димо, надеялся поправить материальное положение  сразу  после
нашего ухода. Но тут его ожидало глубокое разочарование -  я  немедленно
сомкнула лаз с помощью магии, на всякий случай еще и  заговорила,  чтобы
неповадно было.
   Надо сказать, могучий шаман потрудился на славу,  не  раз  и  не  два
сбегав с мешком в сокровищницу. Орсана сняла  с  себя  куртку,  завязала
рукава и веревкой стянула воротник. Доверху наполненная золотом,  одежка
весила не меньше пуда и опасно затрещала  по  швам.  Вдвоем  мы  ее  еле
приподняли и натужно поволокли к пещере, делая частые остановки.
   Передохнув и посовещавшись, мы решили отдать  драконихе  все  трофеи,
хотя соблазн прихватить по камешку "на память" был велик. Кто их  знает,
этих драконов: вдруг гном - это очередной капкан на жадных людишек.
   Но, похоже, Гереда  и  слухом  не  слыхивала  о  "могучем  и  грозном
Тор-э-Ти". Вернувшись, она в первый момент  задохнулась  от  возмущения,
застав нас возле отодвинутого камня, но, когда мы эффектно вытряхнули из
куртки свою добычу, пояснив, что заодно  обыскали  и  заделали  крысиные
норы, ее радости  не  было  предела.  Драконы  прекрасно  помнят  каждую
монетку из своих сокровищ,  каждый  драгоценный  камешек,  в  том  числе
пропавший, и Гереда ничуть  не  усомнилась  в  нашей  честности.  По  ее
словам, драгоценности исчезали давно, но она, как и рассчитывал воришка,
взвалила вину на крыс. Гном благоразумно обходил стороной  крупные  вещи
вроде золотых канделябров, инкрустированных блюд и раритетных украшений,
так что периодические кражи хоть и раздражали дракониху, но не до  такой
степени, чтобы переворачивать пещеру  вверх  дном  в  поисках  крысиного
лаза.
   Получив  назад  безвозвратно,  казалось  бы,   утерянные   сокровища,
дракониха пришла в прекрасное расположение духа.
   - Что ж, вы заслужили свой гонорар, - прошипела она, - пожалуй,  даже
с премиальными. Ну-ка, посмотрим...
   Столпившись  возле  сокровищницы,  как  три  кумушки  у  прилавка   с
нарядами,  мы  восторженными  аханьями  встречали   каждую   извлеченную
драконихой вещь. Какие там были кольчуги! Ажурные, тоненькие, невесомые,
как паутинка, они легко уместились  бы  в  дорожной  сумке,  но  успешно
противостояли  драконьим  когтям  и  зубам,  что  Гереда  не   замедлила
продемонстрировать. А мечи!  Длинные  и  узкие  эльфий-ские,  с  ажурной
гравировкой от рукояти до кончика лезвия, полыхавшие синим пламенем  под
лучами солнца; широкие  и  короткие  гномьи,  отлично  сбалансированные,
идеально  отточенные,   но   довольно-таки   тяжелые;   тролльи,   грубо
сработанные, зато  осыпанные  драгоценными  камнями,  как  трава  росой.
Всевозможные кинжалы,  ножи,  ятаганы  -  прямые,  кривые,  зазубренные,
раздвоенные,  отравленные  и  заговоренные;  умещающиеся  в  кулаке,   с
выстреливающим лезвием, торчащие за поясами,  спрятанные  за  голенищами
или висящие в ножнах. Было даже копье - серебряный наконечник  с  куском
древка, не выдержавшим столкновения с драконьей чешуей.
   Гереда сразу отодвинула в сторону  большую  часть  доспехов,  заявив,
что, к своему стыду, не в силах расстаться с "этими шедеврами кузнечного
дела", но и среди предложенных на выбор предметов глаза разбегались.
