д даже  усадил  его  к  себе  на
колени. Отец мальчугана и секретарь, видевшие это, были потрясены.
   И вот сейчас Седрик  развлекал  гостей  хозяина,  беседуя  с  ними  самым
серьезным образом.
   - Кто же ты такой, юный Мальчик-с-Пальчик? - поинтересовался Фальк.
   Мальчуган ответил с важным видом:
   - Я паж милорда. Мне удалось заставить его взять меня в пажи.
   Фальк раскатисто захохотал.
   - Ну вот Симон и получил свое!  -  воскликнул  он.  -  Как  же  тебе  это
удалось, малыш?
   - Я просто сказал ему, что буду его пажом, и стал им. Он тоже зовет  меня
"малышом". Алан улыбнулся, прижав мальчишку к себе.
   - Что-то не похоже на Симона, - заметил он. - А ты любишь своего лорда?
   - Да, я очень его люблю, так же как отца. -  Седрик  замолчал,  обдумывая
следующую фразу. Наконец важно заявил:
   - Я сидел у его на коленях!
   - Святая  Богородица!  -  воскликнул  Фальк.  -  Что  стряслось  с  нашим
Симоном?
   В эту минуту в комнату вошел сам Бовалле, и Седрик, вырвавшись от  Алана,
бросился к нему навстречу.
   - Милорд, я принимал гостей вместе с отцом, подал им стулья и поэтому  не
выполнил ваш приказ! - Он хитро улыбнулся, пританцовывая перед хозяином.
   Симон отдал ему стрелы.
   - Пойди убери их, шалун. Но только не играй с ними!  -  бросил  он  вслед
убегающему мальчишке, после чего пожал руку Фальку:
   - Милорд, рад вас видеть у себя и вас, лорд Гранмер.
   - Впервые в жизни вижу такие большие изменения за такой короткий срок!  -
заговорил Фальк. - Мы  приехали  полюбопытствовать,  как  продвигаются  твои
дела. И надо же, поместье в таком  порядке,  будто  это  монастырь!  По  обе
стороны дороги на полях трудятся не покладая рук люди, а здесь, в доме, тихо
как в могиле! Как ты этого добился, львенок?
   - Все очень просто, - ответил Симон. - Я  убрал  зачинщиков  беспорядков.
Как дела в Монлисе?
   - Не хватает твоей твердой руки, - поморщился Фальк.  -  Но  Алан  делает
все, что может. Господи! Стоит только вспомнить, что  всего  месяц  назад  в
этом поместье шныряли пьяные негодяи, а урожай  был  близок  к  гибели...  Я
просто не верю собственным глазам!
   - А я не удивлен, - заявил Гранмер. - Зная вас,  я  был  уверен,  что  вы
справитесь за месяц. Кто этот круглолицый паж?
   Симон усмехнулся:
   - Сын моего маршала.
   - Который сидит у тебя на коленях, - поддразнил Алан.
   Бовалле взглянул на него:
   - Он так и сказал? Это случилось всего лишь  раз,  когда  он  расплакался
из-за моего нагоняя.
   - Симон, - прервал его Фальк, - я требую,  чтобы  ты,  наконец,  развязал
язык и рассказал мне все, что здесь произошло!
   - Ну хорошо, сэр, если вы хотите услышать  всю  историю,  тогда  пойдемте
отсюда, пока мои слуги накроют на стол.
   - Хорошо, - кивнул Фальк и поднялся. - Алан хотел бы побыть у тебя,  если
ты позволишь.
   Алан дружески взял Симона за руку:
   - Я останусь здесь независимо от твоего желания.
   - Конечно, можешь остаться! - улыбнулся Бовалле и повел всех во двор.
   Вскоре они вернулись за стол и хозяин поместья представил гостям маршала,
капитана и всех других своих офицеров. А часа через три, когда все поднялись
из-за стола, Фальк отвел Симона в сторону.
   - Мой мальчик, ты стал мужчиной, -  начал  он.  -  У  меня  есть  к  тебе
предложение.
