и  вдруг  издал
дурацкий смешок. Сдерживает истерику, понял Майлз. Элен,  сердито  усадила
инженера обратно в кресло, но он продолжал сдавленно хихикать.
     - Ну, как ваше боевое крещение? - спросил Майлз.
     - Нам жутко повезло, - оживленно начала Элен. - По пути ни на кого не
нарвались, в отсеке даже дверь была открыта. Двоих парализовали с ходу,  а
у третьего оказалось плазменное ружье, и  он  успел  засесть  вон  за  тем
трубопроводом. А женщина, - Элен указала на тело в  сером  комбинезоне,  -
прыгнула на меня и, сама того не желая, спасла мне жизнь: пока мы катались
по полу, пытаясь подобрать мой парализатор, тот,  что  с  ружьем,  не  мог
выстрелить: боялся в свою попасть... - Тут  она  обернулась  к  Джезеку  и
одарила  ого  улыбкой,  полной  восхищения  и   признательности.   -   Баз
нокаутировал  его,  а  потом  отключил  женщину.  С  парализатором  против
плазменного ружья - не каждому по силам, а? Наемник успел пальнуть  только
один раз - чуть-чуть задел Базу руку. Нет,  у  меня  бы  точно  пороху  не
хватило. А у тебя?
     Слушая этот поток восклицаний, Майлз расхаживал по комнате и  пытался
представить, как в действительности  обстояло  дело.  Он  потрогал  носком
ботинка скрюченного наемника с плазменным ружьем и подумал: "А  каков  ваш
улов, сэр? Две сонные женщины и один вдрызг  пьяный  мужчина.  Негусто..."
Майлз почувствовал, что его начинает грызть мерзкий червячок ревности.  Он
деловито откашлялся и, подняв глаза к потолку, произнес:
     - Я бы сделал иначе. Срезал бы плазменной струей вон тот  светильник,
и он свалился бы наемнику на голову. А если  бы  парню  удалось  выбраться
из-под него, успокоил бы его парализатором.
     - О-о! - только и воскликнула Элен.
     Улыбка Джезека померкла.
     - А я об этом как-то не подумал...
     "Нет, все-таки я осел!" - спохватился Майлз. Только  самый  бездарный
командир станет лишать  своих  солдат  заслуженной  похвалы.  Он  поспешил
исправить оплошность:
     - И что это  я  расхвастался?  Легко  находить  оптимальные  варианты
задним числом. Позвольте вам заметить, что вы действовали  безукоризненно,
мистер Джезек!
     Лицо База преобразилось. От недавнего истеричного веселья не осталось
и следа.
     - Благодарю, милорд, - четко произнес он, склонив голову.
     Элен  отправилась  удостовериться,  все  ли  наемники  без  сознания.
Дождавшись, пока она отойдет, Джезек выпалил:
     - Не понимаю, как... как вы могли знать  заранее,  что  я  справлюсь,
если я сам не был в этом уверен. Мне казалось,  я  не  вынесу  даже  звука
выстрела.
     - Я был уверен в вас с самого начала, - серьезно ответил Майлз.  -  С
того момента, как впервые  увидел  вас.  Если  это  у  человека  в  крови,
ошибиться невозможно. Быть фором, знаете ли, - нечто большее,  чем  носить
забавную приставку перед именем.
     - Я всегда ненавидел и боялся войны, - признался Джезек. - Но  теперь
со страхом кончено...
     Майлз покачал головой.
     - Как бы там ни было, я не ошибся в вас. И ужасно  рад.  А  теперь  о
деле. Нужно  собрать  всех  этих  ребят  и  запереть  в  помещении  их  же
собственной гауптвахты, пока мы не решим, как от них  отделаться.  И  еще.
Сумеете ли вы, учитывая ваше ранение, подготовить корабль  к  немедленному
отлету?
     Джезек неуверенно осмотрелся.
     - У них суперсовременное оборудование... - Тут  его  взгляд  упал  на
щуплую фигурку с  гордо  поднятой  головой.  Голос  инженера  вновь  обрел
твердость: - Так точно, милорд.
     Майлз, сдержанно, по-командирски кивнул, копируя отцовский жест. Хотя
он чувствовал себя последним лицемером, желаемый эффект  был  достигнут  -
Джезек окончательно пришел в себя.
     Прежде чем покинуть отсек, Майлз  подошел  к  Элен  и  повторил  свои
указания, касающиеся пленных. Когда он закончил, девушка  чуть  насмешливо
осведомилась:
     - Ну, а каким было твое боевое крещение?