   После долгих колебаний, советов и  примерок  Орсана  остановилась  на
серебристой кольчуге чуть ниже пояса, без украшений и  лишних  заклепок,
зато легкой и на диво прочной. Меч она выбрала сама, с первого  взгляда,
- эльфийский, среднего размера, тоже неброский, но  внушающий  уважение.
Пояс из кожи василиска с притороченными к нему ножнами - естественно, не
пустыми, - туго затянулся на тонком стане наемницы.
   - Хороша-а-а! - в один голос протянули мы с драконихой.
   - С такой и на смертный бой не стыдно выйти! - польстила Гереда.
   Раскрасневшаяся, счастливая, Орсана вертелась  вокруг  себя,  пытаясь
оценить великолепие экипировки без помощи зеркала.
   - А ты, - дракониха опустила морду ко мне, и я увидела, как  медленно
расширились вертикальные зрачки в медовых глазах, - ничего не  хочешь  у
меня попросить?
   - Попросить? Нет. - Рычарг достаточно  порассказал  мне  о  драконьих
заморочках, в частности,  о  вопросах,  требующих  строго  определенного
ответа. Гереда вкрадчиво уточнила:
   - В таком случае, что бы ты хотела получить в подарок?
   - Услугу, - не задумываясь, ответила я. Дракониха недовольно и  в  то
же время одобрительно хмыкнула:
   - Знаешь, что просить. Подучил кто?
   - Один старый знакомый.
   - Я вижу, тебе везет на старых знакомых. - Дракониха многозначительно
подмигнула, искривляя в усмешке уголки чешуйчатых губ. - Или  не  везет,
это как посмотреть...
   - Вы о чем?
   Но Гереда уже отвернулась, довольная, что сумела сбить меня с  толку.
Я ругнулась про себя, зная, что если  дракон  не  ответил  на  вопрос  с
первого раза, то повторять его бесполезно.
   Складывая  оружие  обратно  в   кладовую,   дракониха   с   сарказмом
комментировала,  при  каких  обстоятельствах  заполучила  ту  или   иную
вещичку. Обширная коллекция постоянно пополнялась за счет  "рыцарей  без
страха и упрека", которых и в самом деле если и стоило за что упрекнуть,
так это за отсутствие страха перед однозначным преимуществом противника.
   Прощание было очень теплым. Мы обещали заходить в гости, дракониха  -
залетать, и махали друг другу, пока не скрылись из виду.
   - А что за услугу пообещала тебе Гереда? - вспомнила  Орсана  уже  на
подходе к селу.
   - Она поможет мне, если в этом возникнет жизненная необходимость.
   - А как она узнает, возникла или нет?
   - Узнает, - улыбнулась я. - По  крайней  мере,  хотелось  бы  на  это
рассчитывать...
 
Глава 13 
 
   Смолке быстро наскучил сонный полумрак  конюшни;  недолго  думая  она
вышибла дверь стойла и пошла пастись по селу.  Немного  пощипав  пыльную
траву у обочин, ветки деревьев и пуховую перину, вывешенную  на  плетень
для просушки  (то,  что  мы  сначала  приняли  за  круживший  в  воздухе
тополиный пух, оказалось пухом гусиным), в  кустах  за  околицей  кобыла
наткнулась на дохлую собаку  и  с  аппетитом  ею  подзакусила,  а  потом
извалялась в останках, с ног до головы провоняв мертвечиной.
   Заметив меня, Смолка радостно побежала навстречу и  очень  удивилась,
когда я шарахнулась от нее, зажимая нос и ругаясь. Возвращаться с ней  в
село я не рискнула - мало ли что еще она успела натворить, а с суеверных
селян станется  закидать  нас  камнями.  Обойдя  кобылу  с  подветренной
стороны, я схватила ее  под  уздцы  и  на  вытянутой  руке  поволокла  к
видневшемуся невдалеке озеру, а Орсана отправилась на постоялый двор  за
вещами.
