ором  севера".  {Sаundеrs,  р.  73.}  Он  и  сыграл  решающую  роль  в
пропаганде переводов Макферсона.
     Сам Блэр позднее рассказывал об этом: "Потрясенный,  как  и  г-н  Хоум,
высоким поэтическим духом, каким они  (переводы,  -  Ю.  Л.)  проникнуты,  я
тотчас же спросил, где находится г-н Макферсон  и,  пригласив  его  к  себе,
долго с ним беседовал об  этом  предмете.  Когда  же  я  узнал,  что  помимо
нескольких образцов, имеющихся в его распоряжении, в горной Шотландии  можно
найти поэмы такого же  рода,  но  более  значительные  по  своему  объему  и
содержанию и что они хорошо известны местным  жителям,  я  стал  настаивать,
чтобы он перевел остальные стихотворения, какие у него  были,  и  принес  их
мне, обещая, что постараюсь сделать их известными публике, внимания  которой
они вполне заслуживают. Он решительно не желал согласиться на  мою  просьбу,
говоря, что никакой его перевод не сможет ни в малейшей мере передать дух  и
силу оригиналов; к тому же он опасался, что не только исказит их  переводом,
но что они вообще будут весьма скверно восприняты читателями, так как  очень
уж далеки от направления современных идей и от связного,  отделанного  слога
современной поэзии. Только после долгих настоятельных просьб с моей стороны,
когда я разъяснил ему, какой ущерб нанесет он своей родной стране, продолжая
скрывать  эти  тайные  ее  сокровища,  которые,   уверял   я   его,   будучи
обнародованы, обогатят весь образованный мир, только тогда сумел  я  убедить
его перевести и доставить мне несколько стихотворений,  находившихся  в  его
распоряжении". {Report, Appendix, p. 57.}
     Блэр осуществил свое намерение. Уже в июне 1760 г.  в  Эдинбурге  вышла
небольшая книжка под названием "Отрывки старинных стихотворений, собранные в
горной Шотландии и переведенные с гэльского или эрского  языка".  {Fragments
of ancient poetry, collected in the Highlands of Scotland, and transl.  from
the Galic or Erse language. Edinburgh, 1760 (ниже в ссылках: Fragments).}  В
книжке содержалось пятнадцать таких  "отрывков".  Имя  переводчика  не  было
названо. Анонимным было  и  предисловие  Блэра,  где  "отрывки"  именовались
"уцелевшими подлинными произведениями  древней  шотландской  поэзии".  Успех
книги потребовал нового издания, осуществленного в том же 1760 г.; здесь был
добавлен еще один "отрывок".
     Эти  "отрывки"  в  их  первоначальном  виде  у  нас  почти  неизвестны.
{Одиннадцать из шестнадцати "отрывков" в том или  ином  виде  (как  вставные
эпизоды или как приложения) вошли в поэмы Оссиана,  изданные  Макферсоном  в
дальнейшем;  остальные  пять  (III,  VI,  VIII,  IX,  XIII)  больше  им   не
использовались.} Приводим для примера перевод одного из них (VIII).

     У склона утеса горного, под сенью ветхого древа на мшистом камне  сидел
старик Оссиан, последний из рода Фингалова. Слепы  старые  очи  его,  борода
развевается по ветру. Сквозь голые  ветви  дерев  он  услышал  унылый  голос
севера. Скорбь пробудилась в его душе: он начал оплакивать мертвых.
     Как же ты пал, словно дуб, распростерший вокруг  свои  ветви!  Где  ты.
король Фингал? Где ты, Оскур, мой сын? Где же все мое племя? Увы! они  лежат
в земле. Длани мои осязают их могилы. Я внемлю, как хрипло шумит по каменьям
река внизу. Что несешь ты мне, о река? Ты приносишь память о прошлом.
     Фингалово  племя  стояло  на  твоих  берегах,  словно  лес   на   земле
плодоносной. Остры были их копья стальные. Дерзок был тот, кто бы  отважился
встретить их. ярость. Филлан великий был там. Ты, Оскур, мой сын,  был  там!
Сам Фингал был там, могучий, убеленный кудрями старости. Вздымались  крепкие
мышцы его, в рамена широко простерлись. Горе тому, кто десницу его встречал,
когда восставала гордыня гнева его.
     Явился сын Морни Гол, самый рослый из смертных. Он стоял на холме, как.
