Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
И тяжкий меч его со свистом засверкал;
Но я отвел удар - и враг надменный пал.
Как отдаленный гром, паденья звук раздался:
Внезапно копий лес в долине показался.
Горя отмщением, питомцы чуждых стран
Хотели влечь меня, как пленника, в свой стан.
Спасаясь от врагов, стесненный их толпами,
Узрел я свой корабль над клутскими водами;
Я бросился в него под тучей вражьих стрел
И по зыбям морским в отчизну полетел.
Моина притекла за мной на берег дикий;
Ветр бурный разносил ее печальны клики
И черные власы прелестной развевал.
Я в горести средь волн к ней руки простирал,
И возвратиться к ней стократно порывался;
Но тщетно! Мой корабль стрелой по бездне мчался.
С тех пор я никогда Моины не встречал
И жить для счастия с тех пор я перестал.
Уже сразила смерть ее в стенах Балклуты!
Я видел тень ее в те страшные минуты,
Как Лоры на волнах, одетых черной мглой,
Скитались призраки воздушною толпой.
Она подобилась луне новорожденной,
Печальным сумраком от взоров сокровенной,
Когда из бурных туч пушистый снег летит
И ветер меж дубов поверженных свистит!
"Воспойте вы хвалы возлюбленной Моине,
О барды! - рек Фингал. - Да ваши песни ныне
Исполнят радостью блуждающую тень
И призовут ее чертогов горних в сень;
Да с блеском явится она в надзвездном мире,
Как полная луна в безоблачном эфире,
И встретит праотцев с весельем пред собой.
Я зрел Балклуту сам... Увы, соратник мой!..
Она казалась мне гробницей древней славы;
Разрушились ее чертоги величавы;
Глас человеческий не раздается в ней;
Течение реки среди пустых полей
Уже совращено упадшими стенами,
И терн обвил столпы колючими ветвями,
И на развалинах желтеет мох густой,
И только слышится зверей пустынных вой.
Моины нежныя жилище опустело;
Молчанье мертвое чертогом овладело,
Где дни счастливые отцов ее текли!
О барды славные Морвенския земли!
Вы падшим братьям в честь на арфах возгремите;
Иноплеменников судьбу слезой почтите.
Они, как злак полей, увяли прежде нас;
Но скоро прозвучит и наш последний час!
Почто ж, о смертный, ты чертоги воздвигаешь,
Когда в отверстый гроб безвременно вступаешь?
Ты наслаждаешься счастливою судьбой;
Но смерть всему конец, и все умрет с тобой!
И скоро восшумит пустынный ветр уныло
В разрушенных стенах и над твоей могилой,
И над дубравою печально засвистит,
Где истлевает твой осиротелый щит!..
Но пусть бушует ветр над нашими гробами,
Друзья! мы будем жить великими делами!
Так! имя храброго наполнит целый свет;
Покажет поле битв следы моих побед,
И буду я внимать в надоблачных селеньях
О подвигах своих в бессмертных песнопеньях.
Утешьтесь, о друзья! героя торжеством,
Да чаша пиршества обходит нас кругом;
Да радость чистая вождей воспламеняет!
О други! звук побед в веках не умолкает...
О солнце, гордое светило в небесах!
Когда назначено вселенныя в судьбах
Исчезнуть и тебе, божественно созданье,
И если и твое здесь временно сиянье,
То слава дел моих тебя переживет!"
"1820"
Ф. И. Бальдауф
"ПЕСНЬ УЛЛИНА НАД ГРОБОМ КОНАЛА"
Угрюмая осень в покровах печальных
Спустилась на горы - и глухо ревут
Свирепые бури в ущелинах дальних,
И мутные воды лениво текут.
Там древо на холме стоит одиноко,
Где спит непробудно могучий Копал,
И ветер, подъемля прах серый высоко,
Иссохшими листьями гроб обметал.
Там тени почивших в унылом мерцанье
Являются часто на лунных лучах,
Когда звероловец в безмолвном мечтанье
Блуждает на ближних высоких холмах.
Конал! ты ужасен был в брани кровавой;
Твой род, знаменитый герой, возрастал
Под бурями жизни, как дуб величавой,
И, гордый, перуном сраженный, упал! -
Он пал!.. Кто заменит собою Конала?
Здесь бурные громы ревели кругом.
Сколь пагубны брани владыки Фингала!
(Здесь юный воитель склонился челом). -
Конал! ты сокрылся, как призрак мгновенный,
Блеснувший в долине в час ночи глухой;
Твой меч был противным - перун разъяренный;
Ты тверд был, как камень Арвена седой.
И очи, как уголь горящий, блистали,
Как бурь завыванье - могучего глас.
Противные робко друг другу вещали:
"Настал наш последний, погибельный час!"
И скрылись, как тени, герой! пред тобою -
Как в злачной долине терновника цвет,
Сраженный младенческой, слабой рукою.
