нных и по крайней мере одного московита.
     По мнению шведских чиновников и офицеров, работавших с русскими Ижорской земли, русские честны и не склонны к совершению преступлений. Как видно, беженец из Московии попался какой-то "ущербный". Но как тут не вспомнить слов мудрого Флетчера о "множестве странных убийств"!
     Русских Великого княжества Литовского и коронных земель в Волыни и Киевщине знают меньше и в Скандинавии, и в Германии. Тем более, к ним не ездили послы Британии и империи Габсбургов. Но те, кто сталкивался с ними, в своих оценках никак не повторяют посетителей Московии.
     Шведы считают русскую шляхту Литвы сильным противником. У отцов-иезуитов, начавших подготовку русских юношей в Вильно в 1589 году, сложилось самое благоприятное отношение к большинству обучаемых. Во всяком случае, они ничего не писали о низких качествах характера, вороватости своих подопечных или об их наклонности к жестокости.
     Во времена Франциска Скорины (начало XVI века) в Краковском университете училось несколько русских юношей, и все они благополучно окончили курс. Впрочем, русские кончали Ягеллонский университет и в более поздние времена, и нет никаких свидетельств того, что наставники или население замечали у них какие-либо порочные наклонности.
     Отношение этнических поляков к русской шляхте с самого начала не только не было высокомерным, но скорее в высшей степени комплиментарно. Это отношение только усиливается по мере того, как шляхта все больше развращается своими фантастическими привилегиями и становится все менее боеспособной. Ян Замойский весьма высоко оценивал боевые качества русской шляхты и в самой ехидной тональности советовал полякам у нее учиться.
     Объяснять, что поляки не считали ворами, зазнайками, жуликами и прохиндеями князей Вишневецких, Чарторыйских, Радзивиллов, Сапег и Огинских, а их жен - проститутками, я не буду - как-то, право, даже несерьезно.

Догнать и перегнать!

