азмерах в несколько раз.
     Это, конечно же, только экстенсивный рост. Но этот экстенсивный рост так стремителен, что позволяет Северо-Восточной Руси расти, крепнуть, накачивать экономические и военные мышцы значительно быстрее, чем благодатному юго-западу и динамичному, активному северо-западу.

Деспотия без монголов

     Русские ученые, писатели, общественные деятели потратили немало слюны и чернил, чтобы обосновать нехитрый тезис. Мол, русских, коренных европейцев, совратили злые азиаты-татары. Это татары научили самих русских рабству, затворничеству женщин, холопству, жестокости, внедрили в русское общество идею "вековой дремотной Азии", опочившей на московских куполах.., одним словом, сделали русских хотя бы частично азиатами.
     Теперь же цель русских - преодолеть татарское наследие и опять сделаться европейцами. Ярче всего эта нехитрая идейка проводится, пожалуй, в прекрасных стихах графа Алексея Константиновича Толстого.

     Певец продолжает: "И время придет,
     Уступит наш хан христианам,
     И снова подымется русский народ,
     И землю единый из вас соберет,
     Но сам же над ней станет ханом!

     ........... И в тереме будет сидеть он своем,
     Подобный кумиру средь храма,
     И будет он спины вам бить батожьем,
     А вы ему стукать и стукать челом
     Ой срама, ой горького срама!"

     И с честной поссоритесь вы стариной,
     И предкам великим на сором,
     Не слушая голоса крови родной,
     Вы скажете: "Станем к варягам спиной,
     Лицом обратимся к обдорам!" {61}

