о поводу участия этой организации в  террористических  акциях,
она всегда заявляла, что ООП не имеет ничего общего с  терроризмом.  Так,  в
1975 году московское радио сообщило: "Недавно командование  ООП  предприняло
решительные действия по борьбе с терроризмом... В своей справедливой  борьбе
ООП исходит из позиции  зрелости  и  реалистичности.  Хорошо  известно,  что
террористические акты не имеют ничего  общего  со  средствами  революционной
борьбы. Напротив, они наносят ей серьезный вред. " (40)
   Однако после сирийского вторжения в Ливан 1976 года, Центр забеспокоился,
что, будучи главным поставщиком оружия Сирии, Советский Союз сам может стать
объектом террористических акций со стороны отколовшихся  от  ООП  групп.  11
июля резидентуры КГБ получили предупреждение,  что  "буржуазная  пропаганда"
убедила  некоторых  палестинцев,   будто   Москва   поддерживает   сирийское
вторжение. Таким образом, не исключались покушения  на  некоторых  советских
представителей  за  рубежом.  Резидентуры  получили  указание  усилить  меры
безопасности. Для того, чтобы умиротворить палестинцев, в Москве было спешно
открыто представительство ООП, принципиальная договоренность о котором  была
достигнута в ходе визита Арафата в Москву за два года до того.  Центр  также
распорядился  начать  кампанию  активных  действий,  чтобы  убедить  мировую
общественность, будто Москва не имеет ничего общего с сирийским  вторжением.
Кампания эта принесла некоторый успех. (41) 15  июля  радио  Каира  передало
сообщение "из надежных арабских  дипломатических  источников"  в  Бейруте  о
несуществующем советском  эмбарго  на  поставки  оружия  в  Сирию.  22  июля
лондонская "Дейли телеграф" опубликовала сообщение о таком же несуществующем
ультиматуме Сирии.
   Москва одобрительно отнеслась ко все более  энергичным  попыткам  Арафата
завоевать международное признание. В 1979 году он был приглашен на заседание
Социнтерна в Вене и оттуда же начал успешное дипломатическое наступление.  К
1980  году  страны  Европейского  Сообщества,  но  не   Соединенные   Штаты,
согласились, что ООП должна участвовать  в  мирных  переговорах  на  Ближнем
Востоке. Министр иностранных дел Великобритании лорд Каррингтон заявил: "ООП
как таковая не является террористической организацией".
   Арафат удачно вбил клин между  Соединенными  Штатами  и  их  европейскими
союзниками, что значительно повысило  его  ставки  в  Москве.  В  1981  году
Брежнев дал ООП официальный дипломатический статус.  Однако,  когда  в  1982
году  Израиль  напал  на  базы  ООП  в  Ливане,  Арафат  упрекал  Москву  за
невмешательство.
   В то же время, Московский центр все больше беспокоили сообщения о  тайных
встречах  между  лидерами   ООП   и   американскими   официальными   лицами.
Подозревалось, что Арафат уступил западному нажиму  и  сам  решил  исключить
Советский Союз из ближневосточного урегулирования. Естественно, в Москве это
вызвало  большое  неудовольствие.  Гордиевского  поразил  тот  факт,  что  в
официальных советских сообщениях Арафата больше не называли  товарищем.  Это
был явный знак того, что в глазах Москвы он превратился из социалистического
союзника в буржуазного националиста. На совещании в лондонском посольстве  в
1983 году, на котором  присутствовал  и  Гордиевский,  начальник  управления
стран Ближнего Востока МИДа Олег  Алексеевич  Гриневский  сообщил  советским
дипломатам и офицерам КГБ, что Москва больше не верит Арафату. Высказывалась
надежда,  что  в  конечном  итоге  на  смену  ему  придут   марксистские   и
прогрессивные члены ООП. Тем не менее только Арафат  был  способен  удержать
ООП от распада, и поэтому Советский Союз продолжит оказывать  ему  умеренную
официальную поддержку. (42)
   Советская  ближневосточная  политика  при  Брежневе  была  направлена  на
создание "антиимпериалистического блока" против Израиля и его  американского
союзника. Почти все десятилетие семидесятых годов Москва поддерживала  очень
тесные связи с Ираком, с которым в 1972 году был подписан Договор о дружбе и
