Не тенью он был у ревущих своих потоков, не кротко-глядящим  призраком!
Когда он  вздымал  копье,  ястребы  расправляли  шумные  крылья,  ибо  кровь
проливалась вокруг следов темноокого Суран-дронло.
     Не для того он зажег меня, чтобы лучом безобидным  мне  мерцать  у  его
потоков. Как метеор, я сверкала и палила огнем врагов Суран-дронло...""

 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     Не равнодушно Суль-мала слушала,  как  восхваляли  Кахмора,  властелина
щитов. Он таился  в  ее  душе,  словно  пламень,  сокрытый  в  вереске,  что
пробуждается при голосе вихря и вдаль посылает  лучи.  Под  песнь  удалилась
дочь  королей,  как  нежный  шопот  летнего  ветра,  когда  головки   цветов
колышутся, а озера и реки подернуты рябью.
     Ночью приснился сон Оссиану; Тренмора тень встала пред ним, расплывясь.
Он ударял, казалось, в туманный щит на многоводной скале Сельмы. Я восстал в
гремящих стальных доспехах, я знал, что война близка. Наши паруса  раздулись
под ветром, едва лишь Лумон рассвету открыл потоки свои.
     Приди же, Мальвина, луч одинокий, бодрствующий в ночи!


                                  Кат-лода

        "ПОЭМА"

                               ПЕСНЬ* ПЕРВАЯ

     * Барды обозначали  сочинения,  в  которых  рассказ  часто  прерывается
вставными эпизодами и обращениями, наименованием duan -  _песнь_.  Когда  же
сословие бардов исчезло, этим  словом  стали  называть  вообще  все  древние
сочинения в стихах. Повествование в  этой  поэме  начинается  внезапно,  без
подготовки, и она может  показаться  некоторым  читателям  невразумительной,
поэтому полагаю уместным сообщить здесь предшествующие события,  как  о  них
рассказывает предание. Два года спустя после того, как Фингал  взял  в  жены
Рос-крану, дочь ирландского короля  Кормака,  он  отправился  на  Оркнейские
острова навестить своего Друга Катуллу, короля Инис-тора.  Пробыв  несколько
дней  в  Карик-туре,  местопребывании   Катуллы,   король   поднял   паруса,
намереваясь вернуться в Шотландию. Однако поднялась свирепая  буря,  которая
отнесла его корабли к Скандинавии, в залив вблизи Гормала, где обитал король
Лохлина Старно, его заклятый враг. Узнав о появлении чужеземца на побережье,
Старно созвал соседние племена и с явно враждебными намерениями направился к
заливу У-торно, где укрывался Фингал. Когда же он узнал, кто эти  чужеземцы,
то, страшась Фингаловой доблести, которую уже не раз испытал на себе, Старно
решил вероломно осуществить то, что, как он опасался,, в открытом  бою  было
бы ему не под силу, поэтому он пригласил Фингала к себе,  намереваясь  убить
его во время пира. Фингал благоразумно отказался прийти, и Старно взялся  за
оружие. - Продолжение этой истории составляет содержание поэмы.

        "СОДЕРЖАНИЕ"

     Во время одного из  путешествий  Фингала  на  Оркнейские  острова  буря
отнесла его судно в некий скандинавский залив неподалеку от  жилища  Старно,
лохлинского короля. Старно приглашает Фингала на пир. Фингал, не доверяя ему
и памятуя, как он в прошлом нарушил законы гостеприимства (Фингал,  кн.  3),
отказывается прийти. Старно собирает свои племена; Фингал решает защищаться.
Наступает  ночь,  и  Дут-маруно  советует  Фингалу  наблюдать  за  движением
противника. Король сам заступает на стражу. Приблизившись к  противнику,  он
случайно  подходит  к  пещере  близ  Туртора,  где  Старно  держал  в  плену
Конбан-карглас, дочь соседнего вождя. Рассказ о ней неполон, так  как  часть
подлинника утрачена. Фингал приходит к месту, где Старно и  его  сын  Сваран
вопрошают духа Лоды об исходе войны.  Встреча  Фингала  со  Свараном.  Песнь
завершается описанием воздушного  чертога  Кру-лоды,  которого,  повидимому,
следует отождествлять со скандинавским Одином.