   К озеру Смолка отнеслась очень подозрительно и, несмотря  на  твердое
ровное дно, заходить глубже брюха отказалась наотрез, памятуя о коварных
болотных бочагах. Я поплескала на нее водичкой, за что лошадь смертельно
обиделась - расфыркалась, встряхнулась и,  улучив  момент,  ткнула  меня
мордой в спину, сбив с  ног.  Я  окунулась  с  головой,  но  не  слишком
расстроилась - водичка была чистая, хоть  и  по-весеннему  холодноватая,
бодрящая.
   Пока мы дурачились, брызгаясь и гоняясь друг за другом по мелководью,
вернулась хихикающая Орсана и рассказала, что  корчмарь  попытался  было
изловить удравшую лошадь и с тех пор сидит на крыше в обнимку с  трубой,
а нанятый плотник срочно сколачивает новую лестницу, потому  что  старая
достает  только  до  водосточного  желоба,  а  спускаться  по  скользкой
черепице бедолага отказывается. И отзывается о  моей  кобыле  далеко  не
столь восторженно, как прежде.
   Воспользовавшись случаем, мы заодно простирнули одежду, развесили  на
кустах для просушки и в ожидании оной загорали  на  бережке.  До  вечера
было еще далеко, но солнышко уже начинало  посматривать  вниз,  так  что
вторично обгореть мне не грозило.
   Неподалеку тянул сети оборванный дедок; тянулось  плохо,  потому  что
его  больше  интересовали  две  полуобнаженные  девицы,  чем   результат
рыбалки. Я лежала на спине, закрыв ладонью глаза, а Орсана, не  утерпев,
сидя любовалась мечом. Гравировка-вьюнок  переливалась  на  солнце,  как
змеиная чешуя.
   - Как ты думаешь, он заговоренный?
   - Вполне возможно, хотя точно определить, от чего  именно,  не  могу.
Эльфы не накладывают заклинаний на готовый  клинок,  а  вплетают  их  на
стадии  ковки  сердечника.   Обычно   это   прочность,   самозаточка   и
действенность против нежити.
   - Хорошо бы. - Наемница убрала меч в ножны и пошла  щупать  белье.  -
Вроде высохло.
   Мы оделись, к явному разочарованию дедка. Похоже, сеть он  утопил  и,
запоздало спохватившись, суетливо шарил в воде "кошкой".
   - Осталось раздобыть коня. - Орсана вскарабкалась  на  Смолку  позади
меня. Черная лошадка только вздохнула, делая вид, что вот-вот рухнет под
двойной тяжестью. - В крайнем случае можно продать пояс с ножами. Они не
входят в обязательное снаряжение.
   - Да ну, жалко. - Я покосилась на украшенные рубинами рукоятки.  -  С
конем можно и обождать - если  за  две  недели  не  подвернется  никаких
заработков, продашь и купишь перед самым состязанием.
   Мнение Смолки, которого никто не спрашивал, оказалось решающим.  Если
бы сама не увидела - нипочем бы не  поверила,  что  эта  паршивка  может
сесть сразу на два шпагата  -  передними  и  задними  ногами.  Вреднющая
кобыла злорадно оглянулась на оторопевших всадниц: "Что, съели?!  Теперь
обе пойдете пешочком!".
   Высказав Смолке наше честное мнение о ленивых безмозглых  тварях,  мы
вылезли из седла. Кобыла как ни в  чем  не  бывало  по-паучьи  подобрала
вытянутые ноги и встала.
   - Когда я куплю коня, - проворчала Орсана, - это  будет  конь,  а  не
клоун-акробат из бродячего цирка.
   - Зато она очень маневренная, - вступилась я за Смолку.  -  Ну  какая
еще лошадь согласится везти тебя по горной круче или болотным кочкам?
   - Нет уж,  я  предпочитаю  управлять  лошадью,  а  не  спрашивать  ее
согласия. По-моему, она вообще  не  имеет  понятия  о  такой  вещи,  как
суставы. Где ты ее раздобыла?!
