его  любовь,
сказал, что король убит в  бою.  Он  даже  сделал  вид,  будто  принес  тело
Фингала, чтобы похоронить  его  в  присутствии  Комалы.  Это  обстоятельство
позволяет полагать, что в старину поэма исполнялась как пьеса.


                                   Комала

     Кто пал на злачном бреге Каруна, о сын ненастной ночи? Был ли он белым,
как снег на Ардвене? Сверкал ли, как дождевая радуга? Вились  ли  кудри  его
мягкие, словно туман над холмами в солнечный день? Был ли он страшен в  бою,
словно гром небесный, быстр, как олень пустыни?

                                  Хидаллан

     О если б я мог узреть лик его милой красавицы, что склонилась с  утеса!
Очи  ее  покрасневшие  слезами  застланы,  а  по   ланитам   рдеющим   кудри
рассыпались. Кроткий подуй ветерок и откинь девы густые кудри, чтобы  я  мог
увидеть белую руку ее и ланиты в скорби прекрасные!

                                   Комала

      Так, значит, нет уже сына Комхала, о носитель горестной вести? Гром  на
холме грохочет! Молния мчится на огненных крыльях! Но они не страшат  Комалу,
ибо повержен  ее  Фингал.  Скажи,  носитель  горестной  вести,  повержен  ли
крушитель щитов?

                                  Хидаллан

     Народы рассеялись по холмам своим, ибо уже не услышат они гласа вождя.

                                   Комала

     Да преследует смута тебя на равнинах твоих, да настигнет тебя погибель,
властитель мира! Да будет короток твой путь до  могилы,  и  дева  одна  лишь
оплачет тебя. Пусть она, как Комала, обольется слезами в дни  своей  юности!
Зачем ты сказал, Хидаллан, что пал мой герой? Я могла б;  еще  краткий  срок
ожидать его возвращения и казалось бы мне, что я вижу его на далекой  скале,
в каждом древе мне бы чудился облик его и ветер холма в ушах моих рогом  его
звучал бы. Ах, если бы я была  на  бреге  Каруна,  чтобы  жаркие  слезы  мои
пролились на его ланиты.

                                  Хидаллан

     Не лежит он на бреге Каруна, холм могильный на Ардвене воздвигают герои
ему. Взгляни на них, луна, из-за туч, да воссияет твой  луч  на  его  груди,
чтобы Комала смогла узреть его в блеске доспехов.

                                   Комала

     Подождите, сыны могилы, пока не узрю я своего милого. Одну  он  оставил
меня на охоте. Не ведала я, что он шел на войну. Он сказал, что  вернется  к
ночи, вот и вернулся король Морвена. Зачем не сказал ты  мне,  дрожащий  сын
скалы,* что Фингал падет! Окровавленной видел ты юность его,  но  ничего  не
сказал Комале!

     * Слова _сын скалы_ означают друида. Возможно, что  кто-либо  из  секты
друидов дожил до начала царствования  Фингала  и  что  Комала  спрашивала  у
одного из них об исходе войны с Каракулом.

                                 Мелилькома

     Что там за шум на Ардвене? Кто там сияет в долине? Кто несется  к  нам,
как могучий поток, когда стесненные воды его под луною блестят?

                                   Комала

     Кому ж это быть, как  не  врагу  Комалы,  сыну  властителя  мира!  Тень
Фингала, ты с облаков лук Комалы направь. Пусть он падет, как пустыни олень!
Но это Фингал в толпе теней  своих  воинов.  Зачем  ты  пришел,  мой  милый,
устрашить и обрадовать душу мою?

                                   Фингал

     Воспойте, барды, битву на брегах многоводного Каруна! Каракул бежал  от
рати моей по полям своей гордыни. Он сокрылся вдали словно метеор, что  таит
в себе духа ночного, когда ветры гонят его над равниной и темные рощи смутно
мерцают вокруг.
     Мне послышался голос, подобный легкому ветру моих холмов.  Не  охотница
ль это с Галмала, белорукая дочь Сарно? Взгляни с утесов своих, моя милая, и
дай мне услышать голос Комалы.**

     ** Голубица моя в ущелье скалы под кровом утеса, покажи мне лицо  твое,
дай мне услышать голос твой.
                                             Песнь песней Соломона [II, 14].

                                   Комала

     Возьми меня в пещеру своего покоя, о любезный сын смерти.

                                   Фингал

     Приди же в пещеру  моего  покоя.  Гроза  миновала,***  и  солнце  вновь
озаряет наши поля. Приди в пещеру моего покоя, охотница гулкозвучной Коны.