     Повесть  времен  старинных!  Зачем  ты,  незримый  скиталец,   клонящий
чертополох Лоры, зачем ты, ветер долины, покинул ухо  мое?  Не  слыхать  мне
далекого рева потоков, ни звона арфы на скалах! Приди, охотница Луты,  барду
верни его душу.
     Я взираю на Лохлин, озерный край, на извилистый, темный залив  У-торно,
где Фингал укрылся от океана, от ревущих ветров. Их мало, героев Морвена,  в
этом краю неведомом! Старно послал обитателя Лоды пригласить Фингала на пир;
но вспомнил король прошедшее, и гнев его возгорелся.
     "Не станет Фингал смотреть ни на мшистые башни Гормала, ни на коварного
Старно. Смерть, словно тень, проносится над его воспаленной душой.  Ужель  я
забуду тот светлый луч, белорукую дочь королей? * Ступай же, сын Лоды, слова
его для Фингала -  лишь  ветер  пустой,  ветер,  что  катит  взад  и  вперед
чертополох по осенним долинам.

     * Агандеку, дочь Старно, которую отец  убил  за  то,  что  она  открыла
Фингалу заговор против него. История ее рассказана полностью в третьей книге
"Фингала".

     Дут-маруно - десница смерти! Кромма-глас - повелитель железных  шлемов!
Струтмор, живущий в крыле сраженья! Кормар, чьи корабли по морям  беззаботно
носятся, как метеор по мрачно-клубящимся тучам!**  Чада  героев,  восстаньте
вокруг меня в этом краю неведомом. Пусть каждый взглянет на  щит  свой,  как
Тренмор, правитель браней. "Сойди ко J мне, - говорил король, - ты, что  меж
арф обитаешь. Ты отбросишь вспять этот поток иль поляжешь со мною в землю"".

     ** Имя Дут-маруно широко  прославлено  в  предании.  О  многих  из  его
великих  подвигов  рассказывают  до  сих  пор,  но  поэмы,  содержавшие   их
подробности, давно уже утрачены. Он жил, по-видимому, в той  части  северной
Шотландии, что лежит напротив Оркнейских  островов.  В  одной  сохранившейся
поэме Дутмаруно, Кромма-глас, Струтмор и Кормар  упоминаются  как  соратники
Комхала в последней его битве против племени Морни. Поэма эта не принадлежит
Оссиану, ее язык обличает недавнее происхождение. Она  несколько  напоминает
те бездарные подделки, какие сочиняли ирландские барды под именем Оссиана  в
пятнадцатом и шестнадцатом  столетиях.  -  Duth-maruno  означает  _черный  и
твердый_; Cromma-glas - _сутулый и смуглый_; Struthmor  -  _ревущий  поток_;
Connar - _искусный мореход_.

     Гневно восстали они  вкруг  него.  Не  говоря  ни  единого  слова,  они
схватились за копья. Каждый из них погружен в свою душу. Наконец, пробудился
внезапно звон их гулкозвучных щитов. Ночью каждый занял  свой  холм;  мрачно
стояли они, удаленные друг от друга. Несогласные звуки их песен вторгаются в
ветер ревущий. Полный месяц поднялся над ними.  Во  всеоружии  вышел  вперед
Дут-маруно могучий, бесстрашный охотник на вепрей со скалистого Крома-харна.
В темной ладье подымался он на волнах, когда пробуждал Крумтормот  ***  свои
леса.  Он  на  охоте  блистал,  окруженный  врагами.  Не  ведал  ты  страха,
Дут-маруно!

     *** Крумтормот - один  из  Оркнейских  или  Шетландских  островов.  Это
название - не гэльского происхождения.  Жители  острова  имели  собственного
правителя, который упоминается в одной из поэм Оссиана.

     "Сын Комхала, - молвил он, - я двинусь вперед сквозь ночь. Из-за щита я
стану следить за ними, за мерцанием  их  племен.  Старно,  властитель  озер,
предо мною и Сваран, враг чужеземцев. Не напрасно взывают они у камня власти
Лоды. А коль не воротится Дут-маруно, тогда супруга его осиротеет в дому  на
равнине Кратмо-крауло, где встречаются два  ревущих  потока.  Вокруг  холмы,
лесами одетые; вблизи океан стре мит свои  волны.  Сын  мой,  юный  скиталец
полей, провожает взором крикливых чаек. Отдай Кан-доне  ****  голову  вепря,
расскажи ему, как рад был отец, когда  на  его  подъятом  копье  содрогалась
щетинистая мощь И-торно".

