повторял:
   - Это невозможно! Ребенок! Вы узнали от этих: этих Уэтерби...
   - Именно то, что я вам рассказал! Они больше ничего не  знают,  и  можете
быть уверены, вопросов я не задавал! Они полагают, что Аманда принадлежит  к
"муслиновой компании" - Уэтерби применил термин "первоклассная штучка"! Ни в
коем случае я бы не сказал и слова, которое могло бы навести их на истину!
   - Это невозможно! - снова сказал генерал. - Человек в положении Ладлоу...
Боже добрый, при каких бы обстоятельствах  он  ни  познакомился  с  ней,  он
должен был с первого взгляда понять, что она ребенок, благородно воспитанный
ребенок, и так же невинна... Какого черта он не вернул ее мне?
   Или, если она не сказала ему своей фамилии,  не  поместил  ее  под  опеку
респектабельной женщины?
   - Да, почему? - хрипло сказал капитан. - Это вопрос, на  который  он  мне
ответит  прежде,  чем  состарится!  Что  он  за  человек?   Генерал   сделал
беспомощный жест.
   - Откуда мне знать? Я с ним не  знаком.  Модный  человек:  принадлежит  к
корифианскому кругу, красивый, с прекрасной фигурой, достаточно богат, чтобы
купить аббатство. Он не женат: по-моему, много лет назад произошла  какая-то
трагедия. Никогда не слышал о нем дурного, напротив, по-моему, он всем очень
нравится, что с того? Если все это время она была с ним... Клянусь Богом, он
на ней женится! Он скомпрометировал ее - мою внучку! - и если он думает...
   - Он женится на ней?.. Это мы посмотрим! - мрачно прервал капитан.  Итак,
сэр! Первое, что вы должны сделать, это отозвать  полицию,  чтобы  мы  могли
разобраться с этим проклятым делом с наименьшим шумом.  Утром  я  выезжаю  в
Кимболтон, и если не смогу узнать там ничего нового  о  Ладлоу,  сделаю  еще
одну-две попытки. Но что-то я должен узнать: не мог он незамеченным проехать
такой маленький город. Если хотите оставить дело мне, очень хорошо! Если  вы
предпочитаете сопровождать меня, еще лучше!
   - Сопровождать тебя, ты, непокорный, наглый  пес?  -  взорвался  генерал.
Какое право ты имеешь вмешиваться в мои дела? Не думай, что  я  соглашусь  и
позволю тебе жениться на Аманде, потому что не соглашусь! Чтобы  моя  внучка
пропала за нищим щенком из линейного полка? Нет,  клянусь  Богом!  Я  еду  в
Кимболтон, и я не желаю ни твоей помощи, ни твоего общества!
   - Как вам угодно, - пожал плечами капитан Кендал. - Я уезжаю на рассвете,
и несомненно, это вам не подойдет. Прошу вас не  забыть  послать  письмо  на
Боу-стрит. Встретимся в Кимболтоне! Спокойной ночи! В  то  же  самое  время,
когда в Лондоне происходил этот переполох, лорд  Видмор  получил  письма  от
обеих своих младших сестер и  узнал,  чти  ни  у  одной  из  них  не  искала
прибежища леди Эстер. Поскольку он к этому времени заставил  себя  поверить,
что больше она никуда не могла деваться, новости явились  для  него  суровым
потрясением и заставили неосторожно воскликнуть:
   - Гертруда и Констанция не видели Эстер с  тех  пор,  как  мы  уехали  из
Лондона! До этого  момента  мистер  Уайтлиф  был  в  неведении  об  истинном
положении дел, поскольку лорд Видмор был гораздо более  осмотрительным,  чем
его отец. Но мистер Уайтлиф присутствовал, когда письмо принесли с почты,  и
эта невольная вспышка не только привлекла его внимание, но и  принудила  его
потребовать у его  светлости  объяснений.  Объяснения  он  получил  от  леди
Видмор.
   Презрение ее светлости к условностям делало ее весьма склонной относиться
к выходке,  как  к  очень  хорошей  шутке;  этот  склад  ума  вызывал  такое
отвращение у ее мужа, что для  него  было  облегчением  отвести  душу  перед
священником.