     *** Зима уже прошла, дождь миновал,  перестал.  Песнь  песней  Соломона
[II, 11].

                                   Комала

     Он вернулся со славой! Я чувствую силу бранной десницы  его.  Но  нужно
мне отдохнуть под скалой, пока  душа  моя  не  воспрянет  от  страха.  Пусть
приблизится арфа; затяните песню, дочери Морни.

                                 Дерсагрена

      Трех оленей убила Комала на Ардвене, и на скале вздымается пламя. Приди
же на пир Комалы, король лесистого Морвена.

                                   Фингал

     Воспойте, сыны песен, битвы на брегах многоводного Каруна, да возликует
дева моя белорукая, а я буду смотреть на пир любви моей.

                                   Барды

     Струись, многоводный Карун, струись, исполненный  радости;  чада  битвы
бежали. Их кони не топчут наших полей, и в землях иных простирают они крылья
своей гордыни.* Солнце теперь мирно взойдет и радостно опустятся тени. Голос
охоты вновь прозвучит и щиты повиснут на стенах чертога. Станем мы  тешиться
в битвах морских, и Лохлина кровь обагрит наши длани.  Струись,  многоводный
Карун, струись, исполненный радости; чада битвы бежали.

     * Возможно, поэт подразумевает римского орла.

                                 Meлилькома

     Опуститесь, туманы легкие, лунный луч,  вознеси  ее  душу.  Бледна  под
скалою дева лежит! Нет уже больше Комалы!

                                   Фингал

     Разве мертва дочерь Сарно,  белогрудая  дева  моей  любви?  Явись  мне,
Комала, средь вереска, когда буду сидеть я один у потока своих холмов.

                                  Хидаллан

     Ужели умолкнул голос охотницы Галмала? Зачем  я  смутил  девичью  душу?
Когда я увижу тебя, бегущую весело вслед темно-бурым ланям?

                                   Фингал

     Юноша, мрачный челом, не пировать  тебе  впредь  в  чертогах  моих!  Не
устремишься ты со мной на охоту, и неприятель мой не падет от меча твоего.**
Проводите меня к месту ее покоя, чтобы мог я узреть ее красоту.  Бледна  под
скалою дева лежит, и хладные ветры кудри ее развевают. Тетива ее лука звенит
на ветру, и преломилась стрела, когда  дева  упала.  Воспойте  хвалу  дочери
Сарно, передайте имя ее ветру холмов.

     ** Продолжение истории Хидаллана помещено в виде  вставного  эпизода  в
следующей поэме этого сборника.

                                   Барды

     Смотрите, кружатся метеоры над девой, и лунный луч  возносит  ввысь  ее
душу. Вкруг нее с облаков склонились грозные  предки  ее,  Сарно  с  мрачным
челом и багровоокий Фидаллан.* Когда поднимется  вновь  рука  твоя  белая  и
зазвучит твой голос на наших скалах? Девы начнут искать тебя в  вереске,  но
не отыщут. Порою ты станешь являться им в сновидениях и низводить на их души
покой. Долго будет звучать в их ушах твой голос,** и с  радостью  будут  они
вспоминать покойные сновидения. Кружатся метеоры над  девой,  и  лунный  луч
возносит ввысь ее душу.

     * Сарно, отец Комалы, умер вскоре после ее бегства. Фидаллан был первым
королем на Инис-торе.
     **

                    Окончил ангел речь, но сладкий глас
                    Еще как бы звучал в ушах
                    Адама, И тот, недвижный, все ему внимал.
                              Мильтон [Потерянный рай, VIII, 1].


                             Сражение с Каросом

        "ПОЭМА"

        "СОДЕРЖАНИЕ"

     Карос  -  это,  очевидно,  известный  римский  захватчик  Каравзий,  по
происхождению менапий, который  объявил  себя  императором  в  284  году  и,
завладев Британией,  одержал  в  нескольких  морских  сражениях  победу  над
императором Максимианом Геркулием; поэтому в поэме он  с  основанием  назван
_властителем  кораблей_.  Он  начал  восстанавливать  вал  Агриколы,   чтобы
помешать набегам каледонцев, и, видимо, когда он был занят  этим  делом,  на
него  напал  отряд,  возглавляемый  Оскаром,  сыном  Оссиана.  Это  сражение
составляет основу поэмы, которая обращена к Мальвине, дочери Тоскара.
     Принеси, дочь Тоскара, принеси мне арфу. Свет песнопений зажегся в душе
Оссиановой. Она подобна вечернему полю, когда мрак покрывает холмы окрест  и
медленно движутся тени на солнечный дол.