     Он не удержался от улыбки:
     - Поучительным. Весьма. Вот к примеру - атакуя наемников, вы с  Базом
выкрикивали какой-нибудь боевой клич?
     - Разумеется. А что?
     - Да так. Теорию одну разрабатываю. -  Майлз  отвесил  Элен  шутливый
поклон и удалился.


     В шлюзовом отсеке катера царили тишина и покой. Только  мягким,  едва
различимым фоном мягко шумели системы жизнеобеспечения. Пригибаясь,  Майлз
пробрался через полутемный переходной  туннель.  Оказавшись  вне  действия
искусственной гравитации корабля, он легко оттолкнулся от  пола  и  поплыл
вперед.
     Пилот наемников лежал в  той  же  позе,  только  голова  и  руки,  не
притянутые к креслу ремнями, как-то странно полоскались в  воздухе.  Майлз
содрогнулся при мысли, что ему придется кому-нибудь объяснять,  при  каких
обстоятельствах наемник получил эту ужасную рану.
     Всю  дорогу  сюда  он  пытался  представить,  каким   образом   будет
конвоировать пленника до гауптвахты. Но стоило ему  увидеть  лицо  пилота,
как он понял,  что  думать  надо  совсем  о  другом.  Челюсть  несчастного
безвольно отвисла, глаза закатились, на щеках выступили бурые пятна. Майлз
коснулся его лба - и тут же отдернул ладонь: у пленника был страшный  жар.
Стянутые ремнями  руки,  напротив,  были  холодны  и  безжизненны,  словно
восковые. Пульс на запястье едва прощупывался.
     Майлз бросился развязывать тугие узлы, потом выхватил кинжал и  одним
отчаянным взмахом разрубил крепкие путы. Он попытался привести раненого  в
чувство,  похлопав  ладонью  по  щеке,  -  тщетно.  Внезапно  тело  пилота
напряглось и, содрогаясь в конвульсиях, всплыло под потолок. Майлз был  не
в силах даже выругаться - у него вырвался сдавленный стон. Раненому  нужен
лазарет и хороший врач. Впрочем,  у  Ботари  тоже  богатый  опыт  оказания
срочной помощи на поле боя.
     Майлз кое-как протолкнул своего подопечного через переходной туннель,
но когда невесомость сменилась искусственной гравитацией,  он  понял,  что
дальше  придется  куда  труднее  -  наемник  оказался  тяжеловат.   Рискуя
переломать собственные кости, Майлз подсел под него, чтобы взять на плечо,
но через несколько шагов оставил эту затею и перехватил пилота под  мышки.
Злосчастный пленник опять забился в  конвульсиях.  Оставив  его  на  полу,
Майлз бросился в лазарет за антигравитационными  носилками,  сквозь  слезы
бессилия и отчаяния проклиная весь мир.
     На то, чтобы добраться до лазарета, разыскать Ботари и отправить  его
за врачом, ушло слишком много времени. Когда  Майлз  вернулся  в  шлюзовую
камеру с носилками, раненый уже не дышал. Его лицо обрело ту  же  восковую
бледность, что и руки, а губы посинели. Запекшийся кровавый ручеек на щеке
стал похож на черточку, оставленную красным мелом.
     Майлз никогда не думал, что он такой неловкий - пальцы  не  слушались
его. И все же спустя несколько минут он сумел погрузить тело -  ему  никак
не хватало духу признаться себе, что  это  только  тело  -  на  носилки  и
доставить в палату. Когда появился Ботари, Майлз уже положил  наемника  на
перевязочный стол.
     - Что с ним, сержант? - тревожно спросил он.
     Ботари подошел поближе.
     - Мертв, - жестко бросил он и отвернулся.
     - Нет! - крикнул Майлз. - Он только что  дышал.  Его  можно  оживить.
Есть стимуляторы, можно применить  массаж  сердца,  криостаз...  Вы  нашли
врача?
     - Да. Но ей тоже досталось, и мне не под силу вывести ее из комы.
     Майлз метнулся к шкафу с  лекарствами.  Но  здесь  царил  невероятный
беспорядок - даже наклейки на тюбиках и пузырьках  не  соответствовали  их
содержимому.
     - Все это без толку, милорд, - бесстрастно обронил  Ботари.  -  Здесь
мог бы помочь только хирург. Кровоизлияние в мозг.
