ючения - это  абсолютная
надежность и преданность делу.  "  В  1990  году  стало  известно,  что  все
кандидаты для работы в ПГУ должны прыгать с парашютом: "Трусы нам не  нужны.
" (11)
   По всей видимости, с середины восьмидесятых годов  андроповский  институт
мало изменился.  В  нем  проходили  одно-,  двух-  и  трехгодичные  курсы  в
соответствии  с  прошлым  образованием  и  опытом  курсантов.  По   прибытии
курсантам давали новое имя и легенду, которой они придерживались  в  течение
всего периода обучения. Обычно имя и отчество они не меняли,  а  фамилию  им
давали другую, но начинающуюся с той же  буквы,  что  и  настоящая.  Письма,
приходившие курсантам от семей, вручались им работниками института лично,  с
тем чтобы другие не узнали  их  настоящей  фамилии.  Хотя  им  присваивались
военные звания, но курсанты ходили в штатском. На трехгодичном курсе учились
шесть дней в неделю сорок четыре часа: четырнадцать часов языка,  двенадцать
часов оперативной работы, восемь часов политики и страноведения, четыре часа
научного социализма, четыре часа физкультуры и спорта  и  два  часа  военной
подготовки. В их распоряжении имелось две библиотеки: абонемент  со  многими
иностранными изданиями, запрещенными в Советском Союзе, и  читальный  зал  с
секретными оперативными материалами КГБ и диссертациями, такими, как "Особые
черты британского национального характера и их использование  в  оперативной
работе" Михаила Любимова. (12)
   В середине восьмидесятых  годов  три  основных  факультета  андроповского
института возглавляли только те, кто сделал карьеру в лондонской резидентуре
до массовой высылки советских сотрудников в 1971 году: Юрий Модин, начальник
политической разведки, Иван  Шишкин,  начальник  контрразведки,  и  Владимир
Барковский,  начальник  научно-технической  разведки.  Наиболее   интересные
лекционные курсы читали вышедшие в отставку нелегалы, которые рассказывали о
собственном опыте работы на Западе (Конон Молодый, он  же  Гордон  Лонсдейл,
регулярно до своей смерти читал там лекции).  Однако  Киму  Филби,  который,
пожалуй, пользовался наибольшей популярностью, читать лекции не разрешалось.
Как и других перебежчиков  с  Запада,  его  держали  подальше,  хоть  ПГУ  и
использовало его таланты.
   Каждые полгода студенты неделю жили в Москве  на  "вилле"  -  оперативном
учебном центре. Там они проходили  индивидуальную  и  групповую  подготовку:
вербовка агентов,  встречи  с  агентами,  обнаружение  слежки,  моментальная
встреча, использование  тайников  и  другие  оперативные  приемы.  Одним  из
наиболее трудных предметов  считалось  страноведение  -  традиции  и  обычаи
Запада. Для многих студентов было трудно понять смысл даже таких  простых  и
повседневных вещей, как получение ипотечного кредита. Подготовка включала  в
себя и курсы вождения автомобиля.  Отсутствие  навыков  вождения  у  молодых
офицеров КГБ считалось главной причиной большого числа несчастных случаев во
время их первого назначения за рубеж. (13)
   В середине восьмидесятых  годов  выпускники  андроповского  института  не
посещали (и несомненно сейчас не посещают) штаб-квартиру ПГУ  в  Ясенево  до
тех пор, пока не получат туда назначения. Первую неделю или чуть больше  они
обычно стажировались у офицера КГБ, чью работу впоследствии они должны  были
выполнять: слушали телефонные разговоры, учились заполнять бланки, открывать
новые дела, затребовать документы  из  архивов.  Затем  проходила  процедура
передачи  дел,  и  новый  сотрудник  заполнял  специальную  форму   допуска.
Телеграммы из загранрезидентур обычно сначала поступали  начальнику  отдела,
который и решал, какие  из  них  передать  своим  подчиненным  для  ответных
действий или комментария.
