й  его  публикации.  При  неполной  перепечатке  указываются
только  страницы  приведенного  отрывка.  Если  стихотворение  в  дальнейшем
подвергалось авторской доработке, дополнительно указывается источник текста,
включенного в настоящее издание. Для произведений,  публиковавшихся  впервые
посмертно, по возможности  привлекались  рукописные  материалы.  В  части  I
библиографическая справка завершается английским  названием  поэмы  Оссиана,
служившей   первоисточником    переложения    (независимо    от    возможных
посредствующих звеньев). Все остальные  сведения  приводятся  в  последующей
заметке.


        "I "
                               И. И. Дмитриев

     Московский журнал, 1791, ч. III, кн.  3,  с.  227-238.  Подпись:  И.  -
Temora (приложение).

     Иван Иванович Дмитриев (1760-1837),  поэт-сентименталист,  друг  Г.  Р.
Державина и Н. М. Карамзина, создал  в  1788  г.  первое  в  русской  поэзии
стихотворение на сюжет Оссиана. Дмитриев, в то время  офицер,  находился  по
случаю войны со Швецией в Финляндии, где  его  окружала  "новая...  природа,
дикая, но оссияновская,  везде  величавая  и  живописная:  гранитные  скалы,
шумные водопады, высокие мрачные сосны..." (Дмитриев И.  И.  Взгляд  на  мою
жизнь.  М.,  1866,  с.  50).  С  рассказом  об  Оскаре  и  Дермиде  Дмитриев
познакомился по французскому  переводу  "L'amour  et  l'amitie"  ("Любовь  и
дружба") в сборнике "Choix de  contes  et  de  poesies  erses,  traduits  de
l'anglois" (pt. II. Amsterdam-Paris, 1772, p. 60-63). По-видимому, он  также
пользовался переводом Летурнера, откуда взял имя Оскар (в Choix... - Toskar)
и некоторые детали. Переложение И.  И.  Дмитриева  весьма  вольное;  вводная
часть (до строки  "Внемли:  я  петь  стихи  печальные  хочу")  и  заключение
принадлежат исключительно русскому поэту.  "Любовь  и  дружество"  попало  в
число произведений, отобранных Карамзиным "по собственному его произволу" из
бумаг Дмитриева для опубликования в "Московском журнале" (см.:  Дмитриев  И.
И. Взгляд на мою жизнь, с. 69). Сам Дмитриев не включал стихотворение в свои
сборники и в дальнейшем поэм Оссиана не перелагал, хотя одобрял обращение  к
ним молодых поэтов, в частности Н. Ф. Грамматина (см. ниже, с. 562).


                               В. В. Капнист

     Капнист В. В. Избр. соч. Л., 1941, с. 249-265. Отрывки: Гимн  к  солнцу
слепого старца Оссиана ("О ты, катящеесь над нами...") - Аониды,  1796,  кн.
I, с. 127-130; "Я видел сам огромные Балклутские башни..." - Чтение в Беседе
любителей рус. слова,  1815,  чт.  XVIII,  с.  40-41  (включено  в  "Краткое
изыскание о гипербореанах и о коренном российском стихосложении.  Соч.  Вас.
Капниста"). Печатается по автографу (Центр, науч. б-ка  АН  УССР,  Киев).  -
Carthon.

