ь? Ведь  все  этого  от  вас  ждали.
Только потому, что ваш наследник... - Он неловко коснулся  пальцем  груди,
не решаясь употребить запретный термин "калека".
     Лорд Форкосиган нахмурился. Голос его упал  почти  до  шепота  -  так
резко, что сын вздрогнул.
     - Кто это сказал?
     - Да никто, - испуганно ответил юноша.
     Отец вскочил и несколько раз прошелся по комнате.
     - Никогда и никому не позволяй так говорить, - отчеканил  он.  -  Это
оскорбление чести - твоей и моей. Я поклялся  императору  Эзару  Форбарре,
когда он лежал на смертном одре, что буду верно служить  его  внуку,  и  я
выполнил клятву. И точка.
     - Да я и не спорю, - поспешно заверил сын.
     Лорд Форкосиган поглядел на него и коротко рассмеялся.
     - Извини. Ты просто попал в больное место. Ты тут ни при чем,  малыш.
- Он снова сел, уже вполне владея собой.  -  Ты  знаешь,  что  я  думаю  о
верховной власти. Ведьмин  подарок,  будь  он  трижды  проклят...  Но  вот
попробуй объясни это им.... - Он помотал головой.
     - Но ведь Грегор никак не может подозревать  тебя  в  честолюбии.  Ты
сделал для него больше чем кто  бы  то  ни  было  -  и  во  времена  бунта
Фордариана, и в третью цетагандийскую войну, и  при  подавлении  восстания
Комарры... Да без тебя его давно бы скинули с трона.
     Лорд Форкосиган поморщился.
     - Сейчас Грегор способен на любую  глупость.  Он  только  что  вкусил
власти, - а власти у него очень много, можешь мне поверить, - и  теперь  у
него руки чешутся выяснить, как далеко она простирается. У меня вовсе  нет
желания делать из себя мишень.
     - Ну что ты, папа! Грегора не назовешь вероломным.
     - Нет, конечно нет, но теперь на него давят со всех сторон,  а  я  не
могу защитить его... - Лорд оборвал себя, сжав кулаки. - Ладно.  Поговорим
о другом. Я хотел бы обсудить с тобой твои планы.
     Майлз устало потер лицо.
     - Не знаю, сэр...
     - Например, ты можешь подать прошение императору, - не очень уверенно
предложил лорд Форкосиган.
     - Как это? Засунуть меня в  армию  по  высочайшему  указу,  наперекор
правилам? Ты же сам всю жизнь воевал против института любимчиков. -  Майлз
вздохнул. - Если бы я хотел попасть в академию таким путем, это надо  было
делать с самого начала, до провала на испытаниях. А теперь... Нет.
     - Но ты слишком талантлив и энергичен, чтобы  бездельничать.  Есть  и
другие способы послужить родине. Я бы хотел подсказать тебе одну-две идеи.
Просто, чтобы ты о них подумал.
     - Говори.
     - Будешь ли ты офицером или нет, ты все  равно  когда-нибудь  станешь
графом Форкосиганом. - Майлз раскрыл было рот, чтобы  возразить,  но  отец
поднял руку. - Я говорю "когда-нибудь".  Ты  неизбежно  получишь  какое-то
место в правительстве - если, конечно, не  произойдет  революции  или  еще
какой-то  социальной   катастрофы.   Ты   будешь   представлять   область,
доставшуюся нам от наших предков. А она сейчас в постыдном  запустении.  И
не только потому, что твой дед болен.  На  меня  навалилась  груда  другой
работы, а до этого мы оба отдали большую часть жизни военной службе...
     Говори-говори, а то я ничего этого не знаю, устало подумал Майлз...
     - В общем, получилось  так,  что  там  теперь  скопилась  масса  дел,
которыми  необходимо  заняться.  И  если  тебя   немного   подготовить   в
юридическом плане...
     - Юристом?! - в ужасе ахнул Майлз. - Ты хочешь, чтобы я стал юристом?
Но это же ничем не лучше профессии портного...
     - Что-что? - удивился лорд. - При чем тут портной?
     - Да это я так... Из разговора с дедушкой.
     - Вообще-то  я  не  хотел  говорить  об  этом  твоему  деду.  -  Лорд
Форкосиган слегка откашлялся. - Но если бы ты получил кое-какую подготовку
по основам государственного управления, ты бы мог... Как бы это сказать...
Ты бы мог замещать дедушку в нашем округе. Знаешь,  управление  не  всегда
исчерпывалось войной, даже в период Изоляции.
     Похоже, ты давненько об этом подумываешь,  с  обидой  отметил  Майлз.
