ный
дар с величием  королевы.  Она  играла  с  одним  молодым  человеком,  чтобы
досадить другому. И наоборот. Но прошло немного времени, и она  поняла,  что
мистер Жеттан волнует ее гораздо больше, чем того требуют правила  приличия.
Девушка все время думала о Филиппе, а когда он  приходил  навестить  их,  ее
сердце начинало биться чаще и  временами  даже  было  готово  выпрыгнуть  из
груди.
   Но Клеона была строга к самой себе, тем более, что в мистере Жеттане было
много такого, что она не одобряла. Пускай он  мог  ей  казаться  властным  и
привлекательным - а  этого  у  него  было  не  отнять,  но  он  чаете  бывал
безнадежно неотесанным. До возвращения в Шарлихауз, Клеона  успела  провести
несколько месяцев у своей тетки, жившей в  городе.  Тамошние  мужчины  очень
элегантно  ухаживали  за  Клеоной,  осыпая  ее  комплиментами.   Она   могла
игнорировать любого из них, но  их  обращение  с  ней  оставалось  столь  же
обворожительным.  Речь  же  Филиппа  была  простой  и  незатейливой,  а  его
комплименты почти всегда были не к месту, да и внешний вид  оставлял  желать
лучшего. У Клеоны было хорошо развито чувство цвета и стиля;  ей  нравилось,
чтобы ее кавалеры выглядели модно.  Сэр  Мэтью  Грелони,  например,  поражал
своими чудесными чулками со стрелками, украшенными бабочками; Фредерик  Кинг
носил безукоризненно подогнанный по фигуре камзол, говорили,  что  влезть  в
него  ему  помогали  сразу  три  человека.  Платье  Филиппа  было  сработано
практично, но и только, а  чулки  Мэтью  он  просто  презирал.  Филипп  даже
отказывался купить себе парик, так и ходил, зачесав каштановые волосы  назад
и перевязав их сзади черной тесемкой  в  косичку.  Никакой  пудры,  локонов,
неухоженные ногти и ненапудренное лицо. Фу! Клеона думала, что,  нарисуй  он
себе всего лишь одну крохотную мушку, и девушки/ сходили бы по нему  с  ума.
Тем не менее  Клеона  не  любила  плакать.  Во-первых,  от  слез  ее  глазки
становились красными. Во-вторых, это было совершенно бесполезное занятие. Но
она твердо решила, что Филиппа нужно исправить, так  как  она...  ну  ладно,
скажем, так как он был ей не неприятен. Филипп как раз  приехал  из  города,
куда его посылал отец под  предлогом  решить  кое-какие  дела,  связанные  с
недвижимостью. На самом деле Моррис  надеялся,  что  город  развлечет  сына,
изменит его старомодные мысли. Филиппу был невдомек этот тайный  умысел,  но
Клеона была в него посвящена. Ей очень нравился сэр Моррис, как, впрочем,  и
она ему. Когда сэр Моррис увидел, что Филипп выбирает себе жену, то это  его
порадовало, хотя он считал, что Жеттаны должны стремиться повыше. Но  будучи
верным старинной  пословице,  сэр  Моррис  вполне  довольствовался  нынешним
развитием  событий.  Единственное,  что  его  беспокоило,  -  это  очевидное
упрямство сына в первой части пророчества, а  именно  -  любви...  Он  любил
Филиппа и не хотел его терять; они были прекрасными компаньонами, но...
   "Ей-богу, сэр, вы начинаете рассуждать, как  старая  скучная  собака!"  -
подумал сэр Моррис вслух.
   Прямые  брови  Филиппа  уже  почти  совсем  срослись   у   переносицы   и
разъединялись только в улыбке.
   - Ничего, сэр, я держу в доме двух  веселых  собак  и  думаю,  что  этого
достаточно.
   Губы у сэра Морриса слегка дрожали.
   - Ты что, Филипп? Осуждаешь меня?
   - Ничуть, сэр. Вы это вы, а я - это я.
