сь на Гомере, считал  обязательными  при
сочинении эпической поэмы, тем не менее  полагаю,  что  она  обладает  всеми
существенными особенностями  эпопеи.  Единства  времени,  места  и  действия
соблюдены на всем ее протяжении. Поэма начинается в разгар событий; то,  что
необходимо знать из предшествующего, сообщается в дальнейшем в виде вставных
эпизодов,  которые  не  кажутся  искусственными,  но  как   бы   обусловлены
сложившейся обстановкой. Описываемые события  величественны,  язык  исполнен
живости: он не снисходит до холодной  мелочности  и  не  раздут  до  смешной
напыщенности.
     Читатель найдет некоторые изменения в слоге этой книги. Они основаны на
более исправных экземплярах оригинала,  которые  попали  в  мои  руки  после
первой публикации.  Поскольку  большая  часть  поэмы  сохраняется  в  устной
традиции,  текст  ее  иногда  меняется  и   содержит   вставки.   Сопоставив
разночтения, я всегда избирал такое,  которое  лучше  всего  соответствовало
духу повествования.
     ** Карбар, сын Борбар-дутула, происходил по прямой  линии  от  Лартона,
вождя народа фирболгов, основавшего первое поселение на юге  Ирландии.  Гэлы
владели  северным  побережьем  острова,  и  первые  монархи  Ирландии   были
гэльского  происхождения.  Этим  были  вызваны  столкновения   между   двумя
народами,  окончившиеся  убийством  Кормака,  престол  которого  узурпировал
Карбар, государь Аты, о котором идет здесь речь.

     Но вот король совладал с собою и взял копье свое острое. Очи он обратил
на Мой-лену. Пришли дозорные с синего моря. В страхе  пришли  они,  озираясь
часто назад. Карбар узнал, что близок могучий враг и призвал  угрюмых  своих
вождей.
     Послышалась гулкая поступь воинов  Карбара.  Они  обнажили  разом  свои
мечи. Стоял там Морлат, нахмуря  чело.  Длинные  волосы  Хидаллы  вьются  по
ветру. Рыжеволосый Кормар, опершись на копье, вращает косыми  очами.  Малтос
бросает дикие взоры из-под косматых  бровей.  Фолдат  стоит,  словно  темный
утес, тиной и пеной покрытый.* Копье его, как ель на Слиморе, что  спорит  с
небесным ветром. Его щит весь в рубцах боевых, и багровые очи его  презирают
опасность. Вместе  с  другими  вождями,  а  было  их  тысяча,  окружили  они
колесницевластного  Карбара,  когда  пришел  дозорный  морей,  Мор-аннал   с
многоводной Мой-лены. Его глаза вылезают на лоб, бледные губы трясутся.

     * Mor-lath - _великий в  день  битвы_.  Hidalla'  -  _герой  с  кротким
взором_. Cormar -  _искусный  мореход_.  Malth-os  -  _медленно  говорящий_.
Foldath - _великодушный_.
     Фолдат, особо выделенный здесь, играет важную роль в продолжении поэмы.
Его яростный непреклонный нрав проявляется постоянно. Одно место  во  второй
книге показывает, что он был  наиболее  близок  Карбару  и  являлся  главным
участником заговора против Кормака, короля Ирландии. Его племя  принадлежало
к числу самых значительных среди народа фирболгов.

     "Что же, - спросил он, -  стоит  воинство  Эрина  безмолвно,  как  роща
вечерняя? Стоит оно, как безмолвный лес, а  Фингал  уже  на  бреге?  Фингал,
ужасный в боях, король многоводного Морвена!" - "Видел ли  ты  ратоборца?  -
Карбар спросил со вздохом. - Много ли с ним героев на бреге? Подъемлет ли он
копье войны? Или с миром грядет к нам король?"
     "Не с миром грядет он, Карбар. Я видел, копье  его  простерто  вперед.*
Оно - перун смерти, кровью тысяч запятнана сталь его.  Он  первым  сошел  на
брег, могучий в своих сединах. Расправив упругие мышцы, он двинулся во  всей
своей силе. На бедре его меч, что раны второй не наносит.** Ужасен щит  его,
словно луна кровавая, восходящая в бурю. Следом  за  ним  -  Оссиан,  король
песнопений, и сын Морни, первый из мужей. Коннал вперед  прыгает,  на  копье
опираясь.  Развеваются  темнорусые  кудри  Дермида.  Филлан,  юный   охотник
многоводного Морху, напрягает свой  лук.***  Но  кто  там  предшествует  им,
подобный грозной  стремнине?  То  сын  Оссиана.  Сияет  лик  его,  осененный
длинными кудрями, что  ниспадают  на  плечи.  Чело  его  темное  полусокрыто
сталью. Меч свободно висит на бедре. Сверкает копье при каждом  движении,  Я
бежал от страшных его очей, о король высокой Теморы!"