     Нехитрая, слишком нехитрая идейка, но потенциал ее велик. Если мы европейцы, лишь временно оторванные от истинного Отечества, то и "возвращение в Европу" закономерно и оправданно, даже решительно необходимо. И меры, принимаемые Петром I и его последователями, правильные, нормальные меры: нечего здесь отпускать бороды, носить сарафаны, блюсти посты, слушать колокольный звон, цепляться за традиции и вообще оставаться русскими.
     Нехитрая идейка становилась оправданием почти всего, что выделывал со страной "дракон московский" Петр I, напрасно прозванный Великим.
     Идейка позволяла и самому народу, без отечески мудрых решений своих царей, постепенно склоняться к Европе.
     Никакая культура не любит новшеств - мы об этом уже говорили. А вот вспоминать культура любит. Стоит убедить людей, что новшество - вовсе не новшество, а хорошо забытое старое, что так жили предки, и новшество тут же превращается в нечто почтенное и очень даже желанное. Так было с идеей европейского Возрождения, когда появившиеся новшества, огромный по масштабу сдвиг в культуре объяснялся просто: возвращением к Греции и Риму.
     Так вот и здесь: идейка исконного русского европейства, порушенного злыми татарами, обеспечивала процесс русской модернизации.
     Но есть, по крайней мере, один пример (пример значительный и яркий) того, как еще до монголов появилось то, что позже приписывалось "повреждению нравов" из-за татарского ига. Чтобы стать властителем всей Суздальской земли, ввести режим жесткого единодержавия, отказа от всего роднящего Русь и Европу, Андрею Боголюбскому не понадобились никакие монголы.
     Да и жил он и погиб более чем за полвека до монгольского нашествия. И если даже кто-то получал его вести себя так, а не иначе, то это были точно не татары. Непременно найдутся любители найти у него учителей-евреев или на худой конец хазар... Хотя всякий, кто дал себе труд изучить личность Андрея Боголюбского, сильно усомнится, что на него можно было иметь хоть какое-то влияние и чему бы то ни было подучить. Этого он даже отцу, Юрию Долгорукому, и то не слишком позволял.
     Став князем в Ростове, Андрей Боголюбский выгнал оттуда младших братьев и племянников и покинул богатый вечевыми традициями Ростов, перенес столицу во Владимир, где не было веча.
     Там он показал себя не самым худшим из русских князей и делал немало разумного: населял Владимир купцами и ремесленниками, заботился о промыслах, построил Успенский собор. Однако не полагался на бояр и старшую дружину. Видимо, были причины. И выслал за пределы княжества старших бояр, служивших его отцу. И правил, опираясь на "молодшую дружину", на "отроков", преданных ему лично.
     По словам летописца, он хотел быть "самовластием" Суздальской земли.., и стал.
     Первым на Руси Андрей Боголюбский последовательно опирался не на землевладельцев-бояр, которые от него мало зависели, а на тех, кто зависел лично от него: от данной им земли, от пожертвований и кормлений. Выставляя вон всех, кто служил его отцу, был экономически независим и мог с ним поспорить, Андрей Боголюбский окружал себя лично преданными людьми.
     Первым на Руси пытается вторгнуться Андрей Боголюбский и в дела Церкви: выгнать из Ростова неугодного ему епископа Леона и поставить своего епископа Феодора. Князь хотел даже создать вторую митрополию на северо-востоке, помимо киевской, и все с тем же Феодором, своим человеком, во главе. Получилось плохо, потому что патриарх Константинопольский новую митрополию основывать отказался.
     Даже окружив себя "молодшей дружиной" и "отроками", Андрей не остался во Владимире, а построил укрепленный княжеский городок Боголюбове и возле него - знаменитый Спас-на-Нерли, при впадении Перли в Клязьму. Даже сейчас белокаменное чудо Спаса и Успенского собора производит сильнейшее впечатление. Даже на тех, кто видел Зимний дворец, Кремль и Владимирскую горку, - производит. А тогда свежий тесаный камень сахаристо сверкал на солнце, и Спас-на-Нерли, поставленный на насыпи, посреди заливного Богородичного луга, при слиянии рек, был виден за десятки верст. Храм был первым, что бросалось в глаза купцам, послам, боярам и дворянам, приезжавшим в Боголюбове или Владимир, поднимавшимся по Клязьме или спускавшимся по Перли.
     Впрочем, и Спас-на-Нерли, и Успенский собор - это нечто, заслуживающее отдельного разговора. Пока отметим большую религиозность этого нарушителя традиций. Что и не удивительно, по моему. Пока действуешь как часть группы, клана или рода - все просто. Группа, клан и род несут ответственность за то, что происходит с тобой и за результаты твоих дел.
     А вот если ты сам, лично, от себя творишь нечто, то ты, получается, лично стоишь перед миром. Не в составе рода и семьи, не как часть правящего клана. А лично. Сам по себе.
