ся  одной  звуковой  стороной,  она  доступна
любому, кто имеет хороший слух.
     ** Лора  часто  упоминается;  это  был  небольшой  быстрый  источник  в
окрестностях Сельмы. В настоящее время следов этого  имени  не  сохранилось,
но, судя по очень старой песне, которую  видел  переводчик,  одна  небольшая
река на северо-западном побережье несколько веков назад называлась Лорой.

     Ярко блестит передо мною Лубар в  излучинах  дола.***  На  его  берегах
холмистых друг против друга величаво стоят короли; воители сгрудились вкруг,
внимая словам их, словно это вещают им предки, снизойдя со своих ветров.  Но
короли среди них стояли,  как  два  утеса,  что  вздымают  главы,  венчанные
темными соснами, над низко плывущим туманом. Высоко  на  их  склонах  потоки
извергают пену на ветер.

     *** Некоторые указания в  поэме  помогают  нам  составить  определенное
представление о месте действия в Теморе. На  небольшом  расстоянии  друг  от
друга вздымались холмы Мора и Лона; первый занимал Фингал, второй  -  войско
Кахмора. По лежащей между ними равнине пробегала небольшая речка  Лубар,  на
берегах которой разыгрывались все сраженья  за  исключением  поединка  между
Карбаром и Оскаром, о чем рассказано в первой книге. Эта  последняя  схватка
произошла севернее холма Моры,  которым  завладел  Фингал,  после  того  как
войско Карбара отступило и соединилось с войском Кахмора.  Несколько  дальше
на запад от Моры, но в пределах видимости, река Лубар, взяв начало  на  горе
Кроммал и пройдя некоторое расстояние по равнине Мой-лены,  впадала  в  море
вблизи от поля боя. Позади горы Кроммал бежал небольшой источник  Лават,  на
берегах которого скрывался в пещере Ферад-арто,  единственный  оставшийся  в
живых представитель династии Конара после  захвата  власти  Карбаром,  сыном
Борбар-дутула.

     По гласу Кахмора Эрин рванулся вперед,  словно  ревущее  пламя.  Широко
разлились они, спускаясь к Лубару. Впереди  шагал  стремительно  Фолдат.  Но
Кахмор на холм удалился, где склонялись дубы. Река бурлит вблизи короля;  он
порою подъемлет сверкающее копье. Оно зажигало его людей  посреди  сражения.
Близ него, опершись на утес, стояла дочь Конмора. Ее не радовал бой, ее душа
не тешилась кровью. За холмом простерлась долина зеленая  с  тремя  голубыми
потоками.* Солнце там светит в тиши и нисходят туда бурые  горные  серны.  К
ним обращает очи белогрудая дева Инис-хуны.

     * Именно туда скрылась Суль-мала во  время  последнего  и  решительного
сражения Фингала и Кахмора. Описание долины содержится в седьмой книге,  где
она названа долиной Лоны и местопребыванием друида.

     Фингал узрел на вершине сына Борбар-дутула; он увидал, что катится Эрин
по  омраченной  равнине.  Он  ударил  в  горб   тревоги,   призывая   войска
подчиниться, и выслал пред ними  вождей  на  поле  славы.  По  всей  широкой
равнине заблистали копья на солнце,  вокруг  отозвались  щиты  гулкозвучные.
Страх не носился, подобно парам, среди войска, ибо вблизи был  король,  мощь
многоводного  Морвена.  Герой  озарился  весельем,  мы  услыхали  слова  его
радости.
     "Словно буйные ветры, стремятся вперед сыны  Морвена.  Они  -  водопады
горные, не обратить их вспять.  Ими  прославлен  Фингал  и  в  странах  иных
возвеличен. Не одиноким лучом появлялся он  в  грозный  час,  ибо  везде  вы
шагали с ним рядом. Но никогда я не был для вас чудищем, мрачным  во  гневе.
Глас мой не поражал громами вашего слуха, очи не извергали смерти. Когда  же
являлись спесивцы, я не глядел на них. Были  забвенны  они  на  моих  пирах;
словно туман, исчезали они. Юный луч перед вами; он на путях войны еще  мало
блистал. Мало блистал, но доблестен он; защитите же  вы  моего  темно-русого
сына. Да вернется он с вами в радости: впредь он сможет сражаться  один.  Он
обличьем  являет  предков  своих,  их  огонь  пылает   в   его   душе.   Сын
колесницевластного Морни, следуй за сыном Клато:  да  коснется  средь  брани
твой глас его слуха. Битва открыта взорам твоим, сокрушитель щитов".
     Прочь зашагал король на высокий утес Кормула.* Когда я неспешно за  ним
поднимался, предстал предо мною силою славный Рол. Щит его свободно висел на
ремнях. Торопливо молвил он Оссиану: "Подвяжи, сын Фингала,  подвяжи  повыше
сей щит на боку у Гола.** Враг, быть может, завидя его, решит, что  подъемлю
копье. Если же я паду, пусть сокроется в поле  моя  могила,  ибо  без  славы
паду: десница моя бессильна подъять булат. Да не услышит о том Эвир-хома, не
то заалеют румянцем стыда ланиты  ее  меж  густых  кудрей.  Филлан,  могучие
смотрят на нас, так не забудем про битву. Неужто допустим, чтобы  спустились
они со своих холмов на помощь бегущему  нашему  войску?"  Он  пошел  вперед,
бряцая щитом. Мой голос за ним последовал: "Возможно ли сыну Морни погибнуть
бесславно в Эрине? Но пылкие души  могучих  героев  свои  забывают  подвиги.
Беспечно несутся они над полями славы; речей их никто не  услышит".  Отрадно
мне было взирать на поступь вождя; я взошел на утес короля, где сидел он,  и
горный ветер развевал его кудри.