   - Все правильно, - сказал отец. - Ты по собственной воле влюбился  в  это
чертовски хорошенькое создание; но при этом ты  скорее  всего  останешься  у
разбитого корыта.
   Филипп  немного  покраснел  при  упоминании  о  Клеоне.  Последняя  фраза
заставила его нахмуриться.
   - Что вы хотели сказать, сэр?
   Такие же, как  и  у  сэра  Морриса  проницательные  серые  глаза,  теперь
смотрели жалобно.
   - Маленькая госпожа Клеона не пойдет ни за кого из вас и  ты  не  сможешь
ничего исправить, сын. Ты не задумывался об этом? Что общего  может  быть  у
этой утонченной крошки с невоспитанным увальнем вроде тебя?
   Филипп тихо ответил:
   - Если госпожа Клеона одарит меня своей любовью, то такого, какой я есть,
а не напудренного и напомаженного красавца.
   - Филипп, черт побери, послушай меня, мой  мальчик,  поезжай  в  город  к
своему дяде и купи себе парик!
   - Спасибо, сэр. Я думаю, что прекрасно обойдусь и без парика.
   Сэр Моррис с раздражением стукнул тростью об пол.
   - Тысяча чертей! Сейчас же отправляйся в город, негодный  мальчишка!  Там
заверши дела с этим негодяем Дженкинсом.
   Филипп кивнул.
   - Это я сделаю с удовольствием, сэр, раз вы этого хотите.
   - Ну и ладно! - отвечал ему отец.
   А сейчас Филипп вернулся, все  дела  были  должным  образом  доведены  до
конца, но парик себе он не привез.  Сэр  Моррис  был  очень  рад  его  снова
увидеть, даже более рад, чем предполагал. Он выслушал рассказ сына  о  своем
брате Томе, забыв при этом  выведать  свежие  светские  сплетни,  и  оставил
Филиппа в покое.
   Через полчаса Филиппа можно было видеть  у  ворот  Шарлихауза.  Он  прямо
сидел в седле, хотя в горле у него пересохло  в  предвкушении  долгожданного
свидания. Клеона увидела, как он подъезжал. Она сидела в  гостиной  напротив
окна, утомленная скучной вышивкой.  По  правде  говоря,  ей  успело  изрядно
поднадоесть одиночество, и она была совсем не прочь встретиться с  Филиппом.
В тот момент, когда он проследовал мимо, она даже немного высунулась из окна
и улыбнулась ему. Филипп  тоже  ее  увидел;  на  самом  деле  он  уже  успел
внимательно осмотреть все окна  уютного  красного  дома  в  надежде  увидеть
девушку у одного из них. Он придержал лошадь, снял шляпу и раскланялся.
   Клеона распахнула окно пошире и свесилась, при этом ее золотистые  локоны
рассыпались вокруг чепчика.
   - Как, сэр, вы уже вернулись? - спросила она с нарочитым ехидством, и  на
ее щеках заиграли ямочки.
   - Да, - ответил Филипп. - Кажется, что отсутствовал  целую  вечность!  Не
меньше десяти лет, Клеона!
   - Мне показалось, десять дней, и ни минутой больше!
   - И только-то? - спросил он. Щеки Клеоны слегка порозовели.
   - А что еще? - смутилась девушка. - Больше ничего. Глаза Филиппа  победно
заблестели.
   - Ага! Значит, вы считали, Клеона!
   Озорной взор девушки сразу потух, она надменно надулась.
   - Как это... Как это чудовищно!
   - Что "чудовищно", дорогая Клеона?
   - Как это дерзко, бесстыдно, - закончила она. - Я больше  видеть  вас  не
хочу!
   Чтобы придать последней фразе еще большую убедительность, она  захлопнула
створки окна и скрылась в глубине комнаты. Конечно, она тут же смягчилась  и
поскакала по лестнице вниз в гостиную, где вновь обнаружила мистера Жеттана,
раскланивавшегося перед ее матерью.
