формации не только потому, что многое из того, что  она  видит  и  слышит,
пугает и расстраивает ее, но и тип подачи материала ей незнаком.
   Вместо получения пространных, соотносящихся друг с другом  "полос"  идей,
собранных и систематизированных, нас все больше пичкают короткими модульными
вспышками информации - рекламой, командами,  теориями,  обрывками  новостей,
какими-то обрезанными,  усеченными  кусочками,  не  укладывающимися  в  наши
прежние ментальные ячейки. Новый образный ряд  не  поддается  классификации,
отчасти из-за того, что выпадает из наших старых  концептуальных  категорий,
но еще и потому, что подается в  странной,  скоротечной,  бессвязной  форме.
Резко критикуя то, что они  называют  бедламом  клип-культуры,  люди  Второй
волны испытывают подавленное раздражение против средств информации.
   Люди Третьей волны, напротив, чувствуют себя неплохо  под  бомбардировкой
блицев: полутораминутный клип с  новостями,  полуминутный  рекламный  ролик,
фрагмент  песни  или  стихотворения,  заголовок,  мультик,  коллаж,  кусочек
новостей, компьютерная графика. Будучи ненасытными читателями дешевых книг и
специальных журналов, они залпом глотают огромное количество информации.  Но
они также внимательно следят за тем, как в новых  концепциях  или  метафорах
собираются и организуются в  некое  целое  эти  кусочки  информации.  Вместо
попытки  втиснуть  новые  модульные  данные  в  стандартные  структуры   или
категории Второй волны, они учатся создавать свои собственные "полосы"  идей
из того разорванного материала, который обрушивают  на  них  новые  средства
информации.
   Сейчас мы не получаем готовую ментальную модель реальности, мы  вынуждены
постоянно формировать ее и переформировывать. Это  ложится  на  нас  тяжелым
грузом, но это же  ведет  к  большей  индивидуальности,  демассификации  как
личности, так и культуры. Некоторые из нас  ломаются  под  таким  давлением,
отступают, испытывая апатию или гнев.  Другие  постоянно  растут,  формируют
себя и становятся компетентными, грамотными людьми, способными  работать  на
высшем уровне. (В обоих случаях, является ли напряжение слишком большим  или
не   очень,   результат    один    -    далекий    плач    униформированных,
стандартизированных, легко управляемых роботов, приход которых предсказывали
многие социологи и фантасты времен Второй волны. )
   Кроме прочего, демассификация цивилизации, отражением и усилением которой
являются  средства  информации,  влечет  за  собой  огромный  скачок  объема
информации, которой мы обмениваемся друг с другом. И  этот  рост  объясняет,
почему мы становимся "информационным обществом".
   Чем более разнообразна цивилизация, чем дифференцированной ее технология,
ее энергетические  формы,  тем  больше  информации  должно  проходить  между
составляющими ее частями, чтобы  иметь  возможность  соединить  их  воедино,
особенно перед лицом глобальных перемен. Какая-либо  организация,  например,
должна уметь предвидеть  (более  или  менее  точно),  как  на  эти  перемены
отреагируют  другие  организации,  если  она  хочет   соответствовать   этим
переменам. То же касается и индивидов.  Чем  более  мы  униформированы,  тем
меньше нам нужно знать друг о друге, чтобы предвидеть поведение каждого.  Но
по   мере   того,   как   люди   вокруг    нас    становятся    все    более
индивидуализированными и демассифицированными, мы  все  больше  нуждаемся  в
информации - сигналах и ключах, - чтобы предвидеть, хотя бы в общих  чертах,
как они собираются поступать по отношению к нам. И если мы не сможем  делать
эти прогнозы, мы не сумеем работать или даже жить вместе.
   В конечном счете индивиды  и  организации  постоянно  стремятся  получить
больше информации, и во всей  системе  пульсируют  растущие  потоки  данных.
Форсируя  увеличение  объема  информации,  необходимой   для   существования
социальной системы, и увеличив скорость обмена ею,  Третья  волна  раскачала
структуру изношенной, перегруженной инфосферы Второй волны и  создает  новую
структуру, способную ее заменить.
