арить... - Галени  резко  остановился  и  покраснел.  -  Моя  докторская
диссертация, знаете ли, называлась "Барраярская имперская служба: столетие
перемен".
     - Я понимаю.
     - Я хотел служить Комарре.
     - Как ваш отец до вас, -  договорил  Майлз.  Галени  быстро  взглянул
напето, заподозрив  сарказм,  но  нашел,  как  и  надеялся  Майлз,  только
сочувственную иронию.
     Галени понимающе кивнул.
     - Да. И нет. Никто из кадетов, поступивших на службу одновременно  со
мной не видел настоящей войны. А я видел.
     - Я подозревал, что вы знакомы с комаррским восстанием ближе, чем это
значилось в докладах, - заметил Майлз.
     - Я помогал отцу, - продолжал Галени.  -  Несколько  ночных  вылазок,
диверсии... Я был не по  возрасту  низкорослым.  Есть  места,  куда  может
попасть только заигравшийся ребенок - взрослого схватят и пристукнут.  Мне
еще не было четырнадцати, а я уже помогал убивать... У  меня  нет  иллюзий
относительно того, как вели себя великолепные имперские  войска  во  время
комаррского восстания. Я видел, как люди вот в этих мундирах, - (он махнул
рукой на свои зеленые брюки с лампасами), - творят зло.  Страшное  зло.  В
гневе, от страха, досады или отчаяния, а иногда просто от скуки. Но  разве
для мертвых, для обычных людей, попавших  под  перекрестный  огонь,  имело
значение,  сожгли  ли  их  плазменным   огнем   оккупанты   или   разнесли
гравиколлапсами добрые патриоты? Свобода? Что толку притворяться,  что  на
Комарре до появления барраярцев была  демократия.  Мой  отец  кричал,  что
Барраяр уничтожил Комарру, но когда я смотрел вокруг - Комарра  оставалась
прежней Комаррой.
     - Нельзя обложить налогом пустыню, - пробормотал Майлз.
     - Я видел одну маленькую девочку... - Галени замолчал, закусил губу и
почти выкрикнул: - Единственное, что  имеет  значение,  -  это  отсутствие
войны. Всякой. Я хочу... хотел... чтобы мои поступки приближали это время.
Карьера на имперской службе, почетная  отставка,  пост  в  министерстве  -
затем вверх по гражданской лестнице, а потом...
     - Вице-король Комарры? - предположил Майлз.
     - Так высоко я не метил, - чуть смутился Галени.  -  Но  наверняка  -
один  из  его  советников.  -  Майлз  почти  воочию  увидел,  как  меркнет
ослепительная надежда, когда Галени оглядел камеру и губы его  растянулись
в презрительной усмешке. - Но мой отец зациклился на мщении.  "Иностранное
правление не только ведет к злоупотреблениям властью,  но  по  сути  своей
порочно..." "Попытка вернуть ему прежний статус путем интеграции - это  не
компромисс, а коллаборационизм, капитуляция..." "За твои грехи  комаррские
революционеры расплатились своими жизнями..." И так далее и тому подобное.
     - Значит, он все еще пытается уговорить вас перейти на его сторону?
     - О да. Мне кажется, он будет убеждать меня, даже спуская курок.
     - Не то чтобы я просил... э-э... поступиться принципами или что-то  в
этом роде, но я пойму вас, если вы, скажем, попросите сохранить вам жизнь,
- робко сказал Майлз. - "Отступивший выживает для следующего  боя"  и  все
такое прочее.
     Галени покачал головой:
     - Именно поэтому я не могу отступить. Не "не хочу", а "не могу". Отец
так устроен, что не способен доверять. Если я переменю  свои  позиции,  он
тоже их переменит - и  так  же  сильно  захочет  убить  меня,  как  сейчас
убеждает себя сохранить мне жизнь.  Он  уже  пожертвовал  моим  братом.  В
определенном смысле смерть матери тоже связана с этой потерей - и  другими
потерями, на которые отец шел без колебаний ради  своего  Дела.  -  Галени
добавил, внезапно смутившись: - Наверно, звучит все  ужасно  по-эдиповски.
Но... это так романтично - выбирать самый  трудный  жребий.  В  этом  весь
отец.
     Майлз покачал головой:
     - Готов признать, что вы знаете его лучше меня. И тем не менее...  Ну
ладно,  людей  гипнотизирует  трудный  выбор.  И  они   перестают   искать
альтернативу. Воля к безмыслию - великая сила...
     Это замечание заставило Галени удивленно поднять брови.