   - Да, милорд?
   Фальк похлопал его по плечу:
   - Мне кажется, сынок, твоему поместью нужны хозяйка и наследник! Я  готов
выдать за тебя мою дочь Элен, хотя  и  обещал  ее  сыну  Джона  Белфри.  Что
скажешь на это?
   Симон твердо сжал губы:
   - Видите ли, сэр, хотя я и очень благодарен вам за оказанную  мне  честь,
все же лучше выдайте девушку за Роберта Белфри.
   - Ты не хочешь? - Фальк не  поверил  собственным  ушам.  -  В  чем  дело,
дурачок? Она красива, нежна и за ней приличное приданое!
   - Да, сэр, но она не любит меня, а я не люблю ее.
   Фальк выглядел обиженным:
   - Ты намерен подыскать невесту с более высоким положением?
   - Нет. Я вообще не ищу невесту,  я  не  испытываю  любви  к  женщинам  и,
видимо, останусь холостяком.
   - Что за глупости! - Фальк казался  несколько  ошеломленным.  -  Покорная
жена - это хорошее приобретение!
   - Вы так думаете, сэр? - сухо отозвался Симон. - Меня  не  интересуют  ни
нежность, ни покорность.
   - Но ведь ты же любишь детей!
   - Разве? - Юноша задумался. - Нет, кажется, нет.
   - Ты ошибаешься, мой мальчик! Что ты скажешь о своем маленьком паже?
   - Седрик? Да, он мне нравится, и все же мне не  нужен  такой  собственный
ребенок.
   - Симон, Симон, ты городишь чушь! У тебя в Бовалле гораздо больше  пажей,
чем нужно! Зачем ты собрал вокруг себя столько детей?
   - Они... они мне служат, - запинаясь, пояснил он.  -  Они  выполняют  мои
поручения.
   - Сколько же их у тебя? - строго спросил Фальк.
   - Шесть, - неохотно ответил Симон.
   - Зачем одному человеку шесть пажей? - настаивал Фальк.
   - Я... я им всем даю работу.
   - Чушь! - возразил Монлис. - Просто тебе нравится,  чтобы  они  крутились
вокруг тебя.
   - Вовсе нет! Я их отсылаю, когда они мне надоедают.
   - Меня не  проведешь,  Симон,  ты  любишь  детей  и  должен  иметь  своих
собственных. Тот слегка покраснел:
   - Нет.
   - А я говорю - да!
   - Зря вы пытаетесь убедить меня, милорд. Я не собираюсь жениться.
   Фальк хмыкнул, но, хорошо зная парня, прекратил спор.
   - Ладно, делай как хочешь. Но когда-нибудь ты убедишься, что я прав и что
каждый мужчина должен жениться.
   - Я скажу вам, если это случится, - пообещал лорд Бовалле.

***

   Алан прожил в поместье неделю, и Симон с удовольствием проводил  время  в
его компании... Чтобы развлечь друга, он  устроил  охоту  и  даже  пригласил
актеров из соседнего  города.  Но  Алан  был  готов  обойтись  и  без  таких
развлечений, а чтобы порадовать гостеприимного хозяина,  даже  отправился  с
ним поупражняться в стрельбе из лука. Когда ему надоел этот скучный, по  его
мнению, спорт, он бросил косой взгляд на Симона. Тот почувствовал  его  даже
не глядя на юношу:
   - В чем дело?
   - Как тебе удалось завоевать расположение этих людей, Симон?
   - Разве это так? Некоторые из них не любят меня.
   - Нет, большинство просто обожает тебя. Что же они в тебе нашли?  За  что
все мы тебя любим? Ведь ты холоден, суров и никого по-настоящему не любишь.
   - Алан, если ты хочешь болтать о любви, отправляйся к девчонкам,  а  я  в
этом ничего не понимаю.
   - За что же твои люди любят тебя? - настаивал Алан.
   - Не знаю. Может, потому, что я заставляю их склоняться перед моей волей.