дуб, его голос ревел, словно горный  поток.  Зачем  один  ты  царствуешь,  -
крикнул он, - сын могучего Корвала? Фингалу не хватит сил защититься, он  не
опора народу. Я силен, как буря морская, как вихорь в  горах.  Покорись  же,
Корвала сын; Фингал, покорись мне. Он сошел,  словно  горный  утес,  грохоча
доспехами.
     Оскур вышел навстречу ему; мой  сын  хотел  повстречать  супостата.  Но
Фингал явился в силе своей и смеялся бахвальству спесивца. Они охватили друг
друга, руками, они боролися на поле.  Стопы  их  взрывают  землю.  Их  кости
трещат, как корабль в океане, когда  он  скачет  с  волны  на  волну.  Долго
трудились они; ночью пали они на гулкой  равнине,  как  два  дуба,  сплетясь
ветвями, свергаются с треском; с  горы.  Рослый  сын  Морни  связан;  победа
одержана старшим.
     Прекрасная, златокудрая, с гладкой шеей и снежной  грудью;  прекрасная,
как горный зефир, когда в полуденный час он веет над  вереском;  прекрасная,
словно небесная радуга, пришла Минвана юная. Фингал, - говорит она нежно.  -
отдай мне брата Гола. Отдай  надежду  рода  моего,  грозу  для  всех,  кроме
Фингала. Могу ли я, - отвечает король, - могу  ли  я  отказать  дочери  гор?
Возьми же брата, Минвана, ты, что прекрасней снегов севера!
     Такова была, Фингал, твоя речь; но  речей  твоих  больше  не  слышу  я.
Слепой я сижу у твоей могилы. Я слышу ветер в лесу, но больше не слышу своих
друзей. Не раздается крик звероловца.  Голос  войны  умолк.  {Fragments,  p.
37-40.}

     Этот  "отрывок"  дает  представление  об  основных   особенностях   той
прозаической поэзии, которую Макферсон представил своим читателям. Повесть о
бранях минувших времен, вызванных столкновением честолюбий; величавый горный
пейзаж, на фоне которого совершает свои подвиги властитель Шотландии Фингал,
первый из королей,  не  превзойденный  ни  в  мощи,  ни  в  доблести,  ни  в
благородстве;  наконец,  образ  его   сына,   творца   этих   лиро-эпических
песнопений, воина и поэта Оссиана, на чью долю выпало пережить великое племя
и,  скорбя  о  нынешней  участи,  воспевать   подвиги   былого.   Отсюда   -
меланхолический дух,  пронизывающий  все  произведение.  В  нем  отсутствует
только любовная тема, широко представленная в других "отрывках".
     В предисловии, которое Блэр написал в результате бесед  с  Макферсоном,
{Блэр сам признавался в этом; см.: Report, Appendix, p. 57-58.} между прочим
высказывалось   предположение,   что,   хотя   публикуемые   отрывки   носят
обособленный характер, есть основание полагать, что они являются фрагментами
большого эпического произведения  о  войнах  Фингала  и  что  многочисленные
предания  об  этом  герое  существуют  поныне  в  горной  Шотландии.   {См.:
Fragments,  p.  VII-VIII.}  Мысль  о  неведомых  поэтических  сокровищах  не
покидала  Блэра  и,  преодолевая  первоначальные  отказы   и   сопротивление
Макферсона, он настоял, чтобы тот оставил место  гувернера  и  отправился  в
горы на  поиски  уцелевшего  гэльского  эпоса.  Была  проведена  специальная
подписка,  собравшая  необходимые  средства,  и  в  конце  августа  1760  г.
Макферсон отправился в шестинедельное путешествие по графствам Перт,  Аргайл
и Инвернесс и островам Скай, Саут-Уист, Норт-Уист и Бенбекьюла,  входящим  в
группу Гебридских островов, после чего в октябре приехал  в  родной  Рутвен.
Затем он предпринял второе путешествие на побережье графства Аргайл и остров
Малл. По свидетельству  тех,  с  кем  он  встречался  в  своих  странствиях,
Макферсон записывал гэльские поэмы, сохранившиеся в устной традиции, а также
разыскивал старинные рукописи, где  содержались  нужные  ему  тексты.  {См.:
Report, Appendix, p. 20, 29, 92-98, 175-177, 271.} Один из этих  свидетелей,
некий капитан  Александр  Моррисон  утверждал  впоследствии,  что  Макферсон
"несомненно имел большие заслуги в том,  что  собрал,  привел  в  порядок  и
перевел  поэмы,  но  сам  он  не  был  ни  большим  поэтом,  ни  досконально
осведомленным знатоком гэльской литературы". {Ibid., p.  177.}  Впрочем,  на
разных этапах  путешествия  Макферсону  помогали  лучшие,  чем  он,  знатоки
гэльского языка, в частности два его однофамильца Юин Макферсон, учитель  из
Баденоха, и  особенно  его  родственник  Леклен  Макферсон,  сам  сочинивший
несколько гэльских поэм.
