ла, что страх заставит ее быть начеку, а ужас только парализует. Пытаясь сохранить спокойствие и не дать ему повода усилить и без того мертвую хватку, Мерседес попыталась кивнуть в знак согласия.
     Его светлость заметил это движение и расценил его как готовность к сотрудничеству. Ничего другого он от нее и не ожидал. Рука в перчатке чуть ослабила мучительную хватку, но осталась на месте.
     - Слушай меня внимательно, - тихо сказал он. Она снова кивнула, и на этот раз он убрал руку. Мерседес отпрянула от него и чуть не упала, оступившись на неровном полу. В каком-то дальнем уголке ее сознания мелькнуло: как странно, что ее дядя может вот так просто подать ей руку, чтобы помочь подняться! Будто не он был причиной ее падения. Эта его способность действовать совершенно нелогично и непоследовательно была неотъемлемой частью его характера и всегда приводила ее в отчаяние. Мерседес, сделав над собой усилие, не оттолкнула протянутую ей руку. Она хорошо знала, что этот неосторожный жест будет стоить ей немало. Держась за его руку, она встала, с трудом сохраняя равновесие.
     Ее глаза постепенно привыкли к темноте, которая не была такой уж непроницаемой, как это казалось раньше. Она увидела густые тени, обрисовывающие силуэт ее дяди на фоне двери. Угадывались его узкие плечи, но вся фигура утопала в широком плаще. Оттого что лицо терялось в тени, желтые искры в его черных глазах вспыхивали еще ярче. Она заметила, что дядя не брился, наверное, со дня своего исчезновения. Такой утонченный человек, как граф, мог принести эту жертву лишь умышленно.
     - Ты так трогательно верна себе, - сказал он. Он указал на корзинку, которую она все еще держала на локте. - Корзинка с дарами для нового жителя Уэйборн-Парка. Еда?
     Мерседес показалось, что он сказал это с какой-то надеждой. Неужели он голоден? Она даже и не задумывалась над тем, как он существовал все это время. А если и подумала бы, то наверняка предположила, что он вполне мог воспользоваться услугами друзей и заставить их молчать. Теперь же ей пришло в голову, что вряд ли у графа есть знакомые, которые могли бы обеспечить ему и помощь, и молчание.
     Не дождавшись ответа, лорд Лейден забрал корзинку из рук Мерседес. Он с нетерпением стал в ней рыться и, выкинув чистое полотно на пол, наткнулся на фляжку с бренди. Тогда он сунул Мерседес корзинку в руки, и, пока она, наклонившись, собирала рассыпанные вещи, он откупорил свой трофей и стал жадно пить.
     - Это лучше, чем еда, - сказал он, отдышавшись. - Рассказывай. Что там за новое отродье - мальчик или девочка?
     - У Тейеров родилась девочка, - осторожно сказала Мерседес. Она не стала говорить имя ребенка. Ее дядя мог догадаться, в честь кого ее назвали, и это только разозлило бы его.
     Граф в ответ довольно заворчал:
     - Как только я услышал визг этого отродья, то сразу же решил, что ты здесь вскоре появишься. Правда, не знал, придешь ли ты на этот раз одна. - Он услышал, как она изумленно ахнула, не сумев сдержаться. - Да, я следил за тобой. Не понимаю, почему это тебя удивляет. Никто из вас не носит траура. И я решил, что вы все считаете меня живым.
     - Северн всеми силами старается убедить нас в обратном.
     Он сделал вид, что не слышит.
     - Ты должна была бы догадаться, что я не уйду далеко от Уэйборн-Парка до тех пор, пока у меня есть все необходимое для жизни.
     - Вы были здесь все это время?
     Она не могла в это поверить. Все имение было прочесано несколько раз. Но потом до нее дошло, что по приказу Северна его люди искали труп, а не живого человека. Будучи опытным охотником, граф, наверное, с легкостью ускользал от них, потешаясь над их стараниями.
     - Почему же вы не объявились?
     Лорд Лейден опять припал к фляжке. Он не собирался отвечать на ее вопросы.
     - Мне от тебя кое-что нужно, - сказал он. - Ты все это легко сможешь исполнить, не бойся - геркулесов труд от тебя не потребуется. Мне нужно несколько смен одежды. Ты пойдешь в мою комнату и упакуешь два чемодана. Не набивай их слишком, а так, чтобы их можно было унести.