 
 
 
 
   Глава 14
 
   ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СРЕДА
 
   Немало разных народов мира верило,  что  за  непосредственной  физической
реальностью вещей скрывается душа, а некоторые и до сих  пор  убеждены,  что
даже у таких, казалось бы безжизненных объектов, как земля или  камни,  есть
некая активная сила: мана*. Индейцы  сиу  называют  ее  вакан,  алгонкины  -
манату, а ирокезы - аренда. Вся окружающая этих людей среда исполнена жизни.
   Создавая ныне для цивилизации Третьей волны новую инфосферу, мы  наделяем
окружающую нас "безжизненную" среду не жизнью, а интеллектом.
   Залогом столь решительного  шага  вперед  стал,  конечно  же,  компьютер.
Компьютеры как  сочетание  электронной  памяти  с  программами,  сообщающими
машине, каким образом обрабатывать накопленные данные,  еще  в  начале  50-х
годов были неким научным курьезом. Однако в 1955-1965 гг., в  течение  этого
десятилетия, когда Третья волна начала свой подъем в Соединенных Штатах, они
стали  постепенно  просачиваться  в  деловую  сферу(1).  Сначала  это   были
автономные устройства с ограниченными возможностями, которые  использовались
главным  образом  при  финансовых  расчетах.  Вскоре  обладающие   огромными
возможностями машины начали внедряться  на  командных  высотах  для  решения
различных задач. По словам Харви Поппела, первого  вице-президента  компании
Booz        Alien        &         Hamilton         (консультации         по
во---------------------------------------*  Мана  -  в  верованиях   народов
Меланезии и Полинезии  сверхестественная  сила,  присущая  некоторым  людям,
животным, предметам, духам. просам управления), в 1965-1977 гг. мы пребывали
в "эре большой  центральной  ЭВМ...  олицетворяющей  собой  последнее  слово
технической  мысли.  Это   главное   достижение   века   машин   -   большой
суперкомпьютер -  покоилось  в  бомбоубежище  на  глубине  сотен  футов  под
центром... в стерильной среде... управляемое группой супертехнократов".
   Эти централизованные гиганты настолько поражали воображение,  что  вскоре
стали неотъемлемой частью социальной мифологии. Кинорежиссеры, карикатуристы
и фантасты использовали их как символ будущего, шаблонно изображая компьютер
неким  всемогущим  разумом  -   важнейшим   средоточием   сверхчеловеческого
интеллекта.
   Однако в 70-х годах действительность опередила фантазию,  оставив  позади
устаревшие представления. По мере того как стремительно уменьшались размеры,
нарастала  емкость  памяти,  а  стоимость  функции  падала,  повсюду   стали
распространяться   маленькие   дешевые,   но    мощные    мини-ЭВМ.    Любой
производственный филиал, лаборатория, отдел сбыта или техотдел  претендовали
на свою собственную машину. И появилось столько компьютеров,  что  компаниям
порой не удавалось отследить, сколько же  их  числится  у  них  на  балансе.
"Мозги" компьютера уже  больше  не  сосредоточивались  в  одной-единственной
точке, - они стали " распределяться ".
   В настоящее время происходит очень быстрое распространение  компьютерного
интеллекта. Так, затраты США в 1977 г. на  обработку  распределенных  данных
(или DDP в современной терминологии) составляли  300  млн  долл.  Однако  по
сведениям одной из  ведущих  в  отрасли  фирм  -  "Международной  корпорации
данных", изучающей состояние компьютерного рынка, -  цифра  эта  к  1982  г.
достигнет величины в 3 млрд долл(2).  Маленькие  недорогие  машинки(3),  для
работы с которыми уже больше нет нужды в специально подготовленной жреческой
касте, станут вскоре такими же вездесущими, как и обычные  пишущие  машинки.
Мы "интеллектуализируем" условия своего труда.
   Более  того,  за  пределами  промышленности  и  правительства  происходит
параллельный процесс, который был  бы  невозможен  без  этой  всепроникающей
технической новинки - домашнего  компьютера.  Всего  пять  лет  назад  число
домашних, или персональных, компьютеров было ничтожно. Сегодня же считается,
что по меньшей мере 300 тыс. компьютеров  мурлычет  и  жужжит  по  гостиным,
кухням и уютным домашним  кабинетам  Америки.  И  это  при  том,  что  такие
гиганты-изготовители, как IBM и "Texas Instruments", пока еще не продают  их
по низким ценам. Персональные компьютеры скоро будут стоить немногим  дороже
обычного телевизора(4).