     Есть ты, и есть Тот, перед Кем, хочешь или не хочешь, нести ответ.
     Князь Андрей религиозен? Не удивительно!
     Не уберегся князь Андрей и был убит мятежными боярами в ночь с 28 на 29 июня 1174 года в своем любимом Боголюбове. В центре заговора стояли дети, внуки боярина Кучки, владельца Москвы. Бояре не любили и боялись Андрея, который правил без них, окружал себя "неказистыми" людьми, старался подавить всех, кто от него независим.
     Убит? Так ведь рисковал! Сделал не по традиции, а по своей воле. Пока действуешь по традиции, она за тебя и думает. А если сам строишь свою судьбу, то сам и несешь ответственность за любой возможный результат. Например, за собственную смерть.
     Андрей Боголюбский, внук Владимира Мономаха и сын Юрия Долгорукого, родной брат прадеда Александра Невского, первым на Руси осуществил голубую мечту многих и многих князей:
     - выехал в город, где можно править без веча;
     - установил режим личной власти, без опоры на бояр и на Церковь и даже Церковь попытался подчинить себе.
     Мечта осуществилась в Северо-Восточной Руси, и были на то важные причины.
     В древности ассирийцы и вавилоняне применяли политику, которая назвалась "вырывание": завоеванный народ переселяли на другие места. Новые места могли быть и не хуже старых, но там не было старых богов, прежних вождей, приходилось хоть немного, но менять и способ ведения хозяйства, и бытовые привычки. Народ оказывался вынужден опираться на администрацию, поставленную государством, и становился куда покорнее прежнего. "Вырванными" было проще управлять.
     На северо-востоке народ, не успевая укорениться ни на одной территории, сам себе устраивает "вырывание". Причем какое-то хроническое вырывание: не успели освоить Волго-Окское междуречье, как приходит время перебираться в Заволжье, потом в Предуралье.
     Мало того, что люди оказываются на новом месте. Они постоянно оказываются все на новом и на новом. В таких условиях не могут вырасти новые традиции, новые принципы самоорганизации общества.
     Везде в Европе, равно и романо-германской, и славянской, центрами власти были феодалы, города и церковь. Так было и во Франции, и в Германии, и в Великом княжестве Литовском. Так было и в Киевской Руси. На западе Руси вечевые традиции IX-XI веков укрепились, города обретали Магдебургское право. В XII веке к этому только шло, но главное, вечевые традиции в Западной Руси никуда и никогда не исчезали.
     В Северо-Восточной Руси города особенно слабы, среди них много городов вообще без веча, тот же Владимир.
     Церковь? На западе церковь независима от князей, а католические епископы так и вообще подчиняются только .папе римскому, а папа считает себя выше королей и императоров. С церковью приходится считаться, что в Италии, что в далекой от папских глаз Польше.
     На северо-востоке у церкви тоже нет устойчивой опоры в традициях, обычаях места. Если князь создаст епископство, тогда и будет епископство, а князь будет его покровителем.
     Феодалы? Везде феодалы имеют свои имения, которые нельзя отнять. Они независимы от королей, князей, графов и герцогов; если хочешь стать и остаться владыкой, с ними надо уметь договариваться.
     На северо-востоке нет сложившейся системы поместий, переходящих от отца к сыну. А раз так, там в сто раз больше возможностей наступить им на хвост, заменить боярство, владеющее землей, на согнутое в покорности дворянство.
     Прогнать старшую дружину и бояр, опираться на молодежь, зависящую только от тебя.
     Даже и крестьянство тут удобнее для установления режима своего личного господства. Оно более дикое, архаичное, общинное. Оно не будет вникать в тонкости и в детали закона и традиции, оно еще не понимает важности этих юридических тонкостей.
     Для этого общинного, диковатого крестьянства князь - что-то вроде племенного вождя. А мятежные бояре - это "шибко умные" враги единства.
     Быть деспотами хотели и другие князья, в других землях. По крайней мере, многие из них. Осуществил это именно Андрей Боголюбский, и осуществил именно потому, что правил на северо-востоке.
     И потому вот она, мораль: чтобы утвердить деспотизм восточного типа в Северо-Восточной Руси, не надо никаких монголов.
     Может быть, монголы и помогли становлению такого типа власти, но вовсе не потому, что принесли его с собой.
     А потому, что сделали северо-восток еще более диким, архаичным, оторванным от остального мира. А князей еще в большей степени племенными вождями, чья главная цель - противостоять внешнему врагу, Вообще же мысль о том, что источник проблем Северо-Восточной Руси лежит вовсе не в нашествии монголов, а в изоляции от всего мира, высказывалась еще в прошлом - начале нашего столетия. Например, эта мысль очень ясно высказана в книге К. Валишевского {б2}.

