ые  делали  какие-то
измерения и  брали  анализы  у  крошечного,  изумленного,  ошарашенного  и
моргающего существа.
     - Почему она  так  громко  плачет?  -  тревожно  спросил  Форкосиган,
который, как и Ботари, прирос к месту,  явно  чувствуя  себя  не  в  своей
тарелке.
     "Знает, что родилась на  Барраяре",  -  хотелось  ответить  Корделии.
Вместо этого она сказала:
     - Да ты бы тоже заплакал, если бы пара великанов вдруг выдернула тебя
из сладкой, уютной дремоты и начала швырять, словно кулек с песком.
     Техник бросил на нее обиженный взгляд, потом рассмеялся.
     - Ну, ладно, миледи, - и он передал ей младенца.
     Врач снова хлопотал вокруг своей драгоценной машины.
     - Моя золовка говорит, что их надо прижимать  к  себе,  вот  так.  Не
таскать на вытянутых руках. Я бы тоже орала,  если  бы  думала,  что  меня
держат над пропастью и вот-вот уронят. Ну вот, дитятко.  Улыбнись-ка  тете
Корделии. Вот так, хорошо  и  спокойно.  Интересно,  ты  успела  запомнить
сердцебиение своей мамочки? - Она стала  напевать  младенцу,  и  поплотнее
завернула его в одеяльце. - Какое у тебя длинное и странное путешествие.
     - Не желаете ли ознакомиться с устройством аппарата, сэр? - предложил
врач. - И вы тоже, сержант? В прошлый раз вы задавали столько вопросов...
     Ботари помотал  головой,  но  Форкосиган  подошел  поближе  выслушать
технические объяснения, которые врачу явно  не  терпелось  дать.  Корделия
поднесла ребенка сержанту.
     - Хотите подержать?
     - А можно, миледи?
     - Господи, не вам просить у меня разрешения. Скорее уж наоборот.
     Ботари осторожно взял девочку, и она потонула в его огромных руках.
     - Вы уверены, что это моя? - с тревогой  спросил  он,  вглядываясь  в
крохотное личико. - Я думал, нос у нее будет больше.
     - Их проверили и перепроверили, - успокоила его Корделия.  -  У  всех
малюток маленькие носики. До восемнадцати лет вообще  нельзя  узнать,  как
будет выглядеть взрослый. Все дети, вырастая, сильно меняются.
     - Может, она будет  похожа  на  мать,  -  с  надеждой  промолвил  он.
Корделия энергично закивала.
     Врач закончил показывать Форкосигану начинку аппарата.
     - Хочешь тоже ее подержать, Эйрел? - предложила Корделия.
     - Ну зачем же, - поспешно отказался он.
     - Потренируйся. Может, в один прекрасный день тебе это пригодится.
     - Хмм. Мне доводилось держать красоток поувесистее.
     Адмирал с явным облегчением передал малышку медикам.
     - Так, посмотрим, - сказал врач, открывая журнал. - Это  та,  которую
мы не отправляем в императорский детский дом, да? А куда  нам  ее  отвезти
после окончания контрольного периода?
     -  Меня  попросили  заняться  этим  лично,  -  без  запинки   ответил
Форкосиган. - Чтобы не нарушить анонимности  родителей.  Я...  Мы  с  леди
Форкосиган отвезем ребенка ее законному опекуну.
     Физиономия доктора приняла необычайно глубокомысленный вид.
     - А-а. Понимаю,  сэр.  -  Он  не  смотрел  на  Корделию.  -  Вы,  как
руководитель проекта, вправе поступать с ними по своему усмотрению.  Никто
не будет задавать вопросов, я...  я  могу  вас  заверить,  сэр,  -  горячо
проговорил он.
     - Прекрасно, прекрасно. Сколько длится контрольный период?
     - Четыре часа, сэр.
     - Хорошо, мы можем пойти поесть. Корделия, сержант?
     - Э-э... можно мне побыть здесь, сэр? Я не голоден.
     Форкосиган улыбнулся.
     - Конечно, сержант. Людям капитана Негри полезно размяться.
     По пути к машине Форкосиган спросил у Корделии:
     - Чему ты смеешься?
     - Я не смеюсь.
     - У тебя глаза смеются. Так и искрятся.
     - Это из-за врача. Боюсь, мы  невольно  его  обманули.  Ты  разве  не
уловил?
     - Как видишь, нет.
     - Он решил, что ребенок, которого мы сегодня распечатали,  мой.  Или,
может, твой. Или даже наш общий. Я прямо  видела,  как  у  него  в  голове
завертелись колесики. Он считает, что, наконец, понял, почему мы тогда  не
открыли все пробки.
