Собираюсь, - благодушно подтвердила я, сама захлопнув за собой дверцу ловушки.
     - А вы знаете, кого его королевское величество Наум Первый уполномочил собирать налоги с, как вы изволили пошутить, добропорядочных граждан этой деревеньки? - торжествующе закончил Лукомир.
     - Теряюсь в догадках. - Я ослепительно улыбнулась. - Неужели вас?!
     Собеседник кивнул, поединок неискренних улыбок достиг апогея.
     - Одна ма-а-аленькая ошибочка, господин Добронрав. - Я улыбнулась еще обворожительнее, и мои глаза загорелись злым желтым огнем, поглотившим зрачки. - Я НЕ добропорядочная гражданка. И слишком дорожу этим статусом, чтобы потерять его, унизившись до уплаты налогов... да еще такому жулику и прохиндею, как вы.
     - В таком случае, - Лукомир тоже не погасил улыбки, что само по себе было плохим диагностическим признаком, да еще хищно подался вперед, словно желая признаться мне в пламенных чувствах, - мне придется - с превеликим прискорбием - сообщить о вашем недостойном поведении в Ковен Магов, который, без сомнения, имеет на вас некоторое влияние. Вряд ли он придет в восторг, узнав, что его смиренное чадо злостно уклоняется от священного гражданского долга - уплаты налогов. Возможно, вас даже отлучат...
     - Хватит, хватит. - Я хлопнула ладонью по колену. - Сколько вы хотите?
     - А сколько вы получите? - Его не так-то просто было провести.
     - Мы еще не касались этого вопроса.
     - Когда прикоснетесь, - он снова улыбнулся, да так, что меня мороз продрал по коже, - учтите, что цену необходимо завысить вдвое, чтобы не остаться в накладе.
     - Уж как-нибудь, - презрительно огрызнулась я. - Это все, что вы хотели мне сказать?
     - Абсолютно все, моя красавица. - Этот мерзавец откровенно смеялся мне в лицо! - Я очень рад, что мы правильно поняли друг друга.
     - Я не уверена, что у вас есть повод для радости, - веско проронила я, трогая Смолкины бока каблуками.

