ркали  от  света  костра,
горящего у их ног.
   - Ночь такая тихая, что меня разбудили ваши голоса. Что  нового?  -  тихо
поинтересовался Алан.
   - Ничего, - ответил Бовалле. – Вот Джеффри горит желанием разрушить стены
крепости.
   - Джеффри всегда готов к схватке, - кивнул Монлис. - А я бы остался здесь
навсегда. Вокруг царит мир, а в моей голове слагаются стихи.
   - Вокруг царит собачий холод. – Джеффри вздрогнул. - Если Симон не  хочет
напасть на них,  пусть  уж  они  нападут  на  нас,  только  бы  хоть  что-то
происходило. Симон дал мне слово, что мы встретим Рождество в Белреми, Алан.
   - Он любит  прихвастнуть,  -  отозвался  Алан.  -  Молю  Бога,  чтобы  мы
оказались там целыми и невредимыми.
   - В таком случае не забудь надеть доспехи, - напомнил Симон.  И  его  бас
прорезал тишину, как нож.
   Часовой, услышав его, начал всматриваться в  темноту,  чтобы  определить,
где находится милорд.
   - Интересно, люди в крепости голодают? -  Алан  посмотрел  на  высившуюся
перед ними ее черную громаду. - Ведь им никто не помогает.
   - Когда Умфравилль  ушел  отсюда  в  Аленсьон,  они  наверняка  пополнили
припасы, - заметил Джеффри.
   - К новому году от них останутся кожа да кости,  -  предположил  Алан.  -
Зимой голод и болезни действуют  быстрее.  Нужно  продолжать  осаду,  Симон,
чтобы сохранить жизни наших солдат.
   - Я придерживаюсь другого мнения. Алан посмотрел на него из-под ресниц:
   - Почему, Симон? При штурме ты теряешь своих людей, а при  осаде  умирают
только враги.
   Симон стиснул его руку, как тисками:
   - Дурачок! Если обречь этот город на вымирание от голода, то мы войдем  в
него по трупам детей. А я не воюю с детьми.
   Алан удивленно замолчал, но тут же заговорил Джеффри:
   - Ради этого ты решаешься на штурм, Симон?
   - Да. Но я ничем не рискую. Нанесу удар нужное время. Иди спать, Джеффри,
уже за полночь. Джеффри потянулся.
   - Я устал, - вздохнул  он.  -  Твой  большой  подкоп  почти  достиг  стен
крепости.
   - Нужно копать дальше, - угрюмо буркнул  Бовалле  и  рассмеялся.  Алан  и
Джеффри ушли вместе.
   - Что он задумал? - задал вопрос Алан. - Я уверен, у него  есть  какой-то
план.
   - Да, но он молчит. Может, мы проникнем в Белреми через  подкоп,  который
он роет так упорно?
   - Не может быть! Мы же будем там  как  в  мышеловке!  Это  не  похоже  на
Симона.
   - Кто знает? Когда настанет время, он, конечно, расскажет,  что  задумал.
Но, насколько я то знаю, Симон еще не принял решения. Я знаю только  одно...
Алан зевнул:
   - А я знаю, что должен поспать, или умру. А ты что знаешь?
   - Что к Рождеству мы захватим Белреми. Наш друг всегда держит свое слово.
   - Он не станет говорить, если не уверен,  -  согласился  Монлис.  -  Если
скажет, что на Рождество надо отправиться в ад, чтобы взять в плен  дьявола,
я последую за ним.
   Джеффри перекрестился:
   - Мы все последуем за ним. Белреми мало  чем  будет  отличаться  от  ада,
прости меня Господи!
   - А леди Маргарет - дьявол, - усмехнулся Алан.

Глава 3
ВЗЯТИЕ БЕЛРЕМИ

   Он нанес удар за неделю до  обещанной  даты  -  типичный  для  полководца
Бовалле ход. Его подкоп протянулся от лагеря под городскими стенами  к  углу
городского пустыря. Все было рассчитано очень точно с помощью плана Белреми.