   - Это она меня раздобыла, - отшутилась я. - Никто ведь и  не  ожидает
от ведьмы, что она станет ездить на обычной лошади.
   - Тем не менее маги сплошь и рядом ездят на  обычных  лошадях,  -  не
согласилась Орсана.
   - Не спорю, но если всех животных, принадлежащих ведьмам и  колдунам,
считают исчадиями тьмы, то почему бы не выбрать  в  спутники  настоящего
демона? Так намного проще и ведьмам, и суеверным селянам.
   - Я не суеверна, - фыркнула наемница, - и исчадия тьмы не  производят
навоз в таком количестве. Впрочем, если вспомнить,  что  она  жрет,  это
неудивительно. Ладно, леший с ней, пойду рядом.
   - Нет уж, пойдем вместе, - решительно возразила я,  -  и  пусть  этой
скотине будет стыдно!
   Шли мы по тракту, в направлении Витяга, ничем не выделяясь из  редкой
цепочки конных и пеших путников. Смолка, похоже, раскаялась и  время  от
времени с фырканьем тыкалась мордой в мою спину,  предлагая  подвезти  -
леший с нами! - обеих. Но мы никуда особенно не торопились, а беседовать
удобнее, шагая бок о бок. Болтали мы совершенно ни о  чем:  как  готовят
знаменитый белорский  самогон-крупник  на  двадцати  семи  травах;  как,
упившись оного  крупника,  король  Наум  возжелал  посетить  усыпальницу
предков, где собственноручно  отодвинул  одну  из  тяжеленных  мраморных
плит, потребовал фамильный портрет прапрапрадеда  и  долго  сравнивал  с
лежащим в саркофаге скелетом - похож, не  похож;  что  винесские  селяне
считают, будто наипервейшее средство от  упырей  -  освященная  в  храме
кровяная колбаса, которую коварно раскидывают по двору,  а  упырь  потом
мается  животом;  правда  ли,  что  злые  чары  можно  отвести,  показав
наводящей их ведьме кукиш или другой  глумливый  знак;  зачем  в  храмах
перед входом кладут дубовую ветку и почему один двуручный меч хуже  двух
одноручных, хоть он и длиннее.
   Как известно, после таких разговоров женщины  обыкновенно  становятся
закадычными подружками - или заклятыми врагами. И дело тут  вовсе  не  в
сходстве-различии интересов и взглядов, а отношении к жизни вообще.
   Мы обе предпочитали искать в ней светлые стороны и вышучивать темные,
так что особых разногласий не возникло.
   Ближе к вечеру нас обогнала грохочущая телега,  запряженная  лохматым
тяжеловозом. За ней, привязанный к обрешетке, трусил  изящный  игреневый
жеребец - каштаново-рыжий, со светлым хвостом и гривой. По всем статям -
верховой  скакун,  но  какой-то   понурый:   голова   опущена,   поступь
неуверенная, спотыкающаяся.
   Возница щелкнул кнутом, тяжеловоз послушно перешел на тряскую рысь, а
игреневый - на плавную иноходь. Казалось, конь не бежит,  а  плывет  над
дорогой.
   - Эх, гарный  жеребчик!  -  засмотрелась  Орсана.  -  И  аллюр  такой
редкий... Кладней сто пятьдесят затянет, не меньше.
   Жеребец споткнулся на ровном месте и упал. Судорожно  дрыгающие  ноги
взбили дорожную пыль. Возница смачно выругался, натянул вожжи. Тяжеловоз
послушно остановился; игреневый перекатился по  земле  и  встал,  тяжело
дыша и поводя боками.
   За это время мы нагнали телегу.
   - Эй, уважаемый, что с вашей лошадкой? Она хромая, что ли?
   Мужик протяжно сплюнул на землю:
   -  Да  нет,  слепая!  Месяц  назад  ослеп,  холера  его  разбери.  Из
Воротшховской конюшни, может, слыхали? Чистейших кровей иноходец,  после
прошлогодних скачек за  него  двести  кладней  предлагали  -  хозяин  не
продал.  А  теперь  к  живодеру  веду  -  и  двадцати  не   даст,   харя
сквалыжная...