     Уже для современников было вполне очевидно - многие крайности политики Московии идут от ее отсталости. В самой Московии свое положение просто не могли не понимать. Московии ничего не стоило разнести вдребезги осколок Средневековья, сам Ливонский орден.
     Но как только на арену выходят Швеция, Польша и Великое княжество Литовское, как Московия тут же терпит поражение за поражением. Потому что можно сколько угодно и кому угодно рассказывать про свое "истинное православие", можно сколько угодно задирать пятачок, высокомерно трясти бородищей и поносить иноземцев. А только солдаты шведского короля походя очищают Ижорскую землю от обитателей святой территории и подданных наместника Господа Бога; и никаким церковно-славянским языком и маханием иконами их не остановить. А конница Стефана Батория в атаках превращает дворянское ополчение в судорожно драпающее месиво, и ничего с этим нельзя поделать.
     То есть сделать-то можно еще много чего. Можно еще больше надуваться спесью посреди разоренной страны, превращенной в руины собственным великим князем. Можно повесить вверх ногами все иконы в Успенском и Архангельском соборах; повелеть митрополиту побить в бубен и поплясать, вызывая дух Святослава, чтобы попросить его совета; поставить в угол Грановитой палаты архистратига небесного воинства Михаила. Можно устроить грандиозное гадалище, всем царским двором забиться в полночь в баньку, сняв кресты; назвать полный дворец бабок-волховиц, колдунов и чародеев.
     Но все эти средства не могут сделать одного, самого главного. Они не могут сделать так, чтобы московиты били шведов, тем более - при равной численности и равным оружием. От проклятий и воплей, от неприличных скороговорок бабок-шептуний не станут слабее польские и литовские рыцари.
     Можно еще доразорять страну вконец, собрать еще одну армию, ввести снова опричнину, подпереть армию опричниками, чтобы никто не смел бежать. Можно издать приказ "ни шагу назад!" и ввести смертную казнь за его нарушение.
     Но как в страшном сне, опять замаячат на горизонте всадники Стефана Батория и разнесут они в очередной раз собранную армию. А опричники драпанут так же позорно, как в 1570 бегали от крымского хана. Потому что приторачивать к седлу голову бедной собаки, нализываться до блевотины за здравие царя и петь разбойничьи песни - еще не значит быть боеспособными солдатами. Не бывают хорошими воинами ни палачи, ни жополизы, что поделаешь...
     В середине XVI века Московия оказывается перед фактом своей отсталости от Европы. Хочет она или нет, ей надо заимствовать то, что сделало европейцев такими сильными.
     Встает необходимость развиваться.
     Московия не первая сталкивается с этой проблемой.
     В таком же положении находились галлы и иберы, когда легионы проходили через их землю железным строем и тоже ничего нельзя было поделать.
     Так же точно пришлось всем славянам, на которых обрушился Drang nach Osten. Так было везде и всегда, где европейское общество сталкивалось с неевропейским.
     И никого никогда не спасли совершенно никакие заклинания. Выход у всех был один: как можно быстрее стать сильным, а стать сильным можно было только одним способом: учиться у европейцев. Никакая Вендская держава не спасла полабских славян от завоевания и онемечивания. Спас страну и народ только тот, кто принял христианство и стал строить государство уже на совсем иных принципах.
     Если отсталое общество вынуждено догонять более развитое, это называют "догоняющая модернизация". Московия начинает догонять Европу. Что ей еще остается делать!
     Но вот только способов догонять может быть по меньшей мере два...
     Если догоняет общество, оно пытается быть таким же, как европейское, - более свободным, более динамичным, меньше связанным запретами. Личность высвобождается из любых общин и корпораций, человеку все чаще говорят "ты свободен", "твое право" и "думай сам". Общество становится все больше похожим на европейское и тем самым - все сильнее и сильнее.
     В I веке Юлий Цезарь завоевал Британию, не заметив.
     В IV - V веках Британия могла существовать и вне империи и даже пыталась завоевать Италию руками императора Максенция. В VIII веке Карл Великий мог завоевать саксов и заставить их принять христианство. Уже в IX, тем более в Х веке немецкие земли стали так сильны, что германские княжества начали диктовать свою волю западным, лежащим в Галлии, в старых имперских землях. А в XIII веке дошло до того, что стало неясно, кому же владеть самими итальянскими княжествами: римским папам или германским императорам...
     Если догоняет государство, оно тоже пытается стать похожим на того, кого догоняют - на побеждающее государство. Иметь такую же армию. Такую же артиллерию. Таких же пехотинцев с ружьями, как иноземные государства.
     Общественная модернизация не стоит денег, но для нее общество должно сильно измениться. А ох как оно этого не любит...
     Государственная модернизация не заставляет общество развиваться, а если и заставляет, то не прямо; просто потому, что приходится учить людей. Для артиллерийской стрельбы - математике, для управления войском - географии...
     А учение раскрепощает ум, дает представление о многом, в том числе и о не нужном для выполнения узкой задачи, показывает, как можно узнавать новое в самых различных сферах жизни. В том числе и в тех, о которых узнавать вовсе не ведено.
     При государственной модернизации рано или поздно начнется конфликт государства и его слуг. Потому что государство для модернизации нуждается в деньгах, а взять их можно, только изнасиловав общество. Оно нуждается и в работниках, солдатах - в "винтиках", за которые так серьезно пил в свое время Сталин. Взять их можно, только сделав "винтиками" государства множество вчера еще свободных, вполне самодостаточных людей. Самоценные жизни и судьбы надо сделать НЕ самоценными, а зависимыми от всемогущего государства.