     **** Cean-daona -  _глава  народа_,  сын  Дут-маруно.  Впоследствии  он
прославился в походах Оссиана после смерти Фингала. Предания  о  нем  весьма
многочисленны, и,  судя  по  эпитету,  который  обычно  прилагается  к  нему
(Кан-дона вепрей), очевидно, что он пристрастился к тому роду охоты, который
его отец так настоятельно  рекомендует  ему  в  этом  месте.  Коль  скоро  я
упомянул предания горной Шотландии, мне кажется  уместным  рассказать  здесь
кое-что о них. Когда бардов  изгнали  из  домов  вождей,  они,  привычные  к
праздности,  стали  целиком  зависеть  от  щедрости  простолюдинов,  которых
развлекали,  повторяя  им  сочинения  своих   предшественников   и   возводя
генеалогию новых своих благодетелей к роду их вождей. Но, поскольку  предмет
этот вскоре истощился, они были вынуждены прибегать  к  вымыслу  и  сочинять
истории,  никак  не  связанные   с   действительностью,   которые,   однако,
поглощались  с  великой  доверчивостью  невежественной  чернью.  От  частого
повторения их россказни разрастались, а так как каждый добавлял к ним  такие
подробности, какие, полагал он, вызовут восхищение слушателей, истории эти в
конце концов настолько утратили всякое правдоподобие, что даже  простолюдины
перестали в них верить. Они, однако, так любили сказки, что барды сочли  для
себя выгодным превратиться в завзятых сочинителей сказок. Они устремились  в
самые  дикие  области  романтических  вымыслов.  Я  убежден,  что  в  горной
Шотландии найдется больше сказок про великанов, зачарованные замки, карликов
и чудесных коней, нежели в любой другой европейской стране. Несомненно,  что
в  них,  как  и  в   других   романтических   вымыслах,   содержится   много
сверхъестественного и соответственно нестерпимого для истинного  вкуса,  тем
не менее не знаю, как это получается, но они привлекают внимание больше, чем
любые другие сочинения, какие мне попадались. Весьма удивительна необычайная
длина этих произведений; повторение некоторых из них занимает много дней, но
они настолько запечатлелись в памяти, что те, кто их усвоил  благодаря  лишь
устному преданию, редко пропустят хотя  бы  единую  подробность.  Еще  более
поразительно то, что в этих сказках сохраняется слог бардов. Стоит отметить,
что содержащиеся в  них  описания  роскоши  и  великолепия  превосходят  все
высокопарные восточные вымыслы подобного рода.

     "Бороздил я моря зыбучие, -  молвил  Фингал,  -  не  забывая  праотцев;
опасность была их уделом в минувшие дни. Ничто не  мрачит  моей  души  перед
лицом супостата, хоть кудри мои еще  юны.  Вождь  Кратмо-крауло,  поле  ночи
мое".
     Во всеоружии ринулся он, перепрыгнув течение Туртора, чей рев  зловещий
в ночи оглашал туманные долы Гормала. Лунный свет мерцал на скале; там  была
величавая  дева,  дева  под  сенью  волнистых  кудрей,  подобная  белогрудым
красавицам Лохлина. Коротки и неверны ее шаги, обрывки песни бросает она  на
ветер. Временами она воздевает белые руки, ибо скорбь томит ее душу.
     "Торкул-торно седоволосый!* где ты скитаешься ныне над Луланом? Ты  уже
пал у темных своих потоков, родитель Конбан-карглас! Но я тебя вижу,  Лулана
вождь, как ты тешишься  в  чертогах  Лоды,  когда  ночь,  осененная  мраком,
разливается по небу.

     * Торкул-торно, согласно преданию, был королем шведской земли  Кратлун.
Река Лулан протекала возле его  жилища.  Одна  река  в  Швеции  до  сих  пор
называется  Лула;  возможно,  это  и  есть  Лулаж.  Распря  между  Старно  и
Торкулторно,   окончившаяся   смертью   последнего,   возникла   на   охоте.
Торкул-торно дружески пригласил Старно, и оба короля в  сопровождении  свиты
отправились охотиться в горы Стивамор. Навстречу  королям  из  лесу  выбежал
вепрь, и Торкулторно убил  его.  Старно  счел  это  нарушением  прав  гостя,
которому, как гласит предание, _оказывали честь, предоставляя ему  опасность
ловитвы_. Вспыхнула ссора, короли и все  их  спутники  вступили  в  схватку;
отряд  Торкул-торно  был  разбит  наголову,   а   сам   он   убит.   Старно,
воспользовавшись  победой,  опустошил  землю  Кратлун  и,  напав  на  жилище
Торкул-торно, силой похитил Конбан-карглас, прекрасную дочь своего врага. Он
заточил ее  в  пещеру  возле  дворца  Гормала,  где,  подвергаясь  жестокому
обращению, она потеряла рассудок.
     Следующий  далее  отрывок  представляет  собою  песню   Конбан-карглас,
которую она пела, когда Фингал увидел ее. Она написана лирическим размером и
положена на музыку, дикую  и  простую,  которая  так  подходит  к  положению
несчастной девушки, что почти невозможно слушать ее без слез.

