, губительно действовавшими на Швецию.
   Господа дворяне и подозревать не могли, что данные крестьянские восс-
тания подготовлены агентами короля на его же деньги.  Ради  незатейливой
цели: получить в свое распоряжение вооруженную силу. Когда спохватились,
было уже поздно: молодой Густав сумел завоевать расположение армии, и  в
одно прекрасное утро здание парламента окружила гвардия с пушками, нехо-
рошо посверкивали граненые багинеты, дымились фитили, а третье сословие,
моментально смекнувшее, что к чему, шумно выражало одобрение столь ради-
кальным реформам.
   Реформы, в самом деле, последовали  радикальные.  Дворянству  основа-
тельно прищемили хвост и навели в стране порядок. Планы по разделу  Шве-
ции так и остались нереализованными и потраченные на это денежки -  руб-
ли, кроны и талеры - пропали зря. Королю Густаву так и не простили столь
крутых реформ - в 1792 г. граф Анкерстром выстрелил в него на  дворцовом
балу, нанеся смертельную рану, но возврата к прежним вольностям шведское
дворянство так и не дождалось, процесс оказался необратимым. Ну, а  ока-
жись на месте Густава более вялая и нерешительная личность? Швеция могла
исчезнуть с географической карты, как в том же XVIII в. исчезла  Польша,
где сильного человека не нашлось...
   Разумеется, в умозрительных гипотезах на тему "параллельной  истории"
следует придерживаться строгой логики, а не произвольных фантазий. Люби-
тели творчества английского юмориста Джером Джерома  должны  помнить  те
строчки из "Троих в одной лодке", где Джером (гораздо раньше многих фан-
тастов) пытается создать "альтернативную историю".
   Герои попадают в городок, где некогда под нажимом баронов король  Ио-
анн (тот самый незадачливый "принц Джон" из романа  "Айвенго")  подписал
Великую хартию вольностей. И один из них, фантазер и мечтатель, невольно
начинает размышлять: а возможен ли был другой исход?
   "...он бросает быстрый взгляд на своих французских наемников, выстро-
енных сзади, и на угрюмое войско баронов, окружившее его.
   Может быть, еще не поздно? Один сильный, неожиданный  удар  по  рядом
стоящему всаднику, один призыв к его французским войскам, отчаянный  на-
тиск на готовые к отпору ряды впереди - и эти мятежные бароны еще  пожа-
леют о том дне, когда они посмели расстроить его планы! Более смелая ру-
ка могла бы изменить ход игры даже в таком положении. Будь на его  месте
Ричард, чаша свободы, чего доброго, была бы выбита из рук Англии, и  она
еще сотню лет не узнала бы, какова эта свобода на вкус!"
   Ситуация смоделирована великолепно - и наверняка  послужила  образцом
доя многих писателей, интересовавшихся  альтернативной  историей.  Здесь
допущен, увы, один-единственный логический изъян...
   Король Ричард Львиное Сердце просто-напросто и не смог  бы  оказаться
на месте жалкого и ничтожного Иоанна, навсегда припечатанного в английс-
кой истории кличкой Безземельный. Слабый, нерешительный, чуть ли не  са-
мый ничтожный среди британских королей, Иоанн как раз и позволил загнать
себя в столь унизительную ловушку.
   Но не Ричард. Человек, который однажды после взятия  одной  из  сара-
цинских крепостей приказал распороть животы  нескольким  сотням  пленни-
ков*, чтобы проверить, не проглотили ли они драгоценности,  развесил  бы
баронов по деревьям и воротам при первом же  намеке  на  непокорность...
Какие, к черту, вольности?!
   * Некоторые историки оценивают число жертв этой резни в три тысячи.
   Иногда случайности проявляют себя в истории столь замысловато и  нео-
жиданно, что требуют какого-то иного имени - быть может, следует  допол-
нить Историю неким подразделом, которому лично я не  в  силах  подобрать
названия...
