- Я поговорю с капитаном, - повторила она, стараясь не казаться слишком сердитой.
     Волей-неволей они вынуждены были принять ее условия. Хлоя взяла за руку Брендана и повела его мимо Мерседес наверх. Сильвия с Бриттоном последовали за ней. Взгляды, которые они бросали при этом в ее сторону, были и умоляющими, и озабоченными. Но никому из них
     Так и не удалось заглянуть ей в глаза. Все они, по крайней мере, внешне, признали ее несогласие.
     Мерседес еще сидела на ступеньках лестницы, когда двери столовой открылись и из них вышли Колин и Обри. Она встала, видя, что они приближаются к холлу.
     - Мисс Лейден. - Обри почтительно наклонил голову. - Мы сейчас как раз направлялись в гостиную, чтобы найти вас. Я хотел поблагодарить вас за гостеприимство.
     Стоя на первой ступеньке лестницы, Мерседес не могла посмотреть глаза в глаза этому рыжеволосому великану, но ей было даже приятно смотреть на него снизу вверх.
     - Очень любезно с вашей стороны, мистер Джонс. Вы так великодушны, что еще благодарите меня, несмотря на ваше заключение в северной башне.
     Он чуть пожал плечами:
     - По правде говоря, мэм, это дало мне возможность немного вздремнуть. Ночью в гостинице я совсем не выспался.
     Не зная причины его бессонницы в "Случайном капризе", Мерседес внимала ему с вежливым сочувствием. Затем она произнесла все приличествующие моменту слова и пожелания счастливого пути до Лондона и дальше до Бостона.
     Непривычный к столь любезному обхождению, Обри смущенно переминался с ноги на ногу. Он и не догадывался, что в этот самый момент у нее из головы не шли близнецы, которые сейчас наверняка спорили о ней. Он коротко поклонился, давая понять, что хочет уйти.
     - Мне пора в гостиницу, если я не хочу пропустить карету, - сказал он.
     - Да-да, конечно, я не хочу задерживать вас.
     Она хотела лишь избежать разговора с Колином. Несмотря на то, что она обещала своим сестрам, Мерседес не представляла себе, как она сможет поговорить с капитаном сегодня вечером. И вообще - в любой другой вечер. Когда она сидела одна на лестнице, ей пришло в голову, что лучше всего написать ему письмо. Так она выскажет все свои доводы и опасения с большей основательностью, и уже он не сможет сбить ее с толку своими замечаниями.
     - Ну что же, всего вам хорошего. Вам обоим.
     И только когда она увидела взгляд, которым Обри посмотрел на своего капитана, она поняла, что ошиблась
     - Всего хорошего, - ответил Обри.
     И тут же последовал невозмутимый ответ Колина:
     - А я не уезжаю.
     Зеленые, широко расставленные глаза Обри стрельнули сначала на хозяйку дома, потом на хозяина, и он понял, что его присутствие излишне. Несмотря на свой огромный рост, он ретировался на редкость незаметно.
     Мерседес была рада, что опирается на перила. Если стоя на первой ступеньке, она смотрела на Обри снизу вверх, то Колину она с этой же ступеньки смотрела прямо в глаза.
     - Что вы имеете в виду? Как это вы не уезжаете?
     Она тут же пожалела о том, что задала свои вопросы, потому что ее не интересовали ответы. Мерседес просто хотела, чтобы он исчез.
     - Вы хотите, чтобы мы здесь и разговаривали? - холодно спросил Колин. И многозначительно посмотрел наверх лестницы.
     Мерседес проследила за его взглядом. Она тут же успела разглядеть взъерошенную голову одного из близнецов, но не смогла определить, кто это - Бриттон или Брендан. Но это было и не важно. Где один, там прячется и другой. Повернувшись к Колину, она спросила:
     - Библиотека?
     Она снова удивилась интонации, с какой прозвучал ее голос, будто она уже признала его хозяином имения.
     - Это было бы прекрасно.
     Колин отступил в сторону, пропуская Мерседес вперед. Перед ужином она переменила свое серое повседневное платье на выходное из синего шелка, и, когда двигалась, ткань переливалась в свете настенных канделябров. Как и у серого платья, вырез вечернего наряда был небольшой, под горло, и скрывал багровый рубец, охватывающий шею у основания.