Вряд ли ты взаправду верил,  что  я  смогу  поступить  в  академию...  Все
сомнения Майлза вновь вернулись к нему.
     - Вы мне все говорите, сэр? Ничего не утаиваете?  Ну,  насчет  вашего
здоровья или еще чего-то?
     - Нет-нет, - заверил лорд.  -  Хотя  с  моей  должностью  никогда  не
знаешь, что будет завтра.
     - Интересно, что происходит между Грегором  и  моим  отцом  на  самом
деле? У меня  такое  чувство,  будто  мне  говорят  процентов  десять,  не
больше...
     Лорд устало вздохнул, потом улыбнулся.
     - Ладно. Я мешаю тебе отдыхать, в этом ты  нуждаешься  сейчас  больше
всего. - Он встал.
     - Да мне и не хочется спать, отец.
     - Принести тебе что-нибудь, чтобы скорее заснуть? - осторожно и нежно
предложил лорд Форкосиган.
     - Нет, получил запас снадобий в лазарете. Пара таких  таблеток,  и  я
поплыву, как в замедленной  съемке.  -  Майлз  изобразил  руками  ласты  и
закатил глаза.
     Лорд Форкосиган кивнул и удалился.
     Майлз откинулся на подушки и попробовал снова вызвать образ Элен.  Но
холод действительности, ворвавшийся вместе с отцом, не оставлял места  для
иллюзий. Майлз спустил ноги на пол и зашаркал в ванную за своим  средством
для замедленного плавания.
     Две таблетки, глоток воды. А если принять все,  прошептал  вкрадчивый
голос откуда-то из глубины сознания. Он со стуком  поставил  почти  полную
коробочку на полку. Глаза его сверкнули.
     - Дед прав. Драться нужно до последнего.
     Он вернулся в постель. Перед ним вновь и вновь мелькала картинка - он
сидит на стене, затем совершает свой роковой прыжок. Это  было  похоже  на
замедленную съемку. Наконец к нему пришел сон, и все исчезло.



                                    3

     Майлза разбудил слуга, осторожно дотронувшийся до его плеча.  Свет  в
комнате был тусклый, темно-серый.
     - Лорд Форкосиган... Лорд Форкосиган...
     Майлз, одурманенный  снотворным,  с  великим  трудом  разлепил  веки.
Который час?.. И почему этот болван именует его отцовским титулом? Он что,
новенький? Вроде нет.
     Но вот сознание вернулось к нему и Майлз  похолодел:  до  него  дошел
смысл сказанного. Он резко сел в постели, голова кружилась, сердце куда-то
проваливалось.
     - Что?
     - Ваш... Ваш отец просит вас одеться и сейчас же спуститься к нему. -
Слуга запинался, и это подтверждало его худшие опасения.
     Рассвет еще не наступил. Когда Майлз вошел в библиотеку,  там  горели
лампы, а окна казались тусклыми  синевато-серыми  прямоугольниками.  Отец,
полуодетый в форменных брюках, рубашке и ночных туфлях  тихо  беседовал  о
чем-то с двумя мужчинами. Одного Майлз знал - это был  их  домашний  врач,
другой - адъютант в придворном мундире. Отец поднял глаза и встретился  со
взглядом Майлза.
     - Что-то с дедом, сэр? - тихо спросил Майлз.
     Новоиспеченный граф Форкосиган кивнул головой.
     - Дедушка скончался во сне, часа два тому назад. Думаю,  боли  он  не
испытывал. - Голос отца не дрожал, но  лицо  было  старчески  изможденным,
хотя на нем и застыла маска профессиональной  невозмутимости.  Глаза  отца
показались Майлзу на какой-то  миг  глазами  несчастного  ребенка,  и  это
перепугало его больше, чем новая, глубокая складка у отцовского рта.
     Взор юноши наполнился  слезами,  и  он  сердито  смахнул  их  тыльной
стороной ладони.
     - К черту! - пробормотал он прерывающимся голосом.  Никогда  в  жизни
Майлз не чувствовал себя таким маленьким.
     Отец как-то странно посмотрел на него.
     - Я... - начал он и осекся.  -  Ты  ведь  знаешь,  он  уже  несколько
месяцев был на волоске.
     А вчера я  этот  волосок  перерезал,  подумал  Майлз,  чувствуя  себя
совершенно несчастным. Моя вина. Но вслух он сказал:
     - Да, сэр.


     Похороны   старого   графа   превратились   прямо-таки   в    событие
государственной  важности.  Три  дня  пышных  церемоний  безмерно  утомили
Майлза. Соболезнования. Надгробные речи.  Процессия,  для  которой  Грегор
Форбарра выделил императорский военный оркестр и отряд  конной  гвардии  в
парадных мундирах. Погребение.
