убийцы!
     - И еще придурки. Не забудьте про придурков, -  напомнил  Форкосиган,
испепеляя взглядом своих  подчиненных.  У  пары  человек  хватило  совести
выглядеть не только испуганными, но  и  пристыженными.  Форкосиган  тяжело
вздохнул. - Он в порядке?
     - Как будто в порядке, - сухо отозвалась  Корделия.  -  Только  очень
расстроен, знаете ли.
     Ее трясло от негодования.
     -  Командор  Нейсмит,  я  приношу  вам  извинения  за  действия  моих
подчиненных, - официальным тоном заявил Форкосиган, повысив голос  и  явно
давая понять всем присутствующим, в какое неловкое положение они поставили
своего капитана.
     - Нечего тут щелкать каблуками, - яростно прошипела Корделия. Но  при
виде его погрустневшего лица она смягчилась  и  добавила  чуть  громче:  -
Имело место неправильное истолкование событий. - Она  перевела  взгляд  на
рослого лейтенанта Буффу, который  старался  незаметно  стушеваться.  -  А
когда человек слеп, он может и обознаться.  Так  что...  О,  черт,  -  она
прервала речь,  поскольку  испуг  и  смятение  вызвали  у  Дюбауэра  новый
припадок. Большинство барраярцев смущенно отвели  глаза.  Форкосиган,  уже
наученный опытом, опустился на колени, чтобы помочь ей.
     Когда судороги затихли, он снова встал.
     -  Тейфас,  сдай  оружие  Куделке.  -  Тейфас  помедлил,  затравленно
озираясь, потом медленно повиновался.
     - Я не хотел участвовать в этом, сэр, - с отчаянием проговорил он,  -
но лейтенант Рэднов сказал мне, что уже поздно.
     - У тебя  еще  будет  возможность  оправдаться,  -  устало  отозвался
Форкосиган.
     - Что происходит, сэр? -  спросил  озадаченный  Буффа.  -  Вы  видели
командора Готтиана?
     - Я дал командору Готтиану... отдельное поручение. Буффа, ты  примешь
командование над группой.
     Форкосиган  повторил  свой  приказ  относительно  ареста  и   отрядил
нескольких человек для его выполнения.
     - Мичман Куделка, отведи моих пленников в пещеру.  Позаботься,  чтобы
их как следует  накормили  и  предоставили  все,  что  потребует  командор
Нейсмит. Потом подготовь катер к  взлету.  Мы  вернемся  на  корабль,  как
только другие... арестованные будут в сборе.
     Он избегал слова "мятежники", по-видимому, считая его слишком сильным
выражением.
     - Что вы собираетесь... - начала Корделия.
     - Собираюсь поговорить с командором Готтианом. Наедине.
     - Хмм. Ну, не заставьте меня пожалеть о моем совете.
     Это означало: "Будьте осторожны!"
     Махнув рукой в знак того, что  понял,  Форкосиган  побрел  обратно  к
лесу. Его хромота стала заметнее.


     Корделия помогла ботанику подняться на ноги, и  Куделка  повел  их  к
входу в пещеру. Этот парень настолько походил на Дюбауэра, что  ей  трудно
было сохранять враждебность.
     - Что у старика с ногой? - спросил Куделка, оглядываясь через плечо.
     - У него воспалилась  царапина,  -  Корделия  не  стала  вдаваться  в
подробности, поскольку уже поняла,  что  Форкосиган  прав,  скрывая  любую
слабость от своих ненадежных подчиненных. - Эта  рана  потребует  внимания
хорошего медика, если только вам удастся заставить его заняться собой.
     - Это для  старика  типично.  Никогда  не  видел  столько  энергии  у
человека его возраста.
     Корделия саркастически подняла бровь.
     - Какого возраста?
     -  Ну,  конечно,  вам  он  не  кажется  старым,  -  уступил  Куделка,
удивившись ее смешку.  - То есть энергия  -  вообще-то  не  совсем  верное
слово...
     - Как насчет силы? - предложила она, втайне  страшно  довольная  тем,
что у Форкосигана есть хотя бы один почитатель. - Энергия,  приложенная  к
работе.
     - Вот-вот, самое то, - одобрил он.
     Корделия решила не упоминать о голубой таблетке.
     - Он показался мне  интересным  человеком,  -  сказала  она,  надеясь
услышать еще что-нибудь об Форкосигане. - Как он попал в такую историю?
     - Вы имеете в виду Рэднова?
     Она кивнула.