   - Вполне возможно, - задумчиво произнес Алан. -  Но  почему  к  тебе  так
льнут дети?
   - Потому что я не обращаю на них внимания.
   - Нет, дело не  в  этом!  Честно  говоря,  Симон,  за  много  лет  нашего
знакомства я так и не узнал тебя по-настоящему. Что-то скрывается под  твоей
холодностью, о чем я не имею понятия.
   - Там скрывается холод, - отрезал Бовалле, чтобы прекратить разговор.
   Когда Алан вернулся  в  Монлис,  Симон  принялся  работать  с  воинами  и
лучниками с таким усердием,  что  за  полгода  ему  удалось  создать  вполне
приличную армию, пополнив ее за счет крестьянских сыновей и пришлых  солдат.
За это время выяснилось, что Уолтер Сантой почти идеальный капитан, а  Морис
Гонтрей, готовый на все, чтобы угодить лорду,  замечательно  справляется  со
своими обязанностями маршала. Бовалле стал меньше уделять  времени  армии  и
переключил все свое внимание на сельское хозяйство.

***

   Год прошел мирно, и наступил канун нового года. Хозяин поместья уже начал
поглядывать вокруг, готовый к новым подвигам, когда неожиданно в одно  сырое
утро его посетил отец, Джеффри  Мальвалле.  Услышав  о  его  приезде,  Симон
немедленно направился ему навстречу и преклонил  перед  ним  колено  в  знак
приветствия.
   - Милорд, вы оказываете мне большую честь, - торжественно произнес он.
   Джеффри поднял его:
   - Я не решался приехать к тебе, сын, но тут подвернулся хороший  предлог,
который, вероятно, и тебе покажется важным.
   Симон повел его в свои покои.
   - Нет, сэр, я очень польщен вашим приездом.
   Джеффри огляделся вокруг:
   - Значит, теперь у тебя есть свое  поместье,  -  полученное  собственными
силами?
   - Я все сделал, как обещал, - ответил Симон и послал пажа за элем. -  Так
что вы хотели обсудить со мной, сэр?
   - Я привез тебе письмо от сводного брата. Прочти его, пожалуйста.
   - От Джеффри? Отлично! Присаживайтесь, сэр.
   Мальвалле сел в кресло у окна и стал смотреть,  как  Симон  распечатывает
письмо Джеффри.
   "Симону, лорду Бовалле.
   Дорогой и любимый брат! Приветствую тебя и поздравляю  с  новым  отличным
приобретением. Я знаю твое поместье, и оно мне очень  нравится.  Желаю  тебе
полного процветания, которого ты заслуживаешь! Я пишу тебе с призывом  снова
присоединиться со всем твоим войском к принцу  для  борьбы  с  злонамеренным
мятежником Оуэном Глендерди, у  которого  появляется  все  больше  и  больше
приспешников  в  этой  несчастной  стране.  Несмотря  на  твердые   обещания
королевского  Совета,  данные  в  августе,  о  предоставлении  нам   нужного
количества людей и провианта для успешной атаки мятежников, пока  ничего  не
поступило, и в данный момент наши силы составляют чуть больше ста  всадников
и двухсот сорока лучников. Теперь, когда ты сам себе  хозяин,  готов  ли  ты
сражаться рядом  со  мной,  как  обещал?  Здесь  в  Уэльсе  сложилось  очень
серьезное положение. Ты, наверное, знаешь, что в декабре прошлого года  пали
Кардиф, Харлек и Лампадарн - наши наиболее важные  крепости.  Мятежник  Оуэн
силен как никогда. И если мы собираемся разбить его,  то  должны  перейти  в
наступление не позже весны, так что, мой брат, я жду тебя  весной  и  обещаю
такую же отличную битву, как при Шрусбери, которая тебе так понравилась.
   Написано в Шрусбери.
   С любовью и уважением,
   Джеффри Мальвалле".
   Симон медленно сложил письмо.
   - Ты поедешь? - с интересом спросил Мальвалле.