   Девушка  сделала  реверанс   и   позволила   молодому   человеку   слегка
прикоснуться губами к кончикам своих пальцев. Затем  она  уселась  в  кресло
рядом с мадам Шартери. Мать погладила дочь по руке.
   -  Видишь,  детка,  Филипп  вернулся  из  города  и  даже  ни  словом  не
обмолвился, как он там развлекался! Клеона подняла  глаза  и  уставилась  на
Филиппа.
   - Мама, вы же знаете, он никогда ничего не  рассказывает.  Филипп  у  нас
такой правильный и положительный.
   - Ну же, - сказала матушка, - Филипп, давай-ка, расскажи нам все! Неужели
тебе не повстречалась красавица, которая свела тебя с ума?
   - Нет, мадам, - ответил Филипп. - Я совершенно равнодушен к размалеванным
светским дамочкам. - Он не переставал пожирать глазами Клеону.
   - Я полагаю, что вы еще не слышали новость? - спросила  Клеона,  так  как
пауза немного затянулась. - Разве сэр Моррис вам ничего не говорил?
   - Нет. Что это за новость? Хорошая?
   - Кому как, -  ответила  Клеона.  -  Мистер  Банкрофт  возвращается!  Что
скажете? Филипп напрягся.
   - Банкрофт? Сын сэра Гарольда?
   - Да, его зовут Генри. Разве это не мило? Подумать только,  его  не  было
почти целых восемь лет! Ему уже наверное, - она стала считать, загибая  свои
пальчики с розовыми ноготками, - двадцать  шесть,  нет,  наверное,  двадцать
семь лет. О, как мне любопытно посмотреть на него!
   - Гм! - закашлялся Филипп, в его голосе не было ни малейшего  энтузиазма.
- А что он здесь забыл? Клеона  прикрыла  глаза  длинными  ресницами,  чтобы
скрыть мелькнувшую в них смешинку.
   - Конечно же, посмотреть, как поживает папа. Ведь столько времени прошло!
   Филипп издал звук, напоминающий лошадиный храп.
   - Держу пари, есть более веские причины! А то с какой стати ему приезжать
сюда сейчас?
   - В том-то и дело, я вам сейчас расскажу. Папа  два  дня  назад  ездил  в
Грейт Фитлдин и видел сэра Гарольда. Тот был очень весел, да, мама?
   Мадам Шартери еле кивнула, она явно была не прочь уйти от этой темы.
   - Да-да, кажется. Генри...
   - Кто? - Филипп поднялся со стула.
   - Мистер Банкрофт, - уточнила Клеона. На губах у  нее  играла  улыбка.  -
Кажется, мистер Банкрофт дрался на дуэли. Разве это не ужасно?
   Филипп внутренне согласился с ней, причем с гораздо большим участием, чем
это можно было предположить по его внешнему виду.
   - Не понимаю, почему джентльмены должны драться на дуэлях! Я  думаю,  что
это очень нехорошо. Но, конечно, с другой стороны - это ужасно романтично  и
волнующе. Бедный мистер Банкрофт! Ему пришлось  на  время  покинуть  Лондон.
Говорят, что одна  очень  важная  персона  рассердилась  на  него.  Папа  не
рассказывал, кто был тот джентльмен, с которым он дрался, но сэр Гарольд был
очень весел.
   Клеона  бросила  беглый  взгляд  на  Филиппа,  тот  сидел,   презрительно
насупившись.
   - О, Филипп, вы уже знаете о дуэли?
   - Тот, кто был последнюю неделю в городе, при всем желании не  мог  этого
не знать, - резко сказал Филипп.
   Затем он совершенно неожиданно сменил тему разговора.