     - Ну, я не хочу критиковать старика, но... - Тут Куделка даже понизил
голос. - Кто, кроме него, сказал  бы  политофицеру,  едва  тот  пришел  на
корабль, чтобы он не совался ему на глаза,  если  хочет  дожить  до  конца
полета?
     Они  уже  дважды  повернули  внутри  пещеры.  Корделия   настороженно
осматривалась. "В высшей степени странно, - решила она. - Форкосиган  ввел
меня в заблуждение". Лабиринт отчасти имел естественное происхождение,  но
в основном его вырубили плазменной  дугой.  Тут  было  холодно,  влажно  и
сумрачно.   Огромные   пространства   были   загромождены   разнообразными
припасами. Это  не  тайник,  а  настоящий  военный  склад.  Она  беззвучно
присвистнула, озираясь по сторонам и прозревая в будущем  множество  самых
неприятных вариантов развития событий.
     В одном из закоулков находилось обычное барраярское полевое  укрытие:
ребристая полусфера, обтянутая такой же тканью, что и  бетанские  палатки.
Здесь расположилась полевая кухня и примитивная столовая,  где  хозяйничал
одинокий старшина, наводя порядок после обеда.
     - Только что  объявился  старик  -  живехонек!  -  приветствовал  его
Куделка.
     - Ого!  А  я  думал,  бетаины  перерезали  ему  глотку,  -  удивленно
отозвался старшина. - А мы-то устроили такие шикарные поминки.
     - Вот эти двое  -  личные  пленники  старика,  -  продолжал  Куделка,
обращаясь к повару, который, как заподозрила Корделия, был  скорее  боевым
солдатом, чем  опытным  кулинаром.  -  А  его  отношение  к  пленным  тебе
известно. У этого парня - повреждения после нейробластера. Бетаинов велено
как следует накормить, так что не трави их своими обычными помоями.
     - Критику наводить все горазды, - пробормотал  старшина-повар,  когда
Куделка исчез, чтобы заняться другими делами. - Что будете есть?
     - Что угодно. Что угодно, лишь бы не овсянку и заправку с рокфором, -
поспешно поправилась Корделия.
     Барраярец исчез в заднем помещении и через несколько минут появился с
дымящимися мисками какого-то рагу  и  -  о  чудо!  -  настоящим  хлебом  с
настоящим маргарином. Корделия жадно набросилась на еду.
     - Ну как? - бесцветно осведомился старшина.
     - Чудесно, - пробормотала она с набитым ртом. - Просто объедение.
     - Правда? - Он расправил плечи. - Вам правда нравится?
     - Правда. - Она перестала есть, чтобы всунуть  несколько  ложек  рагу
обалдевшему  Дюбауэру.  Вкус  теплой  пищи  разогнал  вызванную  припадком
дремоту, и он начал жевать почти так же энергично, как и она.
     - Э, можно мне помочь его накормить? - предложил повар.
     Корделия улыбнулась.
     - Конечно, можно.
     Очень скоро она узнала, что старшину зовут Нилеза, выслушала  историю
его жизни, отведала весь - хоть и очень  небогатый  -  запас  деликатесов,
которые могла предложить барраярская походная кухня. Видимо, старшина  так
же истосковался по похвалам, как его товарищи - по домашней кухне,  потому
что ходил за ней по пятам, ломая голову, чем бы еще ей услужить.
     Форкосиган пришел без сопровождающих и устало сел рядом с Корделией.
     - Добро пожаловать, сэр, - приветствовал его  Нилеза.  -  Мы  думали,
бетаины вас убили.
     - Да, знаю. - Форкосиган  жестом  отмел  это  уже  успевшее  надоесть
приветствие. - Как насчет еды?
     - Что прикажете, сэр?
     - Все равно, лишь бы не овсянку.
     Ему тоже дали хлеба и рагу. Съел он немного - было очевидно, что  жар
в сочетании со стимулятором не способствует аппетиту.
     - Что с командором Готтианом? - тихо спросила Корделия.
     - Он снова в строю.
     - Как вы этого добились?
     - Развязал его и дал ему мой плазмотрон. Сказал, что не могу работать
с человеком, в котором не уверен, и  что  это  -  его  последний  шанс  на
повышение по службе. Потом сел к нему спиной. Просидел так  минут  десять.
Мы не сказали ни слова. Потом он вернул мне оружие, и мы пошли  обратно  в
лагерь.
     - Я тоже думала, что какая-то  шутка  в  этом  роде  сработает.  Хотя
сомневаюсь, что смогла бы так поступить на вашем месте.