     - Боже правый!
     Форкосиган остановился, собираясь идти обратно.
     - Нет-нет, не вздумай, - сказала Корделия. - Если  начнешь  отрицать,
будет только хуже. Я знаю. Меня уже и раньше  обвиняли  в  грехах  Ботари.
Пускай фантазирует на просторе.
     Она замолчала.
     - А о чем ты теперь думаешь? Глаза у тебя потухли.
     - О ее матери. Я уверена, что видела эту женщину на  борту  флагмана.
Длинные черные волосы, зовут Элена - другой быть  не  могло.  Поразительно
хороша собой. Я понимаю, чем она привлекла Форратьера. Но  слишком  молода
для таких ужасов...
     -  Женщин  не  следует  допускать  к  боевым  действиям,  -   заметил
Форкосиган помрачнев.
     -  На  мой  взгляд,  мужчин  тоже.  Почему  ваши   люди   стерли   ее
воспоминания? Это ты приказал?
     - Нет, это идея хирурга. Ему стало ее жаль.
     Лицо адмирала напряглось, а в голосе слышалась боль.
     - Это было ужасно.  Я  тогда  этого  не  понимал.  Сейчас,  наверное,
понимаю. Когда Форратьер натешился досыта - а он с ней сам себя превзошел,
даже по его меркам, - она была в полной прострации.  Помочь  ей  было  уже
нельзя, но именно тогда я решил его убить, если это повторится, и к  черту
императорский сценарий. Сначала Форратьера, потом принца, потом себя.  Так
Форхалас остался бы вне подозрений...
     Ну вот... Ботари... выпросил у него, так сказать, ее тело.  Забрал  к
себе в  каюту.  Форратьер  решил,  что  это  для  того,  чтобы  продолжить
истязания девчонки,  видимо,  в  подражание  ему.  Он  был  польщен  и  не
вмешивался. Ботари  удалось  как-то  отключить  следящие  мониторы.  Никто
понятия не имел, чем он там занимается все свое  свободное  время.  Но  он
пришел ко мне со списком  лекарств,  которые  просил  тайно  ему  достать.
Обезболивающие мази, кое-какие противошоковые средства - очень продуманный
список. Он умел оказывать первую помощь - результат боевого опыта. Тогда я
догадался, что он ее не мучает, а просто втирает очки своему патрону.  Наш
Ботари безумец, а не садист и не дурак. Он как-то странно любил ее, и  ему
хватило смекалки скрыть это от Форратьера.
     - В подобных обстоятельствах это не  кажется  таким  уж  безумным,  -
заметила она, вспомнив, что Форратьер планировал для Форкосигана.
     - Нет, но то, как он  это  делал...  Я  пару  раз  кое-что  видел.  -
Форкосиган шумно выдохнул. - Он ухаживал за ней у себя  в  каюте:  кормил,
одевал, мыл - и все время вел шепотом  диалог  сам  с  собой.  Говорил  за
обоих. Это была призрачная реальность, в которой она полюбила  его,  вышла
за него замуж... Нормальная жизнь счастливой семьи. Почему бы  безумцу  не
мечтать о том, что он - в здравом уме?  Наверное,  она  страшно  пугалась,
когда приходила в себя.
     - Господи. Мне жаль его почти так же, как ее.
     - Ну, не идеализируй. Он ведь еще и спал с  ней,  этот  односторонний
брак не ограничивался только словами. Но мне трудно осуждать  Ботари.  Мог
ли он при нормальных обстоятельствах хотя бы приблизиться к такой девушке?
     - М-м... Вряд ли.
     - Вот о чем он решил не забывать после Эскобара. На  это  нужна  была
невообразимая сила воли. Его лечили несколько месяцев.
     Корделия только  присвистнула,  представив  вереницу  соответствующих
картин. Она была рада, что у нее есть время, чтобы успокоиться, прежде чем
снова видеть Ботари.
     - Пойдем теперь и выпьем, как хотели, ладно?



                                    15

     В конце лета Форкосиган предложил поездку в Бонсанклар. В назначенное
для отъезда утро они укладывали вещи, однако это  радостное  занятие  было
прервано самым неожиданным образом.
     - Эйрел! - сдавленным голосом сказала Корделия, выглянув из  окна  их
спальни. - На газоне только что приземлился флайер, и из него вышли  шесть
вооруженных человек. Они рассыпались по всему участку.
     Моментально насторожившись, Форкосиган подошел к ней.