   Филипп вернулся в "Гордость Тома" как раз к  обеду.  Он  поднялся  наверх
переодеться, ибо в этом вопросе  сэр  Моррис  был  непреклонен.  Он  не  мог
допустить костюма из замши и сапог для верховой езды у себя за  столом.  Сам
он был в этом отношении невероятно привередлив. Каждый день к обеду на столе
была  бархатная  скатерть  и  чистые  бокалы;  его  худое  лицо  припудрено,
нарумянено и подкрашено, а парик закреплен с особой тщательностью. Тогда  он
уже пользовался тростью, но его походка была прямой и величественной. Филипп
говорил, что трость была больше для красоты. Сначала Филипп молчал, но когда
лакеи покинули комнату, а сэр Моррис пододвинул к нему графин с  портвейном,
он неожиданно разговорился, будто слова до этого копились у него на языке.
   - Отец, вы слышали, что Банкрофт возвращается?
   Сэр Моррис взял орех со стоявшего перед ним блюда и раздавил  его  своими
тонкими белыми пальцами.
   - Помнится, кто-то мне уже об этом говорил. Что из того?
   - Вы мне ничего про это не говорили.
   Серые глаза уставились на Филиппа. - А разве он твой приятель? Я об  этом
не знал. - Приятель! - Филипп стукнул бокалом о стол. - Едва ли, сэр!
   - Тогда о чем речь? - спросил отец. - К чему столько негодования?
   - Сэр, да если бы вы только слышали, что о нем говорят!
   - Не сомневаюсь, мне это будет чертовски забавно услышать, - произнес сэр
Моррис. - Так в чем дело?
   - Парень по уши впутался в мерзкую историю. На этот раз речь идет о  леди
Маршан. Тьфу!
   - Леди Маршан? Это не та ли Долли Маршан?
   - Наверное, та. Сэр, так вы ее знаете?
   - Я знавал ее мать. Расскажи мне, она  действительно  так  хороша  собой,
чтобы из-за нее можно было драться на дуэли?
   - Не знаю я ни леди Маршан, ни ее матери...
   Сэр Моррис кивнул.
   - Нет, конечно нет, продолжай.
   - Это очень грязная история. Лорд Маршан и Банкрофт  дрались  в  Ипсвиче.
Банкрофт пробил тому легкое; говорят, что он не выживет.
   - Неприятно, - заметил сэр Моррис. - Так  этот  самый  Банкрофт,  значит,
потом смылся?
   - Сам принц Уэльский вне себя от ярости. Теперь этот Банкрофт будет здесь
мутить воду.
   Легкая усмешка мелькнула по губам сэра Морриса.
   - А праведный мистер Жеттан  преисполнен  справедливого  негодования.  Из
чего я заключаю, что некая госпожа  Клеона  готовится  приветствовать  этого
убийцу с распростертыми объятиями. Купил бы ты  себе  лучше  парик,  Филипп.
Филипп рассмеялся, сам того не желая.
   - Сэр, вы неисправимы!
   - Могу я тебя спросить, где же ты откопал всю эту...  все  эти  низкие  и
убогие сплетни, мой праведный сын?
   - У Тома, конечно. Он вообще больше ни о чем не мог говорить.
   - Понятно, этот святоша вновь забрался на свой пьедестал. Я  думаю,  тебе
эту историю рассказали превратно. Филипп, ты выводишь меня из себя.
   Отец поднял глаза и встретил изумленный взгляд Филиппа.
   - Да, сын, я просто вне себя от ярости. Подай мне вино. Филипп пододвинул
к нему графин, растерянно моргая.
   - Клянусь, что до тебя еще никто так не выводил из себя своего родителя!
   - Я слышал, что если кто-то и лишал своих сыновей  наследства,  то  разве
что за дурное поведение. Вы же словно собираетесь лишить меня наследства  за
безупречное поведение.
   - Пикантная ситуация, - согласился отец. - Но  я  не  стану  лишать  тебя
наследства.
   - Нет?
   - Какой смысл? Без денег у тебя нет надежды на... для... чтобы  пойти  по
моим стопам, хотя, я думаю, что пора бы отвадить тебя от дома.
   - В то же время, сэр, вы радуетесь моей неподмоченной репутации.