   Открытие Америки и завоевание Америки - разные вещи. Вполне возможно,
завоевание и не последовало бы столь быстро вслед за открытием, не  будь
в Испании столь многочисленных деклассированных элементов, оставшихся не
у дел после окончания многовековой войны с маврами. Вся эта разномастная
орда умела лишь воевать, ничего другого не знала и не хотела - а  потому
как нельзя более кстати оказалась под рукой. Вместо того  чтобы  тратить
массу денег и времени, ликвидируя и рассаживая  по  королевским  тюрьмам
буйную вольницу, ее отправили за океан, где она вдребезги  разнесла  ин-
дейские государства и обеспечила поток золота в метрополию. Увязни  Кас-
тилия и Леон в Реконкисте еще лет на полсотни  -  история  обеих  Америк
могла бы стать совершенно другой. Примером тому - Франция, у которой так
и не нашлось избыточных людских ресурсов, которые можно было бы перебро-
сить в Америку. А потому своих заокеанских владений  французская  корона
лишилась так жалко и бездарно, как пьяница теряет на улице кошелек...
   Наверное, навсегда останется нерешенным вопрос: какую  роль  в  крахе
Бориса Годунова, далеко не самого худшего русского царя,  сыграли  обру-
шившиеся на Россию природные катаклизмы 1601-1602 года? Вполне возможно,
не случись этих стихийных бедствий (к которым мы  вернемся  в  одной  из
последующих глав), династия Годуновых могла и не прерваться - а  это,  в
свою очередь, влекло несомненное изменение истории...
   Кстати, о климате и природе. Много язвительных слов было  написано  о
"нечистоплотности" западных европейцев, отроду не ведавших  такого  удо-
вольствия, как русская банька, вообще мывшихся едва ли не раз в жизни. В
общем, насмешки эти вполне справедливы - Западная Европа и в самом  деле
не грешила регулярным мытьем лица и тела. Однако причины тому лежат не в
области морали и нравов, а связаны со вполне конкретными природными  ус-
ловиями...
   Своим многовековым банным традициям Русь  обязана,  как  легко  дога-
даться, превеликому обилию лесов, сиречь - неограниченному потоку  дров.
Самое естественное дело на Руси - пойти в  лес  и  невозбранно  нарубить
дровишек, сколько сможешь унести (были, правда, ограничения на  порубку,
но уж на баньку-то дрова всегда находились).
   В Западной Европе обстояло иначе. Письменные источники  средневековья
свидетельствуют, что мылись там столь же часто и охотно, как на  Руси  -
до определенного времени. Примерно к концу XV века, однако,  густые  не-
когда европейские леса были чуть ли не сведены под корень,  и  наступила
первая, пожалуй, в писаной европейской истории экологическая катастрофа.
Уже тогда пришлось поневоле понять: если уничтожение лесов будет продол-
жаться теми же темпами, Европа будет напоминать сарацинские пустыни.
   Тут-то и берет начало драконовское законодательство, направленное  на
охрану лесов, - вплоть до того, что у виновного  в  самовольной  порубке
вытягивали кишки и прибивали их гвоздем к дереву... Дрова стали нешуточ-
ной роскошью. Простой дворянин (не говоря уж о третьем сословии) уже  не
мог позволить себе такой роскоши, как теплая ванна, ставшей  привилегией
особо зажиточных аристократов. Угля тогда еще не добывали в значительных
количествах.
   С тех времен и начинается "грязный" период истории Западной Европы. О
регулярном мытье приходится забыть, дрова для кухонь стоят приличных де-
нег, кропотливо подбирается каждая щепочка, как раз  в  те  годы  низшие
классы вынуждены перейти на еду, не требующую приготовления на огне: со-
лонина, хлеб с луком, всевозможные похлебки"затирухи". Жареное,  вареное
и печеное превращается в деликатес для благородных. Будь  тамошние  зимы
похолоднее, Западная Европа, без преувеличений, могла вымерзнуть. Конеч-
но, это не "случай", это должно называться как-то иначе, но ситуация  не
связана ни с политикой, ни с религией, ни с классовой борьбой...