     Мне привиделся сын мой, Мальвина, возле утеса мшистого Кроны.*  Но  это
туман пустыни, озаренный закатным лучом.** Любезен мне  этот  туман,  Оскара
образ принявший! Прочь от него унеситесь, ветры, ревущие на склонах Ардвена.

     * Крона - название небольшой реки, впадающей в Каррон.  На  ее  берегах
развертывается действие предыдущей драматической поэмы.
     ** Кто эта, восходящая  из  пустыни,  как  столпы  дыма.  Песнь  песней
Соломона [III, 6].

     Кто там идет к моему сыну, тихую песнь  напевая?  Посох  в  длани  его,
седые власы развеваются по ветру. Угрюмая радость  лицо  освещает,  и  часто
оглядывается он на Кароса. Это Рино-певец,*** он пришел взглянуть на врага.
     "Что делает Карос, властитель кораблей?  -  молвил  сын  Оссиана,  ныне
скорбящего. - Простер ли  он  крылья  гордыни  своей,****  скажи  мне,  бард
минувших времен?"
     "Оскар, он их простер, - ответствовал бард, - но лишь позади своей кучи
камней.***** В страхе выглядывает он из-за  них  и  видит,  как  ты  ужасен,
подобно духу ночному, что гонит волну на его корабли".
     "Иди же, о первый из бардов моих,  -  говорит  ему  Оскар,  -  и  копье
Фингала возьми. Укрепи огонь на его конце и взмахни им под ветром  небесным.
Песней вызови Кароса - пусть он выйдет  вперед,  пусть  оставит  волны  свои
зыбучие. Скажи ему, что я жажду брани и что лук  мой  наскучил  ловитвой  на
Коне. Скажи ему, что нет здесь могучих и юна десница моя".

     ***  Рино  часто  упоминается  в  древней  поэзии.   Он,   по-видимому,
принадлежал к самым прославленным бардам времен Фингала.
     **** Подразумевается римский орел.
     ***** Вал Агриколы, который восстанавливал Каравзий.

     С песней отправился бард. Оскар возвысил голос.  Он  донесся  до  слуха
героев на Ардвене, словно гул пещеры,* когда море  Тогормы  катит  пред  нею
валы и деревья ее встречают ревущий ветер. Они собираются вкруг моего  сына,
словно горные реки, что после ливня горделиво несутся в русле своем.

     *

                                      ... так ущелья
                       Удерживают звук ветров ревущих
                             Мильтон [Потерянный рай, II, 285].

     Рино пришел к могучему Каросу и  ударил  о  землю  копьем  пламенеющим.
"Выходи на сражение с Оскаром, о ты,  воссевший  на  водах  зыбучих.  Фингал
далеко, он слушает в Морвене пение бардов своих, и ветер чертога играет  его
волосами. Копье его грозное рядом покоится, там же и щит, подобный померкшей
луне. Выходи на сражение с Оскаром, геров остался один".
     Он не пошел чрез многоводный Карун; ** бард вернулся  с  песней  своей.
Серая ночь над Кроной сгущается. Пиршество чаш уготовано. Сотня дубов  горит
на ветру, и бледный свет озаряет вересковую  пустошь.  Духи  Ардвена  мчатся
сквозь луч, являя вдали свой смутный облик. Комала едва различима  на  вихре
своем,*** а Хидаллан угрюм и смутен словно месяц, померкший в тумане ночном.

     ** Река Каррон.
     ***  Подразумевается  сцена  смерти  Комалы,  составляющая   содержание
драматической поэмы. Поэт упоминает ее здесь, чтобы ввести окончание истории
Хидаллана, повинного в смерти Комалы, за что  Фингал  изгнал  его  из  своих
войск.