   Перед первым назначением за рубеж молодому офицеру ПГУ предстояло  пройти
через еще целый ряд формальностей. Если он был еще кандидатом в члены  КПСС,
ему надлежало вступить в партию. Вступление в брак было обязательным  -  ПГУ
отказывалось давать назначение холостым,  полагая,  что  любовные  связи  за
границей могут очень сильно навредить делу.  Офицерам  следовало  хорошенько
привыкнуть  к  своей  "крыше",  обычно  дипломагической,  журналистской,   в
торговой миссии или транспортном бюро. Каждому надлежало свыкнуться со своей
легендой, а один из "адвокатов дьявола"  подробно  его  допрашивал,  пытаясь
найти в ней проколы. Затем подходило время заключительного  этапа  проверок.
До побега Станислава Левченко в 1979 году кандидаты на загранпоездку  должны
были получить три личные рекомендации от своих коллег, потом их стало  пять.
(14)
   Вслед за проверками и утверждением каждый офицер должен  был  подготовить
собственный  "план  подготовки"  и  добиться  его  утверждения.  Гордиевский
вспоминает о случае с одним молодым сотрудником линии ПР  в  Третьем  отделе
(Великобритания,  Ирландия,  Скандинавия,  австралийско-азиатский   регион),
который получил назначение в Копенгаген.  Поскольку  у  него  предполагались
возможности проведения операции против недатских объектов, он больше  недели
обходил Первый отдел (Северная Америка), сектор НАТО Пятого отдела  (НАТО  и
Южная Европа), а также Шестой отдел (Китай). Затем больше месяца он сидел  в
управлении разведывательной информации,  несколько  недель  в  управлении  К
(контрразведка), почти две недели в службе А (активные действия) и неделю  в
Оперативно-техническом управлении.  Затем  еще  краткие  практические  курсы
повышения квалификации и практика вождения. И наконец, подготовка для работы
"под крышей": от трех до четырех месяцев в Министерстве иностранных дел  для
глубоко законспирированного сотрудника  КГБ  и  месяцев  шесть  в  Агентстве
печати "Новости" для "крыши" журналиста.
   В течение всего этого периода сотрудник КГБ должен интенсивно  заниматься
языком страны назначения, читать книги и  справочники.  Предполагалось,  что
сотрудники,   получившие   назначение   в   Лондон,   прочитали    Диккенса.
Рекомендованный список книг включал художественную  литературу,  начиная  от
"Тома Джонса" Филдинга до последнего  романа  Ле  Карре.  Последнее  издание
справочника "Анатомия  Британии"  Энтони  Сэмпсона  считалось  обязательным.
Такие же требования предъявлялись к секретной диссертации Михаила Любимова и
книге  по  Британии,   написанной   бывшим   корреспондентом   "Правды"   В.
Овчинниковым. (15)
   Жена сотрудника должна была посещать трехмесячные курсы раз в  неделю  по
вечерам, а иногда в дневное время. Занятия проводились в специальном учебном
центре на Зубовской площади, в центре Москвы, который был  построен  в  1980
году. Там она слушала лекции о работе  КГБ  и  стране  пребывания,  а  также
бесконечные призывы не жаловаться, если муж будет  работать  по  вечерам.  В
августе 1983 года андроповский центр начал  годичные  курсы  для  специально
отобранных жен, которые будут  работать  со  своими  мужьями  в  супружеских
парах.
   Надо  сказать,  что  в  первые  годы  правления  Горбачева   в   ПГУ   на
ответственных должностях  работало  меньше  женщин,  чем  в  последние  годы
сталинского правления - и это в стране, где  девяносто  процентов  учителей,
восемьдесят процентов врачей и тридцать процентов инженеров  (но  не  членов
Политбюро или старших дипломатов) - женщины. В Ясенево женщин было не больше
10 процентов. Почти все работали секретаршами, машинистками, программистами,
уборщицами или поварами и судомойками в столовой.  Редко  когда  в  коридоре
главного  управления  можно  было  увидеть  женщину.  Одна  из  немногих   в
офицерском  звании  работала  во  французском  секторе  службы  А  (активные
действия), была предметом  бесконечных  мужских  шуток.  Ее  редко  называли
иначе, чем "женщина, которая сидит на Франции". (16)
   Когда в 1988 году КГБ  начал  заигрывать  с  общественностью,  отсутствие
женщин в его плотных  рядах  было  несколько  неловким  обстоятельством.  Но
перемен в составе сотрудников практически все  же  не  произошло.  Во  время
одного из телевечеров в Москве в 1989 году ведущий спросил  пятерых  старших
сотрудников КГБ (естественно, всех мужчин): "А есть ли в КГБ  женщины?  Если
есть, то  какой  процент  и  чем  они  занимаются?"  Генерал-майор  Анатолий
Петрович Бондарев в некотором смущении ответил: "Женщины в  КГБ  есть,  и  в
некоторых областях они просто незаменимы. Но  что  касается  процентов,  мне
сейчас трудно сказать. Я, откровенно говоря, не ожидал такого вопроса,  и  у
меня нет цифр. " Никто из коллег Бондарева не  горел  желанием  вспомнить  о
цифрах или областях, в которых женщины незаменимы  (столовые  и  машбюро,  в
основном). Ведущий решил сменить тему. (17)
 
   X X X
 
   Как и в Ясенево, повседневная деятельность сотрудников  ПГУ  за  границей
вряд  ли  сильно  изменилась  с  приходом  Горбачева.  Большинство  офицеров
загранрезидентур работают в одной из трех линий: ПР (политическая разведка),
КР (контрразведка  и  безопасность)  или  X  (научно-техническая  разведка).