     Конечно же, он говорил об этом, нисколько не беспокоясь о том, как она сможет притащить их сюда. Мерседес держала корзину перед собой, словно это могло защитить ее от последующих приказаний.
     - Положишь еду. Подойдут хлеб и фрукты. - И, вдруг вспомнив, добавил:
     - Бутылочка вот такого бренди тоже не будет лишней.
     Мерседес знала, что это еще не все, - это было бы слишком просто.
     - Положишь мои пистолеты, - продолжал он. - Те, что в футляре из красного дерева. - И, немного помолчав, добавил:
     - Конечно же, мне нужны деньги.
     У Мерседес засосало под ложечкой. Его требование о дуэльных пистолетах не было связано с его заявлением о деньгах.
     - Деньги? Но у нас их нет! Если только мои украшения...
     - Еще чего не хватало, - возразил он. - Я не собираюсь привлекать к себе внимание и закладывать украшения, тем более такие дешевые.
     От этого его замечания она чуть не разрыдалась. Ее самые дорогие украшения, которые она унаследовала от матери, он уже давным-давно продал. И задолго до того, как она стала понимать их материальную ценность. Для Мерседес это чудное воспоминание: серьги и ожерелья сверкали в ушах матери и украшали ее шею. Были еще усыпанные бриллиантами гребни и изящные золотые медальоны и браслеты, вспыхивающие рубинами. А изумрудное колье запомнилось ей как череда зеленых льдинок вокруг высокой точеной шеи матери.
     Некоторые вещи были особенно дороги сердцу Мерседес: гребни из слоновой кости, нитка жемчуга, платиновое кольцо с сапфиром - украшения матери в ту ночь, когда ее убили. И эти вещи позже обнаружили у разбойников. Через четыре года они были для Мерседес безвозвратно потеряны из-за того, что граф заключил невероятное пари насчет пары своих серых лошадей и скорости, с которой они доскачут от Лондона до Лендс-Энда. Ее тетя Джорджия ждала до самой ночи, чтобы рассказать своей племяннице о проигрыше графа и о его последствиях. В восемь лет Мерседес была безутешна в своем горе.
     Давно забытое возмущение вдруг вернулось к ней и грозило затмить ее способность думать и оценивать ситуацию.
     - Ну что ж, если вы не хотите, чтобы я отдала свои драгоценности, - сказала она, - тогда я не понимаю... Ведь больше у нас ничего нет.
     Были еще деньги, которые она отложила на обучение мальчиков, и граф, если и знал о них, знал также, что она никогда их не тронет. Она специально договорилась об этом, зная, что могут наступить времена, когда к ней может быть применена сила.
     - Я не знаю, что я, по вашему мнению, могу сделать для вас. - Она почувствовала на себе его пристальный взгляд и вдруг поняла, что он имел в виду. - Нет, нет!
     Мерседес буквально отшатнулась. Позади стоял стул, и она, отскочив, натолкнулась на него. Коленки у нее подкосились, и она, все еще не выпуская из рук корзинку, упала прямо на сиденье.
     - Вы ждете, что я...
     Граф бесцеремонно прервал ее:
     - Я жду, что ты получишь их от капитана Торна.
     - Вы имеете в виду - украду?
     - Добудешь, - уточнил он. - А каким способом - это твое дело. Не забывай: я видел тебя с капитаном... вы гуляли по парку... ездили по полям... Тебе стоит только попросить об этом. Похоже, что он твой верный раб.
     - Ваши глаза подвели вас. Капитан Торн ничей не раб и меньше всего мой.
     - Ты недооцениваешь свои чары, которыми всегда обладала.
     По спине Мерседес пробежал холодок. Это был совсем не комплимент, и даже не потому, что сказан он был пошловато-интимным тоном.
     - Я не могу просить у него денег, - сказала она. - Каждая его трата всегда делается с определенной целью. И он узнает, если я использую какую-то сумму не по назначению.
     - Ну и что? К тому времени я буду уже далеко!
     Он был верен себе: все остальное его не касалось.
     - Он имеет дело только с чеками, - продолжала она. - Все деньги хранятся в лондонском банке. Наличных нет ни копейки.
     Ее слова его нисколько ие убедили, напротив - он счел, что это только ему на пользу.