     Иногда ты щитом скрываешь луну. Я видала, как  меркла  она  в  небесах.
Метеорами ты зажигаешь кудри свои и проплываешь сквозь ночь. Зачем я  забыта
в пещере, король щетинистых вепрей? Взгляни из  чертогов  Лоды  на  одинокую
Конбан-карглас".
     "Кто ты, голос ночной?" - промолвил Фингал. Она, трепеща,  отвернулась.
"Кто ты, одетая мраком?" Она сокрылась в пещеру. Король расторг ремни на  ее
руках, он спросил об ее отце.
     "Торкул-торно, - сказала она, - некогда жил возле Лулана, возле  потока
пенистого; он жил... но теперь он в чертоге Лоды потрясает звонкою чашей. Он
встретился в битве со Старно из Лохлина; долго сражались короли темноглазые.
Наконец, родитель мой пал, лаворевощитный Торкул-торно.
     На скале у потока Лулана я пронзила  прыгунью-косулю.  Белою  дланью  я
собрала кудри, ветрами развитые. Я услышала шум.  Я  глаза  подняла.  Нежные
перси мои высоко вздымались. Я вперед устремилась к Лулану  навстречу  тебе,
Торкул-торно!
     Это  был  Старно,  ужасный   король!   Он   вперил   багровые   очи   в
Конбан-карглас. Мрачно сдвинув косматые брови, он  усмехался  зловеще.  "Где
мой отец, - спросила я, - он, столь могучий в битве?" "Ты  осталась  одна  в
стане врагов, дочь Торкул-торно!"
     Он взял меня за руку. Он поднял парус. В этой темной пещере заточил  он
меня. Иногда он приходит ко мне, как зловещий туман. Он предо мною  вздымает
щит моего отца. Часто мелькает юный луч * вдалеке от пещеры  моей.  Он  один
обитает в душе дочери Торкул-торно".

     * _Юным лучом_, как выясняется  дальше,  Конбан-карглас  называет  сына
Старно Сварана, в которого она влюбилась во время заточения.

     "Дочь Лулана,  -  молвил  Фингал,  -  белорукая  Конбан-карглас,  туча,
объятая молниями, простерлась в  твоей  душе.  Не  смотри  на  луну,  тенями
одетую, на метеоры  небесные.  Мой  блестящий  булат  ограждает  тебя,  дочь
Торкул-торно.
     Сим  булатом  владеет  не  слабый,  не  мрачный  душою.  Девы   у   нас
незатворницы тайных пещер над потоками; не воздевают они в  одиночестве  рук
своих белых.** Прекраснокудрые, они над арфами Сельмы склоняются. Их  голоса
не звучат в дикой пустыне, о юный свет Торкул-торно".

     ** Судя по тому различию, о котором говорит Фингал, между его народом в
жителями Скандинавии, мы можем заключить, что первые были значительно  менее
дикими, нежели последние. Эта разница  слишком  часто  отмечается  в  поэмах
Оссиана, и не может быть сомнений в том,  что  он  воссоздал  действительные
нравы обоих народов в те времена. Значительная часть  подлинника,  следующая
за речью Фингала, утрачена.


 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     Снова Фингал направил шаги по лону ночи туда, где средь  бурных  ветров
сотрясались деревья Лоды. Там три камня, увенчанных мохом, там пенистый  бег
потока, а над ними, ужасно клубясь, - темно-багровое облако Лоды. С  вершины
его взирал смутный призрак из тени и дым Временами он  глас  поднимал  среди
рева потока. Рядом, под древом склонясь опаленным,  два  героя  внимали  его
словам: Сваран - владыка  озер  и  Старно  -  враг  чужеземцев.  Мрачно  они
опирались на щиты свои темные, их копья направлены в ночь. Пронзительно воет
ветер мрака в бороде всклокоченной Старно.
     Они услыхали шаги Фингала. Воители  поднялись  во  всеоружии.  "Сваран,
повергни пришельца наземь, - молвил Старно, объятый гордыней. - Возьми  этот
щит твоего отца - он в бою, как утес". Сверкнуло копье, что Сваран метнул, и
вонзилось в дерево Лоды. Тогда враги, обнажив мечи, устремились вперед.  Они
скрестили гремящий булат. Лезвие Луно * рассекло ремни щита Сварана. Щит  по
земле покатился. Расколотый шлем  упал.**  Фингал  опустил  подъятый  булат.
Исполнен ярости, Сваран стоял беззащитен. Молча вращая очами, он бросил свой
меч на землю. Затем, не спеша, он чрез поток перебрался и засвистал, уходя.