     В библиотеке Мерседес зажгла несколько свечей на узком столике в углу и лампу на письменном столе графа. Она не стала садиться, предпочитая оставаться во всеоружии.
     - Вы можете пожалеть, что пропустили лондонский дилижанс, - сказала она ему. - Я буду говорить очень коротко.
     Колин понял, что Мерседес Лейден вновь обрела свой голос где-то между главной лестницей и входом в библиотеку. Он кивнул, как бы соглашаясь, и предоставил ей возможность говорить.
     - Я могу лишь догадываться о том вздоре, которым вы забили головы моих двоюродных братьев и сестер, - начала она. - Они совершенно уверены, что вы выиграли пари и теперь собираетесь забрать Уэйборн-Парк. Они, кажется, ничуть не огорчены отсутствием графа, хотя никто из них и не подозревает о мнении Северна насчет исчезновения их отца. Более того, они вбили себе в головы, что вы будете содержать их, пока они не смогут позаботиться о себе сами. Что касается близнецов, то это не менее десяти лет, хотя я не совсем уверена, что им этого срока хватит.
     Колин удобно расположился в кресле за столом, взял в руки нож для писем и откинулся на спинку. Слушая Мерседес, он рассеянно крутил нож в руке. Когда она остановилась, чтобы перевести дыхание, он задумчиво взглянул на нее.
     - Вы закончили? - спросил он, помедлив
     - Еще нет. Он кивнул:
     - Тогда продолжайте.
     - Это еще вопрос, сможете ли вы получить имущество графа в его отсутствие. Да еще Северн предъявит вам обвинение. Так что Уэйборн-Парк если и достанется вам, то лишь после всяких разбирательств и проверок. И если судьба вам все-таки улыбнется и вы станете владельцем Уэйборн-Парка, нужно еще доказать, что вы можете управлять имением. Легко и просто обещать финансовую щедрость моим братьям и сестрам, а будут ли у вас средства поддержать их? Уэйборн-Парк требует больших денег, и если вы думаете сразу получить прибыль, что вы, американцы, так любите делать, то прежде сто раз подумайте. На это имение вам придется выгрести из ваших глубоких карманов все до последнего шиллинга, прежде чем дождетесь доходов. И то если удастся нанять дельного управляющего, который знает до тонкости своих арендаторов и не станет подчищать записи в книгах ради собственной выгоды.
     Колин продолжал задумчиво смотреть на нее. Интересно, скоро ли истощится запас ее красноречия?
     - Вы закончили?
     - Нет, - уверенно сказала она. - Землевладельцы - мертвые души - просто проклятие здешних мест. Среди них много таких, как мой дядя: они считают, что им кто-то обязан помогать. С арендаторами никто не считается, земли истощены. Если случается неурожай, то обвиняются погода, насекомые или арендаторы. Никто не надеется на правительство, которое душит торговлю и всякое желание работать. Вы совершенно посторонний человек, что вы можете знать о нашей политике? И как вы сможете повлиять на ситуацию, находясь за тысячи миль отсюда на своем корабле где-нибудь в восточных морях? У вас здесь нет корней. В Уэйборн-Парке не может быть ничего для вас привлекательного, кроме способа, которым, как вам кажется, вы его получили. Что случится с людьми, которые здесь живут, когда вы решите, что достаточно наигрались со своей игрушкой? Похоже, вы все одержимы одной и той же прихотью, которая в первую очередь и привела вас сюда!
     От волнения в голосе Мерседес появилась хрипотца, ни щеках играл румянец. Она посмотрела на часы, стоявшие на каминной доске позади Колина.
     - Капитан Торн, вы еще можете успеть на лондонский дилижанс. Будет лучше, если вы уедете. Никто не хочет вас здесь видеть.
     Воцарилось долгое молчание. Затем Колин спросил:
     - Вы закончили свою речь?
     Смущенная тем, что он не торопится покинуть комнату, она молча кивнула.
     - Сядьте, Мерседес, - сказал он. - Я уже утомился смотреть на вас снизу вверх.