Исчезли!.. Кто смеет?.. Но Дарг восстает,
Как черная туча, облекшись громами;
Во взорах кровавых огнь мщенья сверкал;
Он громко поводит густыми бровями -
И с витязем сильным сразился Конал.
Младая Кримора на битву взирала,
В оружии бранном, как юный герой,
О жизни Конала она трепетала -
И в Дарга пустила пернатой стрелой.
Стрела отклонилась... и друга пронзает,
И брызнула быстро могучего кровь!..
Кримора героя вотще призывает
К оставленной жизни... Погибла любовь!
Погибли надежды, души обольщенье!
Без милого друга печален и свет.
Прелестная дева страдала в мученье -
И скоро увяла, как сорванный цвет!
Здесь гробы несчастных! Высокой травою
И терном колючим они поросли.
Здесь часто сижу я с крылатой мечтою.
Все быстрые годы с собой унесли!
"1820"
М. П. Загорский
"МОРНА"
"ИЗ ОССИАНА"
У шумного ручья, при мшистом дуба корне,
Под Дюкомаровым пал Каитбат мечом,
И гордый Дюкомар, вступая с торжеством
В пещеру Турскую, вещал прелестной Морне:
"Почто, Кормака дщерь, краснейшая из дев,
Сидишь, уединясь в расселине кремнистой?
С печальной томностью журчит источник чистый,
Разносит бурный ветр стенание дерев,
Нахмурясь, озеро вздымается волнами,
И небо серыми одето облаками.
Но ты бела, как снег на высоте горы,
И волосы твои, как легкие пары,
Когда, озарены последними лучами,
Над гордой Кромлою висят они кудрями,
И грудь прелестная, подобно двум холмам
Близь ясных Браннских струй, является очам". -
"Отколе ты притек? - прекрасная вещает. -
Отколе ты притек, мрачнейший из людей!
Ужасен вид твоих нахмуренных бровей,
И тусклым пламенем твой мрачный взор сверкает.
Или уже Сваран претек стези морей,
И гордый Дюкомар несет известье браней?" -
"О Морна! я низшел с крутого холма ланей!
Трикраты гибкий лук звенел в руке моей:
Три лани легкими постигнуты стрелами,
И три изловлены еще моими псами.
О дщерь Кормакова! давно мне вид твой мил.
Оленя юного я в дар тебе сразил:
Многоветвистыми он красился рогами
И ветер обгонял проворными ногами". -
"Суровый юноша, я не люблю тебя!
Для девы черных глаз твоих ужасен пламень,
И сердце лютое в груди твоей, как камень.
А ты, Торманов сын, прелестный Каитбат!
К тебе любви моей желания летят;
Ты мне любезнее, чем солнце золотое,
Когда, прогнав грозу, в торжественном покое,
Оно является на тверди голубой.
Скажи, не встретился ль с тобою ратник мой?
Здесь Морна ждет его желанного возврата". -
"И долго Морне ждать младого Каитбата!
Уж сталь моя в его обагрена крови;
Близ Браннских струй его рука моя сразила,
На Кромле витязю воздвигнется могила.
Но, дева, отвечай на жар моей любви:
Сильна моя рука, как ветер океана". -
"Итак, уж нет тебя, прекрасный сын Тормана! -
И Морны ясный взор наполнился слезой. -
Итак, уже погиб, любезный ратник мой!
Любил предшествовать ты звероловцам горным,
Враждебным пришлецам был страшен твой удар...
И ты его сразил, свирепый Дюкомар!
Злодей, ты навсегда разрушил счастье Морны!
Но сжалься надо мной: вручи мне сталь твою,
Да кровь любезную слезами оболью".
Смягченный горькими отчаянной слезами,
Он ей вручает меч; и дева с торжеством
Пронзает грудь его холодным острием.
Как камень, от скалы отторгнутый громами,
Он пал и руки к ней дрожащие простер:
"О Морна! смертный мрак уже покрыл мой взор;
Я чувствую в груди жестокий холод стали.
Отдай, молю, мой прах Моине молодой;
Меня ей одного мечты изображали;
Она могильный холм возвысит надо мной;
Ловец узрит и дань заплатит мне хвалой...
Но, дева юная, почувствуй сожаленье:
Уж льется по костям моим оледененье,
Теки на помощь мне, прекрасная, теки,
И сталь кровавую из груди извлеки".
Она приближилась и слезы проливает,
И сталь кровавую из груди извлекает:
Коварный Дюкомар, собрав остаток сил,
Исторгнул меч из рук и грудь ее пронзил.
Она падет, как цвет, повергнутый грозою;
Прекрасные власы расстлались по земле;
И закипела кровь багровою струею
Вдоль груди, снежною блестящей белизною,
И бледность томная явилась на челе;
Пещера смертное узрела содроганье,
И камень повторил последнее стенанье.