сотрудничестве. Вскоре после подписания договора и КГБ заключил соглашение о
сотрудничестве с иракской разведкой. К 1977 году  это  сотрудничество  стало
настолько тесным, что Ирак  превратился  в  единственную  некоммунистическую
страну, где советский шпионаж был прекращен.  Центр  принял  беспрецедентное
решение и  отдал  соответствующее  указание  своим  резидентурам  прекратить
разведывательные операции против  объектов  Ирака.  Все  связи  с  иракскими
агентами должны были стать "официальными контактами". Если советско-иракские
отношения ухудшатся, то связи необходимо было возобновить.  Особые  связи  с
иракской разведкой почти прекратились после апреля 1979 года, когда иракский
диктатор - генерал Саддам Хусейн - отправил  в  тюрьму  или  казнил  большое
число иракских коммунистов. Резидентурам КГБ  был  отдан  приказ  немедленно
восстановить связи с бывшими иракскими агентами. Советско-иракские отношения
еще более осложнились, когда в сентябре 1980 года  Саддам  Хусейн  напал  на
Иран и началась война в Персидском заливе. После некоторых  раздумий  Москва
решила оказать Ираку тайную поддержку. Ведущий эксперт по внешней политике в
Секретариате ЦК КПСС, а в дальнейшем и  личный  советник  Горбачева  Николай
Владимирович Шишлин заверил Гордиевского, что путь поставки Ираку вооружений
был так хитро замаскирован, что выявить  его  было  практически  невозможно.
(43)
   Москва стремилась вовлечь в антиимпериалистический ближневосточный блок и
соседа и соперника Ирака - Сирию, которая  получала  еще  больше  советского
оружия, чем Ирак. В своих мемуарах Громыко так воспевает  сирийского  лидера
Хафеза Асада: "Сильный и дальновидный лидер, пользующийся  уважением  как  в
арабском мире, так и за  его  пределами.  Он  всегда  понимал  всю  важность
советско-арабской  дружбы...  Хорошо  одетый,   с   тенью   улыбки,   иногда
скользившей по губам, он выглядел немного неприметно, но на самом деле  Асад
был человеком очень выдержанным, внутри его чувствовалась сильная пружина. "
(44)
   В частных беседах Гордиевский  часто  слышал  неодобрительные  отзывы  об
Асаде как в Центре, так и в  Международном  отделе  ЦК  КПСС.  Его  называли
мелкобуржуазным шовинистом и эгоманьяком. Центр с гораздо  большим  доверием
относился к руководителям разведслужбы Асада, с которыми в семидесятые  годы
были установлены полезные и тесные связи.
   В 1979 году в ПГУ был образован новый 20  отдел  для  контроля  связей  с
"прогрессивными разведками"  за  пределами  советского  блока,  например,  в
Сирии. Помимо резидента КГБ в Дамаске, которого сирийское  правительство  не
знало, там же в советском посольстве  работал  и  представитель  20  отдела,
осуществлявший связи с сирийской разведкой  и  организовывавший  направление
сирийских офицеров для подготовки  в  Москву.  Хотя  советская  и  сирийская
разведка не делились друг с другом наиболее секретными сведениями, несколько
раз сирийцы передавали в Москву интересные  материалы  о  западных  службах.
Асад также разрешил 16 управлению КГБ проводить некоторые операции на  своих
одиннадцати станциях электронной разведки. (45)
   Самым близким идеологическим союзником СССР в арабском мире была Народная
Демократическая Республика Йемен (НДРЙ),  образованная  в  1967  году  после
ухода англичан из Адена. Тем не менее, на  памяти  Гордиевского  КГБ  всегда
рассматривал Южный Йемен как источник постоянных проблем.  Главным  занятием
огромной резидентуры КГБ в Адене было наблюдение за внутренними интригами  и
борьбой за власть в Йеменской социалистической  партии.  Контролировать  эти
процессы было почти невозможно. В 1985 году  президент  Али  Насер  Мухаммед
отправил своего охранника в зал заседаний кабинета министров для того, чтобы
расстрелять из автомата весь  состав  Политбюро.  Центр  очень  боялся,  что
Саудовская Аравия, возможно, захочет использовать  свое  огромное  богатство
для организации переворота и свержения марксистского режима в Южном  Йемене.