     * Утес Кормула вздымался на холме Моры и господствовал над  полем  боя.
Предшествующее обращение Фингала достойно быть отмеченным как речь не только
воинственного, но и доброго короля. Доверие, которое питал к нему его народ,
столько же проистекало из его милосердия и военной доблести, сколько из  той
привязанности, с какою люди, не испорченные пороками образованного общества,
естественно питают к вождю одной с ними крови и наследственному монарху.
     ** Следует помнить, что Гол  был  ранен,  поэтому  он  и  просит  здесь
Оссиана привязать ему щит к боку.

     Грядами темными встали два войска друг против друга вдоль Лубара. Здесь
возвышается Фолдат мрачным столпом, там сияет юностью Филлан. Копье в  поток
опустив, каждый издал клич боевой. Гол  ударил  в  щит  Морвена;  разом  они
ринулись в битву. Блеск булата отразился в булате; поле  сверкает,  как  два
водопада, когда, свергаясь с темных вершин, мешают они свою пену.  Смотрите,
вот он идет, сын славы: он повергает ратников долу.  Вкруг  него  на  ветрах
носится смерть! Бойцами устлан твой путь, о Филлан!
     Ротмар,*** воинов щит, стоял меж  двух  кремнистых  утесов.  Два  дуба,
согбенных  ветрами,  простерли  ветви  с  обеих  сторон.  Он  обращает  свой
сумрачный взор на Филлана и молча  друзей  прикрывает.  Увидел  Фингал,  что
близится  бой,  и  его  душа  встрепенулась.  Но,  как  низвергается  камень
Лоды,**** отторгшись внезапно от скалистого Друман-арда, когда духи в ярости
землю колеблют, так пал лазоревощитный Ротмар.

     *** Roth-mar - _шум моря перед бурею_.  Druman-ara  -  _высокий  горный
хребет_. Cul-min - _мягкокудрый_. Cull-allin - _прекраснокудрая_. Strutha  -
_многоводная река_.
     **** Под камнем Лоды, как я уже указывал в примечаниях к другим  поэмам
Оссиана, подразумевается место поклонения богам  у  скандинавов.  Оссиан  во
время своих многочисленных походов на Оркнейские  острова  и  в  Скандинавию
ознакомился с некоторыми из обрядов господствовавшей в этих краях религии  и
часто упоминает их в своих поэмах.  На  Оркнейских  и  Шетландских  островах
сохранились развалины и круговые каменные ограды, которые по сей день  носят
название _Лода_ или _Лоден_. Они,  по-видимому,  существенно  отличаются  по
своему устройству от друидических памятников,  уцелевших  в  Британии  и  на
западных островах. Места поклонения богам у скандинавов  были  первоначально
очень  грубо  сложены  и  ничем  не  украшены.  В  последующие  века,  когда
скандинавы установили сношения с другими народами, они восприняли их  обычаи
и стали строить  храмы.  Упсальский  храм  в  Швеции  поразительно  богат  и
великолепен. Хокон норвежский построил близ Тронхейма  храм,  ненамного  ему
уступающий и всегда называвшийся Лоден. (Mallet. Introduction  a  l'histoire
de Danemark [Малле. Введение в историю Дании]).