Оставалось лишь пробить выход из подземелья, на что требовалось  всего  часа
два.
   За день до атаки Симон  созвал  своих  военачальников,  чтобы  отдать  им
последние  приказания.  В  его  палатке  собрались  непривычно  серьезные  и
сосредоточенные воины. Холланд  -  молодой,  еще  не  окрепший  в  боях,  но
храбрый, как лев, Джеффри - высокий и темный, бесстрашный в бою,  и  Алан  -
мечтательный и небрежный, но готовый выполнить  любой  приказ,  отличающийся
решительностью и огромной  энергией,  когда  того  требовала  необходимость.
Хантингдон, затянутый  в  кожу,  без  панциря,  сидел  на  грубой  скамейке,
наклонившись вперед, чтобы лучше видеть полководца. Джеффри  стоял  у  стола
при полном вооружении. Алан сидел на стуле около входа в  палатку,  все  еще
одетый в шелка. Он положил  голову  на  руку  и  смотрел  на  Симона  широко
раскрытыми глазами, в  которых  светилась  детская  непосредственность.  Сам
Бовалле  сидел  за  столом  так,  чтобы  видеть  одновременно   всех   своих
военачальников, перед ним была разложена карта.  Опираясь  руками  о  грубое
дерево стола, он хмурился, но говорил ровно и бесстрастно:
   - Вы, Хантингдон, при звуке горна в семь часов утра должны  всеми  силами
атаковать западные ворота, используя лучников и таран. Стена  уже  разрушена
пушками. Прорвать оборону будет легко, но постарайтесь  наделать  как  можно
больше шума, чтобы гарнизон решил, что  сюда  брошены  основные  наши  силы.
Привлечете огонь на себя.  Задача  не  сложная,  потому  что  они  тщательно
охраняют западные ворота и ожидают нападения именно в этом месте. Двенадцать
человек проберутся в пять часов по подкопу, чтобы окончательно пробить его в
город. Когда прозвучит сигнал и внезапная атака Хантингдона вызовет панику в
городе, эти двенадцать человек нападут на южные ворота,  перед  которыми  мы
сейчас находимся, и откроют их. Вы, Мальвалле и Монлис,  ударите  по  ним  и
войдете в город. Бой будет серьезным, но большая часть гарнизона будет в это
время отражать нападение Холланда. Мальвалле, твоя задача - прорваться через
город на запад ему на помощь. Монлис  должен  занять  центр,  где  находится
замок. К этому времени я присоединюсь к вам. - Симон  замолчал,  внимательно
всех оглядывая. – Все понятно?
   - Да, - кивнул Хантингдон.
   - Все ясно, - вздохнул Алан.
   - Кроме одного, - высказался Мальвалле.
   - В чем дело? - обратился к нему полководец.
   - Я понимаю мою задачу, она очень проста. А какова ваша роль, сэр?
   - Я возглавлю команду, которая войдет в город через подкоп,  буду  в  ней
двенадцатым, - спокойно пояснил Симон.
   Его слова вызвали бурю возражений. - Вы взяли на себя самое трудное дело!
- воскликнул Хантингдон.
   - Нет, Симон, так не пойдет! – попытался возражать Алан.
   - Возьми хотя бы меня с собой! – попросил Джеффри.
   - Нет. - Слово Бовалле упало тяжело, как камень.  Наступило  молчание.  -
Все будет, как я сказал.
   - Но, Симон! - Джеффри импульсивно взмахнул руками. - Что с  нами  будет,
если ты погибнешь?
   - Тогда ты возьмешь командование на себя. Но я не погибну.
   Хантингдон хлопнул себя по колену:
   - Бовалле, давайте поменяемся местами! Прошу...
   - Молчите, Холланд. Все будет, как я сказал.
   Алан поднялся, потянувшись, как кот. Его глаза стали еще более  детскими,
чем всегда, а поза ленивой.
   - Симон, ради нашей любви друг к другу, позволь мне занять твое место.