   Этими умными машинами уже пользуются в самых разных целях: от  оформления
семейных счетов до контроля расхода электроэнергии в доме. С ними играют,  в
них хранят кулинарные рецепты, они напоминают своим владельцам о предстоящих
встречах и служат "интеллектуальными" пишущими машинками. Однако  это  всего
лишь малая толика их потенциальных возможностей.
   Телекомпьютерная корпорация Америки предлагает услугу,  именуемую  просто
"Источник"(5), которая за смехотворно низкую цену предоставляет пользователю
компьютера немедленный доступ к кабельному  каналу  новостей  "United  Press
International",  огромному  массиву  данных  товарной  и   фондовой   биржи,
программам  обучения  детей  счету,  письму,   французскому,   немецкому   и
итальянскому  языкам,  членство  в  компьютеризированном  клубе  покупателей
товаров  со  скидкой,  возможность   немедленно   заказать   гостиницу   или
туристическую поездку и еще многое другое.
   "Источник" также позволяет всем, у  кого  есть  недорогой  терминал  ЭВМ,
общаться с кем угодно в данной системе. Любители бриджа, шахмат или  игры  в
триктрак могут при желании играть  с  партнерами,  находящимися  от  них  за
тысячи миль. Пользователи могут вступать  в  переписку  друг  с  другом  или
рассылать сообщения многочисленным адресатам одновременно, а всю свою  почту
хранить в электронной памяти. "Источник" облегчит формирование  даже  своего
рода "электронного братства" людей, объединяющихся в  группы  по  интересам.
Десяток фотолюбителей из многих городов, электронно  связанных  между  собой
"Источником", могут сколько душе угодно общаться на тему камер,  аппаратуры,
оборудования фотолаборатории, освещения или цветной  пленки.  Месяцы  спустя
они смогут извлечь свои замечания, запросив их по предмету обсуждения,  дате
или какой-нибудь иной категории.
   Рассредоточение компьютеров по домам, не говоря уж об  их  объединении  в
разветвленную  сеть,  стало  следующим   шагом   в   создании   пространства
интеллектуальной среды. Но даже и это - еще не все.
   Распространение машинного интеллекта выйдет на совершенно иной уровень  с
появлением  микропроцессоров  и  микрокомпьютеров  -  этих  крохотных  чипов
застывшего интеллекта, которые, вероятно, станут вскоре неотъемлемой  частью
всего, что мы делаем и чем мы пользуемся.
   Помимо использования в производственных процессах и в  бизнесе  в  целом,
они уже встраиваются, или вскоре будут встраиваться, во все и вся, начиная с
установок для кондиционирования воздуха и автомобилей  до  швейных  машин  и
бытовых весов. Они  будут  следить  за  расходом  электроэнергии  в  доме  и
сокращать излишнюю  ее  трату,  подбирать  в  стиральной  машине  количество
стирального порошка и температуру воды для каждой порции белья. Они же тонко
отрегулируют топливную систему автомобиля и просигнализируют  нам  в  случае
каких-либо неполадок. Утром включат нам радиочасы, тостер, кофеварку и  душ,
прогреют гараж, запрут двери и выполнят тысячу всяких мелких и не очень дел,
от которых вечно голова идет кругом.
   Свои соображения, до чего этак можно докатиться через несколько  десятков
лет,  изобразил  в  забавном  сценарии   "Фред-жилище"   один   из   ведущих
дистрибьютеров микрокомпьютеров - Алан П. Холд(6).
   Как   полагает   Холд:   "Домашние   компьютеры   уже   могут   говорить,
интерпретировать  устную  речь  и  контролировать  бытовую   электротехнику.
Понакидайте несколько сенсоров, скромненький  словарик,  систему  телефонной
компании "Белл" - и дом ваш может беседовать с кем или с чем угодно в мире".
Впереди   ожидает   еще   немало   трудностей,   но   основное   направление
преобразований уже четко просматривается.