     * Мор-аннал указывает здесь на особое положение Фингалрва  копья.  Если
воин, впервые высадившийся в чужой стране, держал копье острием вперед,  это
означало в те  дни,  что  он  явился  с  враждебными  намерениями  и  с  ним
соответственно обходились как с врагом. Если же острие копья  было  обращено
назад, это служило знаком дружбы, и пришельца немедленно приглашали на  пир,
согласно правилам гостеприимства того времени.
     ** Это - знаменитый меч Фингала, поэтически прозванный _сыном Луно_  по
имени изготовившего его Луно, кузнеца из  Лохлина.  Согласно  преданию,  меч
этот каждым своим ударом насмерть поражал человека и Фингал пускал его в ход
только в случаях наибольшей опасности.
     *** В некоторых записях поэмы в  перечне  вождей  Морвена  сразу  после
Филлана следуют Фергус, сын Фингала, и Уснот, вождь Эты.  Но  поскольку  они
оольше  ни  разу  не  упоминаются  в  поэме,  я  считаю  весь  этот  отрывок
интерполяцией и поэтому исключил его.

     "Так беги же, ничтожный, - молвил Фолдат в угрюмой  ярости,  -  беги  к
седым потокам своей земли, малодушный! Разве я  не  видал  этого  Оскара?  Я
следил за вождем в сражении. Он из тех, кто могуч в опасности; но  и  другие
умеют вздымать копье. Много сынов  у  Эрина  столь  же  отважных,  о  король
лесистой Теморы! Да противостанет Фолдат силе его стремления и остановит сей
могучий поток. Мое копье покрыто кровью доблестных ратников;  мой  щит,  как
стена Туры".
     "Неужто Фолдат пойдет на врагов один? - возразил темнобровый Малтос.* -
Разве не затопили они наш берег, как воды многих потоков? Разве не эти вожди
разгромили Сварана, когда побежали сыны Эрина? И неужто Фолдат  один  пойдет
на их храбрейших героев? Фолдат, гордыни исполненный, возьми  с  собой  силы
ратные, и пусть Малтос тебе сопутствует.  Мой  меч  обагрялся  в  сечах,  но
слышал ли кто мои слова?" **

     * Противоположность нравов Фолдата и Малтоса подчеркнута в  последующих
частях поэмы. Они всегда противостоят друг другу. Распри  между  их  родами,
явившиеся причиной их ненависти друг к другу, упоминаются в других поэмах.
     ** То  есть:  кто  слышал  мою  похвальбу?  Он  порицал  таким  образом
самовосхваление Фолдата.

     "Сыны зеленого Эрина, - молвил Хидалла,*** - да не услышит Фингал ваших
слов. Супостата порадует распря и укрепит десницу  его  в  нашем  краю.  Вы,
отважные ратники, подобны бурям в пустыне; они налетают без страха на  скалы
и низвергают леса. Так двинемся  ж  в  силе  своей  неспешно,  словно  тяжко
нависшая туча. Тогда содрогнется могучий, копье упадет из  длани  отважного.
"Пред нами туча смерти", - воскликнут они, и тени покроют  их  лица.  Фингал
восплачет в старости и узрит преходящую славу свою. Смолкнут шаги вождей его
в Морвене, мохом годов порастет Сельма".

     *** Хидалла был вождем Клонры, небольшого края на берегах  озера  Лего.
его красота, красноречие и поэтический дар упоминаются в дальнейшем.

     Карбар молча внимал этим речам, подобный туче, ливнем чреватой;  мрачно
висит она над Кромлой, покуда молния не разверзнет  недр  ее;  дол  озарится
алым светом, и духи бури возрадуются. Так стоял безмолвный король Теморы  и,
наконец, прозвучали его слова.
     "Готовьте пир на Мой-лене. Да придут сто моих бардов.  Ты,  рыжеволосый
Олла, возьми королевскую арфу. К Оскару ты ступай, к вождю  мечей,  пригласи
его к нашему пиршеству. Днесь мы пируем и  слушаем  песни,  заутра  преломим
копья. Скажи ему, что воздвиг я могилу Католу,* что барды  пели  пред  тенью
его. Скажи ему, что Карбар слыхал о славе его на брегах шумливого  Каруна.**
Нету здесь Кахмора,*** великодушного отпрыска Борбар-дутула. Он не здесь  со
своими  тысячами,  и  наше  воинство  слабо.  Кахмор  противник  распрей  на
пиршестве: как солнце, душа его светлая. Но знайте, вожди  лесистой  Теморы,
Карбар сразится с Оскаром! Слишком много болтал он о Католе, и пылает ярость
Карбара. Он падет на Мой-лене, и слава моя возрастет на его крови".