     - Все в порядке,  -  облегченно  вздохнул  он.  -  Это  охрана  графа
Фортелы. Он, наверное, приехал навестить отца. Удивляюсь, как это он сумел
вырваться из столицы. Я слышал, император ему покоя не дает.
     Через несколько минут приземлился второй флайер, и  Корделия  впервые
увидела  нового  премьер-министра  Барраяра.  Принц  Зерг,  назвавший  его
"морщинистым шутом", не слишком преувеличивал: это был маленький старичок,
лысый, сморщенный, но отнюдь не  потерявший  живости.  Он  держал  в  руке
трость, которой так размахивал, что Корделия сочла ее скорее причудой, чем
необходимостью. Сопровождаемый парой адъютантов  -  или  охранников  -  он
прошел к парадной двери.
     Когда Корделия с Форкосиганом спустились вниз,  оба  графа  стояли  в
холле и разговаривали.
     - А, вот и молодожены, - произнес генерал, завидя сына и невестку.
     Фортела осмотрел их искрящимися проницательными глазами.
     - Эйрел, мальчик мой. Рад видеть тебя в такой прекрасной форме. А это
твоя бетанская  принцесса  амазонок?  Поздравляю  с  великолепным  призом.
Миледи.
     Он со старомодной галантностью склонился к ее руке.
     Корделия изумленно моргнула, но все же сумела выдавить:
     - Мне очень приятно, сэр.
     Фортела оценивающе посмотрел ей в глаза.
     - Очень рад, что вы застали нас дома, сэр, - сказал Форкосиган. -  Мы
с  женой,  -  он  заметно  просмаковал  эти  слова,  как  глоток  вина   с
великолепным букетом, - чуть было с вами не разминулись. Я обещал  сегодня
показать ей океан.
     - Отличная мысль, Эйрел! Но мне придется разочаровать тебя -  это  не
визит вежливости.  Я  просто  посланец  своего  господина.  И  у  меня,  к
сожалению, мало времени.
     Форкосиган кивнул:
     - Тогда не буду вам мешать.
     - Ха. Не пытайся улизнуть, мой мальчик. Я послан к тебе.
     Форкосиган посмотрел на него с подозрением.
     - Нам с императором больше не о чем говорить. Мне казалось, что я это
сказал ему со всей определенностью, когда подавал в отставку.
     - Да, он был вполне согласен держать тебя подальше от  столицы,  пока
шла грязная  работа  с  Министерством  политического  воспитания.  Но  мне
поручено передать тебе, - тут он чуть поклонился, - настоятельную  просьбу
посетить его величество. Сегодня днем. И твоей жене тоже,  -  добавил  он,
словно только что вспомнил об этом.
     - А зачем?  -  осведомился  Форкосиган.  -  Откровенно  говоря,  Эзар
Форбарра не входит в мои планы - ни сегодня, ни когда-либо еще.
     Премьер-министр посерьезнел:
     - У него больше нет времени дожидаться, пока ты соскучишься без дела.
Он умирает, Эйрел.
     - Он умирает уже чуть ли не год, - грубо произнес  Форкосиган.  -  Не
может он поумирать подольше?
     Фортела хохотнул.
     - Пять месяцев, - рассеянно поправил он, потом оценивающе  прищурился
на адмирала. - Хмм... Ну, это пришлось очень  кстати.  За  последние  пять
месяцев он избавился от  стольких  крыс,  сколько  не  прихлопнул  за  все
предыдущие  двадцать  лет.  Можно  проследить  перетряску  министерств  по
бюллетеням о  его  состоянии.  Первая  неделя:  состояние  очень  тяжелое.
Следующая неделя: очередной министр обвиняется в растратах или  чем-нибудь
еще. - Он снова посерьезнел. - Но теперь нам уже не до  шуток.  Ты  должен
быть у него сегодня. Завтра может быть поздновато. А через две недели  уже
точно будет слишком поздно.
     Губы Форкосигана сжались.
     - Зачем я ему понадобился? Он не говорил?
     - Ну... Полагаю, у него для  тебя  есть  должность  в  правительстве,
формирующемся на период регентства. То,  о  чем  ты  не  хотел  слышать  в
прошлый раз.
     Форкосиган покачал головой.
     - Нет такой должности, ради которой я согласился бы  снова  вернуться
на эту арену. Разве только...  Нет.  Даже  не  военное  министерство.  Это
слишком опасно.  У  меня  здесь  чудесная  спокойная  жизнь.  -  Он  обнял
Корделию, словно защищая. - Мы собираемся обзавестись детьми.  Я  не  хочу
рисковать ими ради этой гладиаторской политики.