   Бовалле задумался, глядя в окно на мирные поля. Затем перевел  взгляд  на
отца и улыбнулся:
   - Скорее всего, да, милорд.
   На следующий день он поехал в замок Монлис, посоветоваться с  Фальком.  К
удивлению милорда, Алан принял горячее участие в их беседе.
   - Если ты едешь, Симон, то и я тоже! - воскликнул он. - Я  уже  засиделся
дома! Я поведу наших людей в Уэльс и наконец-то испытаю радость битвы!
   Оправившись от изумления, Фальк усмехнулся:
   - Вряд ли тебе понравится участие в бою. Алан возмутился:
   - Если вы не отпустите меня, милорд, я самовольно присоединюсь к  Симону.
Один!
   - Ну, ну, не горячись, - проворчал Фальк. - Если хочешь,  поезжай.  Когда
ты намерен выступить, Симон?
   - В конце следующего месяца, милорд, с тем чтобы прибыть в Уэльс в марте.
   - И оставишь свое поместье без хозяина?
   - Нет. Морис Гонтрей будет управлять вместо меня.
   - Так же, как он правил, когда умер Барминстер? -  саркастически  заметил
Фальк.
   - Я не Барминстер, - уточнил лорд Бовалле.

Глава 11
ПОЗОЛОЧЕННЫЙ ПАНЦИРЬ

   В марте он был уже в Уэльсе, рядом с братом, принимая участие  в  тяжелых
боях. В апреле невредимым вернулся в Шрусбери, а в мае уже вел войска на  юг
к городу Аску, как один из самых уважаемых офицеров  принца  и  его  близкий
друг. Под Аском произошла  битва  с  войском  мятежников  в  полторы  тысячи
человек, где Симон вступил в единоборство с сыном Глендерди, Грифитом,  взял
его в плен и передал принцу.
   Генрих очень обрадовался такому пленнику и хлопнул Симона по спине:
   - Ну, Бовалле, я очень рад, что ты сражаешься на  моей  стороне!  Что  ты
хочешь за такой трофей?
   - Его доспехи, сэр, - ответил Симон. - Выкуп за него, если таковой будет,
принадлежит вам, но, с позволения вашего высочества, я хотел  бы  иметь  его
позолоченный панцирь.
   - Странное желание! - удивился Генрих. - Неужели тебе так нравится  блеск
золота?
   - Да, сэр, и отличная отделка.
   - Тогда он твой, Симон, - пообещал Генрих. - Позолоченный панцирь!  -  Он
расхохотался, взяв Симона под руку. - Мне кажется, ты хочешь получить  новое
прозвище! Я уже слышал, что тебя называют Симон Рысьи Глаза, Симон  Холодное
Сердце, Симон Лев, Симон Легкая  Стопа,  наверное,  есть  и  другие!  Откуда
взялись все эти прозвища?
   - Из глупой болтовни, милорд, - ответил Симон.
   - Тогда я тоже присоединюсь к глупцам, - решил Генрих,  -  и  буду  звать
тебя Симон Молчаливый.
   В середине июля Бовалле вернулся домой в сопровождении Джеффри  и  Алана,
скакавших по обе стороны от него. Вражда между последними закончилась в  тот
день, когда Джеффри пожал  руку  Симона,  приветствуя  его  в  Уэльсе.  Алан
отчужденно и неуверенно стоял тогда рядом с ними. И тут  Джеффри  подошел  к
нему с открытой улыбкой:
   - Наши отцы ссорятся, сэр Алан, а как мы с тобой поступим?
   - Я считаю, что нам нужно  помириться!  -  немедленно  подхватил  Алан  и
протянул руку Мальвалле.
   Вернувшись в свое поместье, Бовалле нашел его  в  полном  порядке  и  был
удовлетворен. У дверей замка его приветствовала дворня. Один мальчишка среди
них, отбросив приличия, выбежал вперед, протянул к нему руки.
