.  -  Но
прошу вас, помолчите. Сейчас не надо разговаривать, знаете ли. Он  углубился
в молчание, и его решимость  обратиться  к  леди  Эстер  с  такими  словами,
которые  могли  бы  поддержать  ее  перед  тяжелым  испытанием  -   получить
предложение руки от человека, которого он считал распутником чистейшей воды,
- была подпорчена леди Видмор, которая, как только  Аманда  кончила  играть,
тотчас же принялась громко строить планы дальнейших развлечений для компании
и приказала ему установить карточный столик.  Прервав  со  своей  знаменитой
грубостью комплименты, посыпавшиеся на Аманду, она объявила,  что  роббер  в
казино будет подходящим, и добавила  с  веселым  смехом,  поймав  испуганный
взгляд  герцога,  что  не  ожидает  ни  его,  ни  Фабиана  участия  в   этом
развлечении.
   - И Эстер не любит карты, поэтому если вы и Фабиан предпочитаете  сыграть
в пикет, в чем я не сомневаюсь, сэру Гарету придется ее  развлекать,  а  нас
останется четверо, как раз то, что надо. Даже муж, привыкший к ее  выходкам,
почувствовал, что эта попытка обеспечить сэра  Гарета  возможностью  сделать
предложение Эстер чересчур очевидна, чтобы ее поощряли; а герцог,  про  себя
обозвав ее тупоголовой надсмотрщицей, решил,  что  этого  достаточно,  чтобы
отдалить друг от друга  обе  заинтересованные  стороны.  Пока  ее  светлость
суетилась  в  комнате,  указывая  недовольному  священнику,  где  установить
столик, и заглядывая в разные шкафчики в поисках  карт,  он  и  лорд  Видмор
пытались отговорить ее от этих трудов.  Леди  Эстер,  бормоча,  что,  по  ее
мнению, последний раз карты фигурировали  на  детском  празднике,  пошла  за
ними,  а  Аманда,  пользуясь  случаем,   предлагаемым   занятостью   хозяев,
выскользнула на террасу, произнеся яростным шепотом,  когда  проходила  мимо
сэра Гарета:
   - Я хочу поговорить с вами наедине! Он отошел он  окна,  но  сказал,  как
только поравнялся с ней;
   -  Осторожнее,  Аманда!  Вы  всполошите  весь   дом   таким   неприличным
поведением. Помните,  что  вы  дочь  моего  друга,  которая  слишком  хорошо
воспитана, чтобы позволить себе что-либо столь нескромное, как свидание  при
лунном свете.
   - Я никакая не дочь вашего друга, и мне очень  хочется  сказать  об  этом
лорду Бранкастеру! - резко произнесла она.
   - Я бы вам не советовал. Именно это вы хотели мне сказать?
   - Нет, не это! - Она помолчала, потом беззаботно сказала:
   - В сущности, я не хочу, чтобы он узнал правду, ведь так  случилось,  что
леди Эстер любезно пригласила  меня  погостить  здесь,  и  я  решила  так  и
сделать. Он засмеялся:
   - Вот как?
   - Да, и вы можете быть совершенно спокойны и больше не  переживать  из-за
меня, - любезно произнесла Аманда.
   - Да, - сказал очень растроганный сэр Гарет, - это необычайно  прелестная
мысль. Скажите мне, между прочим,  почему  вы  решили,  что  имеете  дело  с
бревном?
   - Не понимаю, что вы имеете в виду, - с достоинством ответила Аманда.
   - Бревно, дитя мое, это тот, кого легко одурачить.
   - Ну, я вовсе не думаю о вас так, ни в коем случае.  В  сущности,  совсем
наоборот, потому что вначале вы одурачили меня, а потом одурачили всех  этих
людей! И если вы попытаетесь завтра утащить меня  силой,  я  расскажу  лорду
Бранкастеру, как вы его обманули.
