по
мере  возможности   продолжать   поддерживать   существующие   отношения   с
большевистским правительством. Во всяком случае, любая инициатива касательно
разрыва  отношений  или  объявления  войны   должна   исходить   только   от
большевиков, а не от Антанты. " (53)
   Во второй декаде августа латышские агенты-провокаторы ЧК Буйкис и Спрогис
пришли к Локкарту в его представительство в Москве и вручили ему  письмо  от
Кроми.  Локкарт,  утверждавший,  что  всегда  "держал  ухо   востро   против
агентов-провокаторов", внимательно изучил его. По стилю и почерку он  быстро
убедился в том, что письмо, действительно, принадлежало Кроми. "Выражения, в
которых он писал о том, что сам готовится покинуть Россию и надеется "громко
хлопнуть  дверью  перед  тем,  как  уйти",  были  типичны  для  этого  очень
галантного офицера", - писал Локкарт. (54)
   Вскоре после этого состоялась  вторая  встреча  Локкарта  и  Буйкиса,  на
которой присутствовал еще один агент-провокатор, полковник Эдуард Берзин. По
словам Локкарта, "это был  высокий,  хорошо  сложенный  человек,  с  четкими
чертами  лица  и  твердыми  стальными  глазами.  Он  командовал   одним   из
подразделений латышских  стрелков,  составляющих  преторианские  гвардейские
части Советского правительства". (55) На встрече также присутствовали  Рейли
и французский генеральный консул Гренар. Берзину удалось убедить их  в  том,
что латышские солдаты готовы присоединиться к восстанию против большевиков и
что все может быть подготовлено в течение пяти-шести недель. По  предложению
Локкарта было  решено,  что  Рейли  должен  "взять  на  себя"  переговоры  с
латышами. Начиная примерно с 20 августа эти переговоры  проходили  на  явке,
контролируемой ЧК. (56). Для финансирования восстания Рейли  дал  Берзину  1
миллион 200 тысяч рублей, которые тот передал ЧК. (57)
   Помимо   агентов   МИ1С,   в   операциях,   направленных   на   поддержку
антибольшевистских групп в России, также  принимали  участие  французские  и
американские агенты. 25 августа в Москве, в  представительстве  генерального
консула Соединенных Штатов де Уитта Пула прошла встреча агентов  Антанты,  в
которой также принимал участие и французский военный атташе генерал  Лавернь
(в этой встрече Локкарт не  участвовал).  На  ней  было  решено,  что  после
неминуемого отъезда еще оставшихся дипломатов Антанты из России шпионская  и
подрывная деятельность будет возложена на агентов, специально оставленных  в
России для этой цели. Среди них был Рейли от Великобритании, полковник  Анри
де Вертиман от Франции и  Ксенофон  де  Блюменталь  Каламатиано  (американец
русско-греческого происхождения) от Соединенных  Штатов.  На  этой  встрече,
однако, присутствовал и агент ЧК, Рене  Маршан,  журналист,  аккредитованный
при французской  миссии,  который  был  тайным  сторонником  большевиков,  а
позднее стал одним из основателей французской коммунистической партии. (58)
   28 августа Рейли в сопровождении полковника  Берзина,  агента-провокатора
ЧК, выехал в Петроград для проведения  секретных  переговоров  с  латышскими
стрелками,  настроенными  против  большевиков.  (59)  До  поры  до   времени
Дзержинский выжидал, давая возможность заговорщикам в  Москве  и  Петрограде
свить для себя веревку подлиннее. Эта игра кошки  с  мышкой  закончилась  30
августа,  когда  поэт  Леонид  Каннегисер  совершил   покушение   на   главу
петроградского ЧК М. Урицкого, а эсерка Фаня (Дора)  Каплан,  скорей  всего,
психически ненормальная, стреляла и серьезно ранила и самого Ленина. Эти два
не связанных между собой покушения положили начало волне террора. За два дня
только в Петрограде было расстреляно  более  500  политических  заключенных.