И все же главная угроза существованию Южного Йемена исходила не извне, а  от
собственных кровожадных и некомпетентных правителей. (46)
   Москве  понадобилось  несколько  лет  для  того,  чтобы  определить  свое
отношение к полковнику Муамару Каддафи, который  после  военного  переворота
1969 года взял власть в Ливии. Центру было довольно сложно  оценить  путаную
смесь ислама, социализма и эгомании Каддафи. Пугали и его попытки  купить  в
Китае атомную бомбу, которые Каддафи предпринял сразу же  после  переворота.
Хотя КГБ и заметил у Каддафи некоторые признаки психической  неустойчивости,
на них смотрели, как на смесь политической наивности,  личного  коварства  и
детского  тщеславия.  Каддафи  отличался  весьма   экстравагантной   манерой
одеваться. Так, в один день он мог появиться сперва в военно-морской  форме,
украшенной золотыми аксельбантами и орденами, затем в  арабском  балахоне  с
экзотической бедуинской головной повязкой, а затем в золотой накидке  поверх
красной шелковой  рубашки.  Положительными  чертами  Каддафи  считались  его
параноидальная боязнь сионистского заговора и хитроумное ведение переговоров
с западными нефтяными компаниями, которые так отличались от его примитивного
понимания международных проблем.
   На Москву произвела большое впечатление и готовность Каддафи заплатить за
советское   оружие   огромным   количеством    нефти.    (47)    Прорыв    в
советско-ливийских отношениях наступил в 1974 году, когда  в  Москву  прибыл
майор Абдул Салам Джаллуд, его правая рука.  В  Москве  он  тогда  показался
более  уравновешенным  и  прагматичным,   чем   Каддафи.   Такое   отношение
сохраняется к нему до сих пор. Совместное  заявление,  подписанное  в  конце
визита, подчеркивало "идентичность или близость позиции Советского  Союза  и
Ливийской  Арабской  Республики  по  большинству   важнейших   международных
проблем". За визитом последовало заключение  ряда  крупных  военных  сделок,
которые на протяжении последующего десятилетия принесли Советскому Союзу  20
миллиардов долларов. В своей недавней биографии Каддафи пришел к  следующему
выводу: "Мы коллекционировали оружие, как  мальчишки  собирают  марки,  пока
военные расходы не легли тяжким бременем даже на нефтяную экономику Ливии. "
Новейшие танки пылились на складах  Триполи;  советские  истребители  так  и
оставались под  брезентом.  У  Ливии  все  равно  не  было  ни  пилотов,  ни
необходимой техники. (48)
   В 1979 году или около того было  подписано  секретное  советско-ливийское
соглашение о разведке и мерах безопасности, которое и  открыло  офицерам  20
отдела двери советского посольства в Ливии. Ливийские  разведчики  проходили
подготовку в андроповском институте КГБ, получали  консультации  по  методам
ведения наблюдения и мерам безопасности в самой Ливии, а также материалы  по
деятельности Соединенных Штатов в Восточном Средиземноморье. В свою очередь,
Ливия поставляла КГБ разведданные по Египту, Израилю и  Северной  Африке,  а
также помогала проводить операции против западных дипломатов  в  Триполи.  В
начале 80-х годов советско-ливийское сотрудничество  несколько  сократилось,
да и сам Каддафи дискредитировал себя. Первый визит Каддафи в Москву в  1981
году оставил после себя много недовольных.  В  Центре  он  получил  прозвище
"хлыщ", поскольку его  экстравагантные  манеры  и  одеяния  были  специально
направлены на то, чтобы подчеркнуть собственную молодцеватость  и  медленное
угасание Брежнева.