     Майлз думал, что его дед - последний представитель  эпохи  имперского
величия.  Теперь  он  убедился  в  своей  ошибке.  Из  каких-то  закоулков
повыползали древние служаки, из которых песок сыпался, и их  дамы,  все  в
черном, как  вороны,  жуткое  зрелище.  Мрачно-вежливый,  Майлз  терпеливо
сносил шокированные и сочувствующие взгляды, когда  его  представляли  как
внука Петера Форкосигана, и выслушивал бесконечные воспоминания  о  людях,
которые умерли задолго до его рождения и о  которых  он  надеялся  никогда
больше не услышать.
     Даже после того, как была брошена последняя лопата земли на могильный
холм, конца нашествию не предвиделось. К вечеру дом Форкосиганов заполнила
куча народа - друзья, знакомые, общественные  деятели,  их  жены,  зеваки,
любители визитов и столько родственников, что Майлза пробрала дрожь.
     Отец и мать стояли внизу, встречая гостей. Долг аристократа для  отца
всегда был связан с политическим долгом; Майлз мужественно нес вахту рядом
с родителями. Но когда прибыли Форпатрилы, он не выдержал и решил удрать в
последнюю крепость, еще не занятую вражескими войсками. Майлз уже  слышал,
что Айвен прошел в академию, и вникать в подробности  этого  события  было
ему  сейчас  не  под  силу.  Стащив  пару  роскошных  цветов  с  какого-то
похоронного украшения, он поднялся на лифте на верхний этаж и  постучал  в
резную дверь.
     - Кто там? - донесся приглушенный голос Элен. Майлз надавил на  ручку
с эмалевым рисунком, дверь приоткрылась, и  он  просунул  в  щель  руку  с
цветами. Элен радостно добавила: - Входи, Майлз, входи.
     Он проскочил в дверь, до смешного тощий в своем траурном  костюме,  и
вопросительно улыбнулся.
     - Как ты догадалась, что это я?
     - Ну, это мог быть либо ты, либо... Никто мне не  протягивает  цветы,
стоя на коленях. - Ее взгляд невольно задержался на уровне дверной  ручки,
выдавая, каким образом Элен без труда догадалась, кто ее посетитель.
     Майлз немедленно опустился на колени, быстро-быстро заерзал по  ковру
и с торжественным видом вручил ей цветы.
     - Прошу! - воскликнул он, и девушка от  удивления  рассмеялась.  Зато
проклятые ноги его не выдержали такого варварства и  ответили  болезненной
судорогой. Майлз отдышался и  добавил  гораздо  тише:  -  М-м-м...  Ты  не
поможешь мне? Эти проклятые гравитонные костыли...
     - О, Боже... - Элен помогла ему добраться  до  своей  узкой  постели,
заставила прилечь, а сама вернулась в кресло.
     Майлз покрутил головой, осматривая крохотную спальню.
     - Тебе что, не могли выделить чего-нибудь посимпатичнее этого чулана?
     - Мне здесь нравится. Особенно окно на улицу, - сказала Элен. - Да  и
комната даже больше, чем у моего отца.  -  Она  понюхала  цветы,  и  Майлз
тотчас же пожалел, что не выбрал другие, подушистее. И вдруг Элен  подняла
на него недоумевающие глаза: - Майлз, где ты их взял?
     Он покраснел, чувствуя себя слегка виноватым.
     - Позаимствовал  у  деда.  Можешь  мне  поверить,  никто  не  заметит
недостачи. Там, внизу, настоящие джунгли.
     Элен беспомощно покачала головой.
     - Ты неисправим.
     - Ты не сердишься? - тревожно спросил он. - Мне подумалось, что ты от
них получишь больше удовольствия, чем дед.
     - Лишь бы никто не вообразил, будто я их стащила.
     - Отсылай  всех  ко  мне,  -  великодушно  разрешил  Майлз,  вздернув
подбородок и не спуская глаз с задумавшейся девушки, разглядывающей цветы.
- О чем ты сейчас думаешь? Что-нибудь печальное?
     - У меня, наверное, не лицо, а какое-то окно. Совершенно прозрачное.
     - И вовсе нет. У тебя лицо - как... как  поверхность  воды.  Сплошные
отражения и отсветы. И никогда не знаешь, что там в глубине. - Он  понизил
голос, показывая, сколь таинственны эти глубины.
     Элен состроила презрительную гримаску, но потом вздохнула.