   Я осторожно погладила жеребца по  длинной  рыжей  морде,  прорезанной
белой стрелкой. Оба глаза сплошь затянуло гноящимися  бельмами,  по  ним
ползали мухи.
   - Пожалуй, он сгодился бы на папиной мельнице - ходить  в  колесе,  -
сказала я, прикидываясь поглощенной  в  раздумья.  -  Как  ты  считаешь,
сестричка?
   - Ну., ээа... -  Орсана  непонимающе  вытаращилась  на  меня,  однако
женская солидарность и природная сметливость  быстро  взяли  свое.  -  Я
думаю, папа не будет возражать.
   - Конечно, не будет! - подхватила я. - На  смертном,одре  он  сказал,
что  мы  можем  распоряжаться  мельницей  и  всеми  деньгами  по  своему
усмотрению.
   - Бедный батька... - всхлипнула Орсана, роняя скупую слезу. Я  обняла
"сестренку", и мы горестно возрыдали друг другу в плечи.
   Милая семейная сцена растрогала возницу; у него появился шанс всучить
слепого коня  двум  глупым  девицам,  ничего  не  смыслящим  в  сельском
хозяйстве - где ж  это  видано,  чтобы  скакового  жеребца  запрягали  в
жернов!
   - Что ж, я мог бы, пожалуй,  уступить  его  за..,  э-э-э..,  двадцать
кладней. Рыдания усилились.
   - Впрочем, снисходя  к  вашему  дочернему  горю..,  так  уж  и  быть,
семнадцать.
   Я незаметно толкнула Орсану в бок. Но той, очевидно, стало жалко всех
денег, и она издала до того скорбный, протяжный  и  вибрирующий  всхлип,
что цена тут же упала до пятнадцати.
   Телега поехала дальше, а мы отвели коня в ближайшую рощицу.
   - Вот жулик, на живодерне за него бы и  десяти  не  дали,  -  ворчала
наемница, запихивая в карман изрядно отощавший кошель. -  Вольха,  после
дракона я уже ничему не удивляюсь;  но  скажи,  зачем  ты  подбила  меня
истратить последние деньги на слепого жеребца?
   - Разве это такой уж существенный недостаток? - пошутила я, кивая  на
Смолку,  с  энтузиазмом  бобра  точившую  клыки  о  молодую  березку.  Я
погладила коня по шее, он глубоко вздохнул, успокаиваясь  и  привыкая  к
моему запаху. Мои руки скользнули по  плавным  изгибам  лоснящихся  щек,
прикрыли слепые глаза чашечками ладоней. - Кося, косенька.., какой ты  у
нас красивый.., какой послушный...
   Жеребец стоял, как вкопанный.  Прижавшись  лбом  к  конскому  лбу,  я
закрыла глаза, направленно погружаясь в нашу общую темноту.
   Расколовший ее свет болью отозвался в глубине черепа.
   Как я и  ожидала,  конь  отреагировал  бурно.  Не  заржав  -  истошно
взвизгнув, словно его пырнули копьем, он шарахнулся, приседая  на  круп,
потом встал на дыбы, едва не своротив мне челюсть подкованным копытом.
   - Эй, эй, полегче! - Я еле  успела  вывернуться  из-под  обезумевшего
жеребца. - Орсана, держи его!
   Конь заметался по поляне, как заяц, поставленный в меню двумя волками
сразу.  Вновь  обретенное  зрение  больше  мешало  ему,   чем   помогало
ориентироваться, - он натыкался на деревья, спотыкался о корни, отвыкнув
доверять глазам.
   Деревья окружали полянку со всех сторон, оба конца тропки  преградили
наши растопыренные руки, так что  взволнованному  жеребчику  не  удалось
дать деру - Орсана поймала его за конец повода, перехватила  под  уздцы.