     " В Московии - Российской империи - СССР - Российской Федерации общество изначально раздавлено государством. На всех этапах жизни этого государства оно сильное, хотя бы в некотором отношении современное. Так было и во времена Ивана IV: при взятии Казани проводились минные работы - ВПЕРВЫЕ В МИРЕ! 200 орудийных стволов было в армии Ивана IV; калибр и качество этих стволов были не ниже, чем в любой стране тогдашнего мира.
     Масштаб построек в Москве был не ниже, чем в европейских столицах... А пожалуй, что и побольше. Ни в Париже, ни в Лондоне, ни в Риме в XVI веке не могли строить такого Кремля, такого Василия Блаженного, такого Ивана Великого.
     А на фоне этой армии в десятки тысяч человек, этого перенимания самых современных способов ведения войны, на фоне огромных построек 99% людей вели образ жизни первобытных общинников: в больших, неразделенных семьях с непререкаемой властью большака. Жили, даже не зная, что вообще бывает как-то иначе. Жили в избах, протопленных по-черному, со всем набором первобытных обычаев.
     С колдунами, ворожеями, с кикиморой за печкой и домовым в подполье; с битьем жены плетью и порками взрослых сыновей; с похабными свадебными песнями, от которых покраснеет боцман парусного флота, и гнусным пьянством до полной потери самоконтроля.
     Государство вполне устраивает, чтобы его подданные были дикарями. Они хуже работают, хуже воюют, чем люди образованные, инициативные и сытые. Но зато они очень послушны, очень простодушны и наивны. Они легко, даже с удовольствием становятся "винтиками" государства, справедливо видя в этом путь к карьере и материальной обеспеченности. Они не ставят под сомнение существующее положение дел и даже не очень его понимают. И если шляхтич толкнет московита конем, бросив ему: "С дороги, москальский раб!", он даже не поймет, за что. Он только решит, что этот шляхтич "воображает про себя много", что он - "кичливый лях" и обидится на самого же шляхтича, потому что тот "дразнится такими словами". Но не обидится на себя - за то, что согласился быть рабом. Не обидится на свою жизнь раба. Не обидится на своего великого князя - за то, что сделал его рабом.
     Но государство неизбежно будет ограничивать развитие общества. Прав! Ох, тысячу раз прав господин Флетчер!
     Чтобы поменьше было тех, кто владеет информацией о жизни людей в других странах, кто понимает происходящее.
     Тех, кто может задавать вопросы, кто анализирует, думает, сравнивает. Даже обучая свой "винтик", государство позаботится о том, чтобы он знал только от сих до сих. Математику? Да, но лучше прикладную, чтоб рассчитал траекторию полета бомбы. Механику? Совсем хорошо, будет отливать новые пушки. А философию зачем? От нее пользы никакой, только отвлекает "винтик" от более разумных дел.
     Книги читать? Смотря какие. Нечего, например, читать книги иностранцев о Московии. Советую посмотреть в пункте 2, когда было выпущено большинство рекомендованных книг. И вы убедитесь - то, что выпускалось в XVI - XVII веках, на русский язык НЕ ПЕРЕВОДИЛОСЬ до XIX века. И при Советской власти - не переиздавалось, разве что в кратких выдержках. А есть много книг о России, которые на русский язык так и не переведены. Вообще. Например, книги Миллера, работавшего в Российской империи в первой половине XVIII века. В этих книгах про население Российской империи сказано слишком много обидных слов.
     Получается, что "винтик" учат, но сразу же и ограничивают. Стараются удержать его в положении только "винтика", пусть даже важного, хорошо обеспеченного всем необходимым. Наступает момент, когда бунтуют сами "винтики". В Российской империи в середине XVIII века пришлось вводить "Указ о вольности дворянской".
     Любое общество не хочет развиваться. При государственной модернизации любое государство хочет, чтобы общество не развивалось. Но общество в Московии могло не развиваться, а государство могло его притормаживать, потому что таковы уникальные условия Московии, каких не было нигде и никогда: сказочное богатство Московии природными ресурсами, обширнейшими незанятыми землями.
     Мало того, что не все знают... Не все в состоянии представить, что строительство московского Кремля, взятие Казани, отливание огромных пушек совершалось людьми, по-прежнему не знавшими уборной, а в городах - самой примитивной канализации. Людьми, патологически неаккуратными и небережливыми, способными загадить любое количество земли отходами своей жизни и своего производства. Способными срубить кедр, чтобы добраться до орехов и перенести на новое место истощившиеся хлебные поля.
     До середины XVI века все складывалось еще стихийно.
     Азиатский уклад боролся с европейским и проиграл. Государство отгрызало у общества кусок за куском, но еще стихийно, как бы само собой.
     В середине XVI века сложилась ситуация, хорошо знакомая современным жителям Российской Федерации, особенно тем, кто постарше: могучее современное государство поддерживает диковатое отсталое общество в его дикости и отсталости. Так будет и в XVIII веке, при Петре и сразу после Петра. Так будет при Александре I и при Николае.
     Отсюда - ощущение напряжения, драмы, даже трагедии, в цвета которых окрашены огромные слои русской истории и вся история России на протяжении всей истории русской модернизации. Общество если не понимает ясно, то чувствует, что развивается - с опозданием, проигрывает множество возможностей.
     На краткий миг государство ослабеет, выпустит из лап общество в 1861.., и снова схватит его уже прочно после 1917. В этот промежуток времени и выйдет большая часть книг иностранцев про Московию.