   Реакция мистера Уайтлифа  была  такой,  какой  и  должна  была  быть.  Он
переменился в лице и изрек:
   - Нет у  леди  Эннердейл!  Нет  у  миссис  Натли,  и  леди  Кукхэм!  Боже
праведный, сэр, это ужасно! Лорд Видмор, глядя на него с  одобрением,  решил
поделиться  с  ним  секретом.  В  результате  он  узнал  в  первый   раз   о
существовании Хильдебранда  Росса.  До  этого  никто  не  говорил  ему,  что
человек,  посланный  с  леди  Эннердейл  для  сопровождения  ее   сестры   в
путешествии, не  был  слугой.  Теперь  он  обнаружил,  что  Эстер  уехала  с
неизвестным молодым джентльменом, несомненно благородного происхождения,  но
подозрительного вида, и воскликнул:
   - Она сбежала! Но мистер Уайтлиф не  думал,  что  Эстер  сбежала.  Мистер
Росс, хотя и достаточно испорченный,  что  бы  не  краснея  лгать  человеку,
облачение которого должно было бы вызывать его уважение, вряд ли был в таком
возрасте, чтобы задумать жениться на леди, приближающейся к тридцати годам.
   Он боялся, что мистер Росс был не более, чем  посредником.  Леди  Видмор,
очень вульгарно смеясь, спросила, для кого, черт  побери,  был  мистер  Росс
посредником, но на нее не обратили внимания. Очень быстро мистер  Росс  стал
дьявольским  посланцем,  нанятым  либо  тайным  и   очевидно   нежелательным
любовником, либо дерзким похитителем.  Леди  Видмор,  заявив,  будто  готова
лопнуть со смеху, сказала, что любой похититель, который  надеется  вытянуть
хоть пенни у семьи, не имеющей и гроша за пазухой,  должно  быть,  настолько
тупоголовый, что даже такая простофиля, как Эстер, сумеет вырваться  из  его
лап. По ее мнению, Эстер сама, куда более хитрая, чем все  они  подозревали,
наняла мистера Росса, чтобы он помог ей удрать из Бранкастера, не вызывая ни
удивления, ни сопротивления. Она посоветовала  мужу  подвергнуть  дворецкого
суровому допросу. Если кто-нибудь и знает,  в  какой  темной  игре  замешана
Эстер, можно быть уверенным, это Клифф, чья сентиментальная привязанность  к
Эстер часто выводит ее светлость из себя. Лорду Видмору не  удалось  извлечь
из Клиффа никакой информации, но мистеру  Уайтлифу  повезло  больше.  Клифф,
который  уже  беспокоился  и   немало   сомневался   в   разумности   своего
попустительства   Эстер,   рассыпался   под   могущественными   увещеваниями
священника. Его вынудили признать, что репутация его  хозяйки,  более  того,
даже ее жизнь, возможно, в опасности, и, рыдая, он выдал единственную  каплю
информации,  которой  владел.  Он  сказал  мистеру  Уайтлифу,  что  узнал  в
форейторе, отвечающем за почтовую карету,  увезшую  леди  Эстер,  одного  из
парней,  работающих  в  гостинице  "Корона"   в   Сент-Ивсе.   После   этого
командование принял на себя мистер Уайтлиф. В манере,  рассчитанной  убедить
дрожащего дворецкого, что тот помог  леди  Эстер  совершить  неблагоразумный
поступок, который может ввергнуть всю  ее  семью  в  гибельный  скандал,  он
наложил на Клиффа строгое требование молчать. Почти столь же внушительно  он
указал лорду Видмору, что никаким  слухам  об  этом  деле  нельзя  позволить
достичь ушей кого-либо, кроме них самих.
   Вместе, он и его светлость, узнают  в  Сент-Ивсе  место  назначения  этой
почтовой кареты, вместе они выследят беглецов. Ни кучера, ни форейтора брать
с собой не следует: они отправятся одни и в коляске, которую герцог держал в
Бранкастере для своих нужд, на случай поездки в Кембриджшир.