     "Почему ты печален? - Рино спросил; он один лишь видел вождя. -  Почему
ты печален, Хидаллан, разве тебе не воздали хвалы? Песнь Оссиана звучала,  и
дух твой сиял на ветру, когда ты  склонялся  с  облака  слушая  пение  барда
Морвена".
     "А разве очи твои видят героя, подобного смутной маре ночной? -  молвил
Оскар. - Поведай, Рино, поведай, как погиб тот вождь, стол: славный  во  дни
наших праотцев? Имя его поныне звучит на утесах Коны, и часто я видел потоки
его холмов".
     "Фингал, - ответствовал бард, - изгнал  из  сражений  своих  Хидаллана.
Душа короля по Комале скорбела, и взору его был ненавистен Хидаллан.
     Одинокий, унылый, медленно брел  он  по  вереску  неслышной  стопой.  В
беспорядке  висело  на  нем  оружие.  Власы  его,  выбившись  из-под   шлема
развеваются по ветру. Слезами полны склоненные долу очи, и вздох затаился  в
груди.
     Три дня он блуждал одинокий, вдали от людей, пока не пришел к  чертогам
Ламора, к замшелым чертогам праотцев  у  источника  Балвы.****  Ламор  сидел
одиноко под древом, ибо с Хидалланом он отослал на  брань  все  свое  племя.
Поток струился у ног его, и седая глава склонилась на посох. Его старые  очи
ослепли. Он напевал песню минувших времен. Шум  шагов  Хидаллана  слуха  его
достиг, он узнает сыновью поступь.


     **** Возможно, это небольшой  источник,  сохраняющий  до  сих  пор  имя
Балвы, который течет по романтической долине Глентивар в Стерлингшире. Balva
означае. тихий источник, a Glentivar - уединенная долина.

     "Вернулся ли Ламора сын иль это шорох тени его? Ужели ты пал на  береге
Каруна, сын престарелого Ламора? Или, если я слышу шаги  Хидаллана,  где  же
могучее воинство? Где мои люди, Хидаллан, что  возвращались  всегда,  звонко
бряцая щитами? Ужель они пали на береге Каруна?"
     "Нет, -  со  вздохом  ответствовал  юноша,  -  люди  Ламора  живы.  Они
венчаются славою в битве, отец, но  погибла  слава  Хидаллана.  Мне  суждено
одиноко сидеть на береге Балвы, когда загрохочет сраженье".
     "Но отцы твои одиноко вовек не сидели, - гордо  ответил  Ламор,  -  они
одиноко вовек не сидели на береге Балвы, когда грохотало сраженье. Видишь ли
эту могилу? Уже мои очи не различают ее: там опочил  благородный  Гармаллон,
вовек от войны не бежавший. "Приди, увенчанный славою в битве, - он говорит,
- приди на могилу отца твоего". Как же могу я славой  венчаться,  Гармаллон,
если сын мой бежал от войны!"
     "Король многоводной Балвы, - молвил Хидаллан со  вздохом,  -  зачем  ты
терзаешь мне душу? Ламор, вовек не ведал я страха. Фингал скорбел по Комале,
потому он изгнал Хидаллана из сражений своих. "Ступай к седым потокам  твоей
страны, - он сказал мне, - и там истлевай,  как  безлистый  дуб,  что  бурей
склонен над Балвой и вовеки уже не воспрянет"".
     "Неужто,  -  Ламор  ответил,  -  удел  мой  слушать  одинокую   поступь
Хидаллана? Неужто он будет  склоняться  над  моими  седыми  потоками,  когда
тысячи славой венчаются в  битве?  Дух  благородный  Гармаллона,  отведи  ты
Ламора к месту его покоя; очи его потухли, скорбна душа,  а  сын  его  славы
лишился!".
     "Где же  искать  мне  славы,  -  юноша  молвил,  -  чтобы  Ламора  душу
возвеселить? Откуда смогу я  вернуться  прославленный,  чтобы  звоном  своих
доспехов усладить его слух? Если пойду на ловитву ланей, мое  имя  никто  не
услышит: Ламор не станет наощупь  ласкать  моих  псов,  довольный,  что  сын
воротился с холма. Он не спросит меня о горах своих или о темно-бурых оленях
своих пустынь".
     "Я должен пасть, - Ламор сказал, - как безлистый дуб; он рос на  скале,
но буря низвергла его. На холмах моих  увидят  мой  дух,  скорбящий  о  юном
Хидаллане. Ужель вы, туманы, ввысь поднимаясь, его  не  сокроете  от  взоров
моих? Сын мой, войди в  жилище  Ламора,  там  висит  оружие  наших  предков.
Принеси мне меч Гармаллона, он отнял его у врага".
     Он пошел и принес меч с ремнями богато украшенными. Он подал его  отцу.
Седовласый герой ощупал его острие.
     "Сын мой, веди меня на могилу Гармаллона; она возвышается рядом  с  тем
шелестящим древом. Длинные травы вокруг иссохли: я слыхал, как  свистел  там
ветер. Рядом журчит ручеек и струит свои воды в Балву. Там я хочу отдохнуть.
Уже полдень, и солнце сияет в наших полях".
     Он отвел его на могилу Гармаллона. Ламор пронзил там грудь своего сына.
Они почиют вместе, а древние их чертоги рассыпаются в прах на береге  Балвы.
Там духи являются в полдень, долина безмолвна, и люди страшатся приблизиться
к месту упокоения Ламора".
     "Печальна повесть твоя, сын старинных времен! - молвил Оскар. -  Сердце
мое скорбит о Хидаллане: пал он  во  дни  своей  юности.  В  вихрях  пустыни
носится он, скитаясь по чуждым странам.
     Сыны гулкозвучного Морвена, приближьтесь к  врагам  Фингала.  Проведите
ночь в пении и следите за  воинством  Кароса.  А  Оскар  пойдет  к  воителям
прошлых времен, к теням безмолвного Ардвена, где его смутные  праотцы  сидят
на своих облаках, созерцая грядущие брани. Не там ли  и  ты,  Хидаллан,  как
метеор угасающий? Явись моим очам в скорби своей, вождь ревущей Балвы!"
     Герои шествуют с песнями.  Оскар  медленно  всходит  на  холм.  Метеоры
ночные на вереск пред  ним  опускаются.  Еле  слышен  потока  дальнего  рев.
Изредка ветра порывы пролетают сквозь ветви  старых  дубов.  Тускло-багровый
ущербный месяц скрывается за холмом. Слабые  вопли  над  вереском  слышатся.
Оскар свой меч извлек.
     "Придите, - молвит герой, - о вы, духи моих праотцев, вы, что сражались
против властителей мира! Поведайте мне о грядущих делах и  о  ваших  беседах
пещерных, когда  встречаетесь  вы  и  созерцаете  потомков  своих  на  полях
доблести".
     Тренмор сошел  с  высоты  на  зов  потомка  могучего.  Туча,  как  конь
чужеземный, несла воздушные члены. Одежда  его  -  туманы  озера  Лано,  что
приносят людям погибель. Его меч - метеор угасающий. Лик его неясен и темен.
Он трижды вздохнул над героем, и трижды взревели вокруг ветры ночные.  Много
слов говорил он Оскару, но только обрывки их долетали до  наших  ушей.  Были
они темны, как преданья минувших времен,  пока  на  них  не  прольется  свет
песнопений. Медленно он исчезал, словно таял под солнцем туман на холме.
     С этой поры, о Тоскара дочь, опечалился сын мой. Он предвидел  погибель
племени своего и становился порою задумчив и мрачен, словно солнце, что  лик
свой скрывает в туче,* но потом опять озаряет Коны холмы.