   Бовалле встал и положил руки на плечи Монлиса:
   - Эх ты, любвеобильное дитя! В таком случае мы наверняка  проиграем.  Иди
выполняй мой приказ!
   - Тогда я закончил. Желаю успеха, Хантигдон! Я вас не подведу.
   Алан схватил руку друга:
   - Симон, прошу тебя!
   - И я прошу, - шагнул вперед Мальвалле, хлопнув Бовалле по плечу. -  Твоя
миссия слишком опасна. Ты нужен нам для других дел. Если  ты  погибнешь,  мы
проиграем.
   Полководец упрямо покачал головой:
   - Встретимся за воротами Белреми, Джеффри. Вот тебе моя рука.
   Мальвалле стиснул его ладонь:
   - Симон, если ты погибнешь, прежде чем откроешь ворота, клянусь,  Белреми
будет разрушен без пощады.
   Глаза Симона блеснули.
   - Бовалле не умрет не выполнив своей задачи,  Джеффри.  А  теперь  хватит
ныть, послушай меня. Жди тихо и спокойно в окопах, пока не откроются  ворота
и не будет опущен мост. А тогда ударь со  всей  силой.  До  этого  в  лагере
должна царить мертвая тишина. Ты возглавишь атаку, Алан последует за  тобой.
И действуй как можно быстрее, Джеффри, мне наверняка понадобится помощь.
   - Пусть я буду проклят,  если  задержусь  хоть  на  секунду!  -  поклялся
Мальвалле.
   Полководец коротко кивнул и сказал, обращаясь ко всем:
   - Передайте воинам мой приказ: если кто-нибудь в битве ударит женщину или
ребенка или проявит ненужную жестокость, он будет наказан. Никаких  грабежей
и поджогов, только порядок и милосердие. Все понятно?
   - Да.
   - Тогда я закончил. Желаю успеха, Хантиг-дон! Я вас не подведу.
   Юный граф, улыбаясь, пожал его руку:
   - Встретимся внутри Белреми, Бовалле. Да благословит вас Бог.
   - И вас тоже.
   Симон посмотрел вслед выходящему из палатки графу и  повернулся  к  своим
друзьям. Его голос потеплел, а глаза подобрели.
   - Если я погибну в бою, то мои земли отойдут  к  королю.  Вот  здесь  мое
завещание. - Он указал на  запечатанный  конверт.  -  Все  мое  достояние  я
разделил поровну между вами, за исключением доли, оставленной моему  маршалу
Морису Гонтрею и другим моим людям.  Конверт  будет  находиться  у  Бернарда
Талмейна.
   Один из вас должен позаботиться о Седрике и Эдмунде.
   - Беру это на себя,  -  сказал  Алан  и,  повернувшись,  откинул  занавес
палатки, выглянул наружу.
   Джеффри положил руку на плечо Бовалле:
   - Симон, ты не говорил ничего  подобного  раньше,  а  мы  участвовали  во
многих боях. У тебя дурное предчувствие, брат мой?
   - Нет, - улыбнулся тот в  ответ  на  его  беспокойство.  -  Но  предстоит
серьезная битва, а я во всем люблю порядок.
   - Если тебя убьют... - начал Джеффри и  замолчал.  -  Да  ты  и  так  все
знаешь!
   - Знаю.
   - Если тебя убьют, - неторопливо произнес Алан, -  ведьма  Маргарет  тоже
умрет.
   - Что за глупости? Я не умру. Но если мы не  досчитаемся  одного  из  нас
завтра, когда все будет кончено,  то  оставшиеся  в  живых  потеряют  самого
надежного и дорогого друга. Иди, Джеффри, поспи, если сможешь.
   Мальвалле заколебался:
   - А ты?
   - Мне нужно  повидать  капитана  Уолтера  Сантоя  и  заняться  некоторыми
другими делами. Помни, Джеффри, если я завтра погибну, ты возглавишь войска.