     - Да, я так и вижу, как ты мирно доживаешь отпущенные тебе годы - это
в сорок-то четыре! Ха! Собираешь виноград, плаваешь на яхте...  Твой  отец
рассказал мне о твоей яхте. Кстати, я слышал, что деревню Форкосиган-Сюрло
собираются переименовать... в Форкосиган-Сусло?
     Форкосиган фыркнул, и они обменялись ироническими поклонами.
     - Как бы то ни было, лучше скажи  ему  все  сам,  -  заключил  первый
министр.
     - Мне хотелось бы  увидеть  этого  человека,  -  негромко  произнесла
Корделия. - Если это действительно последняя возможность.
     Граф Фортела победно улыбнулся, поняв, что сопротивление сломлено.
     Они вернулись в спальню  переодеться:  Корделия  выбрала  свое  самое
нарядное платье, а Форкосиган облачился в парадный зеленый мундир, который
не надевал со дня их свадьбы.
     - Почему ты так тревожишься? - спросила Корделия. - Может, он  просто
желает попрощаться с тобой.
     - Не забывай: речь идет о человеке, который даже  собственную  смерть
заставил служить целям своей  политики.  И  если  существует  какой-нибудь
способ управлять Барраяром с того света, то не сомневайся - императору  он
известен. Мне еще ни разу не удалось его переиграть.
     С этим загадочным признанием он подал ей  руку,  и  они  сошли  вниз,
чтобы лететь в Форбарр-Султан.


     Императорский дворец выглядел очень старым.
     "Почти музей", - подумала Корделия, взбираясь по  потертым  гранитным
ступеням. Длинный фасад украшало множество каменных барельефов, каждый  из
которых был подлинным произведением искусства.  Весь  облик  дворца  являл
собой полную противоположность безликим зданиям министерств, поднимавшимся
километра на два восточнее.
     Их провели в один из покоев, напоминающий не то больничную палату, не
то  витрину  антикварного  магазина.  Высокие  окна   выходили   в   парк,
раскинувшийся к северу от резиденции. Главный обитатель комнаты  лежал  на
огромной резной кровати, унаследованной от какого-то любившего великолепие
предка. Тело его было утыкано прозрачными трубками, благодаря  которым  он
еще существовал.
     Никогда  еще  Корделия  не  видела  такой  мертвенной  белизны.  Эзар
Форбарра был бледен, как простыни, бел, как его седина.  Кожа  ввалившихся
щек была белой и морщинистой. Белые тяжелые веки  прикрывали  серо-зеленые
глаза. Похожие глаза Корделия видела только однажды, издали, отраженные  в
зеркале.
     Фортела и  Форкосиган  -  и,  после  небольшой  заминки,  Корделия  -
опустились на одно колено у кровати. Император шевельнул пальцем,  подавая
знак дежурному врачу выйти. Тот поклонился и  исчез.  Они  встали,  причем
Фортела - с явным трудом.
     - Ну, Эйрел, - сказал император, - говори мне, как я выгляжу.
     - Очень больным, государь.
     Император рассмеялся и тут же закашлялся.
     - Ты всегда меня развлекаешь. Первый честный отзыв за  много  недель.
Даже Фортела не решается говорить  прямо.  -  Голос  его  сорвался,  и  он
прочистил горло. -  Еще  на  прошлой  неделе  растерял  последние  остатки
пигментов. Вышли вместе с мочой. А этот чертов врач  больше  не  выпускает
меня  в  сад,  погреться  на  солнышке.  -  Он  фыркнул,  то  ли   выражая
недовольство, то ли чтобы легче дышалось.  -  Так  это  твоя  бетанка,  а?
Подите-ка сюда, девочка.
     Корделия подошла к постели, и белый старик  пристально  всмотрелся  в
нее своими серо-зелеными глазами.
     - Мне рассказывал о вас командор Иллиан.  И  капитан  Негри  тоже.  Я
смотрел документы астроэкспедиции.  И  этот  удивительный  полет  фантазии
вашего психиатра. Негри хотел даже нанять эту дамочку,  только  для  того,
чтобы она подбрасывала идеи его людям. Ну, а Форкосиган  есть  Форкосиган,
он говорил мне гораздо  меньше.  -  Император  замолчал,  словно  переводя
дыхание. - Скажите-ка мне правду: что вы в нем нашли -  в  перегоревшем...
как это называется... наемном убийце?
     - Похоже, Эйрел все же кое-что вам сказал, - отозвалась  Корделия,  с
удивлением услышав из уст Эзара  Форбарры  собственные  слова.  Но  вопрос
требовал честного ответа, и она постаралась его дать.