Начальник  каждой  линии  одновременно  является   заместителем   резидента.
Соотношение сотрудников трех этих линий приблизительно таково: ПР - 40, КР -
30, X - 30 процентов. До своего прибытия на место новые сотрудники  получают
инструктаж о постоянной  опасности  "провокаций"  западных  разведслужб.  На
памяти Гордиевского, приехав, они тут же начинают подозревать своих соседей,
продавцов в близлежащих магазинах, садовников  в  лондонских  парках,  через
которые они  ходят  на  работу,  и  вообще  считают,  что  за  ними  ведется
постоянное наблюдение. Однако для большинства  из  них  этот  период  вскоре
проходит.
   Рабочий день в резидентуре начинается в 8. 30 утра. Сотрудники  линии  ПР
сначала просматривают прессу. В  Лондоне  они  должны  читать  все  основные
ежедневные и воскресные газеты, а также  периодические  издания.  Наибольшим
вниманием пользуются журналы "Экономист" и "Прайвит ай". В  начале  рабочего
дня сотрудники резидентуры достают из сейфов свои рабочие папки на  "молнии"
и с двумя отделениями. Папки эти будут  побольше  иных  портфелей.  Пожалуй,
самым главным документом в такой папке является личная  рабочая  тетрадь,  в
которую   заносятся   сведения   об   оперативных   контактах   и   основной
корреспонденции из Центра. Еще одна  тетрадь  используется  для  составления
телеграмм и отчетов в  Москву.  У  каждого  офицера  есть  личная  печать  с
характерным рисунком и номером, которую обычно носят  на  брелоке  вместе  с
ключами. В конце рабочего дня сотрудник закрывает свою папку, налепливает на
замок "молнии" кусок пластилина и запечатывает ее. (18)
   Хотя советские посольства отсылают отчеты в  Москву  на  обычной  бумаге,
резиденты КГБ пользуются 35-миллиметровой  негативной  пленкой.  Сначала  их
сообщения шифруются техническим  работником  КГБ,  а  затем  переносятся  на
пленку  оперативным  работником   ОТ   (оперативно-техническая   поддержка).
Входящие материалы Центра поступают на  проявленные  пленки,  которые  затем
считываются на микрофильмирующем устройстве. При Горбачеве все больше важных
материалов стали распечатывать с микрофильма на бумаге. Телеграммы  в  Центр
обычно начинаются следующей стандартной шапкой:
   Товарищу ИВАНОВУ Р-77-81090-91-111-126
   Расшифровывается эта шапка следующим образом:
   ИВАНОВ  -  это  шифр  подразделения  в  Центре,  в  которое  направляется
телеграмма. В этом  случае  -  первое  управление  (Северная  Америка).  "Р"
означает разведданные,  в  отличие  от  активных  действий  или  оперативных
сообщений по ведению агента.
   Следующее число, начинающееся с семерки, обозначало  источник  материала.
77 значило резидентура, 78 - источник, 79 - перевод официального текста.
   Цифра восемь предшествовала месяцу и году составления документа, в данном
случае - октябрь 1990 года.
   Следующее число, начинающееся с девятки, обозначало тип источника:  91  -
агентурный (как в этом случае), 92 - конфиденциальный, 93 - разработка, 94 -
официальный.