   К концу брежневского правления у советского влияния на Ближнем Востоке не
было ни одной надежной точки опоры. Саддам Хусейн и Арафат потеряли доверие,
а подозрения в отношении Асада возросли в  1983  году  настолько,  что  Олег
Гриневский, начальник ближневосточного управления МИДа,  серьезно  воспринял
не подтвержденные разведданные о секретной сделке между Сирией и Израилем по
Ливану.  Кремль  серьезно  беспокоили  разведсводки  о  роли   Каддафи   как
"крестного отца" международного терроризма. Хотя Кремль и избегал  открытого
разрыва  в  отношениях,  он   стал   постепенно   отходить   от   ливийского
руководителя. В 1984 году на закрытом брифинге для  советских  дипломатов  и
офицеров КГБ Александр Бовин, главный политический  комментатор  "Известий",
осудил Каддафи, назвав  его  "преступником  и  фашистом".  Связи  КГБ  были,
пожалуй, самыми прочными из всех, установленных Советским Союзом в  арабском
мире. Несмотря на  общее  ухудшение  отношений,  сотрудники  20  отдела  ПГУ
по-прежнему осуществляли свою деятельность и в Сирии, и в Ираке, и в  Ливии,
и в НДРЙ. (49)
   В 70-е годы главным приоритетом советской  политики  на  Дальнем  Востоке
было сдерживание Китайской Народной Республики.  Помимо  того,  что  военным
приказали укрепить северную границу с Китаем и расширить тихоокеанский флот,
Кремль стремился окружить Китай с юга цепью просоветских государств.  Именно
поэтому в 70-х годах Центр с тревогой следил за  растущим  сближением  между
Пекином и неосталинским режимом Ким Ир Сена в Северной Корее.  В  1973  году
Советский Союз прекратил поставки вооружений Северной Корее, и  КНР  впервые
стала главным поставщиком  оружия  этому  государству.  По  сообщениям  ГРУ,
советская маркировка на вооружениях заменялась северокорейской.
   В КГБ смотрели на все более нелепые  претензии  Ким  Ир  Сена  со  смесью
негодования и презрения. Там читали его постулаты  философии  Чучхе,  т.  е.
самообеспечения, как юморески. Со смешками и ухмылками просматривали мифы "о
непобедимом, неустрашимом и непревзойденном командире товарище Ким Ир Сене",
которые  в  Корее  так  тщательно   культивировались.   В   соответствии   с
официальными биографиями  Ким  Ир  Сена,  которые  по  своей  нелепой  лести
превосходили  даже  историографию  сталинской   России,   он   создал   план
освобождения Кореи уже в возрасте  13  лет,  основал  "первую  революционную
коммунистическую организацию
   Кореи" в 14 лет, и к  20  годам  стал  "легендарным  молодым  генералом",
ведущим партизанскую войну с японскими оккупантами  в  довоенной  Манчжурии.
Наконец, он нанес  сокрушительное  поражение  японцам  в  блестящей  военной
кампании августа 1945 года.
   "Скажите, метели в манчжурских степях,
   Скажите, вы, тропы и чащи лесные,
   Кто славы достоин великой, былинной,
   Из славных, любимых страной партизан?
   Исполнено сердце любовью одной:
   Вождь Ким Ир Сен - наш бессмертный герой". Эта  "песня  генерала  Ким  Ир
Сена" вызывала в Центре особенно дружный хохот, так как КГБ  было  известно,
что Ким Ир Сена в августе 1945 года и в Корее-то не было. В  то  время,  как
советские войска освобождали Корею, Ким Ир Сен служил в  России  лейтенантом
Красной Армии и агентом НКВД. Только при поддержке МГБ и из-за его службы  в
советской разведке Ким Ир Сену  в  1946  году  удалось  стать  председателем
только что  образованного  Временного  народного  комитета  Северной  Кореи,
которому советские оккупационные силы доверили управление страной.
   В  70-е  годы  Ким  Ир  Сен  обнародовал  грандиозный  план  -   "раздуть
революционный огонь  антиимпериалистической  и  антиамериканской  борьбы  по
всему миру". Направляя своих военных в учебные центры 30 стран, Ким Ир Сен и
сам с пылкостью занялся экспортом терроризма. Центр  получал  многочисленные
сообщения о том, что Северная  Корея  готовила  партизан  повсеместно  -  от
Мексики до Западной Германии - для нападения на аэропорты,  воздушные  суда,
поезда и другие объекты, а также вербовала террористов для  своих  операций,
проводимых  корейской  общиной  в  Японии.  Главной  целью  северокорейского
терроризма была дестабилизация Южной Кореи самыми  разнообразными  методами,
включая и нападение на ее политическое руководство. Как Ким Ир  Сен,  так  и
страдающий манией величия его наследник Ким Чей Ир,  не  раз  организовывали
покушения на южнокорейского президента. В 1968 году северокорейская разведка
организовала покушение в президентском  дворце  Южной  Кореи;  в  1974  году
японец корейского происхождения совершил неудачное покушение на  президента,
но умудрился-таки убить его  жену;  в  1983  году  17  членов  южнокорейской
делегации в Рангуне были убиты взрывом  бомб  с  дистанционным  управлением,
хотя президент каким-то чудом снова уцелел.