Глава 17

СТАНОВЛЕНИЕ МОСКОВИИ XIV - XV ВЕКА

     Никто не виноват в том, что родился рабом...
     Но раб, целующий плетку и призывающий благословения на хозяина, уже не просто раб, а совершенно отвратительный и вызывающий законное чувство омерзения холуй и хам.
     В. И. ЛЕНИН

Из Северо-Восточной Руси - в Московию

     Шляхетство Западной Руси собиралось на съезды-сеймы для решения важных вопросов. На эти сеймы не приглашались князья, чьи владения не входили в Великое княжество Литовское, - по понятным причинам. Но вот в 1303 году князья Северо-Восточной Руси проводят общий сейм. Как свидетельствует Н. М. Карамзин, "в сих Княжеских съездах не участвовали ни Рязанские, ни Смоленские, ни другие Владетели. Нашествие монголов уничтожило и последние связи между разными частями нашего отечества:
     Великий Князь, не удержав господства над собственными Уделами Владимирскими, мог ли вмешиваться в дела иных областей и быть - ежели бы и хотел - душою общего согласия, порядка, справедливости?" {63}.
     Не будем вспоминать, что великому князю литовскому почему-то удается и удерживать господство над своими уделами, и быть "душою общего согласия" в своих пределах.
     Не будем даже фиксировать лишний раз внимание читателя на том, что Н. М. Карамзин сознательно делает вид, будто помимо великого князя владимирского нет в это время на Руси владыки с таким же титулом, и всех, кроме рязанского и смоленского князей, именует эдак общо: "Другие владетели".
     Заметим лишь, что пока северо-восток полностью сохраняет свою репутацию дикого, изолированного от всех, мало интересного кому-либо захолустья.
     Кстати, не очень понятно и обратное: считают ли на северо-востоке западных русских сородичами? "Южные области России... Быв некогда лучшим ее достоянием, с половины XIII века сделались чужды для нашего северного отечества (Для нашего! - А. Б.), коего жители брали столь мало участия в судьбе Киевлян, волынян. Галичан, что Летописцы Новгородские и Суздальские не говорят об ней почти ни слова", - свидетельствует Карамзин {64}.
     И о более поздних временах: "...Шайки Литовских разбойников злодействовали в пределах Торжка. За что Великий Князь приказал своим Воеводам сжечь в соседней Литве несколько городов: Рясну, Осевен и другие, принадлежавшие некогда к Полоцкому Княжению" {65}.
     То есть в ходе войны с Литвой Иван III велит обращаться с жителями Полоцкой земли, как с врагами, несущими круговую поруку с теми, кто разорял Московию. Отметим это: нет уверенности в том, что Запад и Восток Руси признают друг друга единым народом. Утверждать это с уверенностью трудно, но предположить мы просто обязаны.
     На самом же северо-востоке Московское княжество еще в начале XIV века - одно из самых незначительных. Включает оно только два города - Москву и Звенигород и земли вокруг них. Правят в Москве князья из младшей линии наследников Александра Невского, то есть князья, не имеющие права стать великими князьями. Что же такое Москва?
     Так, захолустное владение малоизвестных, ничем не примечательных владык сугубо местного розлива.
     Только при внуке Александра Невского, Иване Калите (1325 - 1340), начинается возвышение Москвы, рост ее престижа и значения.
     А к концу XIV столетия, к Куликовской битве, Московское княжество оказывается вдруг лидером всего северо-востока и начинает играть исключительную роль в истории всей Руси. И возникает естественнейший вопрос: а что же привело Московское княжество к лидерству, а потом и к могуществу? Почему именно это княжество стало так успешно собирать русские земли и стало центром будущей Российской империи?
     Действительно, почему столицей нашей Родины стала Москва, а не Тверь, не Ростов и не Рязань? Какие качества именно московских князей или свойства территории их государства сделали так, что именно Москва собирала русские земли, а не Тверь и не Рязань?
     Классический ответ состоит в том, что Новгород, Казань, Киев, даже Рязань лежат на окраинах страны. А Москва лежит в центре, и отсюда собирать земли куда удобнее: во все концы России расстояние примерно одинаковое.
     Но и тогда возникают недоуменные вопросы: ведь Ростов, Тверь, Владимир, Суздаль, Калуга, Боровск, Серпухов находятся совсем недалеко от Москвы, в том же самом центре, что и она сама. Почему не могучая Тверь? Почему не древний Ростов? Чем хуже Москвы Серпухов? Вопросы, вопросы...