     - Я думала... Я-то ведь не положила ни цветочка на могилу матери...
     Майлз оживился - у него сразу возник интересный проект.
     - А ты хочешь? Мы могли бы выскользнуть с заднего  хода...  Нагрузить
телегу-другую... И никто бы не заметил.
     - Ну уж нет! - вознегодовала девушка. - Ты и так  провинился.  -  Она
повернула цветы к холодному дневному свету. - Я ведь даже не знаю, где  ее
могила.
     - Да? Как странно. Сержант Ботари до того зациклен на твоей  покойной
матушке... Я был уверен, что он регулярно  совершает  паломничества  к  ее
могиле. Впрочем, он, наверное, не любит вспоминать о ее смерти.
     - Тут ты прав. Однажды я спросила - почему бы нам вместе не  побывать
там, где она похоронена. Но это  было  все  равно,  что  разговаривать  со
стенкой. Ты же знаешь, как с ним бывает.
     - Да, иной раз он действительно похож на стенку - ту,  которая  вдруг
обрушивается на кого-то.  -  В  глазах  Майлза  зажегся  огонек:  проблема
заинтересовала его, хотя пока лишь теоретически. - А  может  он  чувствует
себя виноватым? Или твоя мать оказалась одной из тех женщин,  что  умирают
при родах?.. Ведь она умерла примерно тогда же, когда ты родилась, так?
     - Он говорил, что мать попала в авиакатастрофу.
     - А-а.
     - Но в другой раз сказал, что она утонула.
     - Да? - Огонек интереса разгорелся еще ярче  и  упрямее.  -  Но  если
флайер упал в воду, то оба объяснения могут быть  верными.  Или  если  сам
сержант катапультировался где-нибудь над рекой...
     Девушка вздрогнула. Майлз заметил это и обругал  себя  бесчувственным
болваном.
     - О, я не хотел... Я сегодня в таком гнусном настроении. - Все  из-за
этого  чертова  траура.  -  Он  взмахнул  руками,  изображая   общипанного
стервятника, и  на  некоторое  время  замолчал,  размышляя  о  церемониях,
связанных со смертью.  Элен  тоже  приумолкла,  глядя  вниз,  на  вереницу
сильных мира сего, входящих в дом или покидающих его.
     - Мы могли бы разузнать, - внезапно объявил Майлз.  Элен  непонимающе
уставилась на него.
     - Что?
     - Где похоронена твоя мать. И никого не пришлось бы спрашивать.
     - А как?
     Майлз усмехнулся и встал.
     - А вот не скажу. Ты можешь испугаться,  как  в  тот  раз,  когда  мы
исследовали  пещеры  за  Форкосиган-Сюрло  и   наткнулись   на   позабытый
партизанский склад оружия. Другого  такого  случая  покататься  на  старом
танке больше не представится.
     Элен некоторое время отнекивалась - видимо, у нее сохранились слишком
яркие воспоминания о приключении, хотя она и не попала тогда под оползень.
Но в конце концов все-таки последовала за ним.


     Они осторожно вошли  в  темную  библиотеку.  Майлз  задержался  около
часового и, доверительно понизив голос, попросил:
     - Ты не мог бы вроде  как  подергать  ручку,  если  кто-нибудь  будет
подходить, а, капрал? Нам бы... м-м-м... не хотелось,  чтобы  нас  застали
врасплох.
     Охранник ответил понимающей ухмылкой.
     - Конечно, лорд Май... лорд Форкосиган.
     - Майлз, - свирепо зашептала Элен, когда  закрывшаяся  дверь  отсекла
говор, позвякивание серебра и хрусталя и шаги слуг  в  соседних  комнатах,
где продолжались  поминки  по  старому  графу  Петеру  Форкосигану.  -  Ты
представляешь, что он может подумать?
     - Всяк подозревает в меру своей испорченности,  -  весело  бросил  он
через плечо. - Лишь бы не догадались  вот  об  этом...  -  Майлз  приложил
ладонь к сенсорной пластине большого пульта, возвышавшегося перед  камином
резного  мрамора;  сюда  была  подведена  сверхзащищенная  линия  связи  с
императорской резиденцией и  генеральным  штабом.  Элен  даже  ойкнула  от
удивления,  когда  перед  ними,  прямо  в  воздухе  замерцала   трехмерная
голографическая матрица. Несколько пассов руками, и экраны ожили.
     - А я-то была уверена, что все это чертовски секретно!
     - Конечно. Просто капитан Куделка давал мне  кое-какие  уроки,  ну...