     - ...но альтернатива тем  не  менее  существует.  Всегда.  Право  же,
важнее сохранять верность человечности, а не принципу.
     Галени улыбнулся:
     - Полагаю, я не должен удивляться, слыша такое от барраярца. От члена
общества,  которое  традиционно  связано  цепью  присяг,  а  не   стройной
законодательной системой... Это дает себя знать политика вашего отца?
     Майлз подумал немного:
     - Если честно - теология моей матери.  Исходя  из  совершенно  разных
предпосылок, мать и отец пришли к странному на первый взгляд единству.  Ее
теория заключается в том, что принципы приходят и уходят,  а  человеческая
душа бессмертна. Стало быть, человек и  его  душа  -  прежде  всего.  Мать
бывает чрезвычайно логичной. Она ведь бетанка.
     Галени с интересом подался вперед, зажав ладони между колен.
     - Меня гораздо больше удивляет, что ваша мать вообще имела  отношение
к  вашему  воспитанию.  Насколько  я  знаю,  барраярское  общество   имеет
тенденцию к... э-э... агрессивной патриархальности. А  графиня  Форкосиган
славится тем, что она - самая невидимая из жен политиков.
     - Угу, невидимая, - просияв, согласился Майлз. - Как воздух. Если  бы
он вдруг исчез, вы бы не заметили. До той минуты,  когда  придется  делать
следующий вдох.
     Он подавил острую боль, представив лицо матери, и  еще  более  острый
страх: "Если я на этот раз не вернусь..."
     Галени вежливо-недоверчиво улыбнулся:
     - Трудно себе представить, чтобы великий  адмирал  уступал...  э-э...
супруге.
     Майлз пожал плечами:
     - Он уступает не супруге, а логике. Мать - одна из немногих известных
мне людей, кто полностью победил  волю  к  безмыслию.  -  Майлз  задумчиво
нахмурился.  -  Ваш  отец  -  человек  неглупый.  Он  скрылся  от   службы
безопасности, он смог разработать план действий, оказавшихся успешными,  -
по крайней мере на этот час,  он  имел  запасной  вариант,  он  энергичен,
настойчив...
     - Да, наверное, - согласился Галени.
     - Гм. - Майлз нахмурился.
     - Что?
     - Один фактор этого заговора не дает мне покоя...
     - А я думал, их немало!
     Майлз медленно продолжал:
     - Я пытаюсь рассуждать логически. Абстрактно. В заговоре как  таковом
есть нечто такое, что даже с точки зрения вашего отца  невозможно  понять.
Конечно, идет политическая возня; приходится  идти  на  риск.  Так  всегда
бывает, когда пытаешься перевести планы в плоскость реальных действий.  Но
даже учитывая эти обстоятельства, что-то по сути не так.
     - Конечно, это смелый шаг, -  ответил  Галени.  -  Но  если  отцу  он
удастся, у него будет все. Если ваш клон захватит империю, он  окажется  в
центре барраярской структуры власти. Он будет управлять  всем.  Абсолютная
власть.
     - Чушь свинячья, - отрезал Майлз.
     Брови Галени поползли вверх, о Майлз продолжал:
     - Пусть на Барраяре нет стройной законодательной системы, но  это  не
значит, что там нет системы как таковой. Вы-то должны  знать,  что  власть
императора - не более чем суммарная поддержка военных, графов, министерств
и народа в целом. Ужасные вещи происходят с теми императорами, которым  не
удается выполнить свои обязанности по отношению к  вышеуказанным  группам.
Расчленение императора Ури Безумного произошло совсем  недавно.  Мой  отец
мальчишкой присутствовал на этой жуткой, почти средневековой казни. И  тем
не менее люди удивляются, отчего он не хотел завладеть  империей.  Что  же
получается? Вы видите эту картину? Вот поддельный я, захватывающий трон  в
результате кровавого  переворота,  за  которым  следует  быстрая  передача
власти и привилегий Комарре, скажем, даже предоставление ей независимости.
А результаты?
     - Продолжайте, - попросил зачарованный Галени.