     Приближается  юный  Кулмин;  он  шел,  заливаясь  слезами.  Яростно  он
рассекает воздух, прежде чем обменяться ударами с Филланом.  С  Ротмаром  он
когда-то напряг впервые свой лук на скале у родимых синих потоков.  Там  они
примечали пастбища серн, когда первый солнечный луч на  папоротник  ложился.
Зачем же ты, сын милой Кул-аллин, устремился на  этот  луч  света?  *  Он  -
пожирающий огнь. Вспять обратись, юноша с берега Струты. Не равны были  ваши
отцы на поле сверкающей брани.

     * Поэт метафорически называет Филлана  лучом  света.  Упомянутый  здесь
Кулмин был сыном Клонмара, вождя Струты, от прекрасной  Кул-аллин.  Она  так
славилась своей красотой, что  ее  имя  часто  встречается  в  сравнениях  и
иносказаниях старинных стихотворений. В одной из поэм Оссиана  есть  строка:
Mar Chulaluin Strutha  nan  sian,  т.  е.  _Прелестна,  словно  Кул-аллин  с
бурлящей Струты_.

     Кулмина  мать  в  чертоге  своем  взирает  на   синеволнистую   Струту.
Подъемлется вихрь над рекой, мрачно клубясь вкруг тени сына. Псы его  взвыли
на привязи; кровь обагрила щит, висевший в чертоге.** "Ужели ты пал, мой сын
златокудрый, в пагубной брани Эрина?"

     ** Считалось, что собаки  чувствуют  кончину  хозяина,  даже  если  она
произошла на таком большом расстоянии. В те времена  также  думали,  что  на
оружии, оставленном воинами дома, выступает кровь, когда они гибнут в битве.
Подразумевается, что по этим признакам  Кул-аллин  узнает  о  смерти  своего
сына; последующее явление его духа подтверждает это. Ее неожиданное короткое
восклицание производит большее впечатление,  чем  если  бы  она  разразилась
пространными жалобами. Описание павшего юноши и размышления над ним  Филлана
естественны и уместны, и они приходят на память, когда мы обнаруживаем,  что
Фингал после гибели самого Филлана оказывается в том же положении, в  каком,
судя по всему, находился отец Кулмина.

     Словно косуля, внезапно стрелою пронзенная, лежит,  трепеща  у  родного
потока, и охотник, любуясь на быстрые ноги ее, вспоминает, как прежде  гордо
она скакала, так лежал и  сын  Кул-аллин  пред  взором  Филлана.  Кудри  его
полоскал ручей, кровь по щиту струилась. Но все еще длань сжимала  меч,  что
изменил ему в грозный день. "Ты  сражен,  -  Филлан  сказал,  -  прежде  чем
прозвучала слава твоя. Твой отец: послал тебя на войну, надеется он услыхать
о твоих деяньях. Может быть, он, поседелый у  потоков  своих,  тусклый  взор
обращает к Мой-лене. Но ты не вернешься с добычей поверженного врага".
     Филлан погнал пред собою рати Эрина по гулкозвучной вересковой пустоши.
Но - воин за воином -  падал  Морвен  пред  темнобагровой  яростью  Фолдата,
далеко в поле простершего половину ревущих своих дружин. Дермид *** в  гневе
встал перед ним, сыны Коны вокруг собрались. Но  Фолдат  разбил  его  щит  и
рассеял врагов по вереску.

     *** Этот Дермид, возможно, и есть тот самый  Dermid  О  Duine  [Дермид,
потомок Дуна (гэл.)],  который  занимает  такое  большое  место  в  вымыслах
ирландских бардов.

     Тогда в гордыне  своей  сказал  супостат:  "Бежали  они,  и  слава  моя
начинается.  Малтос,  иди  и  скажи  королю,****  чтобы  он  ограждал  океан
мрачнобурый: да не избегнет Фингал моего  меча.  Он  должен  повергнуться  в
прах. Возле болота безвестного обретет он могилу. Без песен  воздвигнут  ее.
Дух Фингала будет блуждать в тумане над зарослями тростника".

     **** Кахмору.

     Малтос слушал его, омрачаясь сомнением, молча он взор отвратил. Знал он
гордыню Фолдата и взглянул на холм, где король возвышался, затем  повернулся
угрюмо и меч погрузил во брань.
     В тесной долине Клоно,* где над потоком склонялись два древа, мрачный в
горе своем стоял безмолвный сын Дутно.  Кровь  текла  из  его  бедра,  рядом
валялся разбитый щит. Прислоненное к камню стояло копье.  Зачем,  о  Дермид,
зачем так печален ты?