   "Представьте себе, - пишет Холд, - вы - на работе, звонит телефон. Это  -
Фред, ваше жилище. Просматривая в утренних новостях  сообщения  о  последних
ночных  ограблениях  со  взломом,  Фред  наткнулся  на   сводку   погоды   с
предупреждением о предстоящем ливне. Информация эта активизировала  у  Фреда
запоминающее устройство на магнитных доменах: пора произвести текущий осмотр
крыши. Было обнаружено место возможной протечки. Прежде чем звонить вам,
   Фред посоветовался по  телефону  со  Слимом.  Слим  -  это  дом  в  стиле
старинного ранчо, расположенный  ниже  по  кварталу...  Фред  и  Слим  часто
обмениваются банками данных,  и,  как  известно,  в  их  программы  заложена
эффективная поисковая методика идентификации  служб  домоводства...  Вы  уже
научены доверять решениям Фреда и санкционируете ремонт.  Остальное  -  дело
техники: Фред вызывает кровельщика... "
   Забавная выдумка. И все же она уловила то  жутковатое  ощущение,  которое
вызывается жизнью в интеллектуальной среде. Жизнь в  такой  среде  порождает
леденящие душу философские вопросы. Не перейдет ли все управление к машинам?
Не  окажется  ли,  что  интеллектуальные  машины,  особенно  объединенные  в
коммуникационные сети, выйдут за пределы  возможностей  нашего  понимания  и
станут недоступны для контроля над ними? Не сможет ли однажды Старший  Брат*
подключиться не только к нашим телефонам, но и  к  тостерам  и  телевизорам,
взяв на учет не только каждое наше движение, но и всякое суждение?  В  какой
мере мы позволим себе зависеть от компьютера и чипа? По мере того как мы все
большим и большим интеллектом накачиваем материальную среду, не атрофируется
ли наш собственный разум? И что произойдет, если кто-нибудь  или  что-нибудь
выдернет вилку из штепсельной розетки?  Сохранятся  ли  у  нас  до  тех  пор
основные навыки, необходимые для выживания?
   На  каждый  из  вопросов  существует  бесчисленное  множество   встречных
вопросов.  Возможно   ли,   чтобы   ---------------------------------------*
Старший Брат - персонификация  тоталитарного  вождя,  который  опекает  всех
людей и контролирует их жизнь. Имя из романа Дж. Оруэлла "1984".
   Старший Брат уследил за всеми тостерами  и  телевизорами,  автомобильными
моторами   и   кухонными   электроприборами?   Когда   произойдет    широкое
распределение интеллекта во всей среде обитания,  когда  активизировать  его
смогут пользователи сразу в  тысяче  мест,  когда  пользователи  компьютеров
станут  общаться  друг  с  другом,  минуя  центральный  компьютер  (как  это
происходит во многих распределенных сетях), сможет ли Старший Брат  все  так
же контролировать ситуацию? Децентрализация интеллекта не только не  укрепит
мощь тоталитарного государства, а скорее наоборот,  ослабит  ее.  Однако  не
стоит ли и нам  быть  несообразительнее,  чтобы  перехитрить  правительство?
Главному  герою  великолепного  сложного  романа  Джона  Брюннера   "Всадник
взрывной волны" вполне успешно удается саботировать стремление правительства
навязать при помощи компьютерной  сети  контроль  за  мышлением.  Должна  ли
атрофироваться способность  к  мышлению?  Как  мы  вскоре  увидим,  создание
интеллектуальной среды  могло  бы  оказывать  и  совершенно  противоположное
действие. Разве при проектировании машин для исполнения наших приказаний  мы
не можем запрограммировать их, как Робби в классическом произведении  Айзека
Азимова* "Я, робот", никогда не причинять вреда  человеку?(7)  Окончательный
приговор  еще  не  вынесен,  а  потому  было  бы  наивно  и  безответственно
игнорировать такие проблемы, однако столь же наивно было бы допустить, будто
все  складывается  против  рода  человеческого.  У  нас  есть  интеллект   и
воображение,  которыми  мы  до  сих  пор   еще   не   начали   пользоваться.
---------------------------------------*   Азимов   Айзек   (р.   1920)    -
американский писатель, ученый-биохимик.