     - Военные будут оскорблены тем, что я отказался от их трудом  добытых
побед. Графы - что я возвысился над ними. Министерства  тоже  вознегодуют,
поскольку потеря Комарры - источника налогов и крупнейшего торгового  узла
- резко ограничит их власть. Народ будет оскорблен по всем  этим  причинам
плюс еще потому, что, по мнению большинства, я мутант,  то  есть  нечистое
физически, неполноценное существо. Знаете, как это ни дико, но в  глубинке
до сих пор убивают младенцев с врожденными уродствами,  например,  заячьей
губой, хотя закон уже полвека назад объявил  это  преступлением.  Если  вы
можете придумать участь, худшую, чем расчленение заживо,  то  этот  бедный
клон идет прямо к ней в объятия. Я не уверен,  что  даже  мне  удалось  бы
взнуздать империю и выжить,  пусть  без  комаррских  осложнений.  А  этому
мальчишке, сколько ему? Семнадцать, восемнадцать? - И  Майлз  заключил:  -
Глупый план. Или...
     - Или?
     - Или совсем другой план.
     - Гм.
     - Кроме того, - еще медленнее  проговорил  Майлз,  -  для  чего  Серу
Галену, который, если я правильно его понял, ненавидит моего отца  гораздо
сильнее, чем любит... кого-нибудь, идти  на  такие  трудности  только  для
того, чтобы посадить на барраярский трон  потомка  Форкосигана?  В  высшей
степени незавершенная месть. И как, если ему каким-то чудом  удастся  дать
мальчишке власть над империей, ваш отец собирается его контролировать?
     -  Предварительная  обработка?  -  предположил   Галени.   -   Угрозы
разоблачения?
     - Угу, может быть...
     Зайдя в тупик, Майлз замолчал, но ненадолго:
     - По-моему, настоящий план вашего отца  гораздо  проще  и  умнее.  Он
намеревается бросить клона в центр борьбы за власть просто для того, чтобы
создать на Барраяре неразбериху. Результат борьбы не имеет значения.  Клон
- всего лишь  пешка.  Восстание  на  Комарре  должно  вспыхнуть  в  момент
наибольшей сумятицы на Барраяре. А если при этом  прольется  кровь  -  еще
лучше. Видимо, за спиной у вашего отца прячется некий союзник,  который  в
нужный момент шагнет вперед и перекроет выход  из  пространства  Барраяра.
Господи, я надеюсь, он не заключил союз с Цетагандой! Дьявольский союз!
     - Обмен барраярской оккупации на цетагандийскую кажется мне  шагом  с
нулевым эффектом. Отец не сумасшедший. Но что будет с вашим  дорогостоящим
клоном? - осведомился Галени, пытаясь распутать клубок интриг.
     Майлз жестко улыбнулся:
     - Серу Галену на это наплевать. Клон - не цель, а средство.  -  Майлз
открыл рот. Закрыл. Снова открыл: - Только... я все  слышу  голос  матери.
Это от нее  у  меня  великолепный  бетанский  выговор  -  тот,  которым  я
пользуюсь в роли адмирала Нейсмита. Я и сейчас ее слышу.
     - И что же она говорит? - Брови Галени изогнулись.
     "Майлз, - говорит она, - где брат твой Марк?"
     - Ну, клона никак нельзя назвать вашим братом! - изумился Галени.
     - Вы ошибаетесь. По бетанским законам он называется именно так.
     - Безумие! - Ошеломленный Галени смотрел на Майлза во  все  глаза.  -
Ваша мать не могла требовать, чтобы вы заботились об этом создании!
     - Еще как могла, - мрачно  вздохнул  Майлз.  К  горлу,  как  тошнота,
подступил комок невыразимого ужаса. Как все переплелось, страшно, сложно.
     - И это - женщина, которая, по вашим словам, олицетворяет барраярскую
империю? Я  отказываюсь  понимать  такое.  Граф  Форкосиган  -  прагматик.
Посмотрите только на план интеграции Комарры!
     - Да, - сердечно предложил Майлз, - вы только посмотрите на него.
     Галени кинул на него подозрительный взгляд.
     - Люди важнее принципов, а? - догадался он наконец.
     - Угу.
     Галени устало опустился на скамью. Спустя минуту уголок его рта  чуть
приподнялся.
     - А вот мой отец, - пробормотал он, - всегда  был  человеком  глубоко
принципиальным.



                                    10

     С каждой минутой надежд на освобождение оставалось все меньше.  Через
некоторое время был доставлен еще один завтрак. Это означало - если  можно
положиться на такие часы - что пошел третий день заточения Майлза. Судя по
всему, клон не совершал грубых ошибок, которые непременно  выдали  бы  его
Айвену и Элли. А уж если ему удастся провести Айвена и Элли,  он  проведет
кого угодно. Майлз содрогнулся.