     - Наверное... я  нашла  в  нем  себя.  Или  кого-то,  очень  ни  меня
похожего. Мы оба ищем одно и то же. Кажется, он называет это честью.  А  я
скорее назвала бы это благословением Божьим. Мы оба зашли в тупик.
     - Ах, да. Я вспоминаю из вашего дела, что вы верите в Бога, -  сказал
император. - Я-то сам  -  атеист.  Моя  религия  незамысловата,  но  очень
утешает меня в эти последние дни.
     - Да, я и сама нередко чувствовала ее притягательность.
     - Хмм. - Он улыбнулся. - Очень интересный ответ  в  свете  того,  что
говорил о вас Форкосиган.
     - А что же именно он говорил, государь? - спросила  Корделия,  сгорая
от любопытства.
     - Попросите, чтобы он вам сам сказал. Это было по  секрету.  И  очень
поэтично. Я удивился.
     Он сделал ей знак отойти, словно выяснил все, что хотел,  и  подозвал
Форкосигана. Тот стоял в довольно агрессивном варианте позы "вольно".  Рот
его сардонически кривился, но по глазам Корделия поняла, что он тронут.
     - Сколько лет ты служил мне, Эйрел? - спросил император.
     - С момента производства - двадцать шесть. Или  вы  имели  в  виду  -
телом и кровью?
     - Телом и кровью. Я всегда вел отсчет с  того  дня,  как  убийцы  Ури
Форбарры прикончили твою мать и дядю. В ту ночь твой  отец  и  принц  Ксав
пришли  ко  мне  в  штаб-квартиру  Зеленой   армии   со   своим   странным
предложением. Первый  день  гражданской  войны  Ури  Форбарры.  Интересно,
почему ее не назвали гражданской  войной  Петера  Форкосигана?  А,  ладно.
Сколько тебе было лет?
     - Одиннадцать, государь.
     - Одиннадцать. А мне было столько, сколько тебе сейчас. Странно.  Так
что телом и кровью ты служишь мне... Черт, у  меня  уже  затронут  мозг...
итак...
     - Тридцать три года, сэр.
     - Боже! Спасибо. Осталось мало времени.
     По скептическому выражению лица Форкосигана Корделия поняла, что  его
нисколько не убедили признания императора в старческом маразме.
     Старик снова прочистил горло.
     - Я всегда хотел спросить тебя, что вы со стариной Ури  сказали  друг
другу два года спустя, в тот день, когда мы наконец зарезали его в  старом
замке. Меня теперь все больше занимают последние слова  императоров.  Граф
Форхалас думал, что ты с ним играешь.
     Форкосиган на секунду прикрыл глаза: то ли от боли, то ли припоминая.
     - Нисколько. Мне не терпелось нанести первый удар - до тех пор,  пока
его не раздели и не поставили  передо  мной.  Тогда...  у  меня  появилось
желание ударить ему в горло и покончить со всем чисто.
     - То-то было бы шуму! - мечтательно заметил старик.
     - Да уж. По моему лицу он понял, что я дал слабину.  И  издевательски
ухмыльнулся. "Бей, мальчуган. Если осмелишься, пока на  тебе  мой  мундир.
Мой мундир на ребенке?" Вот и все, что он сказал. А я ответил:  "Вы  убили
всех детей в этой комнате", - что было напыщенно, но ничего  лучшего  я  в
тот момент не мог придумать, а потом ударил его в живот.  Я  часто  жалел,
что не сказал... не сказал что-нибудь другое. Но больше всего я жалел, что
у меня не хватило духу последовать моему первому побуждению.
     - Тогда, на галерее, под дождем, ты был совершенно зеленый.
     - Он начал кричать. И я проклинал ту минуту, когда  ко  мне  вернулся
слух.
     Император вздохнул.
     - Да, я помню.
     - Вы все это срежиссировали.
     - Кто-то должен был  это  сделать.  -  Он  помолчал,  отдыхая,  потом
добавил: - Ну, я вызвал тебя не затем,  чтобы  поболтать  о  прошлом.  Мой
премьер-министр сказал тебе, чего я хочу?
     - Что-то насчет должности. Я ответил, что меня это не интересует,  но
он отказался передавать мои слова.
     Форбарра устало закрыл глаза и проговорил, обращаясь к потолку:
     - Скажи мне... лорд Форкосиган... кто должен стать регентом Барраяра?
     У Форкосигана был такой вид, словно он  откусил  что-то  горькое,  но
вежливость не позволяет ему плюнут