     - Это еще лучше, - сказал он. - Ты выпишешь для меня чек на имя Эшбрука и Дикинза.
     - Ваших портных?
     Он сжал челюсти, почуяв в ее тоне язвительность.
     - Коммерсантов. Ты должна понимать разницу. Судя по возне вокруг сомнительного приобретения Торна, ты должна быть связана с купцами. И ты что-нибудь придумаешь, чтобы не вызвать у него подозрений.
     - Он сам подписывает все чеки, - возразила Мерседес.
     - Ты можешь подделать его подпись.
     - Я не буду этого делать!
     - У тебя нет выбора, Мерседес. - Он выдержал паузу, давая ей время понять сказанное. - Ты, может быть, желаешь узнать, что я могу сделать, если ты откажешься? Лучше подумай о том, чего я не могу сделать. Меньше уйдет времени. Я ведь вижу, как мальчики бегают по усадьбе, куда им вздумается. И вместе, и по отдельности. Очень удобные мишени. Можно поймать, можно убить. Как ты думаешь, сколько времени они выдержат взаперти?
     У Мерседес перехватило дыхание, когда она поняла что он имел в виду. В ужасе она молча смотрела на него.
     - Ты рассчитываешь пойти к своему доброму капитану и рассказать ему эту историю? - спросил он. - Ну и кто тогда защитит вас? Не Торн. У него обязательства перед своей командой. И потом, даже твой хваленый капитан не сможет находиться одновременно и здесь, и там. Тебе, Мерседес, придется ходить, все время оглядываясь через плечо. Представляешь, во что превратится твоя жизнь?
     Он сделал эффектную паузу.
     - Надеюсь, ты меня поняла, - закончил он свою речь.
     - Сколько? - глухо спросила она.
     - Две тысячи фунтов.
     Мерседес была настолько потрясена, что даже не удивилась такой сумме. Она просто оцепенела.
     - А что мы получим взамен?
     - Ты получишь свободу, - сказал он, пожимая плечами. - Я получу свободу. Впрочем, это зависит от точки зрения.
     Он слегка хохотнул, довольный тем, что может еще философствовать в такой момент.
     - Хочу уехать из Англии. Можешь быть уверена - я еще поймаю судьбу за хвост!
     Надежда затеплилась в ней.
     - Правда?
     - Твою радость по этому поводу едва ли можно считать лестной, - сухо заметил он, - но у тебя есть и это свои причины. Да, правда. Но место моего пребывания - это мой секрет. Вдруг ты надумаешь рассказать капитану, куда я направился, как только я уеду. А у меня нет желания ходить, оглядываясь через плечо.
     "Ради того, чтобы избавиться от графа Уэйборна, стоит хранить этот секрет", - подумала она, но вслух ничего не сказала.
     Две тысячи фунтов вдруг показались ей совершенно пустяковой суммой. Она была готова подделать подпись Колина Торна под суммой вдвое большей, чем эта, и принять все его наказания за это преступление.
     - Вы говорили с Северном? - спросила она. - Он знает о вашем плане?
     Граф будто и не услышал ее вопросов.
     - Пока! До завтрашнего утра, - сказал он. - Ты все принесешь сюда до рассвета. И не вздумай устроить мне западню. Я сразу замечу, если ты придешь не одна.
     Ловить его вовсе не входило в ее планы. Она хотела, чтобы он поскорей исчез отсюда. И еще одно. Мерседес верила, что сможет склонить его на это.
     - Признайте Бриттона и Брендана.
     Лейден заморгал. Он медленно опустил фляжку, не успев донести ее до рта.
     - Что?
     - Признайте близнецов своими законными наследниками, - сказала она. - Какая вам теперь разница? Вы все равно уезжаете. Поместье будет в руках капитана Торна. Вам что, жалко, если Бриттон получит титул? Или, вернее: почему его должен получить Северн? Вы ведь всегда знали, что близнецы ваши. И только ваша злоба так ожесточила вас против них. Тетя Джорджия никогда не изменяла вам. Вы просто презирали ее, вы мстили ей за то, что на ее месте не моя мать.
     Мерседес явно перестаралась. Темнота придала ей смелости и безрассудства. Фляжка, которая только что была в руках Мерседес, вращаясь, полетела ей в голову и прошлась вскользь по самому виску. Резкая боль пронзила ее, потом сознание ушло, и, покачнувшись вперед, тяжело рухнула со стула на пол.