     Есть такое мнение, что московские князья - самые решительные воины с Золотой Ордой, и потому они становятся лидерами для всей Руси. Все русские княжества начинают идти за Москвой и помогают ей.
     Но есть и прямо противоположное мнение. И далеко не самое безосновательное. Московские князья - самые большие сторонники монголов. Еще Александр Невский, который стал приемным сыном Бату-хана (Батыя русских летописей), помогает подавить восстание против баскаков, которые собирали дань для Орды.
     В 1262 году по всей Руси вспыхнуло восстание: в Новгороде, в Суздале, Ярославле, Владимире. Как писал летописец, "и побиша татар везде, не терпяще насилие от них".
     Александр Невский, победитель ярла Биргера и Ливонского ордена, к тому времени стал великим князем владимирским и оставался им в 1252 - 1263, до своей физической смерти. Ярлык на великое княжение он, конечно же, получал от монголов.
     И вот Александр Невский вместе с ордынским, собственно татарским войском активнейшим образом подавлял восстание во всех городах Северо-Восточной Руси. Подавление восстания проходило с невероятной, просто пугающей жестокостью.
     Во всех городах Северо-Восточной Руси великий князь владимирский запретил вече. Ведь это городские веча принимали решение бороться с татарами, вечевые колокола созывали народ на восстание.
     Баскаков татары больше не посылали на сбор дани на Русь. Да и зачем? Сбор дани был отдан на откуп восточным купцам, а в первой половине XIV века собирали дань уже московские князья. Так сказать, свои же.
     Глупо, конечно, судить исторических личностей по меркам сегодняшней морали, которые позволили бы называть Александра Невского плохими словами: "коллаборационистом" или "предателем национальных интересов". Разумеется, ни тем, ни другим Александр Невский не был и в помине, как и поляки, посадившие на свой трон русского Владислава (Ягелло), как и татарские князья, которые, придет время, будут верой и правдой служить московским царям.
     Попробуем лучше посмотреть: а чего добился Александр Невский своими действиями вместе с Ордой? Ему-то чего нужно было? И получил ли он то, что хотел?
     Ну, во-первых, он, конечно же, получил колоссальное усиление великокняжеской власти. Причем не абстрактного принципа этой власти, конечно же, а вполне конкретно: себе лично и своим потомкам. Орда теперь прекрасно знала, что уж на кого-кого, а на эту линию княжеского рода очень даже можно положиться. И собирать по Руси дань для Орды стал не кто-то, а внук Александра Невского, знаменитый Иван Калита. Не кому иному расчистил Александр Невский дорогу, а своим внукам.
     И второе. Александр Ярославович Невский осуществил на практике два родственных, очень близких по смыслу действия. Совершить нечто подобное хотели многие русские князья, что и показал еще Андрей Боголюбский, заплатив жизнью за своеволие. А вот Александр Невский воспользовался монголами, чтобы осуществить эти действия в несравненно больших масштабах и совершенно безнаказанно: он отменил в русских городах веча и ввел режим единоличной деспотической власти.
     Еще раз подчеркну: Александр Невский не сделал ничего, что не было бы предметом тайного вожделения и других князей. Разница в том, что они только бессильно мечтали, а он воспользовался случаем и осуществил желанное на практике.
     Как и Иван Калита. Многие князья, наверное, могли только мечтать о такой замечательной возможности: собирать дань для татар! Собирать не только в своем княжестве, а во всех княжествах, платящих монголам дань. Самому решать, кто и сколько - хе-хе! - будет платить, в зависимости от отношений с главным сборщиком. И уж, конечно, собирать дань, старательно отводя в собственные карманы ручеек из текущей в Орду золотой речки...
     Хотели - многие. Осуществил - Калита. Осуществил в числе прочего и потому, что для него уже за несколько поколений подготовили такую возможность.
     Напомню, никакой Московии пока еще нет, она возникнет только в середине - конце XV столетия, не раньше. Пока речь идет только о том, как в недрах Московского княжества вызревает особый тип государства. Весь XIV и XV века московские князья очень последовательно строили государство, характер которого В. О. Ключевский назовет "тяглым".
     Потом будут и другие термины; "не правовое государство", "традиционное", "деспотическое". Но по сути они будут обозначать то же самое, что и "тяглое".
     Тяглый характер государства обозначает, что в этом государстве нет свободных от него людей.