     * Катол, сын Морана, был убит Карбаром  за  его  преданность  семейству
Кормака. Он сопровождал Оскара во время _войны Инис-тоны_; тогда между  ними
возникла тесная дружба. После гибели Катола Оскар сразу  же  послал  Карбару
вызов на поединок, от которого тот предусмотрительно уклонился, но затаил  в
душе ненависть к Оскару ж  замыслил  убить  его  на  пиру,  куда  он  его  и
приглашает здесь.
     ** Он подразумевает битву Оскара  с  Каросом,  _властителем  кораблей_,
которого, видимо, следует отождествлять с римским узурпатором Каравзием.
     *** Gathmor - _великий в битве_,  сын  Борбар-дутула  и  брат  Карбара,
короля  Ирландии,  переправился  накануне  восстания  племени  фирболгов   в
Инис-хуну (предположительно, часть южной Британии),  чтобы  помочь  местному
королю Конмору в егооорьбе с неприятелем. Кахмор одержал победу в  войне,  в
ходе которой, однако, Конмор был или убит, или  умер  естественной  смертью.
Карбар, узнав о намерении Фингала свергнуть его с престола, послал  вестника
Кахмору, и тот вернулся в Ирландию за несколько дней до начала поэмы.
     Карбар здесь  пользуется  отсутствием  брата,  чтобы  осуществить  свой
бесчестный умысел  против  Оскара,  потому  что  благородный  духом  Кахмор,
находись он здесь, не позволил бы попрать законы гостеприимства, соблюдением
которых  он  славился.  Братья  представляют  собою  противоположность:   мы
испытываем отвращение к низости Карбара в той же мере, в  какой  восхищаемся
бескорыстием и великодушием Кахмора.

     Радость  озарила  их  лица.  Они  рассеялись  по  Мой-лене.   Пиршество
уготовано. Зазвучали песнопения бардов. Мы на бреге услышали голос  веселья;
мы  решили,  что  прибыл  могучий  Кахмор.  Кахмор,  друг  чужеземцев,  брат
рыжеволосого Карбара. Сколь различны их души! Небесный свет  озаряет  сердце
Кахмора. Башни его воздвиглись на берегах Аты, семь  дорог  к  чертогам  его
вели. Семь вождей стояли на тех дорогах и звали на пиршество странников.  Но
Кахмор сам обитал в лесу, избегая хвалебного гласа.****