Бессмертные традиции опричнины

     Надо сказать, что Иван IV начал еще одну поганую традицию, дошедшую до нашего времени: обычай правителей Московии - Российской империи - СССР - Российской Федерации патологически не уважать собственный народ и самому находиться как бы вне этого самого народа.
     Рейтенфельс передает историю того, как Иван IV велел некому ученому немцу сказать, что думают о нем за границей. Немец все боялся говорить, и наконец, получив обещание не гневаться, сказал, что Ивана за рубежом считают кровожадным тираном.
     Покачав головой, Иван ответил ученому немцу, что иностранцы ошибаются, не зная в точности всех обстоятельств.
     Ведь иностранные владыки повелевают людьми, а он - скотами.
     Штаден передает историю того, как Иван сказал ему:
     "На Руси я немец".
     Если вспомнить, как Иван пытался бежать из Московии в Англию и даже списывался по этому поводу с королевой Елизаветой, в первые два случая невольно верится.
     Вспомним же о сословной морали в Российской империи, в которой до 1861 года совершенно официально 85% населения рассматривалось, как "вонючие мужики", подлежащие перевоспитанию. А дворянство и интеллигенция всерьез спорили, кому из них руководить народом. Но самих себя, что характерно, ни дворяне, ни интеллигенты частью народа не считали. Образованный слой жил вне народа.
     И не будем даже говорить о нашем времени, когда правительство буквально захлебнулось в потоках собственного вранья и проводит политику откровенно антинародную.

Проблема перенаселения

     Государство решает и проблему относительного перенаселения, открывая путь на Урал и в Сибирь.
     Малоизвестная деталь: всего за 80 лет во всей Сибири истребили почти всех соболей. Государство объясачило все коренное население, то есть заставило платить ясак (налог) соболями. Русские промысловики добрали все, что возможно. Соболь превратился в нечто из Красной книги, а государство Российское получило огромный прибыток. История с соболями, прочно исчезнувшими везде к началу XVIII века, - прекрасный пример расточительности самого государства. Это - первый природный ресурс, который государству удалось быстро исчерпать. Потом настанет очередь лесов, металлов, угля, чернозема, чистой воды и чистого воздуха. Все еще будет.
     Тогда же, в XVI веке, удается быстро решить проблему кризиса природы и общества - в основном за счет восточных территорий. Попытки завоеваний па западе не удались, но зато сильно уменьшилось население. м По мнению Эдуарда Сальмановича Кулышна, мысль о том, что людей слишком много, может буквально засесть в подкорке, и все начинают действовать так, чтобы население неуклонно сокращалось. Не сознательно, конечно же.
     Если Эдуард Сальманович прав (а мне не доводилось ловить его на неверных утверждениях), то логика поведения Ивана IV понятна и понятно его историческое место. Это - самый большой, самый свирепый и кусачий лемминг, который сбесился и со страшным верещанием, воем, кусая и пугая остальных леммингов, разгоняет их во все стороны, подальше от перенаселенного центра.