     Она была уверена, что он совершенно умышленно на-звал ее по имени, чтобы напомнить ей о тех минутах, которые и давали ему право на фамильярность и о которых ей не хотелось и думать. У нее не было никакого предлога, чтобы протестовать. Он просто делает то, что ему нравится.
     - Мне удобнее стоять, - ответила она ему.
     - Это не предложение.
     Мерседес села, будто кто-то выдернул у нее из-под ног ковер. Ее кратковременный бунт не доставил ей никакого удовлетворения. Она примостилась на краешке кресла, очень прямо держа спину, выгнув плечи и стиснув руки на коленях. Через несколько минут ее мышцы начнут протестовать против такой неестественной позы, но Мерседес решила, что будет терпеть до последнего.
     Колин перестал играть ножом для писем и опустил его. В отличие от Мерседес он почти полностью растянулся в просторном кожаном кресле. Локти его небрежно покоились на подлокотниках, а пальцы были переплетены на плоском животе. Он даже слегка поигрывал большими пальцами. Из-за вытянутой позы и откинутой назад головы пронзительный взгляд Колина казался более скрытым, чем обычно. Он смотрел на нее поверх своего орлиного носа, слегка приоткрыв твердые губы. Даже рисунок его подбородка под этим углом зрения казался более рельефным.
     - Да, это была целая речь, - сказал он наконец. Без всякого предупреждения он вскочил на ноги и стряхнул с себя маску терпения и сдержанности, будто легкий плащ. Колин вышел из-за стола и оперся бедром о край стола, точно так же, как в их первую встречу здесь. Таким образом он мог находиться где-то на грани между отдыхом и готовностью к действию, наслаждаясь удобной позой, но помня об опасности. Это было самое естественное состояние Колина.
     - Вы, наверное, отчетливо представляете себе, что я готов поспорить с вами о некоторых вещах?
     Мерседес величественно кивнула, будто разрешая ему говорить, хотя прекрасно знала, что все равно не смогла бы его остановить.
     - Обри поехал в Лондон, но не на клипер "Таинственный Ремингтон", как вы подумали, а чтобы найти адвоката, которого я нанял. Я могу немного повременить с предъявлением прав на Уэйборн-Парк, но обязательно сделаю это. Для меня исчезновение вашего дяди не более чем досадное осложнение. Интересно, что его собственные дети воспринимают это примерно так же.
     Колин заметил, что Мерседес открыла рот, чтобы возразить, и поднял руку.
     - Я дал вам возможность сказать все, что вы хотите, - сказал он. - Теперь моя очередь. - Он увидел, как она буквально проглотила слово, уже бывшее на кончике ее языка. Довольный, он продолжал:
     - Вы можете много говорить о том, что будет, если я стану править Уэйборн-Парком, но, положа руку на сердце, можете ли вы сказать мне, что вам и вашему имению будет лучше, если хозяином станет Северн? Если я задам этот вопрос Хлое - будьте уверены, она так не считает. Сильвия - так та прямо содрогнулась, хотя, возможно, она несколько склонна к истерике. Близнецы просто скорчили рожи, и я почувствовал, что могу принять это как "нет".
     Говоря это, он видел, как Мерседес покусывает нижнюю губу. Она смотрела прямо перед собой, взгляд ее серых глаз был прикован к полкам с книгами. Он был уверен, что в данный момент ее там ничто не интересовало. Просто туда ей было смотреть проще, чем на него.
     Выражение ее лица было серьезным и сосредоточенным, но вместе с тем необыкновенно милым и искренним. Брови ее будто кто специально нарисовал, длинные темные ресницы затеняли глаза. Особая серьезность была в том, как она задумчиво прикусила нижнюю губу. А в общем - лицо ее было спокойно, без всяких признаков недовольства. Она не успела причесаться к ужину, и ее прическа потеряла за дневными хлопотами часть шпилек, а вместе с ними и свой строгий стиль, позволив темно-шоколадным прядям свободно спадать по обе стороны лица.
     Его взгляд невольно задержался на ее шее. И, будто почувствовав это, она мгновенно переменила свою застывшую позу и закрыла шею рукой. Это было очень короткое прикосновение, скорее успокаивающее, чем защитное. Этот жест вызвал у него почти такое же раздражение, как и то, что находилось там, на шее. Мерседес Лейден рано было успокаиваться.