(60)
   Согласно  официальным  советским  источникам,  рано  утром   31   августа
"сотрудники ЧК начали ликвидацию "заговора Локкарта".  Чекистам  не  удалось
поймать Рейли, однако они смогли схватить американского агента  Каламатиано,
который,  выдавая  себя  за  русского   инженера,   скрывался   под   именем
Серповского. На его квартире они  нашли  банку,  в  которой  были  списки  с
указанием сумм, переданных им русским агентам. (61) В  отличие  от  Рейли  и
Каламатиано у Локкарта был  статус  дипломатической  неприкосновенности.  Но
несмотря на это, он был разбужен на своей квартире около половины четвертого
утра 31 августа "грубым голосом, приказавшим мне немедленно встать". "Открыв
глаза  и  увидев  прямо  перед  носом  железное  дуло  револьвера",  Локкарт
обнаружил в своей спальне человек десять  вооруженных  чекистов.  Вместе  со
своим помощником, капитаном Хиксом, он был доставлен  на  Лубянку,  где  его
должен был допрашивать помощник Дзержинского, латыш Яков Петере.  По  словам
Локкарта, у него были  "черные,  длинные,  как  у  поэта,  вьющиеся  волосы,
зачесанные назад, открывавшие высокий лоб", выражение лица  -  "печальное  и
устрашающее". "Вы знаете женщину по имени Каплан?"- спросил Петере.  Локкарт
никогда не встречал  ее.  Согласно  его  отчету  о  допросе,  он  потребовал
соблюдения своей дипломатической неприкосновенности и сказал Петерсу, что  у
него нет никакого  права  задавать  ему  вопросы.  "Где  находится  Рейли?"-
продолжал Петере. Локкарт не отвечал. Затем Петере достал из папки пропуск к
генералу Пулю в Архангельске, который Локкарт вручил латышским  агентам  ЧК.
"Это ваш почерк?"- спросил он. Впервые Локкарт понял, что Буйкис  и  Спрогис
были агентами-провокаторами, но он все еще  не  догадывался,  что  полковник
Берзин также  являлся  частью  заговора  ЧК.  Он  еще  раз  "с  подчеркнутой
вежливостью" сказал Петерсу, что имеет право не  отвечать  на  его  вопросы.
(62)
   Отчет Петерса о проведенном допросе значительно отличался  от  того,  что
рассказывал Локкарт. По его словам, тот был "настолько напуган, что даже  не
предъявил своих дипломатических бумаг. Возможно, бедный английский  дипломат
подумал, что его обвиняют в убийстве Ленина, да и совесть, судя по всему,  у
него была нечиста. " (63) Сам же Локкарт считал, что главной целью  вопросов
Петерса было связать его с покушением Фаины Каплан на жизнь Ленина. Но в тот
момент  Локкарта  особенно  беспокоила  записная  книжка,  лежавшая  в   его
нагрудном кармане. Агенты ЧК, которые произвели арест и обыск  квартиры,  не
заметили, что в его пиджаке была  записная  книжка,  где  "тайнописью"  были
указаны суммы,  переданные  им  агентам  Рейли  и,  конечно  же,  Савинкову.
Опасаясь, что его могут в любой момент обыскать, Локкарт попросил разрешения
выйти  в  туалет,  где  в  присутствии  двух   вооруженных   охранников   он
хладнокровно вырвал из  записной  книжки  компрометирующие  его  листочки  и
использовал их как туалетную бумагу. (64)
   Примерно в 6 часов утра в комнату на Лубянке, где  находились  Локкарт  и
Хикс, ввели женщину. Она была одета во все черное, волосы у  нее  были  тоже
черные и "под глазами - большие черные круги".
   "Мы догадались, что это была Каплан. По-видимому, большевики надеялись на
то, что она узнает нас и не сможет  этого  скрыть.  Сохраняя  неестественное
спокойствие, она  подошла  к  окну  и,  подперев  подбородок  рукой,  стояла
неподвижно, безмолвно, глядя в окно невидящим взором, словно  смирившись  со
своей судьбой, до тех пор, пока не пришли охранники и не увели ее. "
   Фаня Каплан была  расстреляна  четыре  дня  спустя  во  внутреннем  дворе
Кремля. Она так и не узнала, удалось ли ей убита Ленина или нет.