   К слову, эта "классовая борьба" иногда претерпевала под пером  право-
верных советских историков удивительные метаморфозы. Еще с двадцатых го-
дов нашего грешного века было принято, описывая восстание  Уота  Тайлера
1380 г., отмечать "участие в крестьянском восстании пролетариата  Лондо-
на". К сожалению, в действительности мифический "лондонский пролетариат"
(проще говоря, городские ремесленники) был  движим  не  в  пример  более
шкурными интересами. Дело в том, что в Лондоне тогда осело изрядное  ко-
личество фламандских ремесленников, составивших  нешуточную  конкуренцию
коренным мастерам. И  вот,  едва  только  в  Лондон  заявилась  мужицкая
вольница, городские ремесленники использовали  короткий  период  полного
безвластия для решения сугубо внутренних проблем - они быстренько, в хо-
рошем темпе, перебили и перетопили в Темзе ненавистных фламандских  кон-
курентов, после чего весь их бунтарский дух волшебным образом испарился,
и они вновь стали лояльнейшими подданными британской короны,  в  доказа-
тельство чего стали отлавливать на улицах  отставших  от  своих  отрядов
тайлеровских крестьян и с той же сноровкой бить по голове...
   Еще о случайностях. Некоторые  английские  историки  вполне  серьезно
считают, что в занятии английского престола династией Йорков в 1485 году
огромную роль сыграла примитивнейшая случайность, связанная с  незнанием
геральдики...
   Как многие, возможно, помнят хотя бы из  приключенческих  романов,  в
конце XV столетия в Англии боролись за престол Йорки и Ланкастеры,  име-
нуемые еще Алой и Белой розами. И у тех, и у других имелись определенные
права на королевскую  корону,  а  потому  решить  дело  можно  было  од-
ним-единственным способом - войной, поскольку уступить никто  не  хотел.
Сорок лет две ветви королевского дома  Плантагенетов  заядло  истребляли
друг друга, а заодно и тех, кто подворачивался под горячую руку...
   В пасхальное воскресенье 14 апреля 1471 года войска йоркского  короля
Эдварда IV неподалеку от Лондона, под Барнетом, стали сближаться с арми-
ей графа Варвика, одного из наиболее  ярких  и  талантливых  полководцев
ланкастерцев. На равнине стоял туман, осторожный Варвик выслал  разведку
- последующие события недвусмысленно доказывают,  что  разведчики  графа
разбирались в геральдике примерно так, как нынешний интеллигент  советс-
кого розлива - в логике и иностранных языках.
   Дело в том, что среди множества геральдических  эмблем  того  времени
имелось две, во многом схожих. Так называемое "Солнце величия" (солнце с
изогнутыми лучиками, чье количество колебалось от двенадцати до шестнад-
цати) и "эстуаль" (звезда с шестью лучами). Человек темный мог и перепу-
тать...
   Они и перепутали. Под знаменем с "солнцем  величия"  наступал  король
Эдвард. Под знаменем с "эстуалью" приближался верный союзник Варвика, Де
Вер, граф Оксфордский. Именно знамя последнего и  приняли  за  вражеский
стяг незадачливые разведчики графа Варвика. И доложили соответственно.
   Раздумывать было некогда, Варвик скомандовал атаку - и его солдаты со
всем усердием врубились в ряды своих же союзников.  Какой-то  однотипной
военной формы тогда не существовало, а в лицо знали  друг  друга  только
высшие командиры. Граф Оксфордский, в свою очередь, решил, что подвергся
нападению йоркистов, и велел стоять насмерть. Пока  союзники  истребляли
друг друга, их настоящий противник, король Эдвард, быстро  разобрался  в
ситуации и, справедливо сочтя ее подарком судьбы, ударил на обоих.  Лан-
кастерцы понесли страшное поражение, сам Варвик был убит.  С  той  битвы
фортуна бесповоротно склонилась на сторону  Йорков,  противники  которых
после этого удара оправиться уже не смогли... История не сохранила  имен
болванов, несведущих в геральдике.
   И напоследок стоит рассказать  об  одной  интереснейшей  случайности,
связанной на сей раз с техникой. В одной из советских лабораторий тщетно
пытались получить новую разновидность  электролита  для  гальванического
покрытия корпусов наручных часов. Было известно, что для успеха  необхо-
димо добавить в исходную массу небольшое количество  органической  субс-
танции. Одна беда: к тому времени насчитывалось около миллиона  подобных
субстанций, и, чтобы испробовать их все, не хватило бы жизни человека.
   Случай не замедлил о себе напомнить. Придя утром на работу,  лаборант
вынул из электролитической ванны сверкающую, как зеркало,  металлическую
пластинку - это было именно то, чего и добивались!
   Срочно повторили эксперимент в той же ванне.  Вторая  плитка  так  же
сверкала. Тогда в другой, гораздо большей ванне решили нанести  покрытие
на большую партию плиток, налив туда электролит того же состава...