   Из-за необычайно активной службы безопасности в  полицейском  государстве
Ким Ир Сена сбор разведывательных данных пхеньянской  резидентурой  КГБ  был
весьма затруднен. Таким образом, большинство операций против Северной  Кореи
проводилось из столиц иностранных государств, где  работали  дипломатические
представители  КНДР.  На  Западе  главным  центром   таких   операций   были
скандинавские страны, поскольку у Северной Кореи  были  посольства  во  всех
четырех столицах этих государств.  Из  остальных  европейских  государств  у
Северной Кореи были дипломатические отношения лишь с Португалией и Австрией.
Самой успешной из всех резидентур КГБ была копенгагенская. Она  поддерживала
тесные контакты как с датско-северокорейским обществом дружбы, основанном  в
1976 году, так и с, датской социалистической рабочей  партией,  отколовшейся
от коммунистов и направившей  свою  делегацию  в  том  же  году  в  Пхеньян.
Копенгагенская  резидентура  обнаружила,  что  северокорейским   миссиям   в
Скандинавии было сказано, что вплоть до особого распоряжения они не  получат
никаких валютных средств.  Они  отныне  должны  были  сами  себя  содержать,
продавая наркотики и товары из беспошлинных магазинов на "черном  рынке".  В
декабре 1977 года  Центр  официально  дал  высокую  оценку  17  докладам  по
Северной Корее, направленным  в  Центр  копенгагенским  резидентом  Михаилом
Петровичем Любимовым за прошлый год. В рапорте сообщалось, что  три  из  них
были представлены в Политбюро.
   К концу 70-х годов страхи Советского Союза о сближении между Ким Ир Сеном
и Китаем в основном ушли в прошлое. Китайское вторжение во Вьетнам в  начале
1979  года  вызвало   страхи   Пхеньяна,   что   китайские   амбиции   могут
распространиться на всех его азиатских соседей. Ким Ир Сен быстро отошел  от
Пекина и постарался улучшить свои отношения с  Москвой.  Советские  поставки
оружия в  Северную  Корею  возобновились.  КГБ  также  сыграл  свою  роль  в
улучшении отношений с Пхеньяном, хотя он по-прежнему с презрением  относился
к Ким Ир Сену и Ким  Чен  Иру.  В  1979  году  КГБ  откликнулся  на  просьбу
северокорейской  разведслужбы  поставить  ей   новейшее   оборудование   для
наружного наблюдения, специальное оружие и боеприпасы, а также новую  модель
наручников. Хотя Китай и бойкотировал День Советской Армии 23  февраля  1980
года, Пхеньян отметил "боевую дружбу" между советской и  корейской  армиями.
(50)
 
   X X X
 
   Принципиально новые  возможности  для  расширения  советского  влияния  в
третьем мире открылись в 70-х годах в Африке. Крах португальской  империи  и
свержение императора Хайле Селассие  привели  к  появлению  в  трех  крупных
африканских  государствах  -  Анголе,  Мозамбике  и  Эфиопии  -   самозваных
марксистско-ленинских режимов. В Анголе, богатейшей  португальской  колонии,
конец португальского правления  в  1975  году  был  отмечен  полномасштабной
гражданской войной между марксистским  Народным  движением  за  освобождение
Анголы (МПЛА), с одной стороны, и Национальным фронтом  освобождения  Анголы
(ФНЛА) вместе с Национальным союзом за полную независимость Анголы (УНИТА) -
с другой.
   После переговоров между лидером МПЛА Агостиньо Нето и  резидентурой  КГБ,
прошедших  в  Лусаке  в  августе  1971  года,  через   Браззавиль   начались
крупномасштабные поставки советского оружия ангольскому режиму. (51)  Однако
решающим фактором в борьбе за власть стало направление в Анголу  летом  1975
года кубинских войск. В феврале 1976 года  режим  МПЛА  получил  официальное
признание   Организации   африканского