   - Надеюсь, не расскажете, - сказал он.  -  Боюсь,  его  светлость,  ум  у
которого не слишком гибок, не поверит ни одному слову  в  вашей  истории,  и
тогда в хорошеньком положении мы окажемся!
   - Это было отвратительно с вашей стороны - привезти меня сюда!
   - Да, и я думаю, что это  мнение  разделяют  еще  несколько  членов  этой
компании,  -  заметил  он.  -  По  крайней  мере,  я  не  стану   усугублять
оскорбление, оставляя вас здесь! Нет, не начинайте снова ругаться!  Я  точно
знаю, что творится в вашей глупой головке, вы намерены удрать от меня, и  вы
знаете, что не сможете, пока я за вами слежу, поэтому вы  надеетесь  убедить
меня в своем желании остаться здесь, как хорошая маленькая девочка,  которой
вы категорически не являетесь. Но  стоит  только  мне  отвернуться,  как  вы
удерете.
   И вам следует понять, Аманда,  я  могу  желать,  чтобы  вы  оказались  за
тридевять земель, но я не собираюсь позволить вам  от  меня  удрать!  Да,  я
хорошо понимаю, что я обманщик, похититель и полностью заслуживаю презрения,
но  на  самом  деле  вам  будет  гораздо  лучше  со  мной,  чем  в   поисках
неквалифицированной работы, для  которой,  поверьте  мне,  вы  нисколько  не
годитесь.  Завтра  я  позволю  вам  браниться,  сколько  захотите,  а   пока
возвращайтесь в гостиную и сыграйте в казино.
   - Ни за что! -  объявила  она,  всхлипывая.  -  Вы  можете  сказать  этой
отвратительной леди Видмор, что у меня болит  голова!  И  хотя  вы  думаете,
будто я в вашей власти, вы еще узнаете, что это не так, во всяком случае, вы
не можете заставить меня играть в казино или любую другую  ужасную  игру.  С
этими словами она отправилась к каменному сиденью в дальнем конце террасы  и
уселась, отвернувшись от него.  Сэр  Гарет,  хорошо  осознающий,  как  глупо
спорить с девицами, охваченными яростью, оставил ее дуться, пока не вернется
хорошее настроение, и снова направился в дом, чтобы извиниться  за  нее.  Он
также предложил заменить ее за карточным столом, но герцог поспешно заявил:
   - Фу! Чепуха! Никто не хочет играть в это  дурацкое  казино!  Пойдемте  в
библиотеку, думаю, мы найдем там моего брата! Затем он увел  сэра  Гарета  и
только успел подумать, куда, черт  возьми,  запропастилась  Эстер  и  почему
негодная девчонка вечно не бывает там, где  она  нужна,  как  она  вышла  из
утренней гостиной в противоположном конце  холла  с  обеспокоенным  видом  и
сказала, что не может себе представить, куда дети могли  задевать  карты.  В
любое другое время любящий дедушка почтил бы ее своим откровенным, мнением о
людях,  настолько  глупых,  чтобы  позволить  банде   малолетних   хулиганов
болтаться по дому, хватая все, что им понравится,  но  в  данном  случае  он
сдержался и даже произнес добродушно, что это совершенно неважно.
   - Я скажу Алмерии,  что  их  не  могут  найти,  -  добавил  он  в  порыве
вдохновения,  вернулся  в  гостиную  и  плотно  закрыл  дверь.  Леди   Эстер
посмотрела ему вслед с беспомощным испугом, щеки ее покраснели. Она умоляюще
взглянула на сэра Гарета и увидела, что глаза его полны смеха. Он сказала:
   - Интересно, сколько еще уловок в запасе у вашего отца и невестки,  чтобы
отделить нас от остальной компании? Это необычайно забавно, но, что касается
меня, признаюсь, я ищу возможности поговорить с вами с тех  самых  пор,  как
приехал в Бранкастер.