***

     Остаток дня я потратила на волосы. Там, где оказались бессильны заклинания, отлично справилось репейное масло - пропитанные им косички расплелись и расчесались. Не без труда, и вид у волос теперь был уныло-обвислый, зато, как утверждала народная медицина, благотворное влияние масла на волосы должно было укрепить их и надолго сделать блестящими и шелковистыми.
     "Во всем можно найти светлые стороны", - философски заключила я, когда теплая вода в кувшине закончилась, а масло на волосах - еще нет.
     Подсушив волосы, я отдала девочке-служанке мокрое полотенце и окликнула Бровыку, терпеливо ожидавшего в горнице.
     - Да, госпожа ведьма? - охотно отозвался он.
     - Кто этот Лукомир? Что, действительно королевский уполномоченный?
     Бровыка заметно помрачнел:
     - Он самый... Не знаю токмо, кто его, кровопивца, уполномачивал королеву казну со своим карманом равнять. Одно время совсем нас с Колотом налогом задавил, в убыток себе работали, завод пришлось заложить, чуть по миру не пошли, да случай выручил - наехала в наши места королевская охота, остановилась в Варокче на ночлег, ну мы ее и приветили, как положено... Три дня привечали, все бочки из погребов выкатили - гулять так гулять. А на четвертое утро получили мы от самого короля полное и всяческое освобождение от налогов с оговоркой ежегодно поставлять ко двору бесплатно десять бочек пива сверх денежного заказа.
     - Чем сильно огорчили Лукомира, и он решил отыграться на бедной ведьме, - докончила я.
     Да, дело плохо. Угрозы шантажиста не были пустым звуком. Он действительно обладал властью, достаточной, чтобы его жалоба в Ковен не оказалась в мусорной корзине.
     - Ясно. Вот что, Бровыка, мне от вас надобно... Свечей восковых - семь штук, веревки пеньковой - семь локтей и холщовый мешок попрочнее... ах да, совсем забыла. Блюдечко со сметаной.
     Селянин вытаращил глаза:
     - Всего-то? А сметана вам какая требуется? Медвежья, собачья аль... человечья?
     Я рассмеялась от души:
     - Эх, господин пивовар, вы наслушались бабкиных сказок про ведьм. Нет, мне нужна самая обычная сметана - коровья, сойдет и козья, пусть даже не очень свежая, лишь бы не совсем порченая.
     Селянин озадаченно поскреб макушку:
     - Экие у вас запросы... выходит, знаете, на что идете, коль загодя инструмент означили?
     Я неопределенно пожала плечами.
     Да, если бы не пять кружек пива, первая ночь на заводе прошла бы для меня в чтении заклинаний и обходе строеньица со всеми амулетами поочередно - ведь никто не знает, с кем придется не на жизнь, а на смерть схватиться странствующей ведьме во мгле неспокойного сарая. Но, по счастливой случайности, я отделалась лишь переплетенными волосами, которые и позволили мне более-менее точно судить о природе шкодника. Конечно, человеку такое не под силу. А вот мелкому бесу типа подкаморника, свистуна или шуша - вполне. Эти шкодливые твари распространены повсеместно, больше в лиственных лесах, а в последнее время повадились пробираться в избы и зимовать в тепле. Иногда их не совсем правильно называют домовыми.
     - Так давайте и плату сразу установим, - предложил пивовар. - Сколь вы хотите за услуги свой ведьминские? Серебром али медь тоже сгодится?
     - Сгодится все... А можно натурой? - спросила я.
     - Но вы же говорили... - растерялся Бровыка, - мол, ни картошкой, ни квашеной капустой... Вы не стесняйтесь, госпожа ведьма, мы люди не бедные - деньга у меня имеется, скажите, сколь надобно, - заплачу вам честь по чести. Могу вперед дать половину - вижу, человек вы надежный, чаровник правильный - не те пустословы, что драконьи зубы в ожерельях напоказ носят, а живого дракона отродясь не видывали...
     - Я-то видела настоящего дракона, - улыбнулась я. - Но сомневаюсь, что мы остались бы с ним хорошими друзьями, выбей я ему зуб. Нет, уважаемый Бровыка, дело не в застенчивости, а во взаимной выгоде. Давайте уговоримся так: вы дадите мне за работу мешок того, что я сама захочу забрать с завода. Идет?
     Бровыка задумался надолго, очевидно, вспоминал, не зарыт ли у него под полом клад в золотых слитках.
     - Так там же окромя хмеля да солода ничего и нетути... - растерянно пробасил он, почесывая затылок.
     - Ну так чего же вы тогда беспокоитесь?
     - Да неловко как-то... Хочется вам за старание воздать по-людски, чтобы никому обидно не было...
     - Что вы, уважаемый Бровыка, никаких обид, - заверила я селянина, хищно улыбаясь своим мыслям. - Напротив - взаимная выгода. По рукам?
     - Ну, как скажете, нехай так оно и будет, - пожал плечами Бровыка, доверчиво протягивая мне широкую ладонь.