   В 9 часов утра Локкарт и Хикс были выпущены с Лубянки. Доехав до квартиры
Локкарта,  они  обнаружили,  что  его  любовница,  Мура   Бенкендорф,   была
арестована ЧК. (65)
   В то время Рейли  был  в  Петрограде  и,  вероятно,  не  знал  об  аресте
Локкарта. 31 августа в полдень, т. е.  через  три  часа  после  освобождения
Локкарта, он приехал на  квартиру  резидента  МИ1С  Эрнеста  Бойса.  Там  он
изложил план восстания латышских стрелков, охраняющих Кремль, который  Бойс,
по словам Рейли, назвал "чрезвычайно рискованным", но  "стоящим".  Он  также
дал понять, что в случае провала вся ответственность ляжет на  Рейли.  Затем
Бойс уехал в посольство Великобритании для того, чтобы взять капитана  Кроми
и отвезти его на свою квартиру для встречи с Рейли. (66) Но к тому  времени,
когда Бойс приехал в  посольство,  Кроми  был  уже  мертв.  Спровоцированная
слухами о том, что убийца Урицкого укрывался в посольстве, толпа во главе  с
агентами ЧК ворвалась в здание посольства  Великобритании,  Кроми  попытался
остановить ее, но в ответ он услышал крики с требованием освободить  дорогу,
иначе его  "застрелят,  как  собаку".  Кроми  открыл  огонь  и  был  убит  в
последующей перестрелке. (67)
   1 сентября рано утром ЧК совершила обыск на квартире французского  агента
де Вертимана, по-видимому, по наводке своего информатора,  Рене  Маршана.  В
результате обыска была найдена взрывчатка,  предназначенная  для  проведения
акций саботажа. (68) И хотя де Вертиман смог  скрыться,  на  следующий  день
Совнарком  победоносно  объявил:  "Сегодня,  2  сентября,  был  ликвидирован
заговор, организованный англо-французскими дипломатами,  во  главе  которого
стоял начальник британской миссии Локкарт,  французский  генеральный  консул
Гренар и французский генерал Лавернь. Целью этого заговора была  организация
захвата Совета народных комиссаров  и  провозглашение  военной  диктатуры  в
Москве. Все это должно было быть сделано путем подкупа красноармейцев. "
   В заявлении не говорилось ни слова о том, что сам план  использовать  для
военного переворота  красноармейцев  (латышские  батальоны)  был  разработан
агентами-провокаторами  ЧК.  Чтобы   оправдать   нарушение   дипломатической
неприкосновенности Локкарта, в заявлении неубедительно говорилось о том, что
его личность на момент ареста не была установлена: "В  конспиративном  штабе
заговорщиков был арестован англичанин, который после того, как его доставили
в специальную комиссию по расследованию,  заявил,  что  является  британским
дипломатическим  представителем  Локкартом.  Когда  личность   арестованного
Локкарта была установлена, он был немедленно освобожден. "
   В заявлении Совнаркома правильно сообщалось о том, что Рейли  был  "одним
из агентов Локкарта" и  что  он  передал  1  миллион  200  тысяч  рублей  на
реализацию заговора. В заявлении  также  сообщалось,  что  и  другие  миссии
Антанты принимали участие и подготовке мятежа. Рене Маршан  не  был  открыто
назван информатором ЧК,  тем  не  менее,  в  своем  письме-протесте  на  имя
французского президента Раймона Пуанкаре он подробно описал встречу  агентов
Антанты, состоявшуюся 25 августа. Копия этого  пиcьма  была  удачно  найдена
чекистами в ходе одного из обысков и затем опубликована  в  коммунистической
прессе. Находка, безусловно, не была случайной. (69)
   В сообщении Совнаркома от 2 сентября и в последующих советских заявлениях
Локкарта называли главным действующим лицом заговора Антанты. Однако главной
заботой  самого  Локкарта  в  этот  момент  была   судьба   его   любовницы,
арестованной ЧК. 4 сентября он обратился в Комиссариат по иностранным  делам
с просьбой об освобождении Муры. Ему  было  отказано.  После  этого,  следуя
порыву, он решил напрямую обратиться к  Петерсу  и  направился  на  Лубянку.