   - Да, - грустно произнесла  она.  -  Я  понимаю...  Я  знаю,  это  только
правильно, что я должна... О Боже, я говорю такие глупости, но  если  бы  вы
знали, как это для меня мучительно, вы бы меня простили! Он взял ее  руку  и
почувствовал, как часто бьется ее пульс. Он  повел  ее  в  сторону  утренней
гостиной и нежно заставил войти.  Гостиная  была  освещена  только  масляной
лампой, обстоятельство, за которое Эстер бессвязно извинилась.
   - Но, Эстер, в чем дело? - спросил он, вглядываясь в ее лицо. - Почему вы
так дрожите? Не можете же вы стесняться меня, мы такие старые друзья!
   - О нет! Если бы мы могли так и остаться друзьями!
   - Я думаю, что вы должны знать, что мое самое серьезное желание  -  стать
больше, чем вашим другом.
   - Я знаю это, и правда, я вам очень признательна и истинно осознаю честь,
мне оказанную...
   - Эстер! - прервал он. - Разве обязательно говорить такую ерунду?
   - Не ерунду! О нет! Вы оказали мне такую честь и так издалека ехали,  что
я просто сгораю от  стыда,  ведь  осмелюсь  сказать,  это  было  чрезвычайно
неудобно, и все же, как могла я написать вам? Я осознаю, что это  надо  было
сделать, вот почему это все так неприятно для вас! Но ведь я сказала папе  с
самого начала, что не хочу этой партии!
   Мгновение он хранил полное молчание, крошечная морщинка  появилась  между
бровями. Заметив это, она с отчаянием сказала:
   - Вы очень сердитесь, и я не удивляюсь этому.
   - Нет, уверяю вас! Я только очень разочарован. Я надеялся, что мы с  вами
сможем быть счастливы вместе.
   - Мы бы не подошли друг другу, - чуть слышно сказала она.
   - Если так, то это, должно быть, по моей вине, и я  бы  сделал  все,  что
могу, чтобы это исправить,  -  ответил  он.  Она  выглядела  ошеломленной  и
воскликнула:
   - О нет! Умоляю, не надо... Я не имела в виду... Сэр Гарет, правда, вы не
должны настаивать! Я не гожусь вам в жены.
   - Об этом позвольте мне судить. Вы пытаетесь вежливо сказать мне,  что  я
не гожусь вам в мужья? Но я сделаю все, что в моих силах, чтобы сделать  вас
счастливой. Она ускользнула от ответа, сказав только:
   - Я не думаю о замужестве. Он подошел к ней и снова завладел ее рукой.
   - Подумайте еще! Если я и отдаленно не похож на человека,  о  котором  вы
мечтали, многие ли выходят замуж за мечту? Немногие, по-моему, и все  же  им
удается быть счастливыми. Она печально произнесла:
   - Очень немногие! Увы, мой милый друг, вам это не удалось! Он крепче сжал
ее руку, но ответил не сразу. Через некоторое время он с  небольшим  усилием
заговорил снова.
   - Эстер, если вы боитесь... если вы  боитесь  призрака...  вы  не  должны
бояться! Это было так давно. Не забыто, но... о, словно романтичная  сказка,
прочитанная в детстве. Поверьте, дорогая,  я  не  пришел  к  вам,  мечтая  о
Клариссе!
   - Я знаю... о, я знаю! - произнесла она дрожащим  голосом.  -  Но  вы  не
любите меня.
   - Вы ошибаетесь: я очень высоко вас ценю.
   - О да! И я вас, - сказала она, тщетно стараясь улыбнуться. - Я думаю,  я
надеюсь, что когда-нибудь вы встретите кого-то,  кого  сможете  полюбить  от
всего сердца. Прошу вас, не говорите больше ничего!
   - Я не принимаю ваш отказ, как следовало бы, не так ли?  -  сухо  спросил
он.
   - Мне очень жаль! Это страшно унизительно для вас!