     В начале января 1761 г. Джеймс Макферсон вернулся в Эдинбург и принялся
за обработку собранных материалов,  продолжая  получать  рукописи  от  новых
знакомых, которых заинтересовал  своим  предприятием.  16  января  он  писал
одному из них: "Мне посчастливилось заполучить довольно-таки  полную  поэму,
настоящий эпос о Фингале. Древность ее устанавливается без труда, и  она  не
только превосходит все, что есть  на  этом  языке,  но,  можно  считать,  не
уступит и более совершенным произведениям в  этом  духе,  имеющимся  у  иных
народов". {Цит. по: Saunders, p. 153.}
     Слух об открытии эпической поэмы Оссиана, шотландского Гомера III века,
которая  сохранилась  по  истечении  полутора   тысячелетий,   не   замедлил
распространиться. Блэр и его друзья организовали  сбор  средств  на  издание
английского ее перевода и решили, что для вящей славы Шотландии  оно  должно
быть осуществлено в Лондоне. Их  замысел  поддержал  лорд  Бьют,  всесильный
министр короля Георга III и меценат. шотландец по происхождению. Весною 1761
г. Макферсон перебрался в Лондон, и в декабре вышло великолепное издание  in
quarto, озаглавленное: "Фингал, древняя  эпическая  поэма  в  шести  книгах,
вместе с несколькими другими поэмами  Оссиана  сына  Фингала.  Переведены  с
гэльского языка Джеймсом Макферсоном". {Fingal, an ancient epic poem, in six
books: together with several other poems, composed  by  Ossian  the  son  of
Fingal. Transl. from the Galic language, by Jame? Macpherson.  London,  1762
(ниже в ссылках: Fingal). Хотя издание вышло  в  конце  1761  года,  оно  из
коммерческих  соображений  было  помечено  следующим   годом.}   Этот   том,
содержавший помимо "Фингала" шестнадцать так называемых малых  поэм,  {Более
подробную характеристику изданий см. ниже в примечаниях.} был,  несмотря  на
высокую цену, так скоро распродан, что в 1762 г.  потребовалось  второе  его
издание. А год спустя появился новый том  того  же  формата  и  аналогичного
оформления - "Темора". {Temora,  an  ancient  epic  poem,  in  eight  books:
together with several other poems, composed by Ossian, the  son  of  Fingal.
Transl. from the Galic language, by James Macpherson. London, 1763 - (ниже в
ссылках: Temora).} Том этот был посвящен лорду Бьюту. В нем, кроме эпической
поэмы в восьми  книгах  "Теморы",  содержалось  пять  малых  поэм,  а  также
гэльский оригинал книги VII "Теморы".
     В отличие от "Фингала" "Темора" особого успеха не имела, однако в  1765
г. обе эпические поэмы и сопутствующие малые поэмы были  переизданы  в  виде
двух томов "Творений Оссиана"  без  сколько-нибудь  существенного  изменения
содержания, но в скромном оформлении, предназначавшемся, видимо,  для  более
широких кругов публики. {The Works of Ossian, the  son  of  Fingal.  In  two
vols. Transl, from the Galic language by James Macpherson. The  3rd  ed.  To
which is subjoined a critical dissertation on the poems of Ossian.  By  Hugh
Blair, D. D. London,  1765.  Обозначение  "3-е  издание"  соответствовало  в
сущности только "Фингалу" и сопутствующим ему малым поэмам, для "Теморы" это
было второе издание.} Степень  участия  самого  Макферсона  в  этом  издании
неясна, поскольку в момент выхода книг он уже год как находился  в  западной
Флориде, исполняя обязанности секретаря губернатора, и вернулся оттуда  лишь
в 1766 г.