Захватишь  Белреми  и  передашь  крепость  Хантингдону.   Затем   немедленно
отправишься к королю. Других указаний у меня нет.
   - А если ты погибнешь прежде, чем откроешь ворота?..
   Симон угрюмо усмехнулся:
   - Такого не будет. Желаю тебе успеха, брат  мой!  -  И,  посмотрев  вслед
уходящему Джеффри, добавил:
   - Вели своим людям следить позолоченным панцирем. Я надену его.
   Джеффри кивнул, а проходя мимо Алана, говорил с ним:
   - Ты будешь готов вовремя, Алан?
   - Да. Я приду к тебе после ухода Симона чтобы получить твои указания.
   Джеффри  кивнул  и  вышел.  Из  внутренней  палатки  появился   секретарь
полководца, и Монлис подождал, пока Бовалле закончит с ним  разговор:  Когда
Бернард отправился искать Уолтера Сантоя, Алан заметил:
   - Уже поздно. Шесть часов. Когда же ты отдохнешь, Симон?
   - Вскоре.
   - Кого ты берешь с собой в город?
   - Моих собственных людей. Одиннадцать человек.
   - Они готовы умереть за тебя, - произнес Алан таким тоном, будто это  его
утешало. - Седрик тоже с тобой?
   - Нет, он слишком молод. Возьми мальчика  с  собой,  Алан,  чтобы  он  не
оставался один. Седрик ужасно расстроился из-за того, что я не  беру  его  с
собой. Позаботься о нем.
   - Хорошо. Увидимся, когда ты будешь готов. Улыбнувшись, Монлис отправился
к себе. Ночь  была  тихой  и  спокойной.  Тишину  нарушало  только  скрытное
движение людей, готовящихся к штурму. Заградительная стена была подготовлена
таким образом, чтобы  упасть,  как  только  уберут  подпорки.  Слева  войска
Хантингдона тоже готовились, но менее скрытно и более шумно.
   Спустя некоторое время Симон стоял у  входа  в  подкоп.  Отблески  костра
сверкали на его позолоченном панцире. На боку полководца висел огромный меч,
но копье и щит он решил оставить. Их должен будет привезти  ему  в  крепость
Мальвалле. Так же как и все люди его отряда, Бовалле накинул на себя большой
плащ и держал под мышкой  шлем,  украшенный  зеленым  плюмажем.  Алан  стоял
рядом, пока шла перекличка людей,  идущих  в  подкоп.  Каждый  воин  отвечал
быстро и тихо. Все они смутно вырисовывались на фоне темного неба.  Еще  раз
оглядев отряд,  Симон  повернулся  к  Алану.  Не  тратя  времени  на  долгое
прощание, протянул ему руку в боевой перчатке:
   - Храни тебя Бог, Алан. Не забывай следовать за позолоченным  панцирем  и
будь осторожен. Дай мне факел.
   Сжимая факел в одной руке и меч в другой, Бовалле наклонился  и  вошел  в
шахту. Его воины один за другим  последовали  за  ним  и  вскоре  исчезли  в
сумраке туннеля. Даже свет от факела пропал, будто всех поглотила земля.
   Мягко ступая, согнувшись почти вдвое, цепочка людей медленно  пробиралась
по сырому, пахнущему землей туннелю. Наконец они пришли к концу  шахты,  где
можно было  выпрямиться.  С  минуту  постояли,  прислушиваясь,  затем  Симон
негромко отдал приказ пробить  выход.  Отложив  в  сторону  защитные  плащи,
каждый взял лом или лопату. Все дружно приступили  к  работе,  начав  копать
пологий выход. Отложив в сторону шлем и плащ, укрепив факел в нише  земляной
стены, Симон, хотя ему и мешал панцирь, тоже копал землю. Они долго работали
молча, пока полководец не  обратил  вдруг  внимание  на  одного  из  воинов,
старательно копавшего проход. Его привлекла кудрявая голова и  юное  усталое
лицо, по которому катился крупный пот.  Юноша  поднял  голову  и  встретился
глазами с Симоном. В его взгляде мольба о прощении смешивалась с триумфом.