раньше, когда я готовился в академию. Он иногда  связывался  с  армейскими
компьютерами, чтобы поиграть со мной в штабные игры. Я так и думал, что он
забудет стереть мой допуск... - Майлз деловито набрал  сложную  комбинацию
команд.
     - А что ты делаешь сейчас? - почтительно спросила Элен.
     - Ввожу  код  капитана  Куделки.  Чтобы  меня  подключили  к  военным
архивам.
     - Господи, Майлз!
     - Не беспокойся. - Он похлопал ее по руке. - Мы же здесь  всего  лишь
тискаемся, ты что,  забыла?  Никто  сюда  не  войдет,  разве  что  капитан
Куделка, а он не будет возражать. Промаха быть не должно.  Пожалуй,  лучше
всего начать с личного дела твоего отца.  А-а,  вот.  -  В  толще  матрицы
соткался плоский экран,  на  нем  стали  появляться  строчки  текста.  Тут
обязательно будет что-нибудь про твою мать, и  мы  это  используем,  чтобы
получить всю информацию. - Майлз замолчал на секунду  и  откинулся  назад,
потом несколько раз нажал клавишу, переходя с экрана на экран.
     - Ну что? - взволнованно спросила Элен.
     - Я хотел поглядеть записи за период незадолго  до  твоего  рождения.
Кажется, он ушел из армии как раз в это время, так?
     - Так.
     -  Он  когда-либо  говорил  тебе,  что  был  уволен  по   медицинским
показаниям, против воли?
     - Нет. - Она заглянула через его плечо. - Занятно. И тут не  сказано,
почему.
     -  О,  здесь  есть  вещи  еще  занятнее.  Его  личное  дело  за  год,
предшествующий твоему рождению, закрыто, к тем файлам нет доступа.  И  код
запрета жутко крутой. Я не могу его снять сразу начнется  перепроверка,  а
за этим... Да, здесь личный пароль капитана Иллиана.  Вот  уж  с  кем  мне
точно не хотелось бы беседовать. - Майлз похолодел от одной только  мысли,
что может  случайно  привлечь  к  себе  внимание  главы  имперской  службы
безопасности. - Ладно, давай попутешествуем во времени, - продолжал он.  -
Назад, дальше,  дальше.  Похоже,  твой  отец  не  очень-то  ладил  с  этим
Форратьером.
     Глаза Элен загорелась любопытством.
     - Это тот адмирал Форратьер, которого убили возле Эскобара?
     - М-м...  Да,  Джесс  Форратьер.  Да-а...  -  Оказалось,  Ботари  был
денщиком адмирала в течение нескольких лет.  Это  Майлза  удивило,  ему  с
детства казалось, что  Ботари  нес  строевую  службу  в  частях,  которыми
командовал его отец. Пребывание  Ботари  у  Форратьера  закончилось  целой
серией выговоров, дисциплинарных  взысканий  и  зашифрованных  медицинских
данных. Помня, что Элен смотрит через его плечо,  Майлз  быстро  проскочил
этот раздел. Все  здесь  выглядело  как-то  странно.  Упоминались  нелепые
мелкие проступки за которые Ботари был сурово наказан. Другие прегрешения,
куда серьезнее - вот скажем, неужто Ботари и вправду  продержал  какого-то
техника в уборной шестнадцать часов, наставив на него  плазмотрон.  Зачем,
Господи, зачем? И все  это  погребено  в  медицинском  отчете  -  никакого
наказания не последовало.
     Чем дальше он шел назад во времени, тем обычнее становилось  дело.  В
возрасте  от  двадцати  до  тридцати  лет  Ботари  участвовал  во   многих
сражениях. Благодарности, упоминания в приказе, отметки о ранениях,  снова
благодарности. Отличные оценки за боевую подготовку. Запись о  поступлении
в армию.
     - В те времена  было  куда  проще  пробиться  на  военную  службу,  -
завистливо сказал Майлз.
     - Ой, а мои дедушка с бабушкой тут упоминаются? заволновалась Элен. -
Он о них никогда не говорит. Насколько я поняла, его мать умерла, когда он
был ребенком. Он мне так и не сказал, как ее звали.
     - Мария, - промолвил Майлз, вглядываясь в нечеткий текст.
     - Как мило! - обрадовалась Элен. - А как звали его отца?
     Ай-ай-ай, подумал Майлз. Хотя копия фотостата и была мутной,  он  все
же легко разобрал слово "неизвестен", внесенное крупным почерком какого-то
давно забытого писаря. Майлз судорожно  сглотнул,  поняв  наконец,  почему
словечко "ублюдок", вызывает у Ботари бешеную  реакцию,  в  то  время  как
др