     *

             Лик лучезарный оно темнотой багровеющей скрыло.
                                       Вергилий  [Георгики, I, 467].

     Оскар провел эту ночь среди праотцев, серое утро застало его на  береге
Каруна.
     Зеленый дол окружает могилу, что воздвигнута в  древние  годы.  Поодаль
холмы небольшие поднимают верхи  и  подставляют  ветру  старые  дерева.  Там
сидели воины Кароса, ибо ночью они перешли поток. В бледном сияньи  рассвета
они казались стволами дряхлеющих сосен.
     Оскар встал на могилу и трижды возвысил грозный  свой  глас.  Скалистые
горы окрест отозвались, встрепенулись косули и прочь поскакали,  А  дрожащие
духи мертвых улетели, вопя, на тучах своих. Так грозен был глас моего  сына,
когда созывал он друзей.
     Поднялась вокруг тысяча копий, поднялось воинство Кароса.  Зачем,  дочь
Тоскара, зачем эти слезы? Сын мой бесстрашен, пусть он и один, Оскар подобен
лучу небесному; он сверкнет, и падают люди. Длань его, словно десница  духа,
когда тот простирает ее из-за тучи; невидим прозрачный образ его, но люди  в
долине мрут.
     Мой сын узрел приближенье врага, и встал он в  мрачном  безмолвии  силы
своей. "Разве один я, - Оскар спросил,  -  средь  тысячи  супостатов?  Много
здесь копий и много свирепых очей устремлены на меня! Что же, бежать мне  на
Ардвен? Но разве бежали когда-нибудь предки мои! Их десница оставила след  в
тысяче битв. Оскар тоже  прославится.  Придите  вы,  смутные  духи  предков,
узреть мои бранные подвиги! Я паду, может  быть,  но  буду  прославлен,  как
народ гулкозвучного Морвена!"*

     * Это место очень похоже на монолог  Улисса,  произнесенный  в  сходных
обстоятельствах.

           Горе! что будет со мною? позор, коль, толпы