     - Что касается моих карманов, - продолжал он, - то, уверяю вас, они достаточно глубокие. Не бездонные, но глубокие. В основном мне платили за риск, на который я всегда шел, а иногда мне просто чертовски везло.
     Наверное, этого было вполне достаточно, чтобы она составила себе представление о его состоянии.
     - - Я осмотрел Уэйборн-Парк и вполне реально представляю себе, какие потребуются деньги, чтобы эта посудина снова была на плаву. - Он встретил ее непонимающий взгляд. - Это морской термин. Я имел в виду - чтобы привести усадьбу в порядок.
     Для Мерседес это означало лишь новые заботы. Уэйборн-Парк не клипер и не бригантина. И никогда в жизни она не думала о поместье как о чем-то одушевленном, а Колин воспринимал поместье как женщину.
     Колин продолжал рассуждать, загибая пальцы на руках:
     - Основные земли в хорошем состоянии, но я сомневаюсь, что можно сказать то же самое о землях, отданных в аренду. Крыша требует починки. Многие комнаты пострадали от сырости. Картинная галерея разбазарена. Ковры необходимо заменить. Коллекция вин уничтожена. Я еще не осмотрел все комнаты и конюшни.
     В конце своей тирады он увидел, что Мерседес закрыла глаза. Это было единственное, чем она выразила свою боль.
     - Что же касается управляющего, то у меня уже есть на примете один человек. Я уверен, что он сможет держать в руках все, что вы перечислили: арендаторов, земли, урожай, деньги, политику и политиков. У меня достаточно оснований считать, что мой управляющий сумеет заслужить уважение местных жителей и снова сделать Уэйборн-Парк достопримечательностью, какой он по праву и должен быть.
     Мерседес стало тоскливо от этих слов. Уэйборн-Парк не достопримечательность. Это ее дом.
     - Что касается вечно отсутствующего хозяина, - сказал Колин, - этот вопрос тоже можно решить. Меня не устраивает, чтобы я не знал, как идут дела в моем имении. Если мне придется уезжать, то я намерен часто возвращаться и подолгу жить здесь.
     Интересно, что он понимает под "часто" и "подолгу"? Но она не спросила его об этом. Какое ей до этого дело? Ее не будет в Уэйборн-Парке к тому времени, когда можно было бы оценить все это.
     - Что же касается моих корней, - опять заговорил он, - то они были вырваны, когда мне было восемь лет. Двадцать с лишним лет назад. И мне больно, что они никак не могут снова прирасти.
     Она подумала, что море - самый лучший для него дом. Никто не сможет вырвать то, что не посажено.
     И вдруг он удивил ее:
     - Уэйборн-Парк - самое близкое, к чему я пришел, пытаясь вернуть то, что могло быть моим по праву. Я не отношусь к этому приобретению с такой легкостью, как вам это кажется. Для меня это не прихоть, не каприз. Это стало возможно благодаря моим усилиям и стараниям всей моей команды. Я не граф Уэйборн и не домогаюсь этого титула. Пусть Северн заберет эту сомнительную почесть себе, если ее действительно можно унаследовать. Я не смотрю на Уэйборн-Парк как на пустячную игрушку. Я мужчина, а не ребенок, и мои привязанности постоянны. И пусть никто здесь не беспокоится, что я проявлю такое же неуважение к собственности, что и ваш дядя. Если арендаторы и слуги, а также те, кого я найму, будут работать не за страх, а за совесть, то они будут жить припеваючи, потому что сами заработают себе такую жизнь. - Колин сделал эффектную паузу, прежде чем высказать последнюю мысль:
     - И вы напрасно думаете, что в имении, кроме самого факта его приобретения, нет ничего, что бы меня привлекало.
     У Мерседес лопнуло терпение.
     - Неужели? - холодно сказала она, поднимая на него глаза. - Так что же, скажите на милость, вас здесь привлекает?
     Его губы тронула едва заметная улыбка, и он произнес короткое слово:
     - Вы.

Глава 6

У Мерседес не было сомнения, что этой ночью она будет спать как убитая. Все, что случилось в течение последних тридцати шести часов, совершенно истощило ее силы, да к тому же в прошлую ночь она заснула лишь перед самым рассветом.