     Глубоко вздохнув, он соскочил со скамьи  и  заставил  себя  проделать
несколько физических  упражнений,  пытаясь  освободить  мозг  от  остатков
суперпентотала. Галени, олицетворявший малоприятный синдром лекарственного
похмелья, депрессии и бессильной ярости, растянулся на скамье, молча глядя
на Майлза.
     Астматически хрипя, потея и с трудом держась на ногах, Майлз принялся
расхаживать по камере, чтобы привести мысли в порядок. В  камере  начинало
вонять, что отнюдь не способствовало  хорошему  самочувствию.  Без  особой
надежды Майлз прошел в туалет и испытал  свой  трюк  с  затыканием  носком
раковины. Как он и подозревал, та же сенсорная система,  которая  включала
воду, когда он подставлял руки под кран, отключила ее прежде, чем жидкость
начала переливаться через край. Унитаз работал  на  таком  же  безотказном
принципе. Но даже если бы Майлзу и удалось  принудить  тюремщиков  открыть
дверь, Галени уже продемонстрировал, что они  не  более  чем  кролики  под
дулами парализаторов.
     Нет. Это все не годится. Единственной связью с противником был  поток
информации, которую те рассчитывали из него выжать.  В  конце  концов  это
единственная причина, почему он еще жив. Из всех  рычагов,  которые  можно
привести в действие, этот  -  самый  действенный.  Если  клон  ведет  себя
безупречно, ему  надо  помочь  -  научить  делать  ошибки.  Но  как  этого
добиться, если ты накачан суперпентоталом? Можно, конечно, встать  посреди
комнаты и  декламировать  фальшивые  признания,  взирая  на  осветительную
панель а-ля капитан Галени, но вряд ли такое воспримут всерьез.
     Майлз сидел на скамье, хмуро разглядывая  замерзшие  ступни  (влажные
носки он разложил сушиться), когда щелкнул замок. Двое  с  парализаторами.
Один из охранников направил оружие на Галени, который вызывающе  улыбался,
не двигаясь с места. Палец охранника лежал на  спусковом  крючке:  сегодня
колебаний не заметно. Галени в сознании им явно не  нужен.  Второй  сделал
Майлзу знак выходить. Если капитана Галени  сразу  же  парализуют,  как  в
прошлый раз, Майлзу нет смысла в одиночестве  драться  с  охранниками.  Он
вздохнул и подчинился.
     Оказавшись в коридоре,  Майлз  изумленно  выдохнул:  его  ждал  клон,
пожирая своего двойника глазами.
     Дубль-Майлз был одет в форму адмирала дендарийцев,  сидевшую  на  нем
просто идеально.
     Нервным жестом он приказал охранникам ввести Майлза в кабинет. На сей
раз его крепко привязали к стулу посредине комнаты. Как интересно - Галена
не было!
     - Ждите за дверью, - приказал клон. Охранники  переглянулись,  пожали
плечами и послушно удалились, прихватив с собой пару мягких стульев.
     Когда дверь за ними захлопнулась, воцарилась глубокая тишина. Двойник
медленно обошел вокруг Майлза, держась от него на  безопасном  расстоянии,
словно тот был коброй. Остановившись лицом к Майлзу  примерно  в  полутора
метрах от него, клон присел на письменный  стол,  покачивая  ногой.  Майлз
узнал свою любимую позу. Он  больше  никогда  не  сможет  ее  принять,  не
смутившись: клон украл у него маленький кусочек жизни. Один  из  кусочков.
Майлз вдруг почувствовал себя  обворованным,  измотанным,  потрепанным.  И
испуганным.
     - Как... э-э... - начал он и откашлялся, чтобы прочистить  пересохшее
горло. - Как тебе удалось удрать из посольства?
     - Все утро я исполнял обязанности адмирала Нейсмита, -  сказал  клон.
Майлзу показалось, что голос  его  звучит  слишком  самодовольно.  -  Твоя
телохранительница  думала,   что   передает   меня   службе   безопасности
барраярского посольства. Так я получил немного неучтенного времени. Ловко,
а?
     - Рискованно, - заметил Майлз. -  И  чего  ты  хотел  этим  добиться?
Суперпентотал на меня не очень-то действует.  -  И  в  самом  деле:  Майлз
заметил, что инъектора нигде не видно. Пропал, как и Сер Гален. Любопытно.
     - Это не имеет значения. - Клон сделал резкое движение, словно что-то
отбрасывая.  (Вот  и  еще  кусочек  оторван  от  Майлза  -  рраз!)  -  Мне
безразлично, скажешь ты правду или соврешь. Я просто хочу услышать, как ты
говоришь. Увидеть тебя, хотя бы раз. Ты, ты, ты... - Голос клона понизился
до шепота: - До чего ж я тебя ненавижу!