Конь косился на нее дикими черными  глазами,  храпел,  пятился,  взрывая
землю копытами. Наемница засюсюкала с ним, как с маленьким  ребенком,  -
ах  ты  хороший,  славный,   умница-разумница,   а   попробуй   вкусного
хлебушка...
   Хлебушек конь попробовал, и неслабо: от избытка чувств Орсана  сунула
ему под морду всю оставшуюся у нас краюху, с полковриги, и  жеребец,  не
будь дурак, быстренько ее оприходовал, пока новая хозяйка не опомнилась.
   - Не понимаю, - сказала Орсана, когда хлеб кончился и ее восторг чуть
поутих. - Его бывший владелец сам мог заплатить  магу  пару  кладней  за
исцеление и куда выгоднее продать конягу. Почему же он этого не сделал?
   - Да потому, уважаемая легионерша,  -  снисходительно  улыбнулась  я,
гладя коня по длинной гриве, - что специалисты моего класса  по  трактам
не шляются и коней не лечат.  Я,  к  твоему  сведению,  профессиональный
маг-практик, диплом с отличием. Мы на подобные мелочи не размениваемся.
   Смолка, до сих пор с опаской наблюдавшая за нами  издали,  подошла  и
ревниво вклинилась между мной и жеребцом. Пришлось приласкать и ее.
   - Ой-ой-ой... - передразнила Орсана с плохо скрываемым восхищением. -
Тоже мне, специалистка в драных сапогах.
   - Ну, я могу, конечно, заделать дыры и придать сапогам иллюзию новых,
но ведь они в любой момент  могут...  Странно,  -  внезапно  сказала  я,
обрывая предыдущую фразу и сосредоточенно  вслушиваясь  в  себя,  -  мой
резерв уже в норме.
   - Что-что?
   - Каждый маг располагает определенным резервом - количеством энергии,
силы, которую он может потратить за один раз. Потом ему приходится  либо
искать внешний ее источник, либо ждать от нескольких часов до  двух-трех
суток. И чем больше энергии потрачено, тем медленнее  она  прибывает,  -
вкратце объяснила я.
   - Ну и добрэ, - пожала плечами Орсана. - Чем скорее, тем лучше, так?
   - Но не за пять же минут!
   - Почему?
   "Потому что этого просто не  может  быть!"  -  подумала  я,  но  лишь
махнула рукой - мол, проехали.
   Наемница не стала допытываться, ее мысли были заняты другим.  Жеребец
все еще фыркал и приплясывал, но Орсане  не  терпелось  испытать  его  в
деле. Не дожидаясь, пока мы выйдем на ровную дорогу, уже на  опушке  она
вскочила коню на спину и повелительно чмокнула губами.
   Конь, на счастье, оказался умнее наездницы - не поскакал, а осторожно
пошел по высокой  траве,  старательно  поднимая  ноги,  как  на  параде.
Выездили его прекрасно, видно, что для скачек: самый  бестолковый  жокей
не  сумел  бы  испортить  ему  забег,  тщетно  понукая  и   осаживая   в
неподходящие моменты. Впрочем, Орсане достаточно  было  мысли,  что  она
сидит на собственном коне, и подгонять его девушка не собиралась.
   - Ишь, выплетает! - восхитилась она, и тут же решила:
   - Венком назову.
   Пообвыкнув, на тракте конь  зачастил  пружинистой  иноходью  в  темпе
галопа. Мы догнали и обогнали телегу с давешним мужиком,  даже  вставшим
от удивления; тяжеловозу показалось, будто его собираются  подхлестнуть,
и он добровольно ускорил шаг,  а  возница,  не  удержавшись,  рухнул  на
спину, задрав над обрешеткой растопыренные ноги.
   Орсана просто сияла от счастья, я же все  мрачнела  и  мрачнела,  как
вечернее небо над головами. Но только на  привале,  у  горящего  костр