   Полный провал. Плитки оставались неприглядно матовыми. Один и тот  же
электролит в небольшой лабораторной ванне и в огромной заводской вел се-
бя по-разному. Объяснение подворачивалось одно: в малой ванне, и  только
в ней, вдруг появился какой-то непонятный компонент...
   Вскоре выяснилось, что компонентом этим была... слюна. Один  из  сот-
рудников, разозленный провалом очередного эксперимента, смачно плюнул  в
ту самую лабораторную ванну, уходя домой. В его  слюне  оказались  некие
микроскопические добавки, сработавшие на успех. "Виновника" заставили от
души поплевать в заводскую ванну - и погруженные туда плитки вскоре пок-
рылись столь же идеальной сверкающей полировкой.
   Увы, продолжения эта история не получила, и состав слюны остался  за-
гадкой. Началась Великая Отечественная, лаборант ушел в ополчение и  по-
гиб под Москвой...
 
   НЕЗАДАЧЛИВЫЙ КОРОЛЬ ЕЖИ
 
   В этой книге читатель не раз встретится со случаями, когда  чистейшей
воды сказки попадали в историю и оставались в ней на правах реальных со-
бытий, а происшедшее на самом деле впоследствии бывало объявлено даже не
сказкой - гнусным вымыслом. Чтобы лучше понять, отчего  так  происходит,
рассмотрим два случая: правду, объявленную вымыслом, и вымысел,  неумыш-
ленно объявленный правдой...
   В двадцатых годах прошлого столетия во Франции вышла весьма  любопыт-
ная книжечка. Ее автор пытался доказать, что Наполеона Бонапарта...  ни-
когда не существовало! Что "так называемый Бонапарт"  -  на  самом  деле
нечто вроде массовой галлюцинации, отражение старинных народных поверий.
Двенадцать маршалов Наполеона (которых на самом деле было вовсе не  две-
надцать - А.Б.) объявлялись "преломлением в народном сознании двенадцати
знаков зодиака". И так далее, и тому подобное. Читатель,  решивший,  что
речь идет о шутке, о розыгрыше, ошибется. Розыгрышем здесь и  не  пахло.
Книга была написана по заказу восстановленных  на  французском  престоле
Бурбонов и издана на их денежки из секретных полицейских фондов. Бурбоны
абсолютно серьезно пытались вычеркнуть из истории корсиканского  узурпа-
тора, вбить в умы версию о "массовой галлюцинации" - при  том,  что  еще
были живы тысячи людей, видевших Наполеона, говоривших с ним, от простых
солдат до коронованных особ. Заодно Бурбоны приказали датировать их ука-
зы годами, приходившимися на правление Наполеона, - опять-таки  со  всей
серьезностью.
   Все-таки на дворе стоял девятнадцатый век - и потому столь лихо выма-
рать из истории Наполеона не удалось. Однако в более ранние времена  та-
кие штучки, бывало, и удавались - с таким успехом, что мы  лишь  сегодня
начинаем продираться к истине...
   Рассмотрим второй случай - превращение мифа в "реальную историю", да-
же не по злому умыслу, а по недоразумению.
   Дело происходит в Польше (заранее предупреждаю, что история  эта  вы-
мышлена мною от начала и до конца). Год на дворе... Ну, пусть будет 1889
- время относительно спокойное, восстания уже отшумели, террористы пост-
реливают, но еще не набрали размаха, в общем, жизнь не так уж  плоха,  в
особенности если один из наших героев, блестящий шляхтич Пшекшицюльский,
политикой не интересуется совершенно - вертопрах, светский фат,  завсег-
датай салонов, раутов и гостиных, излишней образованностью, как и  подо-
бает ясновельможному пану, "шляхтичу с кости и крови", не обременен. За-
то богат и гостеприимен - опять-таки в полном  соответствии  с  исконной
великопольской традицией.
   Именно в имение пана Пшекшицюльского  попадает  его  новый  знакомый,
встреченный у графини Н, - серьезный молодой человек в очках,  гость  из
далекого экзотического Сиама, еще не переименованного в  Таиланд.  Гость
завершает в Европе свое образование, а заодно и пишет книгу - в его род-
ном Сиаме очень мало знают о столь экзотическом  континенте,  как  Евро-
па... А поскольку молодой ученый (пусть будет Чандранипат, что  ли,  имя
не вполне таиландское, но сойдет...) честолюбив и прилежен, он предпочи-
тает балам и попойкам многочасовые бдения над старыми бумагами. Он  чес-
толюбив, он хочет войти в историю как автор первого труда  о  загадочной
Польше, написанного рукой сиамца...