   - Боже милостивый, какое это имеет значение? Но еще одно я должен сказать
прежде, чем мы оставим эту тему. Мы такие старые друзья,  что,  надеюсь,  вы
позволите мне говорить откровенно. Не думаете ли вы, что  даже  если  мы  не
влюблены безоглядно, как бывало в  молодости,  мы  все  же  могли  бы  очень
неплохо жить вместе? Если со мной не будет романтики, я могу дать вам многое
другое. Нет,  я  не  имею  в  виду  богатство:  я  знаю,  что  для  вас  это
несущественно. Но  вы  несчастливы  в  вашем  положении.  Простите,  если  я
причиняю вам боль! Вас не ценят так, как вы этого  заслуживаете,  никого  из
вашей семьи не заботят ни ваш комфорт, ни ваши чувства.  Правда,  мне  часто
казалось, что ваши сестры относятся к вам как к удобной рабыне. Что касается
вашей невестки, то у нее такой образ мыслей, что я вполне  убежден,  жить  с
ней под одной крышей - это суровое испытание. Итак! Я  могу  предложить  вам
положение первостепенного значения. Вы не будете у всех  на  побегушках,  вы
будете  сама  себе  хозяйка  -  с  мужем,  который,  обещаю  вам,  не  будет
предъявлять вам неразумных требований. Вы можете быть уверены, что я  всегда
буду исполнять ваши  желания  и  относиться  к  вам  с  уважением,  а  также
вниманием. Не будет ли это означать, что ваша жизнь станет  счастливее,  чем
теперь? Лицо ее было очень бледным, она выдернула руку, произнося сдавленным
голосом:
   - Нет - мучительнее! Казалось таким странным услышать это от  нее,  и  он
подумал, что ослышался.
   - Простите? - тупо переспросил он. В волнении она отошла и, стоя спиной к
нему, заговорила:
   - Я не это имела в виду. Не обращайте внимания! Я говорю такие глупости!
   Умоляю,  простите  меня!  Я  глубоко  вам  благодарна!  Ваша  жена  будет
счастливейшей из женщин, если не будет чудовищем, и я  так  надеюсь,  вы  не
женитесь на чудовище! Если бы я только могла найти свой носовой  платок!  Он
не мог не улыбнуться этому, но успокаивающе сказал:
   - Возьмите мой!
   - О спасибо! - сказала она, с благодарностью  схватив  платок  и  вытирая
щеки. - Умоляю, простите меня. Понятия не имею, что на меня  нашло:  я  веду
себя как садовая лейка. Так неразумно с моей стороны,  ведь,  наверное,  вам
это больше всего не нравится!
   - Мне очень не нравится видеть вас расстроенной и еще больше не  нравится
знать, что это моя вина.
   - Правда же, нет! Это только моя собственная глупость, может потому,  что
я сегодня немного устала. Теперь мне лучше. Мы должны вернуться в гостиную.
   - Мы так и сделаем, но попозже, когда вы лучше овладеете  собой,  ответил
он, придвигая стул.
   - Пожалуйста, сядьте! Не годится, чтобы ваша семья увидела  вас  с  таким
лицом, знаете ли. - Он заметил ее нерешительность и добавил:
   - Обещаю вам, я больше ничего не скажу такого, что снова  вас  расстроит.
Она села, пробормотав:
   - Спасибо! У меня, наверное, лицо все в пятнах?
   - Очень немного, почти незаметно. Вы собираетесь  пробыть  в  Бранкастере
все лето? Этот разговорный гамбит значительно  помог  восстановить  душевное
равновесие; она ответила, почти овладев собой:
   - Нет, я собираюсь навестить сестер и одну из моих тетушек. Когда брат  и
его жена переберутся с  детьми  в  Рамсгейт.  Мой  младший  племянник  часто
болеет, и считается, что морские купания пойдут ему на пользу. Они обсуждали
морские купания и  детские  болезни,  когда  внезапно  Эстер  рассмеялась  и
воскликнула:
   - О, как все это глупо! Я вам очень признательна: вы теперь  совсем  меня
знаете. Мое лицо уже можно показывать? Я думаю, нам следует вернуться.