Когда он пришел, то понял, что  "вызвал  некоторую  нервозность:  охранники,
стоявшие у  главного  входа,  что-то  быстро  друг  другу  шептали".  Петере
терпеливо выслушал просьбу Локкарта и  сказал  ему,  что  его  заверения  по
поводу непричастности Муры к заговору будут приняты во внимание и  тщательно
проверены. "Вы избавили меня от некоторых хлопот, - продолжил Петере. -  Мои
люди ищут вас уже целый час. У меня есть ордер на ваш  арест".  Несмотря  на
возражения  со  стороны  Комиссариата  по  иностранным  делам,  придававшего
большее значение статусу дипломатической неприкосновенности, чем ЧК, Локкарт
был немедленно арестован и провел в заключении целый месяц. (70)
   5 сентября, по-видимому,  пытаясь  оправдать  повторный  арест  Локкарта,
произведенный   накануне,   газета   "Известия"   опубликовала    заявление,
подписанное Дзержинским и  руководителем  партийной  организации  Петрограда
Зиновьевым. В  отличие  от  заявления  Совнаркома  от  2  сентября,  в  этом
документе англичане и французы были названы  "организаторами"  покушения  на
жизнь Ленина и "настоящими убийцами Урицкого":
   "Они убили товарища  Урицкого,  потому  что  он  свел  воедино  все  нити
английского  заговора  в  Петрограде.   "   (71)   В   действительности   же
агенты-провокаторы  ЧК  безуспешно  пытались  уговорить  английских  агентов
организовать подобное  покушение,  с  тем  чтобы  раскрыть  его  перед  всем
народом. Примерно 22 августа Берзин пытался убедить Рейли  в  том,  что  для
успешного осуществления переворота необходимо совершить покушение  на  жизнь
Ленина и Троцкого.  Он  объяснял  это  тем,  что,  во-первых,  они  обладали
прекрасными ораторскими способностями,  которые  могли  повлиять  на  людей,
посланных арестовать их, и поэтому не следовало брать на  себя  такой  риск,
пытаясь задержать их. Во-вторых, убийстве этих двух лидеров создает  панику,
которая значительно ослабит сопротивление.
   В разговоре с Хиллом Рейли утверждал, что "он всячески пытался отговорить
Берзина от подобного плана, с которым  он  никак  не  мог  согласиться".  Он
считал, что "эти лидеры должны  стать  не  мучениками,  а  посмешищем  всего
мира". (72) А для этого, считал Рейли, надо было  снять  штаны  с  Ленина  и
Троцкого и провести их в нижнем белье по улицам Москвы для того,  чтобы  все
люди могли посмеяться над ними.  (73)  Неудивительно,  что  в  планы  ЧК  не
входила публикация заговора с целью выставления Ленина и Троцкого в неглиже.
Именно поэтому этот весьма своеобразный план никогда не фигурировал в  числе
настоящих  и  вымышленных  заговоров,  в  организации   которых   обвинялись
английские агенты. В отличие от Рейли и Хилла, Эрнест Бойс, резидент МИ1С  в
Петрограде, не был  столь  критично  настроен  по  отношению  к  самой  идее
организации покушения. Один из его русских агентов утверждал, что Бойс,  как
бы невзначай, однажды спросил его, "готов ли он убрать одного  или  двух  из
ведущих членов Советского правительства. " 6 сентября этот агент  потребовал
денег за то, что он сохранит в тайне разговор с Бойсом. Опасаясь, что "может
всплыть  еще  что-нибудь  новенькое",   англичане   решили   откупиться   от
шантажиста. (74)
   К тому  времени,  когда  это  произошло,  деятельность  МИ  1C  в  России
практически прекратилась, Бойс  был  арестован  и  брошен  в  отвратительную
переполненную тюрьму. ЧК арестовала и несколько любовниц Рейли, но  сам  он,
получив от Хилла поддельный паспорт, смог тайно выехать из России  на  борту
голландского грузового судна. Хилл также избежал ареста, но после того,  как
18 его агентов и связных были пойманы  и  расстреляны,  он  решил,  что  ему
следует получить новые инструкции  и  средства  из  Лондона  и  "начать  все
сначала, с новыми людьми и новыми  явками".  В  отличие  от  Бойса,  Локкарт
провел свой арест в сравнительно комфортабельной комнате бывшей  фрейлины  в
Кремле. Пока он находился под арестом, его любовница Мура была освобождена и
ей было позволено видеться с ним. Для наблюдения  за  Локкартом,  в  эту  же
квартиру на  короткое  время  был  поселен  и  Берзин.  Но  Локкарт  "боялся
переброситься с ним даже словом". В октябре Локкарту, Бойсу и Хиллу, а также
другим сотрудникам миссий Антанты было разрешено вернуться домой в обмен  на
освобождение российских официальных лиц, задержанных в Лондоне.