     Когда она очнулась, вокруг не было ни души.
     Миссис Хеннпин взяла в руки шляпку Мерседес и ее шейный платок.
     - Как тебе удалось так ужасно смять ленту? - спросила она, критически рассматривая совершенно испорченный головной убор. - А платок такой грязный, будто ты им мела улицу. Ты что, упала?
     Мерседес сделала попытку отряхнуть платье сзади.
     - Кубарем! - Она старалась говорить весело и беззаботно, хотя внутри у нее все дрожало от волнения. - Это стоило видеть!
     Цокая языком, домоправительница покачала головой.
     - Как же так, детка? Нужно быть осторожнее.
     Мерседес выслушала увещевания, виновато наклонив голову в знак полного согласия.
     - Сколько сейчас времени?
     - Много! Мы ждали тебя, ждали. Все сроки прошли. Одиннадцатый час! Мальчики легли уже час назад. Хлоя спрашивала о тебе. Они с Сильвией хотели показать тебе свои покупки.
     - С этим можно подождать до завтра. Я хочу помыться. Видишь, все руки и ноги в ссадинах. Ты скажешь, чтобы мне согрели воды?
     - Конечно! Можешь не беспокоиться.
     - Капитан уже ушел к себе?
     - Нет. Я вообще не знаю, когда этот парень спит. Лично я такого никогда не видела. Иногда я застаю его в библиотеке перед самым рассветом и могу поклясться, что он еще и не думал ложиться.
     Мерседес старалась быть терпеливой. Она тоже заметила, что Колин, похоже, умеет довольствоваться очень коротким сном, но сейчас она не хотела об этом говорить.
     - Так, значит, он в библиотеке?
     Голова миссис Хеннпин согласно качнулась.
     - Я только что отнесла ему горячий шоколад. Он спрашивал о тебе. Похоже, если бы ты задержалась еще чуть-чуть, он пошел бы искать тебя.
     Все складывалось как нельзя лучше. Значит, теперь, когда он узнает, что она дома, он может просидеть в библиотеке еще несколько часов. Его привычка поздно уходить в свою спальню была ей просто на руку.
     - Я сейчас покажусь ему, - сказала она домоправительнице.
     - Очень хорошо!
     Мерседес подождала, пока миссис Хеннпин удалится, и только тогда подошла к библиотеке. Ей нужно было побыть пару минут одной, чтобы успокоиться и набраться решимости. Она тихонько открыла двери, но не вошла, а остановилась на пороге.
     - Можно войти?
     Колин опустил книгу. Потом закрыл ее и отодвинул. Он коротко кивнул:
     - Конечно.
     Она закрыла за собой дверь, но сделала лишь несколько шагов. Этим она хотела дать ему понять, что заскочила сюда лишь на минутку.
     - Миссис Хеннпин передала мне, что вы уже собирались искать меня. Я пришла сказать вам, что вернулась.
     - Очень мило с вашей стороны. По крайней мере, гораздо более тактично и серьезно, чем пропадать столько часов подряд.
     Да, он явно не собирался быть к ней слишком снисходительным. Но это лишь укрепило ее в решении довести дело до конца.
     - Я виновата...
     - Где вы были?
     Здесь ей не нужно было изображать удивление.
     - Вы помните, мы же с вами с утра говорили, что я пойду к Тейерам, чтобы отнести корзинку с подарками... для малыша. Я думала, вы поняли, куда я пошла, когда вы провожали Хлою и Сильвию в деревню. Разве это не было ясно?
     Мерседес знала, что это ее основной козырь и что он явно забыл об этом. Она готова была улыбнуться. Ей было очень важно сейчас напомнить ему о его небезгрешности.
     - И вы пробыли там все это время?
     - Мне не показалось, что я была у Тейеров так уж долго.
     Это была правда. Она отдала им корзинку с поздравлениями и пожеланиями счастья, но отказалась от чая, так как время было уже позднее. Они с пониманием приняли ее отказ.
     - Миссис Тейер была прямо в восторге от подарков. Она ахала от восхищения при виде каждого нового платьица. Они ждут, что вы окажете им честь и будете присутствовать на крестинах у Коллины.
     Все это была чистая правда.
     - А мистер Тейер? Как он оценил бренди?