   Число одиннадцать  предшествовало  оценке  надежности  сообщения:  111  -
надежное (как в этом случае), 112 - непроверенное, 113 - ненадежное.
   Число двенадцать относилось  к  роду  занятий  источника.  Например,  121
означало, что источник работает в правительственных кругах, 126  -  в  МИДе,
1213 - в прессе. (19)
   Однако, по словам  Гордиевского,  отчетность  КГБ  не  отличалась  особой
точностью. Если данные исходили от агентов, то резидентуры редко придумывали
что-нибудь  за  него  или  фальсифицировали  данные.  Но  в  сообщениях   по
конкретной тематике, которые от них запрашивали,  они  запросто  приписывали
сведения, полученные из средств массовой информации, безымянным агентам  или
даже  додумывали  какие-то  детали,  чтобы  угодить  Центру.  И   в   начале
горбачевского правления такое вранье по мелочам было обычным делом. Так,  25
марта 1985 года от лондонской резидентуры потребовалась срочная информация о
реакции Великобритании  на  встречи  Горбачева  в  Консультативном  комитете
Социнтерна. Не успевая связаться со своими источниками,  линия  ПР  попросту
придумала  некоторые  отклики,  чтобы  угодить  Горбачеву,  а   в   качестве
источников  назвала  несколько  фиктивных  контактов.  На   следующий   день
резидентура получила еще один срочный запрос, на этот раз по  переговорам  о
вступлении Испании и Португалии в ЕЭС. Тут сотрудник линии ПР В. К.  Заморин
попросту прошелся по британской  прессе,  состряпал  отчет  и  приписал  его
нескольким  тайным  или  конфиденциальным  источникам.  Вскоре  после  этого
резидентура раскопала интересную статью в "Экономист  Форин  Рипорт"  о  тех
областях,  где  Советскому  Союзу  удалось   получить   передовые   западные
технологии, и в тех, где эти  попытки  оказались  безуспешными.  Резидентура
хорошо понимала, что Центр статью не примет  и  объявит  ее  дезинформацией,
поэтому на ее основе был подготовлен отчет  с  указанием  личного  источника
резидентуры.  Поскольку  во  время  своей  службы  за  рубежом   большинство
работников  Центра  грешило  тем  же,  они  редко  высказывали  сомнения   в
надежности отчетов, ими получаемых. (20)
   Поддержание контактов  с  завербованными  агентами,  что  рассматривалось
всеми  резидентурами  как  важнейшая  форма  сбора   разведданных,   -   это
исключительно  трудоемкий  процесс,  главным   образом,   из-за   изощренной
процедуры контрнаблюдения. Так, чтобы встретиться со своим агентом в 4  часа
вечера, его куратор должен покинуть  резидентуру  в  час  дня  и  хитроумным
путем,  разработанным  заранее,  подъехать  к  парковке,  лучше  у  крупного
многоквартирного дома. Парковка у частных домов не  рекомендовалась,  потому
что дипломатический номер машины мог привлечь нежелательное внимание,  а  на
крупных стоянках обычно бывало многовато полиции. Припарковав  свою  машину,
офицер отправлялся к условленному месту, где его  забирал  на  своей  машине
другой сотрудник КГБ. Потом в течение часа они разъезжали по городу, пытаясь
обнаружить за собой хвост. Все это время  линия  КР  в  посольстве  пыталась
перехватить  радиообмен  предполагаемых  групп  наблюдения  местной   службы
безопасности  или  обнаружить  другие  признаки  слежки.  Деятельность   эта
называлась "импульс". Радиоприемник в машине  куратора  и  его  коллеги  был
установлен на волне посольского передатчика, по  которому  шло  кодированное
сообщение, обычно одной буквы  алфавита  (эта  буква  была  личным  сигналом
сотрудника КГБ, которому сообщение адресовано). Если признаков наблюдения не
обнаруживалось, около трех часов дня сотрудник КГБ вылезал из машины  своего
коллеги и пешочком либо общественным транспортом направлялся к месту встречи
со своим агентом, чтобы поспеть до четырех. (21)
   Несмотря на все перемены, происшедшие в КГБ за последние полвека, главные
оперативные  приоритеты  его  внешней  разведки  не  изменились  со  времени
вербовки "великолепной пятерки". В оперативном разделе плана работы на  1984
год,  направленной  в  загранрезидентуры,  Крючков   повторил   традиционную
формулу: "Основные усилия должны  быть  направлены  на  приобретение  ценных
агентов". Он призвал резидентуру изучать новые возможности вербовки агентов,
"особенно среди молодежи, с целью проникновения на  объекты,  представляющие
для нас интерес". (22) Вряд ли  Крючков  изменил  свое  мнение,  заняв  пост
председателя КГБ в 1988 году.