     **** Войско Фингала услышало, как веселятся в лагере Карбара.  Характер
Кахмора, как он здесь представлен, соответствовал нравственным понятиям того
времени.  Гостеприимство  одних  носило   показной   характер,   другие   же
естественно следовали обычаю, воспринятому от своих предков. Но что особенно
отличает Кахмора, это его отвращение к похвалам: он якобы живет в лесу, дабы
избежать  благодарности  своих   гостей,   и   таким   образом   превосходит
благородством даже гомерова Ахилла, потому что, хотя поэт прямо  не  говорит
об этом, но греческий герой вполне  мог,  сидя  во  главе  своего  стола,  с
удовольствием слушать хвалы, расточаемые ему людьми, которых он принимал.
     Ни один народ в мире не простирал своего гостеприимства так далеко, как
древние шотландцы. Многие века  считалось  позором  для  высокопоставленного
человека держать всегда на запоре дверь своего дома, _дабы_, как  выражаются
барды, _чужеземец не вошел и не увидал его скрюченную душу_. Некоторые вождя
доводили свою приверженность к гостеприимству до крайних пределов, и  барды,
вероятно, из корыстных побуждений не уставали славословить это  достоинство.
Cean-uia' na dai', т. е. цель, к которой ведут все пути чужеземцев, -  такое
определение они неизменно прилагали к вождям; напротив, негостеприимного они
награждали прозвищем -  _туча,  которой  сторонятся  чужеземцы_.  Последнее,
однако, было столь необычно, что во всех  древних  поэмах,  когда-либо  мною
найденных, Я  встретил  лишь  одного  человека,  которого  заклеймили  таким
позорным прозвищем, да и то, видимо, оно основывалось на личной распре между
ним и покровителем барда, написавшего поэму.
     Поныне сохраняется  предание  о  такого  рода  гостеприимстве,  которым
отличался один из первых графов Аргайл. Этот вельможа,  услыхав,  что  некий
именитый ирландец намерен посетить его в сопровождении многочисленной  свиты
друзей и вассалов, сжег Дунору, свой родовой замок, полагая, что он  слишком
мал для гостей, и приникал ирландцев в палатках, раскинутых на берегу. Сколь
бы сумасбродным ни показалось  такое  поведение  в  наши  дни,  оно  вызвало
восхищение и рукоплескания в те гостеприимные времена, и благодаря ему  граф
стяжал немалую славу в песнопениях бардов.
     Открытое общение друг с  другом  как  прямое  следствие  гостеприимства
немало содействовало развитию ума и расширению кругозора древних шотландцев.
Именно этому обстоятельству должны мы приписать сообразительность и  здравый
смысл, которыми шотландские горцы обладают до сих пор в  большей  мере,  чем
простонародье даже в более цивилизованных странах. Когда люди скучены вместе
в больших городах, они,  разумеется,  видят  много  людей,  но  мало  с  кем
общаются. Они естественно образуют небольшие группы, и их знание людей  вряд
ли выходит за пределы переулка или улицы, где они живут; добавьте  к  этому,
что пользование механическими приспособлениями влечет за  собой  ограничение
ума. Представления крестьянина еще более ограничены. Его познания  заключены
в пределах нескольких акров или -от силы простираются до ближайшей  рыночной
площади. Образ  жизни  горцев  совершенно  иного  рода.  Поскольку  поля  их
бесплодны, они не имеют почти никаких домашних занятий. Поэтому они проводят
время на обширных пространствах девственной природы, где  пасут  свой  скот,
который, повсюду блуждая, увлекает за собою хозяев и приводит их иной раз  в
самые отдаленные поселения кланов. Там их встречают гостеприимно и сердечно,
и при этом раскрывается образ мыслей хозяев,  что  дает  гостям  возможность
делать заключения о различных людских  характерах,  а  это  служит  истинным
источником знания и  благоприобретенного  здравого  смысла.  Таким  образом,
простой горец знаком с большим числом  характеров,  чем  любой  человек  его
уровня, живущий в самом многолюдном городе.

     Олла пришел и  запел  свои  песни.  Отправился  Оскар  на  пиршество  к
Карбару. Триста бойцов шагали вдоль потоков Мой-лены. Серые псы  скакали  по
вереску, далеко разносился их лай. Фингал смотрел, как уходит герой; печалью
объята душа короля. Он опасался, что  пиршество  чаш  скрывает  тайные  ковы
Карбара.
     Мой  сын  высоко  поднял  копье  Кормака,  сто  бардов  встречали   его
песнопениями. Карбар таил под улыбками смерть,  что  чернела  в  недрах  его
души. Пир уготован, чаши звенят, торжество озаряет  лицо  хозяина.  Но  было
оно, словно луч прощальный солнца,  что  в  буре  вот-вот  сокроет  багряную
голову.
     Карбар поднялся в бранных доспехах,  мраком  покрыто  его  чело.  Сразу
умолкли сто арф. Послышался звон щитов.* Вдалеке на вересковой пустоши  Олла
затянул песнь уныния. Мой сын узнал знамение смерти и,  поднявшись,  схватил
копье.

     * Когда вождь намеревался убить находящегося  в  его  власти  человека,
последнего обычно извещали о предстоящей смерти ударом тупого конца копья  о
щит; одновременно бард, находившийся на некотором расстоянии, запевал _песнь
смерти_. Иного рода церемония долгое время соблюдалась  в  таких  случаях  в
Шотландии. Всем известно, что лорду Дугласу в Эдинбургском замке была подана
бычья голова в знак близящейся смерти.

     "Оскар, - сказал мрачно-багровый Карбар, -  я  вижу  копье  Инисфайла.*
Копье Теморы ** блещет во длани  твоей,  сын  лесистого  Морвена.  Оно  было
гордостью ста королей,*** смертью древних героев. Уступи его,  сын  Оссиана,
уступи его колесницевластному Карбару".

     * Кормак, сын Арто, подарил копье Оскару, когда тот  пришел  поздравить
его с изгнанием Сварана из Ирландии; это копье и служит  здесь  поводом  для
раздора.
     **  Ti-mor-rath  -  _дом  удачи_,  название  дворца  верховных  королей
Ирландии.
     ***  Сто  является  здесь  неопределенным  числом  и  употреблено   для
обозначения множества. Вероятно, преувеличения бардов  и  подали  ирландским
сенахиям мысль отнести возникновение их монархии к столь далеким временам.