     * Меч Фингала, названный так по имени создавшего его  кузнеца  Луно  из
Лохлина.
     ** Шлем Сварана. Поведение Фингала всегда согласуется  с  благородством
Духа,  свойственным  герою.  Он  не  использует  своего  преимущества  перед
обезоруженным врагом.

     Все это видел родитель Сварана. Старно назад обратился во гневе. Мрачно
сдвигались косматые брови над его кипевшею яростью. Он ударил  копьем  своим
дерево Лоды, глухо он песнь затянул. Они  отправились  к  воинству  Лохлина,
каждый своею темной тропой, как два  потока  вспененных  из  двух  дождливых
долин.
     На равнину Туртора вернулся Фингал. Сияющий луч взошел на  востоке.  Он
озарил оружие Лохлина в руке короля. Из пещеры  вышла  во  всей  красе  дочь
Торкул-торно. Она прикрывала кудри от ветра и затянула  дикую  песнь.  Песнь
пирований на Лулане, где когда-то отец ее жил.
     Увидала она окровавленный щит  Старно.  Радости  свет  озарил  ее  лик.
Увидала она расколотый шлем Сварана; омрачась, отшатнулась она от короля.***
"Ужели ты пал возле сотни потоков своих, ты, кого Конбан-карглас любила!"

     *** Конбан-карглас, увидав в руках Фингала окровавленный шлем  Сварана,
решила, что герой убит. Последующая  часть  подлинника  здесь  утрачена.  Из
продолжения поэмы, однако,  явствует,  что  дочь  Торкул-торно  не  пережила
потрясения, вызванного  предполагаемой  смертью  возлюбленного.  -  Описание
воздушного чертога  Лоды  (который,  по-видимому,  следует  отождествлять  с
чертогом скандинавского бога Одина) более живописно и  наглядно,  чем  любые
описания в Эдде или других сочинениях северных скальдов.


 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     У-торно, встающий средь вод, на склоне твоем метеоры ночные!  Я  видел,
как сумрачный месяц зашел позади твоих гулкозвучных лесов. На твоей  вершине
высится  Лода  туманный,  жилище  теней.  С  края  своих  чертогов  облачных
Кру-лода, мечей повелитель, склоняется. Образ  его  виднеется  смутно  среди
волнистых туманов. Десница его на щите, в  шуйце  -  едва  различимая  чаша.
Кровлю чертога ужасного метят ночные огни.
     Приближается племя Кру-лоды - вереница теней безобразных. Он простирает
звонкую чашу тем, кто во брани блистал; но между ним  и  бессильным  мрачной
преградой вздымается щит его. Он - метеор заходящий для слабого в  битве.  -
Сияя, как радуга над потоками, пришла белорукая Конбан-карглас...

 . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .


        "ПЕСНЬ ВТОРАЯ"

        "СОДЕРЖАНИЕ"

     Фингал, вернувшись с наступлением дня, поручает  Дут-маруно  возглавить
войско; тот вступает в бой с неприятелем и вынуждает его отступить за  поток
Туртор. Фингал, собрав своих воинов, поздравляет Дут-маруно  с  успехом,  но
обнаруживает,  что  этот  герой  смертельно  ранен  в  сражении.  Дут-маруно
умирает.  Бард  Уллин,  воздавая  честь  умершему,  рассказывает  повесть  о
Колгорме и Стрина-доне, чем и завершается песнь.

     "Где же ты, сын короля? -  сказал  темно-русый  Дут-маруно.  -  Где  ты
погиб, Сельмы рассветный луч? Не  возвращается  он  из  лона  ночного!  Утро
простерлось над У-торно,  солнце  восходит  на  холм  сквозь  туман.  Бойцы,
поднимите щиты предо мною. Не должен он пасть, как небесный огонь, что следа
на земле не оставит. - Но он возвращается, словно орел, слетающий с  бурного
ветра! В длани его оружие, взятое у врагов. Властитель Сельмы,  наши  сердца
скорбели".
     "Рядом с нами враги, Дут-маруно. Они стремятся вперед, словно  волны  в
тумане,   когда   их   вершины   вспененные   временами    вздымаются    над
низко-струящимся паром. Странник свой путь прерывает, и не ведает  он,  куда
ему скрыться. Мы не дрожащие странники. Чада героев булат о