 
   X X X
 
   С момента своего прихода к власти в марте 1985 года Михаил Горбачев видел
два приоритета в иностранной деятельности КГБ. Во-первых,  он  был  убежден,
что  динамичная  внешняя   политика   требовала   динамичной   разведслужбы.
Беспрецедентные по своему размаху инициативы во внешней  политике  требовали
максимально полных данных политической разведки по отклику на них Запада.
   Еще  до  бегства  Гордиевского  из  России,  к  линии  ПР   предъявлялись
повышенные требования. С лета 1985 года они, несомненно, еще более возросли.
Главные приоритеты  ПГУ  в  девяностые  годы  проявились  в  назначении  его
начальником Леонида Владимировича Шебаршина, который сменил  на  этом  посту
Крючкова в сентябре 1988 года. (23)  Как  и  Александр  Семенович  Панюшкин,
начальник  ПГУ  с  1953  по  1956  год,  Шебаршин  начал  свою  карьеру   на
дипломатическом поприще. С 1958 по 1962 год и вновь  с  1966  по  1968-й  он
работал в Пакистане. Там же он и начал сотрудничать с  местной  резидентурой
КГБ. После окончания его второго срока в Пакистане Шебаршин был переведен  в
КГБ и после подготовки в андроповском институте начал работать в Ясенево.  В
1971 году он получил назначение в Индию, где возглавлял линию  ПР,  пока  не
стал главным резидентом в Нью-Дели в 1975 году. Его служба там  продолжалась
до 1977 года, а после падения шаха в 1979 году его  направили  резидентом  в
Тегеран, где он и оставался до высылки в 1983 году. Когда  летом  1985  года
Гордиевский покинул ПГУ, Шебаршин уже год  работал  заместителем  начальника
управления  РИ,  которое  занималось  подготовкой   докладов   ПГУ   высшему
советскому руководству. (24)  Раз  уж  Шебаршину  удалось  обскакать  других
кандидатов на эту должность, которые занимали положение повыше, его доклады,
должно быть, произвели на  Политбюро  большое  впечатление.  А  раз  уж  они
произвели на Политбюро большое впечатление, то, должно быть, касались  таких
крупных вопросов, как отклик Запада на новое мышление Горбачева.  Точно  так
же, как консультации Горбачеву в декабре  1984  года,  помогли  Гордиевскому
добиться  назначения  на  должность  лондонского  резидента,  и  восхождение
Шебаршина на должность начальника ПГУ можно объяснить, видимо, тем же.
   Видимо,  и  в  девяностые  годы  КГБ  продолжит  эксплуатировать  страсть
советского руководства к секретным докладам. Как и в прошлом, КГБ  наверняка
продолжит  подавать  материал,  полученный  из  открытых   источников,   как
сообщения своих тайных агентов. По словам  Шебаршина,  главной  задачей  ПГУ
является "обеспечение советского руководства надежной и точной информацией о
реальных планах и замыслах ведущих западных стран в отношении нашей страны и
по наиболее важным международным проблемам". (25) ПГУ постарается как  можно
дольше лелеять миф о том, что лишь оно правильно понимает  Запад.  Советские
военные, идеологические и экономические проблемы будут  лишь  способствовать
усилению его влияния.  По  мере  распада  Организации  Варшавского  Договора
Кремль выводит из Восточной Европы сотни тысяч своих солдат.  Идеологический
фундамент Советского государства разваливается, а с ним  рушится  и  престиж
Москвы  как  центра  коммунистической  веры.  Кризис   советской   экономики
неизбежно  повлечет  за  собой  сокращение  помощи  развивающимся   странам.
Следовательно, все большую важность  приобретает  разведка:  она  становится
средством сохранения влияния Советского Союза во внешнем мире.
 
   X X X
 
   Вторая главная функция совет