   - Нам нужно поговорить, Седрик, - тихо произнес Бовалле.
   Вспыхнув, его слуга кивнул:
   - Да, милорд, я  знаю.  Но  я  не  мог  оставить  вас  одного.  Если  все
обойдется, вы простите меня?
   Симон скривился:
   - Пожалуй, да. Ладно, оставайся.  Седрик  благодарно  улыбнулся  и  начал
копать с удвоенной энергией. Больше никто не проронил ни слова. Все работали
по возможности бесшумно. Никто не лодырничал, хотя туннель был сырым, в  нем
не хватало воздуха, свод нависал над головами. Но эти  стойкие  люди  скорее
умерли бы за своего лорда,  чем  стали  бы  ворчать  на  трудности.  Наконец
копавший впереди всех Малкольм Клейтон прошептал, оглянувшись через плечо:
   - Милорд, мы у цели.
   Симон вскарабкался по осыпающемуся склону мягкой земли.
   - А теперь молчите, если вам дорога жизнь. Отойдите в сторону.
   Команда была выполнена немедленно. Тяжело дышащие, потные мужчины стояли,
опираясь на лопаты, и наблюдали, как Симон и Малкольм пробивают проход.  Они
действовали осторожно и  неторопливо,  но  вскоре  волна  морозного  воздуха
проникла в  туннель,  все  свободно  вздохнули.  Симон  продолжал  работать,
пробивая такое отверстие,  чтобы  в  него  мог  пролезть  человек.  Наконец,
опустив лом, опираясь на плечи Малкольма, осторожно выглянул наружу.  Затем,
спрыгнув вниз, распорядился:
   - Джон и Петер, сделайте земляные ступеньки, рассвет приближается.
   Воины принялись за работу. Слабый серый t свет  проник  в  туннель,  хотя
небо все еще казалось темным и сумрачным.
   Когда ступени были готовы, Бовалле отдал приказ сложить лопаты.  Принесли
вино в небольших кожаных бурдюках. Все с удовольствием  выпили,  прежде  чем
надели шлемы и плащи. Седрик поднял золоченый шлем хозяина и стряхнул пыль с
плюмажа. Застегнув шлем на шее Симона,  он  накинул  на  его  плечи  длинный
зеленый плащ.  Завернувшись  в  него,  полководец  поднял  меч.  Он  зловеще
сверкнул при свете факела, а золотой шлем, казалось, излучал сияние.  Из-под
него смотрели спокойные  глаза,  почти  одного  цвета  с  плюмажем,  Бовалле
выглядел  как  сказочный  золотисто-зеленый  рыцарь.  Его  уверенный   голос
успокаивал воинов, нервничающих из-за неизвестности.
   - Погасить факел.
   И тут же золотистая фигура  превратилась  в  темный  силуэт.  Все  стояли
неподвижно, учащенно дыша от волнения. И снова зазвучал холодный голос:
   - Соблюдайте полную тишину. Скоро придет наше  время.  Не  отставайте  от
меня и прячьте свои мечи, пока я не начну  бой.  Седрик,  держись  рядом  со
мной.
   Люди шепотом выразили согласие, и снова  наступила  тишина.  Несмотря  на
кромешную темноту и напряженное ожидание, магнетическая личность  полководца
каким-то  образом  успокаивала  взволнованных  людей.  Все  они  безгранично
верили, что он приведет их к победе.
   Время тянулось мучительно медленно, но становилось все  светлее.  Наверху
было тихо как в могиле, и эта тишина звоном отдавалась в ушах  воинов.  Один
из них непроизвольно завозился и тяжело вздохнул. Во мраке все увидели,  как
Симон предостерегающе поднял руку, и снова стадо тихо.