   - Милорд, милорд, поднимите меня, пожалуйста!  -  крикнул  Седрик,  почти
плача от возбуждения и не обращая внимания на возражения шокированного отца.
   Симон Холодное Сердце наклонился в седле и, подхватив пажа сильной рукой,
прижал его к плечу.  Одна  маленькая  ручка  обхватила  его  шею,  а  другая
вцепилась в камзол. Удовлетворенно повозившись, Седрик спрятал лицо на плече
всадника.
   Симон смотрел на его кудрявую голову с улыбкой на губах.
   - Ты скучал по мне, Седрик?
   Стиснув руками его шею, Седрик кивнул.
   -  А  я  думал,  ты  забыл  своего  лорда.  Темная   головка   возмущенно
приподнялась.
   - Я же не ребенок, чтобы забыть тебя так скоро!
   - Седрик! - воскликнул Гонтрей, выступая вперед. - Как ты смеешь называть
милорда на "ты"?!
   - Я буду его так называть! - упрямо заявил Седрик. - Милорду все равно!
   - Милорд,  простите  его  за  грубость!  -  извинился  Гонтрей.  -  Но  я
совершенно не справляюсь с ним с  тех  пор,  как  вы  уехали.  Он  почти  не
слушается меня, видимо, я слишком мягок с ним, но у меня нет другого сына, и
я боюсь испортить его своей любовью.
   - Не обращайте внимания, - коротко бросил Симон. - Отпусти меня, малыш, я
сойду с коня.
   Он передал мальчугана Гонтрею и  легко  соскочил  с  коня.  Все  радостно
приветствовали его, а Бовалле нашел добрые слова для каждого  из  окруживших
его людей.  Затем  направился  в  замок  в  сопровождении  пританцовывающего
Седрика  и  остальных  пажей,  следовавших  за  ним,  как  щенки.  Так  что,
остановившись поговорить с секретарем,  Симон,  как  башня,  возвышался  над
кучкой мальчишек, одетых в зеленое и красное,  которые  пытались  освободить
его от доспехов и ссорились между собой за высокую честь нести его меч. Один
из них пытался отцепить его, трое других ухватились  за  ножны,  воинственно
глядя друг на друга, а еще двое, встав на колени, явно намеревались снять  с
него шпоры. Казалось, даже не замечая этой шумной  возни,  Бовалле  спокойно
продолжал разговаривать поверх голов малышей с удивленным секретарем. Будучи
меньше других ростом, Седрик оказался не у дел. Не смущаясь, он вскарабкался
на стул и снял с головы милорда шлем. Потом деловито стал возиться с пряжкой
плаща, чтобы стащить и его с плеч хозяина, пока не привлек к себе и к другим
его внимания.
   - А ну-ка, убирайтесь! - прикрикнул Симон. - Вы что, хотите  меня  совсем
раздеть? Отнеси на место мой  шлем,  Седрик!  Роджер,  забери  меч  у  этого
малыша, пока он не упал. Эдмунд, оставь в покое мои шпоры, ты поцарапаешься.
Бегите отсюда, разбойники! Я позову вас,  если  будет  нужно!  -  Он  кивнул
Гонтрею:
   - Морис, поговорим после ужина. И с тобой тоже, Бернард. -  Затем  быстро
поднялся по лестнице в свои покои в сопровождении только слуги Малкольма.
   Уолтер Сантой бросил веселый взгляд на Гонтрея:
   - Скоро от пажей здесь не будет прохода. Кажется, появилось  трое  новых,
пока нас не было в Бовалле?
   - Милорд приказал взять их, - пояснил Гонтрей. - Они все время крутятся у
него под ногами, но ему это нравится. С тех пор  как  милорд  избил  Патрика
Килдера до беспамятства за то, что тот ударил  маленького  Эдмунда,  детишки
ужасно избаловались! Даже мой собственный сын стал таким дерзким, что с  ним
может справиться только  милорд.  Дело  зашло  слишком  далеко,  -  вздохнул
управляющий, который сам любил детей, и они этим нещадно пользовались.