   -  И  я,  добавил  мистер  Уайтлиф,  вспомнив,  что  лорд  Видмор   очень
посредственно правит,  -  сам  буду  править!  Тем  временем,  в  счастливом
неведении о враждебных  силах,  движущихся  в  его  направлении,  сэр  Гарет
поправлялся, с чем его медик не переставал  поздравлять  себя.  Пройдет  еще
некоторое время, прежде чем рана перестанет его беспокоить,  обстоятельство,
вызванное, как без колебания утверждала леди  Эстер,  потрясающе  грубыми  и
поспешными методами, примененными при извлечении пули, и еще больше,  прежде
чем он может надеяться восстановить все свои силы; но он  делал  постепенные
успехи и вскоре смог убедить своих нянек позволить ему встать  с  постели  и
проверить, как подействует на него благотворное влияние свежего воздуха.  За
гостиницей был небольшой  сад,  и  поскольку  погода  стояла  знойная,  один
золотой день следовал за другим, именно здесь проводил  он  дневные  часы  в
идиллическом существовании, которое не мог испортить даже дурной нрав миссис
Чиклейд.  Эта  строгая   моралистка   так   никогда   и   не   убедилась   в
респектабельности компании, которую она была вынуждена обслуживать; и  когда
она увидела стулья из зала,  вынесенные  в  сад  вместе  со  столом,  и  все
подушки, которые  могла  уделить  гостиница,  а  потом  обнаружила,  что  ее
введенный с заблуждение супруг согласился приносить туда  еду,  она  поняла,
что ее худшие подозрения почти оправдались. Банда цыган-язычников - вот  что
такое драгоценные благородные леди и джентльмены Чиклейда, и пусть никто  не
смеет говорить ей что-либо другое! Но Чиклейд сказал,  что  узнает  знать  с
первого взгляда и что пока они имеют денежки, клиенты могут обедать хоть  на
крыше, если им  так  нравится.  А  что  касается  морали  компании,  не  ему
критиковать выдающегося человека, который бросается наличными так легко, как
сэр Гарет. Поэтому миссис Чиклейд,  успокоенная  мыслью  о  золоте,  которое
текло в сундуки ее мужа, продолжала готовить три раза в день хорошую еду для
своих сомнительных гостей и поразила соседей, неожиданно появившись в новой,
производящей впечатление шляпе и платье  глубокого  фиолетового  цвета.  Что
касается гостей с сомнительной репутацией, только Аманда не  была  полностью
удовлетворена тем, что оставалась в Малом Стафтоне. У сэра Гарета были  свои
причины не желать, чтобы  его  пребывание  здесь  закончилось;  леди  Эстер,
ухаживая за ним, уютно сидя рядом с ним под  усыпанными  плодами  фруктовыми
деревьями, ценимая как  никогда  прежде,  заново  расцвела;  а  Хильдебранд,
вдохновленный деревенским уединением, создал многообещающее начало для своей
трагической драмы и совершенно не беспокоился о возвращении в более  суровый
мир. Он к тому же заполучил своего коня, уступив наконец  приказу  приемного
дяди прекратить вести себя простофилей и вернуть  благородное  животное  без
дальнейших церемоний. Он все еще спал на походной  кровати  в  комнате  сэра
Гарета; не потому, что его  услуги  все  еще  требовались  во  время  ночных
дежурств, а потому, что в гостинице  были  всего  две  спальни  для  гостей.
Поэтому сэр Гарет был полностью в курсе развития драмы,  результат  дневного
труда прочитывался ему  каждый  вечер  с  просьбой  критики  и  предложений.
Никаких угрызений совести Хильдебранд не испытывал: он радостно заверил сэра
Гарета, что его родители, веря, будто он пешком путешествует по  Уэльсу,  не
станут ожидать от него  писем;  а  его  друзья,  к  которым  он  должен  был
присоединиться,  подумают  только,  что  у  него  изменились  планы  или  он
задержался и, безусловно, догонит их.
   - Ну разве вам не хотелось бы? - спросил его сэр Гарет.  -  Знаете,  я  и
правда теперь могу  очень  хорошо  справляться  сам  и  не  хочу,  чтобы  вы
чувствовали себя обязанным оставаться здесь из-за меня. Чиклейд может делать
все, что мне потребуется.
   - Чиклейд? - с отвращением произнес Хильдебранд.  -  Как,  позволить  ему
завязывать ваши галстуки этими огромными неуклюжими руками? Ну уж,  нет!  Да
еще как раз, когда вы научили меня завязывать "водопад". Кроме  того,  мы  с
тетей Эстер решили,  когда  вы  достаточно  поправитесь  для  путешествия  в
Лондон, я должен поехать с вами, позаботиться о вас в  дороге.  Более  того,
если Аманде придет в голову опять убежать, вы не  сможете  ее  преследовать,
дядя Гари. И пока я в настроении, думаю, было бы жаль прерывать нить  пьесы.
Вы не будете возражать, если я только  прочту  вам  вторую  сцену  еще  раз,
теперь, когда я ее переписал? Поэтому Хильдебранду позволили остаться,  хотя
сэр Гарет не думал, что у Аманды есть какое-либо намерение убегать. В первый
раз Аманда оказалась в тупике. Ей никогда не приходило в голову, что дедушка
не подчинится ее приказаниям, и как дополнительно  воздействовать  на  него,
было проблемой, казалось, неразрешимой. Время текло, и  вполне  могло  быть,
что Нейл уже получил приказ присоединиться  к  своей  бригаде.  Она  еще  не
совсем  достигла  стадии  капитуляции  и  все  еще  неутомимо  просматривала
"Морнинг Пост", которую мистер Вайнхол  любезно  присылал  в  "Быка"  каждый
день; но сэр Гарет надеялся, что к тому времени, когда он получит приговор о
достаточном для путешествия улучшении, нетрудно будет убедить ее  поехать  с
ним в Лондон. Ничто не могло убедить ее раскрыть, кто  ее  дедушка,  но  она
начала подумывать о плане, при помощи которого можно было бы надавить не  на
дедушку, а на Нейла. Не думает ли дядя Гари, что если  Нейл  поверит,  будто
она погубила свою репутацию, он сразу женится на ней?