     Майлз застыл, словно пригвожденный к месту.  Он  наконец  понял,  что
случилось с пилотом. Тонкие, но прочные  проволочки,  вживленные  в  мозг,
оборвались,  повредив  оболочку  жизненно  важных  артерий  -  и  началось
кровотечение. С каждым ударом  сердца  раненый  терял  драгоценные  граммы
крови, и она, свертываясь, закупоривала сосуды...
     Майлз вбежал в соседнюю палату. Здесь должна быть криогенная  камера.
Если не начать консервацию тела немедленно, гибельные процессы в  мозговых
тканях будут необратимы. Но как подготовить приборы и  самого  раненого  к
криогенному замораживанию, Майлз и понятия  не  имел.  Это  все  -  потом.
Главное - камера.
     А  вот  и  она.  Небольшое  продолговатое  устройство  из  блестящего
металла,   напоминающее   глубоководный   батискаф,   смонтированное    на
антигравитационной платформе. Майлз чуть не заплакал. Блок питания  вынут,
индикатор наполнения газовых баллонов на  нуле,  а  контрольный  компьютер
разворочен,  словно  диковинное   животное,   грубо   препарированное   на
анатомическом столе...
     Ботари стоял рядом по стойке "вольно", ожидая распоряжений. Чувствуя,
что вряд ли дождется их, он решил напомнить о себе:
     - Я могу быть полезен,  милорд?  Если  нет,  мне  бы  хотелось  лично
обыскать пленных, - и сержант бросил взгляд на труп.
     -  Х-хорошо...  Нет,  погодите,  -  обходя   стол   на   почтительном
расстоянии, Майлз вновь наткнулся взглядом на зияющую рану в виске пилота.
- Что вы сделали с имплантатом?
     Ботари посмотрел на него с некоторым  удивлением,  затем,  пошарив  в
кармане, сообщил:
     - Он у меня, милорд.
     Сержант достал раздавленного серебристого паучка и положил Майлзу  на
ладонь. Он весил не более пуговицы, этот блестящий кружочек, под оболочкой
которого скрывались сотни сложнейших микросхем.
     Поймав затравленный взгляд юноши, Ботари нахмурился.
     - Одна жертва для подобной операции,  милорд,  -  совсем  неплохо,  -
заметил он. - Ценой единственной жизни спасены многие, и не только с нашей
стороны.
     - Да, да, - с горечью бросил Майлз. - Надо это запомнить. Так и скажу
отцу, когда он спросит, почему наш пленник умер под пыткой.
     На сей раз Ботари не нашелся, что ответить, но то была лишь секундная
заминка.  Очень  скоро  к  сержанту  вернулась   обычная   уверенность   в
собственной правоте, и он как ни в чем не бывало повторил свое предложение
- обыскать пленных. Усталым кивком Майлз позволил ему удалиться.
     - Я скоро подойду.
     Оставшись один, он некоторое время, метался из угла в угол,  стараясь
не смотреть на перевязочный стол. Потом принес таз  с  водой  и  аккуратно
смыл с лица покойника следы крови. Теперь-то он понимал, почему свидетелей
предпочитают уничтожать. Как хорошо было лишь читать об этом!
     Достав кинжал, Майлз  срезал  с  имплантата  болтающиеся  проволочки,
бережно водворил его на  прежнее  место  и  долго  -  пока  не  явился  за
дальнейшими распоряжениями Даум - стоял  так,  словно  загипнотизированный
застывшими  чертами  человека,  которого  они  только  что  лишили  жизни.
Собственными руками.



                                    10

     Капитан наемников замешкался у входа в  лазарет,  и  Майлз  поторопил
его,  ткнув  между  лопаток  стволом  нейробластера.  Смертоносное  оружие
казалось  неестественно  легким,  что  было  явно  несправедливо:  ему  бы
следовало весить хотя бы как двуручному  мечу,  чтобы  пришлось  попотеть,
прежде чем отправишь человека на тот свет, подумал Майлз.
     Он чувствовал бы себя спокойнее с парализатором, но  Ботари  настоял,
чтобы Майлз, конвоируя пленных, был экипирован более внушительно.
     - Зачем нам лишние дискуссии, - лаконично пояснил он.
     Бедолага Осон, у которого были сломаны обе руки,  а  вместо  носа  на
лице красовалось кровавое месиво, не выглядел склонным дискутировать. Зато
удлиненные, зоркие глаза бетанского гермафродита, старшего помощника Осона
лейтенанта Торна заставили Майлза согласиться с доводами сержанта.