   - Все это к вашим услугам, пане Чандранипат! - широким жестом  указы-
вает пан Пшекшицюльский на покрытые паутиной и пылью шкафы с  книгами  и
бумагами, которые не открывал отроду. - Батюшка мой, знаете ли,  интере-
совался изящной словесностью, а мне все как-то недосуг... Копайтесь, ко-
ли охота, пока не надоест!
   И, повязав модный галстук, со  спокойной  совестью  бросает  скучного
гостя - у  соседа  званый  вечер,  у  второго  очаровательная  дочка,  у
третьего великолепные наливки...
   Гость, о котором, признаться, наш шляхтич скоро и забыл, дни напролет
просиживает в библиотеке, с трепетом разворачивая  пыльные  свитки.  Как
истый ученый, он упрям в хорошем смысле слова - а  потому  польским  уже
более-менее овладел.
   И вскоре натыкается на сущее сокровище. Из старой папки с  потускнев-
шим ярлыком "Бумаги пятнадцатого века" наш сиамец  вытаскивает  прелюбо-
пытнейшее письмо. Начертано оно не на пергаменте, а на бумаге -  что  ж,
это, надо полагать, копия, которую посчитали нужным сделать ввиду несом-
ненной важности документа.
   И вот наш усидчивый ученый, старательно шевеля губами, вчитывается...
   "Приветствую, дружище Збышек, желаю всех благ!
   Письмо твое получил. Сообщаю последние новости, тебе наверняка  будет
интересно.
   Король Ежи Третий, и без того слабый умишком, растерял последние моз-
ги, когда до него дошли вести об успехах мятежников.  Королева  Катажина
помогать ему отказалась напрочь, бедняга просто извертелся, пытаясь хоть
чтото придумать. Только в его дурную башку ничего умного и не приходит -
а мятеж тем временем разрастается, и наш Тадеуш,  будь  уверен,  показал
себя с самой лучшей стороны, рад за него.
   Встретил здесь князя Михала - он без особой охоты едет в Колонию  на-
нимать солдат. Даже если у него что-то и получится, королю это  поможет,
как мертвому припарки... Я ему на это намекнул, после чего мы  с  князем
поссорились напрочь.
   Вот и все, пожалуй, устал я что-то скрести перышком. До встречи!"
   Наш прилежный сиамец Чандранипат возвращается в Варшаву с копией сего
интереснейшего документа. И, засев за книгу о  Польше,  старательно  по-
вествует о том, как в пятнадцатом столетни от рождества  Христова  здесь
вспыхнул мятеж, и недалекий умом король Ежи, которому отчего-то  отказа-
лась помогать даже королева, попал в жуткое положение, явно не  в  силах
справиться с восставшими.
   Немного смущает неувязка: в списках правивших в пятнадцатом  столетии
королей никакого Ежи Третьего нет. Должно же быть этому какое-то  объяс-
нение? Ага, кажется, дело и прояснилось...
   Ежи Третьего нет, зато имеется Владислав Третий.  Правивший  подозри-
тельно короткий срок - 1434-1444. Всего десять лет. Меж  тем  его  пред-
шественник Владислав Ягелло и правивший после Владислава Третьего  Кази-
мир просидели на престоле больше сорока лет каждый. К  тому  же  имеется
какой-то странный разрыв: правление Владислава окончилось  в  1444-м,  а
Казимир вступил на трон лишь три года спустя, в 1447-м...
   Сиамец явственно ощущает холодок какой-то мрачной загадки. Правил ко-
роче всех в этом веке... И этот странный трехлетний перерыв... Подлинно-
го ученого такие странности должны насторожить...
   Вскоре готова парочка великолепных гипотез. Либо Ежи  Третий  и  есть
Владислав Третий, либо правление Ежи приходится на эти три "выпавших" из
истории года, и потомки предпочитают умалчивать о безумном  короле,  по-
терпевшем поражение в борьбе с мятежниками, п