   Затем вдалеке трижды прозвучал горн, и тут же вздох облегчения вырвался у
всех стоящих в туннеле. Далеко в лагере Джеффри  Мальвалле  подал  сигнал  к
атаке. Но Симон, выжидая, оставался неподвижным, как скала.  Послышался  шум
многих голосов. Это по сигналу начал действовать Холланд. Люди в подземелье,
затаив дыхание, не сводили глаз со своего  вождя,  ожидая  его  команды.  Он
стоял откинув голову, прислушиваясь. Постепенно проникающий  в  туннель  шум
нарастал. Вдруг  раздался  отдаленный  взрыв.  Это  Холланд  начал  пушечный
обстрел западной стены, чтобы привлечь к себе внимание. Звуки  паники,  едва
различимые вначале, стали слышнее. Проснувшийся в ужасе  город  готовился  к
обороне.
   Наконец Симон шевельнулся и сказал всего два слова:
   - За мной!
   С удивительной энергией  он  вскарабкался  по  грубым  ступенькам.  Воины
быстро последовали за ним, и моментально все оказались  на  пустыре,  позади
домов.  Пустырь  был  завален  мусором.  Люди  сгрудились   позади   Симона,
пробираясь среди этого хлама.
   - Помните, вы - защитники Белреми, - напомнил он. -  Слегка  растянитесь,
но следуйте за мной.
   Воины подчинились, перешли на бег и вскоре оказались на узенькой  улочке.
Она была заполнена  спешащими  мужчинами.  Из  окон  и  дверей  их  окликали
женщины, кто спокойными, кто истеричными голосами. Солдаты бежали к западной
стене, на ходу пристегивая мечи, натягивая боевые перчатки. Небольшой отряд,
возглавляемый Симоном,  двигался  на  юг,  проталкиваясь  через  эту  толпу.
Откуда-то издалека  доносился  шум  атаки  Холланда,  но  воины  к  нему  не
прислушивались, следуя по главной улице за  зеленым  плюмажем  и  все  ближе
подтягиваясь к нему.
   В конце заполненной народом улицы высились огромные ворота, к которым они
спешили. В этот момент от них отъехала и поскакала к  западной  стене,  давя
зевак копытами лошадей, часть гарнизона. Подойдя вплотную к воротам, Бовалле
негромко приказал своим людям:
   - Следуйте за мной и делайте, как я!  -  Затем,  обращаясь  к  напуганным
защитникам ворот, закричал:
   - Приказ Сенешаля!
   Защитники тут же отступили, думая, что это прибыл отряд маршала, а Симон,
сопровождаемый своими воинами,  двинулся  к  воротам  башни.  Здесь  часовые
начали расспрашивать его о новостях.
   - Они прорвали западную стену! - воскликнул Бовалле и, обнажив меч, начал
подниматься по лестнице.
   На самом верху башни  беспокойно  метались  пятнадцать  часовых,  пытаясь
увидеть или услышать, что творится внизу. Они тут же бросились к прибывшему:
   - Какие новости? Они действительно прорвались? Какой будет приказ?
   Но прежде чем успели  осознать,  что  перед  ними  враги,  Симон  быстрым
движением скинул плащ и бросил его в  лицо  ближайшему  часовому.  Небольшой
отряд Бовалле  тут  же  последовал  его  примеру,  приступив  к  уничтожению
защитников башни. Выхватив мечи и кинжалы,  они  действовали  с  беспощадной
эффективностью. Завязалась отчаянная схватка. Но тут снова  прозвучал  голос
Симона, и все увидели, как он рванул рычаг, опускающий мост.
   - Джон, Малкольм, Фрэнк, охраняйте этот рычаг! -  приказал  полководец  и
снова бросился в бой.
   Раздались крики  часовых,  призывающих  на  помощь.  Кто-то  прорвался  к
колоколу, его перезвон возвестил о тревоге. Пол устилали мертвые и  раненые,
но все люди Бовалле были  живы  и  здоровы,  трое  из  них  охраняли  рычаг,
опустивший мост. Симон рванулся к выходу, размахивая огромным ключом.
   - Все осталь