   -  Неужели?..  сэр  Моррис  слегка  проявил  интерес.  -  Я  об  этом  не
догадывался.
   - Сэр, стоит мне убежать из дома и стать светским мотыльком, как это  вам
хочется, вы будете громче всех возражать против этого.
   - Сын, ты все путаешь, пытаешься представить, будто бы я хочу,  чтобы  ты
шел не по моим стопам, а... ну, скажем, по стопам этого Банкрофта. Ничто  не
могло возмутить меня так сильно.
   - А! - Филипп легко подался вперед. - Вы сами это признаете?
   Сэр Моррис отпил вина.
   - Безусловно. Я не признаю неуклюжести, в делах сердечных в  особенности.
Они требуют особой тонкости. Жеттан должен всегда иметь в виду, что  у  него
может быть только одна любовь; другие, -  он  помахал  рукой,  -  с  другими
следует обращаться настолько деликатно,  насколько  они  этого  заслуживают.
Более того, романы  должны  заканчиваться  легко.  У  меня  нет  на  примете
женщины, достойной тебя, но я хочу,
   Чтобы ты лучше узнал женщин, как и весь  этот  мир.  Ты  должен  на  себе
испытать  все  прелести  и  неудобства  высшего  света;  я  хочу,  чтобы  ты
почувствовал  вкус  и  радость  риска,  торжество  своей  шпаги  над  шпагой
пораженного тобой противника; я хочу, чтобы ты испытывал сомнения по  поводу
выбора или покроя жилета; я  хочу,  чтобы  ты  узнал,  как  сделать  удачный
комплимент и сказать остроумную фразу; но больше  всего  я  хочу,  чтобы  ты
узнал самого себя, своих друзей и мир.
   Он замолчал, внимательно изучая своего сына. Потом улыбнулся:
   - Ну, что ты мне на это ответишь? Филипп ответил просто и с восхищением.
   - Сэр, я ошеломлен скоростью вашей речи.  На  самом  деле,  отец,  у  вас
блестяще поставлен голос.
   - Ба! - щелкнул пальцами сэр Моррис.

Глава III
В КОТОРОЙ МИСТЕР БАНКРОФТ ПРИНОСИТ НЕПРИЯТНОСТИ В ЛИТТЛ ФИТЛДИН

   Спустя пять или шесть дней после возвращения мистера Жеттана  из  Лондона
выдалось удивительно солнечное утро. Главная улица Литтл  Фитлдина  казалась
еще светлее от некого явления. Это Явление было облачено в камзол  из  ткани
светло-абрикосового цвета, жилет из тонкой  парчи,  украшенный  цветами.  На
ногах у него были красные туфли с каблуками, а  чулки  украшены  золотистыми
ажурными кружевами. В руках он держал трость,  инкрустированную  янтарем,  и
табакерку. Он то  и  дело  подносил  к  носу  платок  и  сморкался.  Явление
продефилировало в  направлении  рыночной  площади,  провожаемое  изумленными
взглядами местных жителей. Обитатели деревни никогда не видели ничего  более
прекрасного, чем этот  пышно  разукрашенный  джентльмен.  Они  с  замиранием
сердца следили, как цокали его каблуки по мостовой, и с  изумлением  изучали
детали его необычного одеяния. Ватага  ребятишек  даже  перестала  играть  и
уставилась на него, пораскрывав рты. Явление никого не замечало, возможно, и
не догадываясь о существовании  зрителей.  Даже  когда  тонкий  и  писклявый
голосок позвал какого-то Джона посмотреть на его туфли, джентльмен  ухом  не
повел, словно в деревне, кроме него, никого не было. От него веяло скукой  и
безразличием ко всему окружающему. Ниже по улице некий джентльмен  придержал
свою лошадь, чтобы что-то сказать даме, делающей ему реверанс; она  смущенно
уставилась на свой передник, но почему-то бросала косые  взгляды  куда-то  в
сторону  и  хихикала.  Наверное,  джентльмен  тоже  услышал  стук  каблуков,
обернулся и увидел Явление.