     Будто всего этого ей было мало, она еще устроила себе баню и сидела в лохани, пока вода из горячей не превратилась в еле-еле теплую. И только залезая в свою огромную, с пологом на четырех столбиках кровать, она поняла, что усилия ее совершенно напрасны. Ей не заснуть, пока в голове неотступно бились одни и те же мысли.
     Голос Колина Торна преследовал ее. Его неожиданное заявление многократным эхом повторялось в ушах. Но от этого бесконечного повторения оно не становилось тише и не уходило на задний план сознания. Она как бы со стороны слышала свой голос: "Так что же, скажите на милость, вас здесь привлекает?" - и его ответ - ясный, четкий и многократно повторяющийся: "Вы... вы... вы..."
     Он тут же извинился. Хорошо еще, что он ее не поцеловал. Ведь после этого она молча, в изумлении глазела на него, а он однажды уже посчитал это приглашением к действию. Если бы в тот момент она не владела своим голосом, то наверняка расхохоталась бы.
     Но видимо, страх, что она близка к истерике, удержал ее от этого. Она не любила привлекать к себе внимание окружающих и теперь не желала, чтобы Колин Торн заставил ее изменить своим принципам.
     Мерседес решила притвориться, что не поняла его, и не потребовала объяснений. Она сочла за лучшее сделать вид, что ничего не произошло, и какое-то время ей это удавалось. Процедура подготовки ко сну близнецов почти совсем отвлекла ее от этих мыслей. Она с большей тщательностью, чем обычно, помогала им разбирать постели и проверяла чистоту их ушей, но мальчики, в свою очередь, сделали вид, что не заметили этого. Однако они пришли к выводу, что сказка в этот раз была рассказана с особым вдохновением.
     Разведя Бриттона и Брендана по их комнатам. Мерседес, чтобы протянуть время и подольше не оставаться одной, заглянула еще и к Хлое с Сильвией. У девушек не хватило лукавства, чтобы скрыть удивление при виде Мерседес, но она вполне оценила их искреннее приглашение поболтать. Тема разговора, конечно же, касалась их замужества, особенно Хлои, и хотя Мерседес прекрасно понимала, что их радужные планы - только мечты, навеянные обещаниями Колина Торна, она не стала их разубеждать, а просто прониклась настроением и духом их разговора.
     Теперь же, надевая через голову ночную рубашку, Мерседес удивилась: почему она так поступила? И тут же следом появилось чувство вины - ее вечный собеседник и спутник всех ее волнений. Мерседес тяжело опустилась на край кровати и слепо уставилась в противоположную стену. И без того безответственно было с ее стороны позволить Хлое строить планы замужества, будто они могут реально осуществиться. Но участвовать в их обсуждении и даже делать какие-то безумные предложения - это уж верх безрассудства!
     Погасив лампу у кровати, Мерседес свернулась калачиком поверх покрывала. У нее промелькнула было мысль возложить всю вину на плечи Колина Торна, но ведь дело было не только в его обещаниях: просто все почему-то очень хотели верить в них.
     Все. И она в том числе.
     Восстановить Уэйборн-Парк. Это была восхитительная, опьяняющая мысль, соблазняющая своей мощью. И даже то, что ей придется соглашаться с требованиями и распоряжениями управляющего имением, казалось не таким важным. На первом месте было желание снова увидеть имение в полном порядке. Она сможет отказаться от своего мнения, но никогда не откажется от своего дома!
     Внезапно почувствовав озноб, Мерседес села. "Вы... вы... вы..." Она опять услышала голос Колина и поняла, что он продолжал звучать в ней все это время. Какой же ценой ей будет позволено остаться в Уэйборн-Парке? И на что готова она сама?
     Второй вопрос испугал ее больше, чем первый.
     Мерседес подошла к гардеробу и достала просторное домашнее платье и лайковые туфли. Но, надев все это, она не согрелась, и ей стало ясно, что ее состояние никак не связано с тем, как было в спальне - холодно или тепло.
     Мерседес вставила зажженную свечу в оловянный подсвечник и пошла с ним в библиотеку. Ее попытка найти что-нибудь почитать закончи