     Василий Васильевич Капнист (1758-1823), поэт и драматург,  обратился  к
переложению Оссиана в 1790-е годы. Впоследствии, готовя "Картона" к изданию,
он написал  предисловие,  которое  начинал  так:  "Весьма  давно,  вникая  в
коренное народное русское стихосложение,  поражен  был  я  красотою  его  и,
сожалея, что  отечественное  богатство  сие  коснеет  в  презрении,  сочинил
"Изыскание о гипербореанах"; в переводе поэмы Оссиановой "Картона",  который
должен был сопровождать оное, поместил для образца несколько родов  русского
стихоразмерения" (Капнист В. В. Собр. соч. в 2-х т., т. II. М.-Л., 1960,  с.
7). Своему переложению Капнист предпослал выписку  из  вступительной  статьи
Летурнера к французскому переводу  Оссиана:  "Les  poemes  d'Ossian  et  des
anciens bardes sont en prose mesuree. Us gardoient la rime pour les morceaux
lyriques  dont  ils  semoient  leurs  ouvrages,  et  qu'ils  chantoient   en
s'accompagnant de la harpe, pour couper  leurs  recits  et  reveiller  leurs
auditeurs. Page XVIII. Tome ler. Поэмы Оссияна  и  древних  бардов  сочинены
мерною прозою. Они употребляли рифмы  в  лирических  стихах,  кои  мешали  в
творения свои и  пели,  сопровождая  арфою,  чтоб  рассекать  повести  их  и
возбуждать внимание слушателей". Создавая свое переложение, Капнист,  помимо
перевода Летурнера, пользовался также английским текстом  или  другим  более
близким переводом, возможно немецким. В  нервом  письме  С.  С.  Уварову  "о
эксаметрах" он сообщал, что показывал "Картона" М.  М.  Хераскову  и  Н.  М.
Карамзину. "Они благосклонно приняли попытку мою, но я  все  не  отваживался
передать плод оной книгопечатному тиснению, опасаясь, дабы лютые критики  не
взяли и самого меня в их мучительные тиски" (Капнист В. В.  Собр.  соч.,  т.
II, с. 192). Опасения были связаны  с  включенной  в  переложение  имитацией
"простонародных" размеров. В  1796  г.  Капнист  решился  опубликовать  лишь
заключительный   отрывок   "Гимн   к   солнцу",   написанный    каноническим
четырехстопным ямбом. Только спустя двадцатилетие появился второй отрывок  в
составе статьи, которою Капнист, как он писал  в  цитированном  предисловии,
стремился  "доказать,  что  русский   размер   стихов   имеет   существенные
преимущественные красоты пред стихосложением древних и новейших  народов,  и
тем  надеялся  возбудить  ревность  искуснейших  соотечественных  пиитов   к
обогащению словесности нашей драгоценною собственностию"  (там  же,  с.  7).
Приведенный здесь монолог Фингала о  Балклуте,  состоящий  из  двух  частей,
написанных различными размерами,  должен  был  наглядно  продемонстрировать,
"каким образом русского коренного состава стихи могут по произволу сливаться
с ямбическими, ныне с общеупотребляемыми стихами" (там же, с. 180).
     Над своим переложением "Картона" Капнист  работал  до  середины  1810-х
годов, внося изменения  в  текст  и.  в  частности,  перелагая  рифмованными
стихами некоторые  отрывки,  написанные  белым  стихом.  Эта  заключительная
правка, содержащаяся в киевской рукописи, до сих пор в печати не учитывалась
и воспроизводится здесь впервые (характеристику киевской рукописи см.:  Изв.
АН СССР. Сер. лит. и яз., 1980, т. XXXIX, Э 5, с. 410-411).
     В конце  1813  г.  Капнист  переслал  "Картона"  Г.  Р.  Державину  для
прочтения в Беседе любителей русского слова.  30  декабря  Державин  отвечал
ему: "Картона вашего... при будущем домовом собрании членов Беседы  предложу
для прочтения. Не знаю, что скажут  о  Картоне,  поелику  многие  подражания
Оссиану нам представлены" (Державин. Соч.,  т.  VI,  СПб.,  1871,  с.  279).
По-видимому, чтение не состоялось, и поэма при жизни Капниста  полностью  не
была издана.

     1 Скимн - молодой лев.
     2 Слякатъся - сгибаться.


                                В. Л. Пушкин

     Приятное и полезное препровождение времени, 1795,  ч.  VI,  с.  117-119
Подпись: Всл. Пшкн. - The Songs of Selma (отрывок).
     Василий Львович Пушкин  (1770-1830),  поэт  карамзинского  направления,
друг И. И. Дмитриева, которого считал своим учителем, дядя  А.  С.  Пушкина,
начал печатать свои стихи в 1793 г.  С  поэзией  Оссиана  он  знакомился  по
французскому  переводу  Летурнера  и  свое   переложение   "Колма"   снабдил
примечанием: "Опыт сей сделан по просьбе одного приятеля, желавшего видеть в
стихах Оссиановы песни: но едва ли  их  течение  и  гармония  не  противятся
стихам".


                               Я. С. Кайсаров

     Аониды, или Собр. разных новых стихотворений,  кн.  II.  М.,  1797,  с.
279-280. - Dar-thula (начало).

     Петр   Сергеевич   Кайсаров   (1777-1854),   воспитанник    Московского
университетского благородного  пансиона,  сделавший  впоследствии  служебную
карьеру и окончивший жизнь сенатором и действительным тайным  советником,  в
молодости был близок кругу московских  литераторов-сентименталистов.  В  эти
годы Кайсаров  писал  стихи  и  много  переводил.  В  его  поэзии  отчетлива
выделяются        два        направления:         анакреонтическое         и
сентимеитально-меланхолическое; к последнему относится и переложение отрывка
из Оссиана (см.: Резанов В. И. Из разысканий о сочинениях В. А.  Жуковского.
СПб., 1906, с. 232-240).