     В   сущности   основная   работа   Макферсона   над   поэмами   Оссиана
ограничивается 1760-1763  гг.  В  дальнейшем  он  обратился  к  политической
деятельности, неоднократно выступал как политический памфлетист  и  историк,
но его публикации на этом поприще особого успеха  не  имели.  {В  числе  его
исторических и политических сочинений: An introduction  to  the  history  of
Great Britain and Ireland (1771); The history of  Great.  Britain  from  the
Restoration to the accession  of  the  House  of  Hanover  (1775);  Original
papers, containing the secret history of Great Britain from the  Restoration
to the accession of the House of Hanover (1775); The rights of Great Britain
asserted against the claims of  America  (1776);  A  short  history  of  the
opposition during the  last  session  of  Parliament  (1779).}  А  его  опыт
перевода "Илиады" в оссианическом стиле, осуществленный в  1773  г.,  вызвал
дружное  осуждение  критики  и  насмешки  над   незадачливым   переводчиком,
вздумавшим рядить гомеровских героев в  костюмы  шотландских  горцев.  {См.:
Saunders, p. 223.} Провал  "Илиады"  обозначил  конец  литературной  карьеры
Макферсона. Правда, в том же 1773 г. он выпустил "Поэмы  Оссиана"  -  заново
отредактированное и композиционно  перестроенное.  издание.  {The  Poems  of
Ossian. Transl. by James Macpherson, Esq., in two vols. A new ed.  carefully
corrected, and greatly improved. London, 1773 (ниже в ссылках: Poems).} Этот
новый текст неоднократно переиздавался как при жизни Макферсона, так и после
его смерти, но сам он уже к Оссиану не возвращался.
     Такова внешняя история английского  Оссиана.  Здесь  нет  необходимости
излагать содержание этих прозаических  поэм,  с  русским  переводом  которых
читатель  имел  уже  возможность  ознакомиться.  Попытаемся  дать  общую  их
характеристику.
     Макферсоновские поэмы Оссиана -  это  цикл  лиро-эпических  сказаний  с
центральным  героем  Фингалом,  королем  легендарного  древнего  государства
Морвен, располагавшегося на западном побережье  Шотландии.  Здесь  находился
королевский  дворец  -  Сельма.  В   своем   "рассуждении"   (dissertation),
сопровождавшем публикацию поэм, Макферсон относил Фингала к III  веку  нашей
эры и считал его  современником  римских  императоров  Севера  и  Каракаллы.
Автором поэм объявлялся старший сын Фингала, воин и бард Оссиан, доживший до
преклонного возраста и воспевающий подвиги героев былых времен.
     Поэмы эти, однако, внутренне противоречивы:  они  изобилуют  событиями,
которые буквально громоздятся одно на другое в пределах ограниченного объема
повествования. Сюжет осложняется  введением  эпизодов,  не  имеющих  к  нему
прямого отношения. Такими  эпизодами  наполнены  не  только  большие  эпопеи
"Фингал" и "Темора", но и некоторые малые поэмы, например  "Карик-тура"  или
"Кат-лода", а "Песни в Сельме"  в  сущности  -  цепь  таких  эпизодов,  лишь
формально связанных между собой. Но  при  этом  обилии  событий  они  весьма
однородны, ни одно из них не развивается  сколько-нибудь  подробно,  сложное
действие отсутствует. Война и любовь - две основные темы в  поэмах  Оссиана.
Война составляет главное занятие оссиановсюй  героев,  ее  дополняет  охота.
Битвы, погоня за зверями, воинские  забавы,  пиры  неизменно  чередуются  на
протяжении поэм.  Войны  ведутся  главным  образом  либо  против  чужеземных
захватчиков, пришельцев из Лохлина (Скандинавии),  о  чем  рассказывается  в
"Фингале", либо  против  незаконных  узурпаторов  престола,  чему  посвящена
"Темора"; те же темы варьируются и в малых поэмах. Но когда вожди и  ратники
выходят на поле боя, практические виды  отходят  на  задний  план,  основным
движущим  стимулом  становится   понятие   воинской   чести,   напоминающее.
нравственный  кодекс  средневекового  рыцарства.  Геройская  смерть  в  бою,
которую барды увековечат в потомстве, считается высшим благом.
     Противоречивы и сами герои. Они бесстрашны и могучи,  когда  сражаются.
"Наши стопы повергали деревья. Утесы рушились с мест своих, а  ручьи  меняли
течение, с рокотом убегая от нашего  единоборства",  -  так  описывает  свой
поединок один из них ("Фингал", кн. I). Но души их не огрубели в непрерывных
войнах. "Будь же в сражении бурей ревущей, - наставляет Фингал своего  внука
Оскара, - а в дни мира - кроток, как солнце вечернее"  ("Война  Инис-тоны").