   Прощание Локкарта с Петерсом было на  удивление  дружеским.  28  сентября
Петере пришел к  Локкарту  сообщить  о  его  освобождении.  Он  подарил  ему
надписанную фотографию, показал снимки своей английской  жены  в  Лондоне  и
попросил его отвезти ей письмо, но потом вдруг передумал. "Пожалуй, не стоит
беспокоить вас, - сказал Петере. - Как только вы выйдете отсюда,  вы  будете
поносить и проклинать меня, как своего самого  заклятого  врага.  "  Локкарт
ответил ему, чтобы он не валял дурака: "Если оставить политику в стороне,  я
против него ничего не имел. Всю свою жизнь я буду помнить то добро,  которое
он сделал для Муры. Я взял письмо. " Петере сказал Локкарту, что для него же
будет лучше, если он останется в России: "Вы можете быть счастливы  и  жить,
как вам захочется. Мы можем дать вам работу, капитализм все равно  обречен".
(75) Однако Петере не сказал Локкарту, что у него были доказательства  того,
что Мура была немецкой шпионкой. Позднее он утверждал, что, боясь за карьеру
Локкарта, он скрыл этот факт даже от  суда,  который  рассматривал  "Заговор
Локкарта" в декабре. Однако в 1924 году в знак протеста против того, что  он
назвал "ярой антисоветской кампанией", проводимой Локкартом в Англии, Петере
раскрыл эту тайну. (76)
   После освобождения Локкарт вернулся в Лондон, за ним последовали  Бойс  и
Рейли. Но Хилл, доехав до Финляндии, получил приказ от Камминга,  начальника
МИ1С,  вернуться  в  Россию  на  несколько  недель   для   оказания   помощи
антибольшевистским группам в организации саботажа. По представлению Камминга
Хилл был награжден орденом "За боевые заслуги", а Рейли -  орденом  "Военный
Крест" за проведенные ими операции  в  России.  В  декабре  Локкарт,  Рейли,
Гренар и де Вертиман были приговорены  к  смертной  казни  заочно  Верховным
революционным  трибуналом  в  Москве.  Американского   агента   Каламатиано,
арестованного 31 августа, все еще продолжали держать  в  московской  тюрьме.
Безуспешно пытаясь заставить его говорить, ему  дважды  объявляли,  что  его
ведут  на  расстрел.  Позднее  смертная  казнь  была  заменена  на  тюремное
заключение, и в конце концов ему  было  разрешено  вернуться  в  Соединенные
Штаты в 1921 году. (77)
   ЧК рассматривало ликвидацию "заговора Локкарта"  как  героическую  победу
чрезвычайной важности, такого же мнения  придерживается  КГБ  и  сегодня.  В
официальной советской истории говорится: "Можно без  преувеличения  сказать,
что  сокрушительный  удар,  нанесенный  чекистами  заговорщикам,  сравним  с
победой в крупнейшей военной операции". (78) В действительности же  чекистам
удалось одержать верх лишь в  небольшой  стычке.  Против  них  выступала  не
организованная коалиция капиталистических государств, а группа авантюристов,
политически  наивных  западных  дипломатов  и  секретных  агентов,   которые
вынуждены были полагаться исключительно на свои собственные силы, действуя в
сумятице  первых  месяцев  большевистского  правления.  Значительная   часть
"заговора  Локкарта"-  плана  организации  восстания  латышских  стрелков  в
Москве, - была разработана самой ЧК. Тем не менее, опыт по внедрению агентов
и агентов-провокаторов, приобретенный чекистами в ходе раскрытия
   "заговора Локкарта", впоследствии, в 20-е годы, помог им  одержать  более
весомые победы над секретной разведывательной службой Великобритании  (СИС).
(79)
 
   X X X
 
   К началу 20-х годов белогвардейские силы уже  не  представляли  серьезной
угрозы большевистскому режиму, хотя они и не были до конца разбиты.  Декрет,
подписанный Лениным  и  Дзержинским,  отменял  смертную  казнь  для  "врагов
Советской власти", но  через  три  недели  Ленин  изменил  свое  решение.  6
февраля, выступая на встрече  представителей  местных  ЧК,  он  сказал,  что
смертная  казнь  была  лишь  "необходимой  мерой",  которая,  скорее  всего,
понадобится и для дальнейшей  борьбы  с  "контрреволюционными  движениями  и
выступлениями". (80) Польское вторжение на Украину  в  апреле  1920  года  и
последовавшая за ним  шестимесячная  русско-польская  война  породили  новую
волну жестоких расправ  ЧК  с  реальными  и  вымышленными  заговорщиками.  В
официальной истории КГБ говорится: "Благодаря решительной борьбе органов  ЧК
были сорваны планы белополяков и их вдохновител