Цивилизация подростков

     Один неглупый человек сказал, что авторитарные государства ведут себя так, словно их жители - подростки. А тоталитарные ведут себя так, словно их жители - дети.
     Известно и то, что более развитым, более цивилизованным народам более первобытные кажутся подростками или детьми. "Большими детьми" называли африканцев и индейцев почти все европейские переселенцы; кто с раздражением, кто с умилением, но называли. Менее известно, что "большими детьми" считали окрестные племена жители Древнего Египта еще во II тысячелетии до Рождества Христова, а Овидий, сосланный на берега Черного моря, писал о "взрослых детях" этих краев.
     Русские часто, слишком часто оказывались в этой же малопочтенной компании. Но позволю себе заметить, что немцы и жители Западной Европы никогда не держали за великовозрастных детишек ни поляков, ни западных русских - по крайней мере, мне не известны такие примеры.
     А ведь еще в XIX веке для Андрея Штольца от Обломова исходит очарование большого подростка, этакого переростка-резвунчика. Да что в XIX веке! На моих глазах одна британская дама восхищалась, как хорошо, как интересно жить в России - все такие спонтанные, эмоциональные!
     У всех такая непосредственная реакция! Можно в гости среди ночи! Ну прямо как в Африке!
     Боюсь, что "подростковость" московитов - вовсе не следствие национального характера, а прямое следствие давления общины и государства. Община, корпорация не дают развиться личности.
     Не сам человек определяет границы "хорошо" и "плохо" и живет, согласуясь с ними, а община и государство. Потому московит так легко "отпадает" от нравственности и закона и так же легко с ними примиряется, путем чисто формальных действий. Как разбойничек в народной легенде: "Смолоду было много бито-граблено. Теперь пора душу спасать".

***

     И в общине, и в государстве очень узок круг тех, кто может принимать ответственные решения. Этих "единственных взрослых" и называют "отцами родными", произнося без малейшего юмора формулу: "Вы наш отец, мы Ваши дети" или называя князя отцом народа.
     Реально совершеннолетними в Московии считались разве что царь да патриарх. Подданные, в том числе и высшие, оставались "духовно младыми" и вполне серьезно именовали себя "худыми и малоумными" холопями. Младшим считался вообще всякий подчиненный по отношению к господину или к начальнику.
     А "отцы" непосредственно вторгаются решительно во все сферы жизни "детей", при необходимости наказывая их вполне так, как неумные отцы - детей. "Взрослые" черты характера вовсе не нужны почти никому; большинству людей и большую часть жизни нужны как раз качества подростка: эмоциональная преданность своему клану, храбрость, доходящая до беспечности, умение не задумываться, не задавать вопросы, жить больше руками и ногами, нежели головой.
     Большинство населения Московии, вырастая, уже имея собственных детей и даже внуков, остается большими детьми; государство и общество такие черты только культивирует, и это проявляется во множестве чисто бытовых деталей. В спонтанности поведения людей, в принятии ими чисто эмоциональных решений. В легкости, с которой они идут сами и посылают на смерть. В неумении видеть причинно-следственные связи, в нелюбви ко всему вообще сложному.
     И даже в чисто бытовом аспекте.
     Не только простолюдины проявляли удивительную спесь в сочетании с таким же удивительным отсутствием чувства собственного достоинства и элементарного самоуважения.