   - Это так, - согласился Бернард. - Однако  очень  приятно  видеть  нашего
железного лорда с детишками, налетающими на него,  как  пчелы  на  горшок  с
медом.
   - Они просто невозможны, -  пожаловался  Роджер,  -  постоянно  висят  на
милорде, мешая нам, слугам, работать. Он им ни в чем не отказывает. Когда  я
нечаянно толкнул Дональда и тот упал, милорд не подпускал меня к себе  целых
три дня! И все это время его обслуживал только Малкольм! -  От  воспоминания
об этой несправедливости его глаза вспыхнули, а лицо помрачнело.
   После ужина Морис Гонтрей пришел к  милорду,  чтобы  отчитаться  о  своем
правлении. Бовалле внимательно его выслушал и просмотрел  все  счета.  Морис
говорил неуверенно,  опасаясь  недовольства  хозяина.  В  конце  доклада  он
посмотрел на него почти смущенно:
   - Есть  одна  проблема,  милорд,  в  которой  я,  кажется,  превысил  мои
полномочия. В ваше отсутствие я... я делал то, что мне казалось необходимым.
- Он замолчал, робея перед этим человеком, который был моложе его  на  целых
пятнадцать лет. Но поскольку Симон промолчал, продолжал, расправив плечи:
   - Среди вашей охраны, милорд,  я  обнаружил  троих  мятежников  -  друзей
Николаса. В ваше отсутствие они пытались подбить воинов на восстание, о  чем
мне сообщил Бэзил. Я вызвал их к себе для расследования, сэр,  и  от  вашего
имени выгнал из поместья их главаря Эдвина Палмера.  Двоих  других  примерно
наказал, и теперь они утихомирились. - Он поднял на  хозяина  глаза,  полные
собачьей преданности.
   - Ты правильно поступил, - одобрил Бовалле. - На твоем месте  я  поступил
бы точно так же.
   При звуке его холодного голоса Гонтрей  выпрямился  в  кресле  и  морщины
исчезли с его лба.
   - Если... если вы довольны, сэр, то у меня стало легче на душе.
   - Да, я доволен и не ожидал ничего другого.
   - Милорд, единственная цель в моей жизни - оправдать ваше доверие, с  тем
чтобы со временем из вашей памяти исчезло пятно  позора,  которым  я  покрыл
себя.
   Симон ударил кулаком по столу:
   - Год назад я сказал тебе три слова, Морис Гонтрей: "Я все забыл".
   - Но вы же не сказали: "Я все простил", милорд, - тихо произнес Гонтрей.
   - Тогда скажу сейчас. Я все простил. Хотя мне  и  непонятно,  зачем  тебе
нужно это прощение. Прошлое мертво.
   - Милорд, я... я благодарю вас! И за то, что вы  назначили  меня  на  мой
высокий пост, и за то, что вы так хорошо относитесь к моему сыну.
   - Не нужно благодарности  за  то,  что  мне  доставляет  удовольствие,  -
откликнулся Симон и поднялся.
   Морис последовал его примеру, но, когда уже собрался  выйти  из  комнаты,
лорд снова заговорил:
   - Кажется, я был неосторожен, Морис. Перед  ужином  пошел  осмотреть  мои
земли в сопровождении Седрика. Он уколол руку острой колючкой,  и  из  ранки
вытекло много крови, прежде чем он показал ее мне. - Заметив беспокойство на
лице Мориса, продолжил:
   - Я вытащил колючку и сделал перевязку, думаю, до завтра все заживет.
   - Сэр, благодарю за заботу о маленьком Седрике! Пойду посмотрю, как он.
   Гонтрей взялся за ручку двери, но Симон снова заговорил:
   - Малышу было больно, но он не проронил ни слезинки.

***

   Неделю спустя он прибыл в Мальвалле, где его по-королевски принял отец. А
когда покинул замок, Мальвалле повернулся к  сыну  Джеффри,  который  теперь
оставался дома, и неожиданно ска