     "Ужель уступлю я, - ответил Оскар, - дар злополучного короля Эрина, дар
златокудрого Кормака Оскару, который рассеял  его  супостатов?  Я  пришел  в
чертоги веселья Кормака, когда Сваран бежал от Фингала. Радостью  юноши  лик
озарился, он отдал мне копье Теморы. Но отдал его он не хилому,  Карбар,  не
малодушному. Мрак лица твоего - не гроза для  меня,  а  глаза  -  не  перуны
смерти. Мне ли страшиться звона щита твоего? Я ль  задрожу  от  песни  Оллы?
Нет, Карбар, пугай слабосильных, Оскар - скала нерушимая".
     "Так, значит, ты  не  уступишь  копья?  -  вскричал  обуянный  гордыней
Карбар. - Или так дерзки твои слова, потому что  близок  Фингал?  Седовласый
Фингал, владыка сотни дубрав Морвена! Он бился досель с людьми малосильными.
Но он должен исчезнуть пред Карбаром, как смутный тумана столп пред  вихрями
Аты".****

     **** Atha - _мелкая речка_, название владений Карбара в Коннахте.

     "Если бы тот, кто бился с людьми малосильными, встретил вождя  угрюмого
Аты, Аты угрюмой вождь уступил бы зеленый Эрин, лишь бы гнева его бежать. Не
говори о могучих, Карбар, но обрати свой  меч  на  меня.  Наши  силы  равны,
Фингал же увенчан славою, он первый из смертных!"
     Увидели  воины,  как  их  вожди  помрачнели.  Топот  теснящихся   ратей
раздается вокруг. Очи пылают огнем. Тысяча дланей  схватила  рукояти  мечей.
Рыжеволосый Олла затянул боевую  песнь.  Радость  трепещет  в  душе  Оскара,
привычная радость его души, как при звуках Фингалова рога.
     Мрачное, словно волна окееанская, вихрем подъятая, когда  склоняет  она
главу свою на берег, так надвигалось воинство Карбара. Дочь Тоскара! * зачем
эти слезы? Он еще не сражен. Много было смертей от десницы его,  прежде  чем
пал мой герой! Смотри, они полегают пред сыном моим,  как  рощи  в  пустыне,
когда разъяренный дух несется сквозь ночь и длань его обрывает зеленые кроны
дерев! Падает Морлат, умирает Маронан, в крови содрогается Конахар. При виде
меча Оскарова сжимается Карбар и ползет в темноту за камень.  Исподтишка  он
подъемлет копье и вонзает меж ребер Оскара. Вождь упадает вперед на щит,  но
потом встает на колени. По-прежнему  он  сжимает  копье.  Взгляни,  повержен
угрюмый Карбар! ** Сталь пронзила  его  чело,  на  затылке  раздвинув  рыжие
космы. Он лежит, как обломок скалы, что Кроила стряхнула ее своего лесистого
склона. Но вовеки уже не восстанет Оскар! Он склонился на щит свой горбатый.
Копье застыло в грозной деснице. Мрачнс стояли вдали сыны  Эрина.  Их  крики
вздымались, как шум стесненные потоков, и Мой-лена им вторила эхом.

     {* Поэт имеет в виду Мальвину, дочь Тоскара, к которой он  обращает  ту
часть поэмы, где рассказывается о смерти ее возлюбленного Оскара.
     ** Ирландские историки относят смерть Карбара к  концу  третьего  века.
Они говорят, что он был убит в битве о  войском  Оскара,  сына  Оссиана,  но
отрицают что он пал от руки Оскара. Поскольку при этом они  могут  опереться
только на предания своих бардов, переводчик считает, что рассказ Оссиана  не
менее достоверен; в крайнем  случае  мы  имеем  дело  с  противопоставлением
одного предания другому.
     Однако несомненно, что ирландские историки в какой-то мере изменяют эту
часть своей истории. В моих руках находится ирландская поэма  на  эту  тему,
служившая несомненно источником их сведений о битве при Гавре, в которой пал
Карбар. Сопутствующие обстоятельства представлены здесь  более  благоприятно
для доброй его славы, чем у Оссиана. Так как перевод этой поэмы (которая  не
лишена поэтических достоинств, хотя, очевидно, не является такой уж древней)
сделал  бы  это  примечание  чрезмерно  пространным,  я  ограничусь  кратким
изложением  содержания  с  добавлением   нескольких