     {* Эта долина получила свое имя от Клоно, сына Летмала с  Лоры,  одного
из предков Дермида, сына  Дутно.  История  его  рассказывается  в  старинной
поэме.  В  дни  Конара,  сына  Тренмора,  первого  короля  Ирландии,   Клоно
переправился в это королевство из Каледонии, чтобы помочь Конару в борьбе  с
фирболгами. Необыкновенная  его  красота  вскоре  пленила  сердце  Сульмины,
молодой жены ирландского вождя. Она открыла ему свою  страсть,  на  которую,
однако, каледонец не ответил взаимностью. От огорчения она заболела, и  слух
о ее любви дошел  до  мужа.  Терзаемый  ревностью,  он  поклялся  отомстить.
Спасаясь от его ярости, Клоно оставил Темору,  намереваясь  переправиться  в
Шотландию, и, застигнутый ночью в упомянутой  здесь  долине,  улегся  спать.
_Там_ (следуя словам поэта) _Летмал явился к Клоно  во  сне  и  сказал,  что
опасность близка_. Чтобы  развлечь  читателей,  я  переведу  этот  эпизод  с
видением, не лишенный поэтических достоинств.

                                Тень Летмала

     Подымайся со мшистого ложа, сын сраженного  Летмала,  подымайся.  Ветер
приносит шум приближенья врагов.

                                   Клоно

     Чей это глас, подобный ревущим потокам, смущает мой сон?

                                Тень Летмала

     Подымайся ты, обитатель женских сердец, Летмала сын, подымайся.

                                   Клоно

     Как эта ночь ужасна! Луна в небесах померкла. На тусклом ее лике  алеют
духов следы. Метеоры зеленые вьются вокруг. Уныло рокочут  потоки  в  долине
смутных теней. Призрак отца, я слышу тебя, летящего в вихре. Я  слышу  тебя,
но ты, облеченный покровами ночи, не склоняешься к сыну.

     Клоно собирался уже  уйти,  но  в  это  время  явился  муж  Сульмины  с
множеством слуг. Клоно мужественно защищался,  но  наконец  был  побежден  и
убит. Его похоронили на том самом месте, где он погиб, и назвали долину  его
именем. Когда Дермид обращается к Голу, сыну Морни,  с  просьбой,  следующей
ниже, он указывает на могилу Клоно и упоминает свою родственную связь с этим
несчастным вождем.}

     "Я слышу сражения рев. Мои ратники остались одни. Медлительно плетусь я
по вереску, и нет у меня щита. Неужто осилит враг? Но  только  тогда,  когда
Дермид падет! Тебя я вызову, Фолдат, и встречусь с тобою в битве".
     В грозном веселье он поднял копье. Сын  Морни  пришел.  "Стой  же,  сын
Дутно, стой: твои следы означены кровью. Щита горбатого нет у тебя. Зачем ты
хочешь пасть безоружным?"
     "Король Струмона, дай мне твой щит. Часто он вспять  обращал  войну.  Я
прегражу дорогу вождю. Сын Морни, видишь ли ты  этот  камень?  Он  подъемлет
из-под травы седую голову. Там обитает вождь племени  Дермида.  Положи  меня
ночью туда".*

     * Краткость речи Гола и лаконичный ответ Дермида вполне уместны здесь и
соответствуют  быстроте   развивающегося   действия.   События,   избираемые
Оссианом,  чтобы  разнообразить  описания  битв,   интересны   и   неизменно
привлекают наше внимание. Я знаю, что к числу доводов, выдвигаемых теми, кто
не находит поэтических достоинств в поэмах Оссиана, относится  отсутствие  в
них подробного изображения ран и  разнообразных  описаний  смерти  сраженных
воинов. Такая критика, могу сказать без пристрастия,  несправедлива,  потому
что наш поэт достиг при этом наибольшего многообразия, какое только возможно
при соблюдении приличия в пределах столь небольших поэм. Признано, что Гомер
более разнообразен в изображении смертей, чем все другие  поэты,  когда-либо
существовавшие. Нельзя, конечно, отрицать его обширных познаний в  анатомии.
Однако я далеко не считаю его описания битв, при всей необычности показанных
там ран, наиболее красивыми  частями  его  поэм.  Растянутые  картины  резни
вызывают отвращение в душе  человека,  и,  хотя  ужасное  необходимо,  чтобы
придать величие героической поэзии, тем не менее я  убежден,  что  при  этом
следует соблюдать меру.