     Левая рука Мерседес сама по себе поднялась и потерла висок, по которому прошлась фляжка. Граф не оставил в домике свое грубое оружие. Мерседес пыталась найти ее, но лишь зря потратила драгоценное время.
     - Очень положительно! - сказала она. - Кажется, он собирался оставить ее на торжественный случай.
     Мерседес тут же пожалела о том, что приукрасила свою ложь ненужными подробностями. Колин вполне может напомнить мистеру Тейеру об этой бутылке в день крещения Коллины. Теперь ей нужно было или отговорить его от посещения Тейеров, или как-то договориться с мистером Тейером, чтобы он не выдавал ее. Пол у нее под ногами стал зыбким и ненадежным, как болотная трясина.
     - Действительно! - весело согласился Колин. Мерседес вспомнила поговорку - на воре шапка горит. И хотя в голосе Колина, в его словах она не заметила никаких признаков недоверия к своему рассказу, ей было как-то не по себе. Она ждала, что он вот-вот скептически поднимет бровь и слегка усмехнется уголком рта. И ей даже показалось, что в том, как он медленно протянул это одно-единственное слово, был слишком явный скепсис.
     Она взглянула на него из-под опущенных ресниц. Он все еще смотрел на нее, терпеливо и даже снисходительно. Заметил ли он ее усталость и смятение? Как ей хотелось, чтобы он бросил ей спасательный круг!
     - Хотите горячего шоколада? - спросил он. - Миссис Хеннпин почему-то решила, что я его очень люблю.
     Мерседес почувствовала, как выравнивается ее дыхание. Под ногами уже не было трясины, и она поверила, что сможет покинуть библиотеку, лишь слегка осквернив душу ложью.
     - Я возьму его в свою комнату, - сказала она. - Миссис Хеннпин приготовила для меня ванну.
     На этот раз он действительно поднял брови. В его глазах, несомненно, появился самый живой интерес. Мерседес знала, что если бы она умела легко краснеть, то щеки ее уже пылали бы от смущения.
     Колин протянул ей чашку.
     - Вот, - сказал он, - приятного аппетита. Впрочем, ванна вам тоже не помешает. Вид у вас такой, будто вы откуда-то упали.
     В своей комнате Мерседес оглядела себя в высоком зеркале. У нее не было времени долго любоваться собой, да этого и не требовалось. Ей сразу стало ясно, почему и миссис Хеннпин, и Колин так пристально ее разглядывали. Платье ее после падения в домике было все в пыли и в пятнах, на левом виске красовались грязные отпечатки пальцев - она растирала его, пыталась унять боль. Ее прекрасные волосы цвета темного шоколада клочьями торчали в разные стороны. Не так-то просто будет пригладить длинные выбившиеся пряди. Недобрый внутренний голос, не желающий молчать, как она его ни унимала, сказал ей, что она похожа на Медузу.
     Она вспомнила свою реакцию на последний взгляд Колина. То, что она ошибочно приняла за живой интерес, было всего-навсего острым любопытством. Она опять почувствовала, как жар заливает ее щеки, - на этот раз они горели от стыда.
     Отвернувшись от зеркала. Мерседес быстро разделась. Она была уже в просторном домашнем платье, когда подоспела горячая вода. С плохо скрываемым нетерпением она следила, как служанки наполняют лохань, и отослала их, прежде чем вода дошла до половины. Как только они закрыли за собой дверь, Мерседес, не обращая внимания на лохань, быстро помылась над тазом у кровати. Она расчесала волосы, так что каждый завиток улегся на свое место, и просто подвязала их красной лентой. Она взяла из шкафа ночную рубашку без рукавов - белую полотняную рубашку с глубоким круглым вырезом без оборок и вышивок. Она специально выбрала такую и, подойдя к зеркалу, увидела, что выбор сделан правильно. Простота рубашки подкупала, а красная лента в волосах создавала нужный контраст.
     Мерседес не рассчитывала на то, что ее кто-то увидит, но специально оделась так на случай, если произойдет обратное. Она сбросила свое платье в ногах постели и специально оставила у кровати комнатные туфли.
     В северном крыле стояла тишина. Все двери были закрыты. И Мерседес без всяких препятствий прошла весь коридор. Лампы в маленьких нишах вдоль стен освещали ей путь. Свет как