Сам он, повергнув  наземь  противника,  удерживает  поднятый  меч,  тронутый
скорбью девы, невесты воина,  и  слезы  выступают  на  глазах  великодушного
короля ("Карик-тура"). Грозные его витязи  обладают  чувствительной,  нежной
душой и склонны к горестным медитациям даже в часы веселья.
     Подстать героям и их  возлюбленные  -  невесты  и  жены.  Они  способны
пронзить мечом врага (см., например, эпизод Морны и  Духомара  в  "Фингале",
кн. I), но тоска по милому их убивает. Многочисленные  любовные  истории,  о
которых рассказывается в поэмах, почти никогда не имеют  счастливого  конца.
Герой обычно гибнет на войне, на охоте, в плавании. Его  возлюбленная,  если
только она не сопровождала его, облачившись в мужские доспехи, и не  погибла
с ним, умирает от горя. Иногда один из любовников роковым  образом  является
невольной  причиной  гибели  другого  и,  скорбя,  тоже   принимает   смерть
(например, эпизод Комала и Гальвины: "Фингал", кн.  II);  иногда  влюбленных
губит соперник или враг героя, и лишь в редких случаях их  любовь  кончается
счастливо ("Кальтон и Кольмала", "Кольна-дона"). Героини, все эти  Гальвины,
Гельхосы, Винвелы,  Кутоны,  Криморы,  Минваны,  похожи  одна  на  другую  и
различаются лишь именами, как, впрочем, и их любовники, будь  то  Комал  или
Ламдерг, Шильрик или Конлат, Коннал или Рино. Как далеки они от  гомеровских
героев с их ясно очерченными индивидуальными характерами!
     Эти возвышенные герои живут и действуют вне быта. В оссиановских поэмах
мы не найдем ни конкретной житейской обстановки,  ни  описаний  материальных
предметов,  утвари,  еды,  самого  жилища,  кроме  неопределенных   чертогов
(halls), где по стенам развешены столь же неясные доспехи  и  куда  сходятся
воины на "пиршество раковин" (feast of shells). {По утверждению  Макферсона,
оссиановские герои пили вино из раковин, подобранных на  морском  берегу.  В
переводе эта деталь не сохранена в  связи  с  неуместными  в  данном  случае
ассоциациями, которые вызывает слово  "раковина"  в  русском  языке,  и  оно
передается словом "чаша".} Такая  оторванность  от  эмпирической  реальности
немало способствует тому, что герои предстают как некие  идеальные  носители
высоких этических и эстетических ценностей.
     Они собственно и являются вершиной мироздания, ибо высшего существа над
ними нет. В отличие от гомеровского эпоса в оссиановских поэмах  отсутствуют
боги,  играющие  столь  важную  роль  в  событиях  "Илиады"   и   "Одиссеи".
Единственное исключение - огромная  фигура  духа  Лоды,  которого  Макферсон
отождествляет со скандинавским Одином. Однако этот смутный призрак  бессилен
повлиять на земную жизнь, и смертный Фингал, бесстрашно вступивший с  ним  в
единоборство,  побеждает  его  ("Карик-тура").  В  сущности  этот  дух  мало
отличается  от  бесплотных  теней  умерших  героев,  сквозь  которые,  когда
пролетают они над землей,  просвечивают  звезды.  Они  обитают  на  облаках,
сохраняя те же склонности, что отличали их при жизни, слетаются на звук арфы
барда, воспевающего их подвиги, или являются живым - во сне и наяву, - чтобы
возвестить грядущие беды.
     Важным новшеством, способствовавшим успеху поэм шотландского барда, был
пронизывающий их  лиризм.  В  гомеровском  эпосе  повествование  объективно:
рассказчик с эмоциональным отношением к событиям отсутствует.  Макферсон  же
представил своим читателям не просто  рассказы  о  прошлом,  но  проникнутые
личным чувством творения престарелого слепого певца, который сам был некогда
победоносным вождем теперь, вещая о подвигах своих  соплеменников  -  героев
ушедших годов, - прославляет их и оплакивает и скорбит о собственной горькой
участи. Образ Оссиана как бы осеняет поэмы: то он беседует с тенями  умерших
героев, то обращается к небесным светилам, морям и землям, то  размышляет  о
земной юдоли, то действует сам  в  описываемых  событиях.  Когда  же  он  не
участвует в сюжетном действии, он все  равно  присутствует  как  рассказчик,
придающий определенны