   Боюсь, Алмерия может быть невежлива с Амандой, и хотя, осмелюсь  сказать,
Аманда вполне способна постоять за себя, я думаю, будет лучше, чтобы они  не
ссорились!
   - Несомненно! Но когда я  оставил  Аманду,  она  позволила  себе  приступ
уныния на террасе и не собиралась возвращаться в гостиную.
   - О Боже! Будет очень неудобно, если ее не окажется  в  одной  комнате  с
Алмерией, - произнесла она обеспокоено.  -  Видите  ли,  я  просила  ее,  не
захочет ли она остаться со мной вместо поиска работы в гостинице,  -  это  я
совсем не считаю подходящим, - и я надеюсь, она так и сделает.
   - Это она мне сообщила, но я ей не поверил. Спасибо, вы были так любезны,
что пригласили ее, но я ни за что на  свете  не  хочу  злоупотреблять  вашей
добротой. Если она останется с вами, в чем  я  сомневаюсь,  то  очень  скоро
перевернет весь дом вверх дном. Я просто содрогаюсь, представляя королевскую
битву, которая бы разразилась между ней и леди Видмор! Вы будете  совершенно
раздавлены между ними!
   - Не думаю, - задумчиво сказала она.  -  Я  обнаружила,  что  не  замечаю
многого из того, что, возможно, следовало бы замечать. Осмелюсь сказать, это
из-за привычки жить с брюзгливыми людьми. И знаете, у меня есть собаки.
   Возможно, Аманда захочет взять одного  из  щенков  Юноны.  Я  думала,  вы
хотите щенка, но оказалось совсем не так.
   - Нисколько, - быстро ответил он. - Я бы с радостью взял одного из щенков
Юноны! Мимолетная улыбка осветила ее глаза.
   -  Нет,  не  возьмете.  Вы  вовсе  не  из  тех  мужчин,   которые   любят
прогуливаться с мопсом. Вы думаете, Аманда сбежит из Бранкастера?
   - Абсолютно уверен. Пока я в доме, думаю, нет, она не  дурочка  и  должна
знать, что не может надеяться убежать больше чем на пару миль, прежде чем  я
ее догоню. Она еще не  знает,  далеко  ли  до  Чаттериса,  какие  туда  идут
дилижансы или даже где найти подходящего возчика, но можете не  сомневаться,
ей немного времени понадобится, чтобы все это  узнать.  Тогда  она  замыслит
какой-нибудь план, достаточно фантастичный, чтобы сбить всех с  толку,  и  к
тому времени, как я вернусь с ее бригад-майором, уже наймется судомойкой или
свяжется с цыганским табором.
   - Я думаю,  ей  понравилось  бы  стать  цыганкой,  -  согласилась  Эстер,
очевидно считая это разумным желанием. - Но, по-моему, по  соседству  именно
сейчас их нет. Конечно, никто не удивится, если она сочтет этот дом довольно
скучным, но я думаю, здесь ей было бы  гораздо  удобнее,  чем  в  гостинице,
особенно если бы там она была служанкой. Он засмеялся.
   - Еще бы! Но знаете, ее это нисколько не заботит. Боюсь, это я виноват: я
был  настолько  глуп,  что  сказал  ей  о  своем  намерении  узнать  имя   и
местонахождение бригад-майора в конной  гвардии,  что  должно  убить  всякую
надежду, которую иначе мы  могли  бы  питать  на  ее  пребывание  под  вашим
покровительством. Правда, не могу понять, как я мог быть таким недоумком, но
вред уже нанесен, и единственное, что я могу, это  отвезти  ее  в  дом  моей
сестры. Она встала, с заметным трудом поправляя шелковую шаль, накинутую  на
плечи. Сэр Гарет взял шаль из ее рук и разложил ее  наилучшим  образом,  что
вынудило ее сказать, слегка забавляясь:
   - Спасибо! Вот видите, какая я безрукая: я была бы таким  наказанием  для
вас! Он улыбнулся, но сказал только:
   - Знаете, Эстер, я очень боюсь, что ваш отец будет недоволен  результатом
этого интервью. Есть ли какой-нибудь способ выгородить вас?