   - Вряд ли, - ответил он. - Зачем ему это делать?  Она  сидела  на  земле,
нераспустившийся шарик первоцвета в руках, и выглядела такой немыслимо юной,
выдвигая свой возмутительный план, что он с трудом сохранил серьезность.
   - Чтобы спасти мое доброе имя, - не задумываясь, ответила она.
   - Но он не станет делать ничего подобного, - возразил он. - Он  даст  вам
совсем другое имя.
   - Да, но если погубишь свою  репутацию,  то  приходится  срочно  выходить
замуж, - спорила она. - Это я знаю, ведь когда Тереза... когда кое-кто, кого
я знаю, потеряла свою, а  она  это  сделала,  я  не  совсем  уверена,  каким
образом, кое-кто еще, кого я знаю, сказал моей тете, что ничего не остается,
как немедленно выдать ее  замуж,  чтобы  спасти  ее  доброе  имя.  Ну,  если
остаешься наедине с джентльменом, то губишь свою  репутацию  сразу,  поэтому
если я притворюсь, будто  тети  Эстер  и  Хильдебранда  здесь  не  было,  не
почувствует ли Нейл, что его долг  -  жениться  на  мне,  чтобы  дедушка  ни
говорил?
   - Нет, он скорее почувствует, что я должен жениться на вас, а это, знаете
ли, вам не понравится.
   - Нет, конечно, не понравится, но вы можете отказаться жениться  на  мне,
правда? Тогда Нейл попадает в затруднительное положение!
   - Да, действительно! - согласилась Эстер с невозмутимым спокойствием.  Но
я думаю, он сочтет своим долгом вызвать дядю Гарета на дуэль,  и  хотя  дяде
гораздо лучше, он еще недостаточно окреп, чтобы драться на дуэли. Вы  же  не
захотите, чтобы он перенапряг свои силы?
   - Нет, - неохотно сказала  Аманда.  -  Ну,  тогда  это  придется  сделать
Хильдебранду! Хильдебранд! Хильдебранд, который лежал на животе в  некотором
удалении от них, беспорядочно терзая кудри, в то  время  как  его  раздирали
муки творчества, удостоил ее только отсутствующим мычанием.
   - Хильдебранд, не будете ли вы так любезны, чтобы притвориться, будто  вы
скомпрометировали меня, а потом откажетесь жениться на  мне?  -  заискивающе
спросила Аманда.
   - Нет, разве вы не видите, я занят!  Попросите  дядю  Гарета!  -  ответил
Хильдебранд. Но когда его вынудили понять, о чем идет речь, он не смог  дать
сколько-нибудь удовлетворяющего Аманду ответа и посоветовал ей не глупить, а
также добавил, что она не понимает, о чем говорит.
   - Я считаю вас невежливым и нелюбезным, - резко заявила она.
   - О нет, я уверена, он не  намеренно!  -  сказала  Эстер,  оглядываясь  в
поисках ножниц. - Я полагаю... о, вот они! Как они сюда попали?  Я  полагаю,
он не совсем понял. Правда,  Хильдебранд,  вам  только  придется  отказаться
жениться на Аманде, и право, это не такая уж большая просьба.
   - О, против этого я не возражаю, - ухмыляясь, сказал он.
   - Вы беспринципная женщина, Эстер, - при первой же возможности сказал  ей
сэр Гарет.
   - Да, пожалуй, - задумчиво ответила она.
   - В этом не может быть сомнений. Вы действительно  собираетесь  позволить
Аманде попотчевать своего бригад-майора  этой  отвратительной  историей,  ею
состряпанной?
   - Но я не вижу в  этом  никакого  вреда,  Гарет!  -  сказала  она,  слега
удивленная. - Это вызовет у нее желание поехать в Лондон, кроме  того,  даст
ей возможность что-то планировать, а ей, знаете  ли,  это  необходимо,  ведь
после того, как теленка с фермы отправили на рынок, ей  здесь  действительно
стало очень скучно. И возможно, бригад-майор не окажется таким глупым, чтобы
поверить этой истории. Всякому очевидно: у нее нет ни малейшего понятия, что
означает быть скомпрометированной.