                             М. М. Вышеславцев

     Аониды, или Собр. разных новых стихотворений, кн. III.  М.,  1798-1799,
с. 307-311. Подпись: Вшслвцв. Печ. по:  Новости.  1799,  кн.  II,  июнь,  с.
106-109, с восстановлением пропущенного стиха 28  по  первой  публикации.  -
Berrathoa (приложение).
     Стихотворение  предположительно   приписывается   Михаилу   Михайловичу
Вышеславцеву (род. 1758), который в  1787-1793  гг.  преподавал  иностранные
языки в Троицко-Сергиевской  семинарии  и  в  1790  г.-начале  1800-х  годов
выступал   как   переводчик   французских   авторов.   Создавая   "Минвану",
Вышеславцев, по-видимому,  опирался  на  прозаический  перевод  Кострова.  В
начале XIX  в.  стихотворение  неоднократно  перепечатывалось  в  антологиях
русской поэзии.


                              А. П. Бенитцкий

     Сев. вестник, 1805, ч. VII, сент., с.  316-332.  Печ.  по:  Талия,  или
Собр. разных новых соч. в стихах и прозе, кн. I. СПб.,  1807,  с.  61-77.  -
Comala.

     Александр Петрович Бенитцкий (или Беницкий, 1780-1809), писатель весьма
разносторонний,  выступавший  как  поэт,  беллетрист,  критик,  драматург  и
переводчик, начал печататься  в  1805  г.  "Комала",  явившаяся  второй  его
публикацией, сопровождалась примечанием: "В одном из немецких  периодических
изданий находится сия  пиеса  стихами,  разделенная  на  явления;  я  сделал
подражание с перевода г-на Костровая (по-видимому,  Бенитцкий  имел  в  виду
немецкое переложение: Comala, ein  dramatisches  Gedicht  nach  Ossian.  Von
Ludwig von Gohren. - Eudora, 1803, Bd I, N 8). В 1806 г. Бенитцкий вступил в
Вольное общество любителей словесности наук и художеств, а в 1807  г.  издал
альманах "Талия", заполнив ею в  значительной  мере  своими  произведениями.
Здесь была напечатана заново  отредактированная  "Комала",  сопровождавшаяся
переложением П. С. Политковского "Смерть Гидаллана" (см. ниже). Незадолго до
преждевременной смерти от  чахотки  Бенитцкий  вместе  с  А.  Е.  Измайловым
основал издание органа Вольного общества -  журнала  "Цветник"  (1809-1810),
где, в частности, опубликовал  "Балклуту"  (1809,  ч.  III)  -  стихотворное
переложение отрывка из поэмы Оссиана "Картон".


                             П. С. Политковский

     Талия, или Собр. разных новых соч. в стихах и прозе, кн. I. СПб., 1807,
с. 77-84.- The War of Caros (отрывок).

     Патрикий Симонович Политковский (ум. 1830),  поэт  и  переводчик,  член
Вольного общества любителей словесности, наук и художеств,  еще  в  1803  г.
опубликовал стихотворное переложение  "из  творений  Оссиановых"  "Сельмские
песни" (Новости русской литературы, ч.  VI).  "Смерть  Гидаллана"  была  им,
по-видимому,  создана  по  совету  Венитцкого  как   продолжение   "Комалы",
помещенной  в  той  же  книге  "Талии"  (см.  выше).  Вслед   за   Бенитцким
Политковский опирался на прозаический перевод Кострова.


                                Н. И. Гнедич

     Сев. вестник, 1804, ч. I, Э 1, с. 65-69. Подпись: Г-чь. Печ. по: Гнедич
Н. Стихотворения. СПб., 1832, с. 157-163. - Berrathon (начало и конец).