     Майлз снова прочистил горло.
     - Я мог бы напомнить тебе. Что мы только три дня как знакомы. Что  бы
с тобой ни происходило, я здесь ни при чем.
     - Ты, - сдавленным голосом ответил клон, - убиваешь меня самим фактом
своего существования. Мне больно от того,  что  ты  можешь  дышать.  -  Он
прижал ладонь к груди. - Скоро все  это  кончится,  к  счастью.  Но  Гален
обещал мне, что сначала я с тобой поговорю. - Клон отшатнулся от  стола  и
стал расхаживать по комнате. Майлз вздрогнул. - Да, он обещал мне это!
     - И где же сегодня Сер Гален? - осведомился Майлз.
     - Отлучился. - Клон одарил его кислой улыбкой. - Ненадолго.
     Майлз поднял брови:
     - Так наш разговор идет без его разрешения?
     - Он обещал мне! А потом пошел на попятный. И не говорит почему.
     - Ага. Вчера?
     - Да. - Клон перестал метаться по комнате и прищурился. - А что?
     - Наверное, дело в том, что я  сказал,  размышляя  вслух,  -  заметил
Майлз. - Боюсь, я разгадал  одну  комбинацию,  о  которой  тебе  знать  не
следует. И Гален испугался, что я выболтаю это под суперпентоталом. Ну что
ж,  мне  это  на  руку.  Чем  меньше  ты  из  меня  вытянешь,  тем  больше
вероятность, что на чем-нибудь да споткнешься.
     Майлз ждал, затаив дыхание, - на какую из  наживок  клюнет  клон?  По
нервам  его  пробежала  дрожь,  как  перед  решающей  фазой   грандиозного
сражения.
     -  Ладно,  поверю,  -   добродушно   согласился   клон.   Глаза   его
саркастически блеснули. - Выкладывай.
     Когда ему было семнадцать, как сейчас клону, что он делал?  Изобретал
дендарийцев, вспомнил Майлз. Может, не следует недооценивать  свое  второе
"я"? Каково оно  -  быть  клоном?  Где  кончается  сходство  и  начинается
различие?
     - Ты - пешка, - прямо заявил Майлз. - Гален не хочет, чтобы ты выжил.
     - Ты думаешь, я сам до этого не додумался? -  усмехнулся  клон.  -  Я
знаю, он не верит, что я смогу стать императором. Никто не верит...
     У Майлза перехватило дыхание, как от удара в солнечное сплетение. Это
"рраз!" задело глубоко.
     - Но я им докажу.  Сер  Гален,  -  блеснул  глазами  клон,  -  ужасно
удивится тому, что произойдет, как только я приду к власти.
     - И ты туда же, - мрачно откомментировал Майлз.
     - Ты думаешь, я тупица? - возмутился клон.
     Майлз покачал головой:
     - Боюсь, двух мнений тут быть не может.
     Клон натянуто улыбнулся:
     - Гален и  его  друзья  целый  месяц  мотались  по  Лондону,  пытаясь
устроить подмену. Это я подсказал им, что тебя надо похитить. Я знаю  тебя
лучше, чем все они вместе взятые. И я знал, что  ты  не  устоишь.  Я  могу
перехитрить тебя.
     Что очевидно - по  крайней  мере  в  этом  случае.  Майлз  постарался
справиться с накатившим  отчаянием.  Парнишка  хорош,  слишком  хорош:  он
усвоил все, вплоть до отчаянного напряжения,  разрывающего  каждый  мускул
его тела. Рраз! Или это врожденное? Могли ли  разные  стрессы  привести  к
одинаковым искажениям? А что там, за  этими  горящими  серыми  глазами,  в
голове...
     Взгляд Майлза упал на  дендарийский  мундир.  Его  собственные  знаки
отличия зловредно подмигнули ему.
     - Но можешь ли ты перехитрить адмирала Нейсмита?
     Клон самодовольно улыбнулся:
     - Сегодня утром я освободил из тюрьмы своих солдат.
     А ты этого сделать не смог.
     - Данио? - только и мог выдавить из себя Майлз.
     "Ох нет, скажи, что это не так"...
     - Вернулся к исполнению своих обязанностей, -  снисходительно  кивнул
клон.
     Майлз подавил стон.
     Клон  помолчал,  щурясь,  посмотрел  на  Май