   Однако во что бы нам ни хотелось верить, неотвратимо ясно  одно,  что  мы
коренным образом  меняем  свою  инфосферу.  Мы  не  просто  сокращаем  объем
носителей  информации  Второй  волны,  мы   добавляем   социальной   системе
совершенно  новый  уровень  коммуникации.  По  сравнению   с   развивающейся
инфосферой Третьей волны, инфосфера эпохи Второй волны,  где  ведущее  место
принадлежало  средствам  массовой  информации,  почте  и  телефону,  кажется
безнадежно устаревшей.
 
 
 
   Качественное улучшение головного мозга с помощью ЭВМ
 
   При   столь   серьезном   изменении   инфосферы   мы   обречены   и    на
трансформирование собственного сознания, т. е. того, как мы  осмысляем  свои
проблемы, как обобщаем информацию, каким образом предвидим последствия наших
поступков и действий.  Нам,  вероятно,  придется  иначе  относиться  к  роли
грамотности в нашей жизни. И даже изменить эмоциональный склад  собственного
ума.
   Выдумка  Холда  о  способности  компьютеров   и   чипоопекаемой   бытовой
электротехники беседовать с нами - отнюдь не плод досужей фантазии, как  это
могло бы показаться. Ныне существующие терминалы "Голосового  ввода  данных"
уже вполне в состоянии распознавать и реагировать на словарь в тысячу  слов,
и немало компаний, начиная с таких гигантов, как IBM и "Ниппон Электрик", до
карликов вроде "Эврики, инк. " или корпорации  "Сантиграмм",  соревнуются  в
расширении  этого  словаря,  упрощении  технологии  и  радикальном  снижении
затрат.  Прогнозы  о  сроках,  когда   компьютеры   полностью   освоятся   с
естественным языком, варьируются от 20 до всего лишь 5 лет, а внедрение этой
разработки могло бы стать потрясающим событием как в экономическом, так и  в
культурном отношении(8).
   В настоящее время миллионы людей исключены из  рынка  труда  из-за  своей
функциональной безграмотности. Даже самая простая работа требует от человека
умения читать бланки,  узнавать  кнопки  включения  и  выключения,  получать
зарплату, инструкции по работе и т.  п.  В  мире  Второй  волны  способность
читать была самым элементарным навыком, требуемым в конторе по найму.
   Неграмотность и глупость - это до сих пор не одно и то же. Мы знаем,  что
во всем мире неграмотные люди способны осваивать  весьма  сложные  навыки  в
столь разных видах  деятельности,  как  сельское  хозяйство,  строительство,
охота и музыка. Многие неграмотные обладают  удивительной  памятью  и  могут
бегло  разговаривать  на  нескольких  языках,  что  не  удается  большинству
американцев с университетским образованием. Однако в обществах Второй  волны
неграмотные были экономически обречены.
   Конечно, грамотность - это нечто большее, нежели просто  трудовой  навык.
Это - путь в фантастический мир воображения и удовольствия. Тем не  менее  в
условиях интеллектуальной среды, когда машины, бытовая электротехника и даже
стены запрограммированы на речевое общение, от грамотности, возможно,  будет
гораздо меньше зависеть зарплата, чем это было в последние  три  сотни  лет.
Служащие авиакасс, складов,  слесари-механики  и  ремонтные  рабочие  смогут
вполне хорошо справляться со своими обязанностями, не  читая  инструкции,  а
прислушиваясь к тому, что сообщает им  машина  о  пооперационном  исполнении
команд или замене неисправной детали.
   Компьютеры - это не  сверхъестественные  силы:  они  ломаются,  допускают
ошибки, сопряженные порой и с опасностью. В них нет ничего таинственного  и,
конечно же, они - не "духи" и не "души", обитающие в окружающей нас среде. И
все же, при всех этих оговорках, они остаются в числе самых поразительных  и
будоражащих воображение достижений человеческого разума, ибо, подобно  тому,
как техника Второй волны повысила нашу мускульную силу,  они  повышают  мощь
нашего разума, а мы  не  ведаем,  куда  в  конце  концов  заведут  нас  наши
собственные помыслы.
   Сейчас  мы  и  не  представляем,  насколько  легко  и  просто  мы  станем
пользова