     - Я бы, наверное, тоже не смог, если бы не чертовская усталость.  Так
хотелось дать отдых ногам. - Он заговорил немного оживленнее: - Как только
будет восстановлен порядок, мы полетим к "Генералу". Это чудесный корабль.
Я отведу вам каюту инспекторов - ее называют адмиральской, хотя она  ничем
не отличается от остальных. - Он положил ложку. - Как вам наша еда?
     - Чудесная.
     - Большинство отзывается иначе.
     - Старшина Нилеза был очень добр и внимателен.
     - Мы говорим об одном и том же человеке? - удивился Форкосиган.
     - По-моему, ему просто надо,  чтобы  его  работу  ценили.  Попробуйте
как-нибудь.
     Форкосиган поставил локти на стол,  уперся  подбородком  в  ладони  и
улыбнулся:
     - Что ж, попытаюсь последовать вашему совету.
     Оба  замолчали,  чувствуя,  как  усталость  берет  свое.   Форкосиган
откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Корделия опустила голову на руки
и задремала. Примерно через полчаса вошел Куделка.
     - Мы взяли Сенса, сэр, - доложил он. -  Но  у  нас  были...  остались
трудности с Рэдновым и Дэробеем. Они что-то пронюхали и скрылись в лесу. Я
выслал за ними отряд.
     Казалось, Форкосиган готов разразиться проклятиями.
     - Надо было пойти самому, - пробормотал он. - У них есть оружие?
     - У обоих остались нейробластеры. Плазмотроны мы успели забрать.
     - Хорошо. Я больше не хочу тратить время на поиски. Отзовите людей  и
блокируйте все входы в укрытие. Интересно, как им  понравится  ночевать  в
лесу? - Глаза его весело сверкнули. - Мы прихватим  их  позже.  Деться  им
некуда.


     Корделия помогла Дюбауэру забраться  в  катер  -  пустой  и  довольно
потрепанный - и устроиться на  свободном  месте.  С  прибытием  последнего
отряда катер наполнился солдатами, включая трех  понурых  арестантов.  Все
барраярцы  оказались  рослыми  и  мускулистыми   молодыми   людьми.   Пока
Форкосиган был самым невысоким из всех, кого она видела.
     Они с любопытством разглядывали личных пленных Форкосигана, и до  нее
донеслись обрывки фраз на двух или  трех  языках.  Догадаться  о  предмете
разговора было нетрудно. Корделия невесело усмехнулась. Гонцы  были  полны
иллюзий относительно того, сколько желания и сил для занятий любовью может
остаться  у  мужчины  и  женщины   после   сорокакилометровых   ежедневных
переходов, сотрясения мозга  и  удара  парализатора;  у  людей  больных  и
голодных, попеременно присматривающих за раненым и пытающихся  не  попасть
на ужин окрестным хищникам... К тому же совсем немолодых: тридцати трех  и
сорока с лишним лет. Она закрыла глаза,  чтобы  не  видеть  их  любопытных
физиономий.
     Форкосиган вернулся из кабины пилотов и сел рядом с ней.
     - Как вы?
     Корделия кивнула.
     - В порядке. Немного ошарашена этими толпами мальчишек. Кажется,  вы,
барраярцы, - единственные,  у  кого  нет  смешанных  экипажей.  Интересно,
почему?
     - Отчасти - по традиции, отчасти, - чтобы поддержать боевой дух.  Они
вам не досаждали?
     - Нет, только  позабавили.  Скажите,  а  они  догадываются,  как  ими
манипулируют?
     - Ничуть. Они считают себя властителями вселенной.
     - Бедные ягнятки.
     - Я бы не стал их так характеризовать.
     - Я имела в виду жертвенных животных.
     - А-а. Это уже ближе.
     Двигатели завыли, и  катер  поднялся  в  воздух.  Он  облетел  вокруг
усеянной кратерами возвышенности, а потом взял  курс  на  восток,  набирая
высоту. Корделия видела в иллюминатор, как под крылом за считанные  минуты
пронеслась вся местность, по которой они с такими мучениями шли  несколько
дней. Корабль взмыл над огромной горой  -  где-то  там,  на  склоне,  спит
вечным сном лейтенант Роузмонт...  Внизу  промелькнули  снега  и  ледники,
озаренные заходящим солнцем. Они летели на восток - через  сумерки,  через
ночь, потом горизонт ушел вниз, и они вырвались в вечный мрак космического
пространства.