   - И сказав это, вы все еще полагаете,  что  ей  следует  разрешить  выйти
замуж за этого парня? - спросил он.
   - Это зависит от того, каков он, - задумчиво ответила она. -  Прежде  чем
решать, я бы хотела его видеть. На следующий день ее желание было исполнено.
   Сэр Гарет, сидя в полусне под большой яблоней, с полностью спящим на  его
коленях Джозефом, почувствовал зловещее  присутствие  и  открыл  глаза.  Его
взгляд упал на рыжеволосого коренастого молодого джентльмена, который  стоял
в нескольких футах от него, мрачно его рассматривая. Презрение и гнев пылали
в его голубых глазах, впитывающих  великолепие  расшитого  халата,  который,
поскольку сюртуки его слишком хорошо сидели, чтоб можно было натянуть их  на
толсто забинтованное плечо,  он  был  вынужден  носить.  Заинтересованный  и
слегка удивленный, сэр Гарет воспользовался своим  моноклем,  через  который
принялся изучать неизвестного посетителя. Капитан Кендал с шумом  вдохнул  и
произнес голосом, полным пугающей и решительной вежливости:
   - Я не ошибаюсь, сэр, полагая, что обращаюсь к сэру Гарету Ладлоу?
   - Сэр, - ответил сэр Гарет мрачно,  но  с  подергиванием  губ,  -  вы  не
ошибаетесь!
   Капитан Кендал, казалось, боролся с собой. Он сжал кулаки и стиснул зубы;
он еще раз болезненно вздохнул и сказал размеренно:
   - Мне жаль, сэр, чертовски жаль видеть вашу руку на перевязи!
   - Ваша жалость, сэр, - сказал сэр  Гарет,  проникаясь  духом  сказанного,
глубоко меня трогает! Признаться по правде, мне самому жаль!
   - Потому что, - произнес капитан Кендал сквозь стиснутые  зубы,  -  из-за
вашего беспомощного положения я не могу  поступить  с  вами,  как  вы  этого
заслуживаете! Мое глубочайшее желание - чтобы вы поправились прежде, чем мне
придется покинуть Англию!
   - Боже праведный! - воскликнул сэр  Гарет,  начиная  понимать.  Он  снова
поднял моноколь. - Вы знаете, я представлял вас  совершенно  иначе!  Мне  бы
хотелось, чтобы вы сказали вашу фамилию!
   - Это, сэр, вы узнаете в свое время! Позвольте сказать вам, что сведения,
полученные мною в  Кимболтоне,  -  привели  меня  сюда  переполненным  двумя
желаниями: первое, призвать вас к  ответу,  и  второе,  пожать  руку  юноше,
который пытался спасти от ваших лап девушку,  юность  и  невинность  которой
должны были бы охранить ее от кого угодно, кроме беспринципного злодея!
   -  Ну,  боюсь,  вы  не  сможете  реализовать  первое  из  этих  совершено
естественных намерений, - извиняющимся тоном произнес сэр Гарет,  -  но  нет
ничего проще, чем осуществить  второе.  -  Он  сел,  оглянулся,  побеспокоив
Джозефа, который сел, чихнул и спрыгнул с его колен. - Когда я  в  последний
раз его видел, он был в муках литературного творчества, вон там. Да, вот он,
но уже не борется со своей Музой.
   - Что? - сказал капитан Кендал, пораженный. - Вы хотите  одурачить  меня,
сэр?
   - Нисколько! Проснитесь, Хильдебранд! У нас гость!
   - Не думаете ли вы, будто я человек, которого можно провести?
   - Уверен, что нет, - успокаивающе сказал сэр Гарет. - Похоже, вы  слишком
легко приходите к заключениям, но ведь я еще точно не знаю,  что  именно  вы
узнали в Кимболтоне.
   - Почему, - выпалил капитан, - горничная  нашла  дверь  вашей  подопечной
запертой? Почему ваша подопечная сочла необходимым запереть свою дверь?
   - Она не сочла. Я запер дверь, чтобы она не убежала во  второй  раз.  Да,
идите сюда, Хильдебранд! Наш гость желает пожать вам руку.  Позвольте,  сэр,
представить вам мистера Росса. Это, Хильдебранд, если  я  только  сильно  не
ошибаюсь, бригад-майор.
   - Как, бригад-майор Аманды? - воскликнул Хильдебранд. - Ну,  знаете!  Как
вы отыскали нас, сэр?
   - Ради Бога, не попал ли я в сумасшедший дом? - прогремел капитан. -  Где
Аманда?
   - Ну, я не знаю, -