     Войдя в палату, он застал  Ботари  наблюдающим  за  тем,  как  вконец
измотанный врач  готовится  принять  очередного  пациента.  Майлз  нарочно
приберег Осона напоследок и  теперь  наслаждался  садистской  мыслью,  что
стоит  лишь  приказать,  и  руки  капитана  будут  зафиксированы  в  самом
немыслимом с анатомической точки зрения положении.
     Но врач уже занялся Торном: зашил рассеченное веко и сделал  укол  от
постпарализационной мигрени. Лекарство тут же  подействовало  -  лейтенант
облегченно вздохнул и посмотрел на Майлза  с  несколько  менее  враждебным
любопытством.
     - И все-таки, кто же вы? - Видно, этот  вопрос  никак  не  давал  ему
покоя.
     Майлз скорчил гримасу, означающую вежливый уход от ответа.  Но  Торна
это не удовлетворило.
     - Что вы собираетесь с нами делать?
     Вот это хороший вопрос, подумал Майлз. Когда они с  Ботари  вернулись
на свой корабль и решили проверить четвертый трюм, обнаружилось, что  один
из шпангоутов размонтирован. Еще минута  -  и  пленники  вырвались  бы  на
свободу. Майлз и не подумал возражать, когда сержант,  одного  за  другим,
вернул их в бессознательное состояние. Далее предстояло переправить их  на
"Ариэль". Но когда они добрались до помещения гауптвахты, выяснилось,  что
старший инженер наемников и его помощники уже занялись магнитными замками.
Майлз не нашел ничего лучшего, как парализовать и этих.
     Ботари   был   прав   -   сложилась   ситуация,    чреватая    любыми
неожиданностями. Невозможно было целую неделю  методично  подвергать  всех
пленников  сеансам  парализации.   Малочисленная   команда   Майлза   была
рассредоточена  на  огромном  пространстве,  одновременно  обслуживая  оба
корабля и неся охрану. Вахта продолжалась круглые сутки, и усталость могла
обернуться какими  угодно  оплошностями.  Так  что  последнее  предложение
Ботари,  убийственное  с  точки  зрения  Майлза,  было  довольно  логичным
решением проблемы. Но тут взгляд молодого командира упал на лежащее в углу
палаты бездыханное  тело,  накрытое  простыней,  и  он  с  ужасом  покачал
головой. Что угодно, только не это. От проблем старых  и  новых  кружилась
голова, и все-таки главное - не впадать в панику.
     - Не правда ли, с нашей стороны было бы великим  одолжением  адмиралу
Оссеру прямо сейчас отпустить вас восвояси? - ответил он Торну вопросом на
вопрос. - Кстати, они там все вроде вас?
     - Армия Оссера -  союз  свободных  наемников,  -  парировал  Торн.  -
Большинство капитанов являются одновременно и владельцами кораблей.
     Майлз удивленно чертыхнулся:
     - Значит, у вас вообще никакой субординации? Это что же, гоп-компания
какая-то, а не воинское соединение?
     Дождавшись, пока  лошадиная  доза  обезболивающего  позволит  громиле
Осону отвлечься от телесных мук, он осведомился у него:
     - Кому присягала ваша команда - вам или адмиралу Оссеру?
     - Присягала? Если вы имеете в виду личные контракты, то они  хранятся
в сейфе на моем корабле, - пробурчал Осон.
     - На моем корабле, - неторопливо поправил Майлз.
     Осон скрипнул зубами, но поднятый нейробластер,  как  и  предсказывал
Ботари, отбил у него всякую охоту перечить.
     Врач зафиксировала руку  капитана  в  специальном  креплении,  орудуя
устрашающего вида инструментом. Судя по побледневшему лицу Осона, операция
была мучительной, но  Майлз  постарался  заглушить  шевельнувшееся  в  нем
сострадание.
     - Что за пример вы подаете солдатам! Впервые  встречаюсь  с  подобным
прецедентом, - патетически изрек  он,  внимательно  следя  за  тем,  какой
эффект произведут его слова. Ботари  выразительно  взглянул  на  него,  но
Майлз постарался этого не заметить. - Удивляюсь, как это  вы  до  сих  пор
живы, если каждый встречный корабль для вас - враг. Впрочем, вы, наверное,
выбираете себе противника по силам, - ехидно добавил он.
     Осон покраснел, как рак, и пробормотал, отвернувшись:
     - Вот уже  целый  год,  как  мы  торчим  в  этом  вонючем  оцеплении.
Истосковались по боевым действиям.
     - "По боевым действиям!" - с  отвращением  передразнил  его  Торн.  -
Ну-ну.