     Общественные и художественные идеалы поэта  Николая  Ивановича  Гнедича
(1784-1833), чьим основным жизненным трудом явился перевод "Илиады"  Гомера,
влекли  его  к  народному  творчеству,   проникнутому   духом   героизма   и
патриархальности. Одним из первых проявлений  этого  было  обращение  его  в
молодые годы к поэзии Оссиана, с  которой  он  знакомился,  по-видимому,  по
французскому  переводу  Летурнера.  В  "Последней  песне   Оссиана"   Гнедич
объединил лирические фрагменты, составляющие начало и конец поэмы "Бератон",
в целостное произведение  и  обращался  с  известным  ему  текстом  довольно
свободно.  В  примечании  к  одной  из  рукописных  редакций  он  специально
указывал: "Это не перевод, но подражание Оссиану"  (Чтения  в  О-ве  ист.  и
древностей российских, 1868, кн. 4, отд. V, с. 69). Для переложения  Оссиана
Гнедич избрал стихотворный размер, имитирующий народный стих.  В  примечании
он писал: "Мне и многим кажется,  что  к  песням  Оссиана  никакая  гармония
стихов так не подходит, как гармония стихов русских" (Сев. вестник, 1804, ч.
I, Э 1, с. 65).
     Позднее Гнедич отказался от этого мнения и в 1818 г. выражал сожаление,
что "величавую музу" Оссиана "одевал... не  к  лицу  сельскою  одеждою  музы
русской";  он  пришел  к  выводу,  что  "народный  стих   русский,   имеющий
отличительную, резкую особенность, не свойствен барду Шотландии"  (Чтения  в
О-ве ист. и древностей российских, 1868, кн. 4, отд. V, с.  55-56).  Гнедичу
принадлежит также переложение "Красоты Оссиана, или Песни  в  Сельме"  (Сев.
вести., 1804, ч. II; 1805, ч. VI), которое  сопровождалось  примечанием:  "В
стихах сих многого не найдут того, что есть в _Песнях в Сельме_,  но  многое
найдут, чего  нет  в  них.  Скажу  (но,  может  быть,  эта  смелость  мне  и
непростительна), что я хотел только все красоты Оссиана слить в эти песни  и
в них одних хотел показать, каков Оссиан" (там же, ч.  II,  Э  4,  с.  100).
Очевидно, Гнедич все же остался недоволен "Красотами  Оссиана",  потому  что
впоследствии не включил их (в отличие от "Последней песни") в издание  своих
"Стихотворений" (1832).
     Поэтический образ оссиановского мира Гнедич создал в послании "К К.  Н.
Батюшкову" (см. выше, с. 450), перекликающемся со  стихотворением  Батюшкова
"Мечта".


                              Н. Ф. Грамматик

     Утренняя заря, 1806, кн. IV, с.  44-57.  Печ.  по:  Грамматик  Николай.
Стихотворения, ч. II. СПб., 1829, с. 187-197. - Conlath and Cuthona.

     Николай Федорович Грамматик (1786-1827), поэт  и  филолог,  составитель
"Нового  английско-российского  словаря"  (ч.  I.   M.,   1808),   занимался
стихотворными  переложениями  поэм  Оссиана   на   протяжении   всей   своей
сравнительно недолгой творческой жизни. Первые опыты относились  ко  времени
учения  Грамматяна  в  Московском   университетском   благородном   пансионе
(1802-1807), и они уже тогда,  по-видимому,  привлекли  внимание  и  вызвали
одобрение И. И. Дмитриева,  первооткрывателя  Оссиана  для  русской  поэзии.
Позднее, посвящая Дмитрневу переложение "Картона", Грамматин утверждал:

                       Ты, что кротким ободрением
                       В грудь бессильную вдохнул мою
                       Силу, твердость, духа мужество
                       Состязаться в песнопении
                       . . . . . . . . . . . . . . . .
                       С Оссианом нежным, пламенным
                       Се - начатки дерзка подвига,
                       Робкой музою предпринята
                       По твоим советам, Дмитриев!
                               (Грамматин Н. Стихотворения,
                                            ч. II, с. 137).