     Когда они  приблизились  к  планетной  орбите  "Генерала  Форкрафта",
Форкосиган снова ушел к пилотам, чтобы проследить за сближением. Казалось,
его  все  больше  поглощает  привычный  круг   обязанностей   и   общество
сослуживцев, из которого он был вырван. Хотя, конечно,  у  них  еще  будет
возможность видеть друг друга - и даже не один месяц, судя  по  тому,  что
говорил Готтиан. "Ты антрополог, - внушала себе  Корделия,  -  и  изучаешь
племя диких барраярцев. Рассматривай это как отдых, все  равно  ты  хотела
после этой экспедиции уйти в длительный отпуск. Ну, вот он и наступил". Но
пальцы нервно теребили  обивку  обшарпанного  сиденья.  Нахмурившись,  она
заставила их успокоиться.
     Стыковка прошла гладко, и через несколько минут толпа рослых  солдат,
собрав снаряжение и, шумно топая, потянулась к  шлюзу.  У  локтя  Корделии
возник  Куделка,  сообщивший,  что  назначен   ее   проводником.   Скорее,
охранником, - мелькнуло у нее в голове - а может, нянькой:  в  эту  минуту
она не чувствовала себя особо опасной. Подхватив Дюбауэра, она  прошла  на
корабль Форкосигана.
     Тут  все  было  иначе,  чем  на  "Рене  Магритте":   холодно,   масса
некрашенного металла, экономия на удобствах и обстановке - в общем, та  же
разница, что между жилой комнатой и гаражом. Прежде всего они  отправились
в лазарет.  Это  был  длинный  ряд  аккуратных  помещений,  гораздо  более
обширных,  чем  на  ее  экспедиционном  корабле,  даже   в   относительных
измерениях. Сейчас в лазарете почти никого не было: только главный  хирург
и несколько рядовых, занятых инвентаризацией, да еще один скучающий солдат
со сломанной рукой. Дюбауэра осмотрел врач, и Корделия скоро поняла, что в
последствиях,  вызванных  действием  нейробластера,  он  разбирается  даже
лучше, чем доктор их корабля. Затем он передал больного  санитарам,  чтобы
те его вымыли и уложили.
     - Скоро у вас будет еще один пациент, - сообщила Корделия хирургу.  -
У  вашего  капитана  на  щиколотке  отвратительная  инфицированная   рана.
Началось общее заражение. И еще... Не знаю, что за голубые таблетки у  вас
в аптечках, но, судя по его словам, та, которую он принял  сегодня  утром,
вот-вот перестанет действовать.
     - Чертова отрава, - проворчал хирург. - Не спорю,  она  работает,  но
могли бы придумать что-нибудь менее истощающее организм.
     Доктор принялся готовить к работе синтезатор антибиотиков, а Корделия
наблюдала, как укладывают в постель бесчувственного Дюбауэра. Она  поняла,
что для него начинается бесконечная вереница больничных дней, однообразных
и пустых, - и так до конца жизни. Не оказала ли  она  ему  дурную  услугу?
Может, барраярец был прав?  Она  немного  помедлила  в  лазарете,  надеясь
дождаться своего второго спутника.
     Наконец, появился Форкосиган. Он пришел в сопровождении - а вернее, с
помощью - двух офицеров, которых Корделия до этого  еще  не  видела.  Ясно
было, что он не рассчитал время, потому что смотреть на него  было  просто
страшно. Смертельно бледный, он ругался, отдавая распоряжения, и дрожал  с
головы до ног. Корделия подумала, что уже сейчас заметно, где  у  него  на
лице лягут морщины, когда ему будет семьдесят.
     - О вас еще не позаботились? - спросил он, увидев ее. - Где  Куделка?
Я же сказал ему... А, вот ты где. Помести ее в адмиральскую каюту.  Я  уже
говорил? И зайди на склад, найди ей какую-нибудь одежду. И ужин. И  заряди
ей парализатор.
     - Я в  порядке.  Не  лучше  ли  вам  лечь?  -  обеспокоенно  спросила
Корделия.
     Но Форкосиган продолжал кружить по комнате, как заводная  игрушка  со
сломанным колесом.
     - Надо выпустить Ботари, - пробормотал он, - а то у  него,  наверное,
уже начались галлюцинации.
     - Вы это только что сделали, сэр, - напомнил один из офицеров. Хирург
перехватил  его  взгляд  и  многозначительно  кивнул  головой  в   сторону
операционного стола. Лейтенанты взяли своего  командира  под  руки,  почти
силой отвели к столу и заставили улечься.