   - Ну, вы могли бы сказать, что все это было выдумкой, а на самом деле  вы
хотите одного из щенков Юноны, - предложила она.
   - Нет, этого я совершенно определенно не мог бы сказать!
   -  Не  беспокойтесь,  -  утешила  она.  -  Осмелюсь  сказать,  я  буду  в
совершенной немилости, но это не имеет ни малейшего значения. Я должна найти
бедную Аманду.
   - Очень хорошо. Если она не перестала дуться, то сидит в  конце  террасы,
замышляя месть для меня, - ответил он, придерживая открытой дверь.
   Но Аманды на террасе уже не было. Как только сэр  Гарет  оставил  ее,  то
Тиль, заинтересованно и бесстыдно подслушивавший,  встал  с  грубой  скамьи,
стоящей прямо перед парапетом, где он наслаждался своей сигарой, и  поднялся
по широким каменным ступеням на террасу. Услышанное развеяло  его  сомнения:
теперь он был уверен, что сэр Гарет имел нахальство ввести свою любовницу  в
целомудренные пределы Бранкастер Парка. Прежде мистер  Тиль  ставил  его  не
слишком высоко, но теперь он должен был  признать,  что  недооценивал  этого
парня: такая наглость вызвала его немедленное уважение. Он раздумывал, какое
же особое стечение обстоятельств вынудило  Ладлоу  принять  такое  отчаянное
решение, и размышлял о том, что все это показывает, как неразумно  судить  о
человеке по внешнему облику. Можно было бы предположить, что  Ладлоу  совсем
не  из  тех,  кто  предпочитает  сопротивляющуюся  любовницу,  и  вот   вам,
оказывается, он полон решимости не позволить этой райской птичке  удрать  от
него. Мистер Тиль ему сочувствовал,  но  не  мог  удержаться  от  внутренней
ухмылки. Он даже считал, что имеет преимущество перед беднягой, ведь как  бы
тот ни был разъярен тем, что у него увели любовницу,  ему  придется  вежливо
смириться со случившимся. Черт побери, думал мистер Тиль, он не сможет  даже
упомянуть мне об этом, не то что открыто обвинить  меня!  Я  ведь  прихожусь
дядей бедной Хетти! Он, может, и наглый, но не  настолько  же!  Подбодренный
такой уверенностью, он отшвырнул окурок сигары и направился в конец террасы.
   Аманда наблюдала за его приближением  с  оценивающим  блеском  во  взоре.
Пусть он толстый старик, трясущийся на краю могилы,  но  он  был,  очевидно,
расположен преклоняться перед ней и может  при  небольшой  изобретательности
оказаться полезным. Поэтому она улыбнулась ему  и  не  возражала,  когда  он
уселся рядом, и взял ее руку в свои.
   - Моя дорогая малышка, - сказал мистер Тиль  голосом,  полным  отеческого
добродушия. - Боюсь, у вас какие-то неприятности. Итак, я хотел бы знать, не
смогу ли я вам помочь? Мне хотелось бы, дорогая, чтобы вы мне доверились!
   Аманда глубоко вздохнула в совершенном  восторге.  Мистер  Тиль  ошибочно
принял это за добрый знак и похлопал ее по руке, с симпатией произнося:
   - Ну-ну! Только расскажите мне все-все!
   - Я сирота, - сказала Аманда, трагично добавив:
   - Скита