"1823"
П. П. Шкляревский
"ПЕСНЬ ОССИАНА"
В долине сокровенной
Блистает красотой
Цветочек серебренный
Небесною росой;
Пустынный ветр, играя,
В его листах шумит,
И он, главу склоняя,
Так ветру говорит:
"О ветр, крылом свистящий!
Зачем играешь мной?..
Дай прохладить блестящей
Главу мою росой!
Сим перлом окропила
Ночь тихая меня!..
Увы! судьба решила!..
Увяну скоро я!..
И стебель мой склонится
На сей пустынный прах!..
Не буду веселиться
Я солнцем в небесах,
Ни кроткою луною,
Ни юностию дня,
Ни светлою росою,
Сребрящею меня!..
И стебель мой истлеет,
Увянет цвет в листах,
И ветер их развеет
В долинах и полях...
И зверолов с зарею
Напрасно в луг придет;
Пленявшего красою
Цветка он не найдет!
Напрасно будет в поле
Смотреть со всех сторон -
Меня не будет боле,
Меня не узрит он.
"Где ты цветочек милый -
Краса долины сей?"
И слез поток унылый
Покатится струей!.."
Так некогда увянет
И старец Оссиан,
И арфы песнь престанет
Пленять героев стран!..
"Где славный сын Фингала,
Так скажет зверолов, -
Чья песнь воспламеняла
Героев на врагов!..
Что персты не летают
По пламенным струнам?.."
И слезы заблистают,
Струяся по щекам!..
И там, где арф струнами
Я битвы воспевал,
Где ты, Фингал, с сынами
В день брани пировал,
Где кубки круговые
Стучали по столам,
Там будут вепри злые
Скитаться по лесам;
Умолкнет глас гремящих
Фингалу бардов гимн;
Не будет от горящих
Дубов взвеваться дым;
И башни наклоненны
Оденет мох с травой,
И терн уединенный
С крапивою седой;
И ветр, играя листом,
В чертогах восшумит;
"Нет барда!" - эхо с свистом
Уныло повторит!
Лишь небо озлатится
Янтарною зарей -
На гроб придут резвиться
Лань и олень младой;
Лишь зверолов, стрелами
Спешащий серн разить,
С играющими псами
Могилу посетит.
"1823"
В. Е. Вердеревский
"КОННАЛ И ГАЛЬВИНА"
"ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ "ФИНГАЛ""
Свершив труды войны счастливой,
Минутный гость родных лесов,
Коннал со стаей резвых псов
Бродил в пустыне молчаливой;
На высоты угрюмых скал
Взбирался дикою тропою
И там внезапною стрелою
Свирепых вепрей поражал.
В ловитве, в поле грозных боев
Нигде Конналу равных нет:
Его стремленье - ряд побед,
Его десница - смерть героев!
Но взор, как небо, голубой,
Уста и свежие ланиты,
Румянцем девственным покрыты,
Гальвины нежной и младой
Пленили дикого Коннала;
Дщерь Комла, цвет морвенских дев,
Душой героя овладев,
Сама любовь к нему познала.
С тех пор их радостные дни
Текли в беспечности невинной;
Так меж цветов ручей пустынный
Катит прозрачные струи.
Но враг Коннала дерзновенный,
Грумал их счастье отравил,
Он взор на деву устремил,
Безумной страстью воспаленный.
Бродя с утеса на утес
И протекая гор вершины,
Он ждал застенчивой Гальвины,
Как серны ждет коварный пес.
Однажды в густоте тумана,
Коннал, сокрывшись от друзей,
Притек с подругою своей
В пещеру храброго Ронана.
Там, на разрушенных стенах
Висели копья, стрелы, латы,
В углу лежал шелом косматый
И щит, поверженный во прах.
Коннал
Покойся здесь, моя Гальвина!
На высоте кремнистых скал
Я видел серну...
Гальвина
А Грумал?..
Сей грозный сын снегов Ерина?
Он часто знойною порой
Приходит здесь искать прохлады;
Меня страшат Грумала взгляды...
Улыбкой отвечал герой
Роптанью девы боязливой,
Взял лук - и к серне полетел.
Среди мечей, кольчуг и стрел
Одна в пещере молчаливой
Гальвина думала о нем
И молча вслед ему взирала;
Потом надела шлем, забрало,
Сокрыла перси под щитом
И гордо витязю явилась.
Едва узрел врага Коннал,
Он вспыхнул, гневом запылал,
И вмиг стрела его вонзилась
Гальвине в грудь, сквозь крепкий щит:
Он кровью девы обагрился,
С главы шелом ее скатился,
Копье из рук ее скользит, -
И кто ж, сей мнимый сын Ерина,
Терзаясь, плавает в крови?..
Коннал!.. предмет твоей любви:
Твоя прекрасная Гальвина!
Покинув девы хладный прах,
Простясь навек с родной страною,
Коннал кипел одной войною
И смерть нашел в боях!
"1824"
Д. В. Веневитино