     - Все  эти  чертовы  пилюли,  -  объяснил  Корделии  хирург,  видимо,
сжалившись над нею. - Он уже  утром  будет  в  порядке,  если  не  считать
сонливости и страшной головной боли.
     И доктор склонился над своим пациентом. Он ловко  разрезал  натянутую
распухшей ногой брючину о тут же разразился проклятиями при виде того, что
оказалось под ней. Куделка заглянул ему через плечо и обернулся к Корделии
с неестественной улыбкой на позеленевшем лице.
     Корделия кивнула ему и неохотно  удалилась,  оставив  Форкосигана  на
попечении  специалистов.  Куделка,  которому  понравилась  новая  роль   -
сопровождающего (несмотря на то, что  из-за  нее  он  пропустил  эффектную
сцену возвращения капитана на борт корабля), отвел ее на склад за одеждой,
потом исчез с парализатором и вернулся, зарядив его, как и было приказано.
Казалось, это далось ему нелегко.
     - Я все равно не стану бунтовать, - заверила Корделия, уловив  борьбу
чувств, отразившуюся на бесхитростной физиономии прапорщика.
     - Нет-нет, старик распорядился, чтобы он у вас был.  Я  не  собираюсь
спорить с ним относительно пленных, для него это больной вопрос.
     -  Я  так  и  поняла.  Кстати,  должна  напомнить   вам,   что   наши
правительства, насколько мне известно, не  находятся  в  состоянии  войны.
Следовательно, мое задержание незаконно.
     Куделка поразмыслил над этим заявлением, но привычный  образ  мыслей,
по-видимому, возобладал. Прихватив вещи, он провел Корделию в ее каюту.



                                    5

     На следующее утро, открыв дверь,  Корделия  обнаружила  часового.  Ее
макушка еле доставала ему до плеча,  а  лицо  стража  напомнило  ей  морду
борзой собаки: узкое, длинноносое, со слишком близко посаженными  глазами.
Она сразу же поняла, где видела его: возле ущелья, в пестрой тени деревьев
- и в ней зашевелился прежний страх.
     - Сержант Ботари?
     Он отдал ей честь - первый барраярец, сделавший это.
     - Сударыня, - отозвался он низким монотонным басом и замолчал.
     - Я хочу пройти в лазарет, - неуверенно проговорила она.
     - Да, сударыня.
     Четко повернувшись, он зашагал по коридору. Корделия уже  догадалась,
что Ботари сменил Куделку в качестве ее охранника и гида, и последовала за
ним. Она не задавала по пути никаких вопросов, да и внешность сержанта  не
располагала к светской беседе. Наблюдая за ним, она  вдруг  подумала,  что
охрана могла быть поставлена не только для того, чтобы  не  выпускать  ее,
сколько затем, чтобы не  впускать  к  ней  других.  Парализатор  на  поясе
неожиданно сделался удивительно тяжелым.
     В лазарете сидел чистенький Дюбауэр, одетый в черную форму без знаков
различия - такую же выдали и  ей.  Ему  остригли  волосы  и  побрили.  Она
попыталась  говорить  с  ним,  пока  собственный  голос  не  показался  ей
бессмысленным шумом. Дюбауэр смотрел на нее и молчал.
     Форкосиган помещался в отдельной палате,  дверь  которой  выходила  в
общую. Он  сделал  ей  знак  войти.  Сидя  на  кровати  в  зеленой  пижаме
стандартного  образца,  капитан  тыкал   световым   карандашом   в   экран
компьютера, подвешенный над постелью. Она заметила,  что  даже  пижама  не
делает его штатским -  в  любой  одежде  Форкосиган  оставался  командиром
своего корабля. Казалось, он может работать  хоть  голым  -  и  тогда  все
окружающие ощутят себя нелепо расфранченными. Только и всего.
     Чуть улыбнувшись своим мыслям, Корделия приветствовала его  небрежным
взмахом руки. Около постели стоял один из двух офицеров, которые  накануне
привели его в лазарет.
     - Командор Нейсмит, это - командор-лейтенант Форкаллонер, мой  второй
заместитель. Подождите минутку, пожалуйста: капитаны приходят и уходят, но
отчетность вечна.
     - Аминь.
     Лощеный Форкаллонер мог послужить  идеальной  моделью  для  армейской
рекламы.  Но  за  внешней  бесстрастностью  скрывался  юмор,  и   Корделия
подумала, что таким лет через десять-двенадцать станет мичман Куделка.
     - Капита