   Не думайте, что Явление  обратило  внимание  на  этого  джентльмена.  Оно
продолжало свой путь,  вертело  тростью  и  сладко  позевывало.  Сэр  Моррис
повернулся  в  седле,  чтобы  получше  рассмотреть   Явление.   Его   лошадь
вопросительно вздернула уши и захрипела.
   - Черт меня побери! - сказал мистер Моррис,  переводя  дыхание.  -  Щенок
явился!
   Мистер Банкрофт вальяжно продолжал свой путь по  направлению  к  площади.
Ему было очень, очень скучно: он шел пешком от Грейт Фитлдина и  уже  совсем
потерял надежду на то, чтобы найти что-нибудь достойное его внимания в  этой
дыре. Он было совсем отчаялся, но судьба ему улыбнулась.
   С другой стороны площадь пересекала госпожа Клеона с корзинкой  в  руках.
На ней была милая  шляпка,  которая  шла  к  ее  кудряшкам.  Она  беззаботно
шествовала в одиночестве, ее щечки покрывал румянец, а большие глазки  сияли
ярче, чем обычно. Мистер Банкрофт  мгновенно  утратил  частицу  своей  былой
тоски; можно сказать, его глаза даже оживились. Клеона шла  прямо  на  него.
Мистер Банкрофт  остановился  и  сделал  вид,  что  заинтересовался  кошкой,
которая оказалась слева  от  него.  Клеона  же,  щурясь  от  солнца,  больше
смотрела в корзину, мистера Банкрофта она заметила только, когда столкнулась
с ним. Девушка испуганно вскрикнула, отпрянула назад и вытаращила глаза.
   Мистер Банкрофт рассыпался в  многочисленных  извинениях,  снял  шляпу  и
опустил ее почти до самой земли, все ниже и ниже приседая на левое колено.
   - Ой! - с трудом выдавила  из  себя  Клеона,  похорошев  от  смущения.  -
Милостивый государь, так вы, наверное, и есть мистер Банкрофт?
   Мистер Банкрофт ответил, что это  вне  всякого  сомнения  он  и  поспешил
окрестить   себя   неотесанным   болваном,   имевшим   несчастье   причинить
беспокойство юной леди. Клеона улыбнулась, сделала ему реверанс и  собралась
следовать  дальше.  Однако  этого  мистер  Банкрофт  решительно   не   хотел
допускать. Он принялся настаивать, чтобы помочь ей донести корзину, которая,
по его мнению, была невероятно тяжелой для ее нежных ручек.
   Клеона посмотрела на него не без кокетства.
   - Сэр, простите, но ведь мы с вами совсем незнакомы!
   - Незнакомы? Но, госпожа, разве мыслимо, единожды увидев ваше  прелестное
личико, позабыть его? - воскликнул мистер Банкрофт. -  Ваши  голубые  глазки
оставили неизгладимый след в моей душе, а эти мягкие, пухлые губки...
   - Но, - перебила его  Клеона,  изрядно  покраснев,  -  едва  ли  мое  имя
оставило столь же сильный  отпечаток  в  вашей  памяти.  Сознайтесь,  мистер
Банкрофт, разве я не права?
   Мистер Банкрофт эффектно взмахнул своим носовым платком.
   - Что такое имя, когда ваш облик всегда со мной.  Действительно,  у  меня
плохая память на имена. Да разве можно придумать такое имя, чтобы  оно  хоть
немного соответствовало  столь  очаровательному  образу?  -  он  почтительно
склонил голову. - Ваше имя не иначе как Венера, сударыня.
   - Сэр! - произнесла Клеона с негодованием. -  Я  Клеона  Шартери,  мистер
Банкрофт! Тот нисколько не смутился.
   - Дорогая, - ласково произнес он. - вы думаете, что я это забыл?
   Клеона кивнула.
   - Вы об этом позабыли, чем неслыханно меня задели и