***

     Кто-то считает магию стезей избранных, кто-то - орудием зла.
     Для кого-то она - непостижимое чудо, для кого-то - точная наука из нерушимых правил и закономерных следствий.
     Кому-то она кажется пустым, глупым, изжившим себя староверием, а кто-то не мыслит без нее жизни.
     Для меня это всего лишь работа, тяжелая и нудная, но нужная и интересная.
     Связав концы бечевы, я выложила круг на земле и пригвоздила к ней расщепленными снизу свечками. На расстоянии протянутой руки поставила блюдце со сметаной (не удержалась и попробовала... Эх, хороша сметанка! Достоять бы ей до нужного часа!), опустилась на колени внутри круга и щелкнула пальцами, воспламеняя свечные фитильки.
     И застыла, скрестив руки на груди.
     В селе залаяли собаки. Кто-то не таясь, тяжелой поступью шел к двери. Скрежетнула щеколда, скрипнули петли.
     - Госпожа ведьма? - В щель просунулась кудлатая голова Колота. - Госпожа ведьма, где вы? Я вам поесть принес, ночью, поди, захочется перекусить чего-нито...
     Его взгляд прошелся по помещению, безучастно скользнул по мне.
     - Вышла куда-то, - заключил селянин, прикрывая дверь.
     Я довольно ухмыльнулась. Заклинание работало, как положено.
     Вот только удастся ли так легко провести ту зверюшку, на которую оно рассчитано?
     Собаки все не унимались - вероятно, учуяли лису, крадущуюся к курятнику, либо в чьей-то избе, за плотно закрытыми ставнями, происходила медленная, мучительная смена дневной ипостаси волкодлака. Будь у меня побольше времени... и поменьше знакомых вроде Лукомира, я бы задержалась в Варокче еще на пару дней. Да, занятное местечко. Весь здешний воздух был, казалось, пропитан волшебством - не злобной некромантией, не сокрушительной мощью белой магии, а неким загадочным, снисходительным и добродушным, но определенно потусторонним духом, заставляющим с жадным любопытством вглядываться в извивы мрака за пределами круга из горящих свечей.
     Ох, не туда надо было вглядываться... случайно бросив взгляд на миску, я беззвучно ахнула. Сметаны в ней осталось на донышке, да и та убывала с катастрофической скоростью, словно тая в воздухе.
     У магов есть шутливая поговорка: не пойман - не бес. Действительно, пока ты не дотронулся до беса, он невидим - если сам этого хочет. Примерившись, я выбросила правую руку из круга и наугад схватила домовенка за шкирку.
     Неизвестно, кто испугался больше я, ставшая видимой с нарушением границ круга... или существо, на чью неприкосновенность я имела неосторожность покуситься.
     В отличие от живых существ, размеры и внешний вид нечистиков зависят не от календарного возраста, а от силы, которой они обладают в нашем мире. Топляк подрастает с каждой заеденной им жертвой, при тех же условиях упырь обзаводится плотью, а кикимора обретает способность надолго оставаться без воды и совершать набеги по суше.
     Но не всем тварям для роста требуется кого-нибудь загрызть, обескровить, разорвать на мелкие кусочки. Леший, например, питается человеческим испугом, чащобный заплут - отчаянием, ну а домовому достаточно почувствовать себя хозяином в доме, чтобы окрепнуть и вырасти прямо на глазах.
     Я уже не раз охотилась на домовых бесенят и знала, что они могут достигать размеров трехмесячного ягненка. Поэтому, впервые в жизни обнаружив у себя в руке массивный загривок твари величиной с матерого волка, я была, мягко сказать, удивлена. Представьте, что вы обнаружили в мышеловке крысу размером с поросенка, и вы без труда поймете мое состояние.
     К счастью, шушь - а это оказался именно он - исключительно травоядное существо, столь же безобидное, сколь и пугливое. Взвизгнув от ужаса, он сорвался с места и понесся по заводику, не разбирая дороги, одержимый одним-единственным желанием: спасти свою роскошную черную шкуру.
     От неожиданности моя рука сорвалась со шкирки, скользнула по гладкому хребту, и уйти бы домовому-пивовому шкоднику безнаказанным, не сомкнись мои пальцы у самой кисточки длинного хвоста.
     Отлично понимая, что в другой раз шушь так просто в руки не дастся, я впилась в его хвост мертвой хваткой.
     Это было не самое разумное решение. Начать с того, что шушь, как и все бесы, не делал различий между полом и потолком, с равным успехом перемещаясь вверх и вниз головой. Это еще не все - вылетая из круга, я запуталась ногой в бечеве, и теперь за мной волочился хвост из заговоренных на совесть, немеркнущих свечек, припаянных к бечеве оплывшим воском. Проклятый бес подмел мною весь пол, вытер паутину с потолка, сбил несколько скамей и какую-то утварь с полок. Все вокруг крутилось и мельтешило, звенело, гремело и осыпалось черепками и щепками. Казалось, этой сумасшедшей гонке не будет конца. Болтаясь на хвосте у необъезженного домового, очень трудно сообразить что-нибудь путное, тем более сплести заклинание, так что мне оставалось только зажмурить глаза и молиться, чтобы эта глупейшая история поскорее закончилась, не став позорной точкой в моей биографии...

***

     ...Смекалистый племяш Бровыки, двенадцатилетний Гринька, не спал этой ночью. Как только набожное бормотание бабки, молившейся на ночь, сменилось куда менее благозвучным храпом, он кубарем скатился с полатей и выскочил в окно, не доверяя скрипучим дверным петлям. Ему очень хотелось посмотреть, как же ведьма будет ловить шкодника на дядькином заводе.
     Под окном Гриньку встретил Кодка, закадычный друг и