     Медленно он поднялся на холм и узрел возмущенное поле, сверкавшие строи
сраженья,  разбитые  и  рассеянные.  Как  на  вереске  ночью  огни  далекие,
повинуясь ветрам, то в дыму от взора скрываются, то багряные струи  вздымают
на холм, так переменная брань предстала очам широкощитного  Дермида.  Фолдат
сквозь строи проносится, словно темный корабль на зимних волнах,  когда  он,
пройдя меж двумя островами, мчится по гулкозвучным морям.
     Гневно следил за ним Дермид. Он пытался вослед ему  ринуться.  Но  едва
зашагал он, как силы ему изменили, из глаз покатились крупные  слезы.  Тогда
затрубил он в отцовский рог и трижды ударил  в  горбатый  свой  щит.  Трижды
призвал он по имени Фолдата из сонма его  ревущих  племен.  Радостно  Фолдат
узрел вождя, высоко он поднял окровавленное копье. Как скалу покрывают следы
возмущенных потоков, что в бурю неслись по склонам ее, так  отмечен  струями
вражеской крови мрачный герой из Момы.
     Войска с обеих сторон отступили от схватки вождей. Разом подъемлют  они
блестящие копья. Вдруг прибегает стремительный Филлан с Морху.** На три шага
отступает Фолдат, ослепленный этим светлым лучом, который,  казалось,  истек
из тучи, дабы спасти героя увечного. Укрепленный гордыней, стоит  он,  булат
обнажив.

     ** Стремительность этих  стихов,  которая,  правда,  слабо  передана  в
переводе, необычайно выразительна в оригинале. Читатель словно  слышит  лязг
доспехов Филлана. Вмешательство Филлана здесь необходимо, потому  что,  коль
скоро Дермид был уже ранен, трудно предположить, чтобы он мог  сравняться  в
силе с Фолдатом. Филлан часто именуется поэтически _сын Морху_  по  названию
реки в Морвене, возле которой он родился.

     Как слетаются, ветром  подхвачены,  два  ширококрылых  орла  на  шумную
распрю, так на Мой-лене ринулись два вождя в  зловещую  брань.  Короли,*  то
один, то другой вперед продвигались на скалах своих, ибо теперь  уже  сумрак
войны, казалось, сошел и на их мечи. Кахмор на мшистом своем холме чувствует
радость бойцов ту потаенную радость, когда встречают они  опасность,  равную
их отваге. Не на Лубар он взор устремляет, но на  грозного  короля  Морвена,
ибо узрел, что Фингал восстает во всеоружии на вершине Моры.

     * Фингал и Кахмор.

     Фолдат пал на свой щит; ** Филлан копьем пронзил его. И не взглянул  на
павшего юноша, но дальше  погнал  сражения  волны.  Сто  голосов  раздалось,
грозящих смертью. "Стой, сын Фингала, сдержи стремленье свое.  Ужель  ты  не
видишь сей  сверкающий  образ,  ужасное  знаменье  смерти?  Берегись  короля
Алнекмы. Вернися, сын синеокой Клато!"

     {** Гибель Фолдата, если верить преданию, была  ему  предсказана  перед
тем, как он покинул свой край, чтобы  помочь  Карбару  захватить  ирландский
престол. Он пошел в пещеру Момы и там вопросил духов своих праотцев, успешно
ли будет предприятие Карбара.  Ответы  оракулов  всегда  темны  и  допускают
двойное толкование. Поэтому Фолдат счел предсказание благоприятным для  себя
и продолжал осуществлять свои  замыслы,  рассчитывая  возвыситься  вместе  с
династией Аты. Здесь я приведу ответ _духов предков_, каким он сохранился  в
предании. Не берусь судить, является ли эта  легенда  действительно  древней
или она вымысел позднего времени, хотя, судя по  ее  слогу,  я  склоняюсь  к
последнему мнению.

                     Фолдат, обращаясь к теням праотцев

     В неведеньи я стою перед вами, внемлите, праотцы Фолдата. Должно ли мне
перейти через Ату в Уллин олений?

                                   Ответ

     Ты перейдешь через Ату к зеленой обители королей.  Там  возвысишься  ты
над павшими, словно столп грозовых облаков. Там, ужасный во мраке, ты будешь
стоять, покуда не явится _луч отраженный_ иль _Клонкат_ с Морху  -  с  Морху
многих потоков, что рокочут в дальнем краю.

     Cloncath или _луч отраженный_; согласно  преданию,  так  назывался  меч
Филлана. Следовательно,  истинный  смысл  предсказания  скрывался  в  тайном
значении слова Клонкат. Я привел это примечание главный  образом  для  того,
чтобы  подчеркнуть:  если  упомянутое  предание  имеет