     "А вот теперь вы оба, кажется, у меня  на  крючке!"  -  с  ликованием
подумал Майлз. Сознание неожиданной возможности направить события в  новое
русло  горячей  волной  прошло  сквозь  него,  заставив   испариться   уже
утратившую свежесть жажду мести. Пронзив  Осона  строгим  взглядом,  он  с
расстановкой произнес:
     - Когда здесь в последний раз была общефлотская инспекция?
     Осон с опозданием понял, что разговор с самого начала следовало вести
языком имен, воинских званий и цифр, но Торн опередил его:
     - Полтора года назад.
     Тут Майлз смачно выругался и объявил:
     - Могу вас обрадовать - вы дождались очередной инспекции.
     "Молодец, Ботари", - мысленно похвалил он сержанта, который  нашел  в
себе силы промолчать, хотя взглядом готов был  испепелить  Майлза  за  его
рискованный маневр.
     Зато Осон буквально взорвался:
     - Будет трепать языком-то! Я сразу раскусил, что  вы  контрабандисты.
Кто ж еще позволит перетрясти корабль, даже не пикнув? -  и  он  попытался
вскочить.
     Ботари выхватил нейробластер, но Осону было все  равно.  Срываясь  на
визг, он завопил:
     - Ты же контрабандист, черт побери! Я это нутром чую! Что вы  прятали
в своей калоше?
     Майлз, холодно усмехнувшись, прервал истерику:
     - Военных советников - вот что.
     И тут он почувствовал, что наемники у него на крючке. Теперь, подумал
он, с ужасом и восторгом, придется играть роль до конца.
     Майлз решил начать инспекцию прямо отсюда, с лазарета, где чувствовал
себя наиболее уверенно. Под дулом нейробластера врач, не мешкая, принялась
извлекать на свет божий медикаменты.  Повинуясь  безошибочному  инстинкту,
Майлз сосредоточился на всем, что  можно  было  использовать  налево  -  и
выявил целый ряд злоупотреблений, чем окончательно добил врача.
     Так, оборудование. Ему не терпелось добраться до  криогенной  камеры,
но, будучи прирожденным драматургом, он оставил ее на десерт. К тому же  в
лазарете и так хватало  неисправностей.  Несколько  жестких  замечаний  из
дедовского    лексикона    -    разумеется,    соответствующим     образом
отредактированных, - заставили врача побледнеть задолго до того, как Майлз
взялся за камеру.
     - Ну, и как давно камера вышла из  строя,  госпожа  судовой  врач?  -
спросил он с угрозой в голосе.
     - Полгода назад, - виновато  пробормотала  она.  -  Инженер-ремонтник
каждый день обещал, что починит...
     Майлз удивленно вскинул брови, потом нахмурился:
     -  А  вам  не  пришло  в  голову  доложить  о   халатности   инженера
вышестоящему офицеру?
     - Но мне казалось, что время терпит. Мы ведь не пользовались  камерой
с тех пор, как...
     - Позвольте, но неужели за все  шесть  месяцев  капитан  ни  разу  не
проводил проверку оборудования?
     - Никак нет, сэр.
     Майлз наградил Осона и Торна  жестким  взглядом,  потом  взглянул  на
труп, лежащий в углу, и сердце его в который раз сжалось.
     - У нас не было возможности спасти вашего пилота!
     - Как он погиб? - вдруг резко спросил Торн.
     - Он погиб  как  солдат,  -  напыщенно  произнес  Майлз  (а  мысленно
добавил: "Ужасно и мучительно, как животное, принесенное в жертву").  -  Я
весьма сожалею. Он был достоин лучшей участи.
     Врач смотрела на Торна остановившимися глазами.
     - Успокойся, Кеда, - мягко произнес лейтенант. - Криостаз  бесполезен
при прямом попадании в голову.
     Майлз почувствовал величайшее облегчение, и не  в  последнюю  очередь
потому, что версия Торна избавляла его от необходимости  перекладывать  на
врача чужую вину.
     - Я пришлю сюда своего инженера, - быстро произнес он. - Нужно, чтобы
до завтра все оборудование было в рабочем состоянии. Каюту нужно  привести
в надлежащий вид, потому что она больше похожа на  мусоросборник,  чем  на
помещение лазарета. Вы меня поняли, госпожа судовой врач?
     До смерти перепуганная женщина вытянулась во фрунт:
     - Так точно, сэр!
     Было  заметно,  что  на  Осона  с  Торном  сцена  произвела  глубокое
впечатление. Они покинули палату в  молчании,  сопровождаемые  грохотом  и
звоно