     Отвечая на посвящение, Дмитриев писал 21 марта 1820 г.: "... мне  очень
нравплис'ь и первые ваши опыты, и я не однажды  убеждал  вас  к  продолжению
оных" (Дмитриев И. И. Соч., т. Л. СПб., 1895, с.  262).  Уже  в  1804  г.  в
сборнике произведений воспитанников пансиона "И отдых  в  пользу"  Грамматин
поместил "Видение Коннала" (отрывок из "Фингала", кн. II). Затем  через  два
года  в  другом  сборнике  пансиона  появились  "Конлат  и  Кютона".   Далее
последовали отрывки пз "Сельмских песней" в "Утренней заре" (1807, кн. V)  и
"Вестнике Европы" (1808, ч. XLII); полный  перевод  поэмы  вошел  в  сборник
стихотворений Грамматина "Досуги" (кн.  I.  СПб.,  1811).  В  1808  г.  было
опубликовано переложение отрывка из "Картона" - "Клессамор" (Вести.  Европы,
1808, ч. XLII); полностью Грамматин перевел поэму, по-видимому,  около  1820
г., а напечатана она была только в посмертном  издании  его  "Стихотворений"
(1829). Здесь же впервые появились его  переложения  шести  из  восьми  книг
"Теморы" и "Бератона", а также оыли  перепечатаны  отредактированные  заново
ранее публиковавшиеся переложения. Все они объединялись  заглавием  "Древние
гальские песнотворения" и  были  снабжены  предисловием  и  примечаниями.  В
цитированном выше письме Дмитриев  писал  Грамматину:  "Надеюсь,  что  вы...
подарите нашу словесность полным переводом шотландского барда. Желал бы  при
том, чтоб вы  не  употребляли  другого  размера".  Вероятно,  это  пожелание
совпадало с намерениями самого Грамматина, осуществить которые ему,  однако,
помешали другие филологические занятия и  ранняя  смерть.  Общий  объем  его
переложений из Оссиана - более 5200  строк  -  значительно  превышает  вклад
любого другого русского поэта.
     Приверженец  романтического,  фольклоризма,   Грамматин   интересовался
древними  памятниками  словесности  разных  народов,   пропагандировал   их,
создавая переложения, в которых использовал разные формы русского  народного
стиха. В круг этих интересов  входил  и  его  труд  над  Оссианом.  Зная  об
оссиановскон полемике, он, однако, не сомневался  в  подлинности  публикаций
Макферсона и писал в предисловии к "Древним гальским  песнотвореяиям":  "Что
Оссиан жил и пел на гальском языке, в том нет никакого сомнения;  песни  его
носят на себе такие очевидные признаки древности, что разве тот только в них
усумнится,  кто  прочтет  его  не  с  надлежащим  вниманием"  (Грамматин  Н.
Стихотворения ч. II, с. 3).  В  представлении  Грамматина  Оссиан  вместе  с
Гомером - "два величайшие епические песнопевца, каковых когда-либо произвела
природа". "Живое и верное изображение природы" делает их "неподражаемыми" "и
творения их драгоценными  для  самого  отдаленного  потомства".  Самый  "дух
Оссиана" Грамматин видел  "в  простоте,  возвышенности,  силе,  краткости  и
живописи слога, т. е. что оный чрезвычайно обилен смелыми и неискусственными
фигурами, отличительный признак первобытной поэзии  у  всех  народов,  когда
самая грубость и  бедность  языка  сему  способствуют"  ([Грамматин  Н.  Ф.]
Критическое рассуждение о "Слове о полку Игоревом". - В кн.: Слово  о  полку
Игоревом, историческая ноема... М., 1823, с. 11-12, 25). Кроме поэм Оосиана,
которые  он  читал  по-английски,  Грамматин  также   изучал   "рассуждения"
Макферсона, "Критическое рассуждение о поэмах  Оссиана"  Блэра  (отрывок  из
которого он перевел еще в  университетском  пансионе:  Сравнение  Оссиана  с
Гомером. - Утренняя заря, 1806, кн. IV) и  использовал  их  при  составлении
предисловия и примечаний.
     Избрав для переложений поэм Оссиана "русский склад" (возможно,  не  без
влияния примера Гнедича), Грамматин не отступал от этого размера (в чем, как
видно из цитированного письма, его поддерживал Дмитриев).  Однако  к  1820-м
годам "русский склад" уже утратил привлекательность и вышел из моды. И когда
собранные  вместе  переложения  увидели  свет,   рецензент   "Стихотворений"
Грамматина заметил:  "Хорошо  написать  сим  метром  несколько  строк,  даже
страничек, но Грамматин написал множество песен, пьес отдельных... переводил
Оссиановы поэмы упомянутым метром" (Моск. телеграф, 1829, ч. XXX, Э  21,  с.
96).  Это  был   единственный   печатный   отклик   на   "Древние   гальские
песнотворения".

                                Ф. Ф. Иванов

     Вестн. Европы, 1807, ч. XXXI, Э 1, с. 29-32. - Berrathon (приложение).

     Федор Федорович Иванов (1777-1816) обратился к литературному творчеству
сравнительно поздно. Воспитанник гимназии при Московском университете, он  в
1794 г. поступил на военную службу по морскому ведомству, а позднее  перешел
на гражданскую службу. В начале 1800-х гг. Иванов сблизился  с  литераторами
кружка А. Ф. Мерзлякова, поэта  и  профессора  Московского  университета  по
кафедре российского красноречия и поэзии. В  этот  кружок  входил  и  Н.  Ф.
Грамматин, чьи опыты переложения поэм Оссиана "русским  складом",  возможно,
побудили Иванова  создать  тем  же  размером  "Плач  Минваны".  Литературную
известность Иванов с