в Великобританию в декабре 1984  года,  во
время  которой  он  провел  переговоры  с  Маргарет  Тэтчер,   Центр   начал
бомбардировать лондонскую резидентуру запросами материалов для Горбачева.  К
некоторому удивлению, после направления материала  приходили  дополнительные
запросы.  Очевидно,  после  бесед  с  сотрудниками  КГБ   Горбачев   кое-что
спрашивал. Например, каковы возможные результаты  восьмимесячной  забастовки
шахтеров, на что шахтеры живут, откуда поступают к  ним  средства  во  время
забастовки, сколько они получают в неделю, хватает ли этого для того,  чтобы
прожить. Да и во время визита Горбачева Центр постоянно держал  Гордиевского
в напряжении, заставляя ежедневно присылать  сведения.  Визит  явно  удался.
Если уж Маргарет Тэтчер решила, что она может "иметь дело" с Горбачевым,  то
он явно был того же мнения. Операция РЯН окончательно канула в прошлое. (1)
   Тем не менее Центр продолжал опасаться, что Соединенные  Штаты  и  страны
НАТО стремились достичь  крупного  стратегического  перевеса  над  Советским
Союзом. В феврале 1985 года лондонская резидентура получила краткую  справку
из Центра,  озаглавленную  "Американская  политика  милитаризации  космоса",
первую по такому вопросу. Сопроводительное письмо начальника Третьего отдела
Николая Петровича Грибина характеризовало американские планы в  космосе  как
еще  одно  свидетельство   "настойчивости   американской   администрации   в
достижении военного превосходства над Советским Союзом". В письме говорилось
также, что Соединенные Штаты планировали оснастить свой космический  "Шаттл"
"оружием для выведения из строя системы ориентирования  советских  спутников
или использования этого корабля как бомбардировщика". Теперь на СОИ смотрели
с большей тревогой, чем два года назад. В апреле
   1985 года полковник А. И. Сажин, военный атташе в лондонском  посольстве,
сообщил на заседании дипломатов и работников  разведки,  что,  по  подсчетам
Москвы, системы СОИ смогут рано или поздно  перехватывать  до  90  процентов
советских стратегических ракет. Он считал, что у советской исследовательской
программы СОИ мало шансов сравняться с американской. (2)
   Плачевное экономическое положение Советского Союза значительно затрудняло
конкуренцию его с Западом. Будучи лучше других информировано о положении дел
на Западе, ПГУ прекрасно  представляло  себе  огромный  и  все  возрастающий
экономический перевес стран Запада и его взгляд на Советский  Союз,  как  на
"Верхнюю Вольту с ракетами", а не на истинную  сверхдержаву.  Параноидальный
страх первого ядерного  удара  западных  стран  сменился  боязнью  западного
заговора  с  целью  использования  экономической  слабости  СССР.   Особенно
всполошился Центр после получения документа  ЦРУ,  в  котором  перечислялись
области по сбору разведданных в  Советском  Союзе:  в  частности,  советские
потребности в импорте зерна и  другой  сельскохозяйственной  продукции,  его
валютные резервы, потребности СССР в иностранных кредитах, а также импорт  и
распределение продовольствия.
   В начале 1985 года ПГУ срочно  разослало  предупреждение  своим  западным
резидентурам об опасности "подрывных действий" с целью "нанесения серьезного
экономического ущерба" советскому блоку. Непосредственная опасность исходила
советскому импорту зерна:  "Используя  некоторые  трудности  в  производстве
сельскохозяйственной продукции в нашей стране,  Соединенные  Штаты  пытаются
поставить  СССР  в  зависимость  от  импорта  зерна,   ставя   своей   целью
использовать в будущем это продовольственное оружие для оказания  нажима  на
Советский Союз". В то время, как Запад полагал, что Советский Союз  получает
зерно  и  другое  продовольствие  по  заниженным  ценам,  Центр  считал  это
эксплуатацией. Так, цитировались следующие  слова  президента  одной  фирмы,
торгующей  зерном:  "С  русскими  легко  работать.  Они   не   торгуются   и
переплачивают  по  8  долларов  за  тонну".  ПГУ   рекомендовало   "активное
использование" информаторов  в  советских  внешнеторговых  организациях  для
обнаружения  взяточников.  Поднималась  и  "нерешенная  проблема"  ухудшения
качества импортируемых продуктов питания во время  перевозки,  что  вызывало
"значительные финансовые потери": "Нельзя исключать, что специальные  службы
противника  могут  использовать  фирмы  по  доставке  зерна  для   заражения
поставок, предназначающихся Советскому Союзу, даже в транзитных портах. "(3)
   КГБ считал, что без изменений в составе советского руководства  советским
экономическим проблемам не будет конца, а  значит,  не  прекратятся  попытки
стран Запада их эксплуатировать. Не понимая,  что  проблема  лежит  в  самой
советской  системе,  КГБ  ожидал,  что  Горбачев  придаст  ей   динамизм   и
необходимую дисциплину  для  преодоления  экономического  застоя  Советского
Союза и установления  надежного  "соотношения  сил"  с  Западом.  В  месяцы,
предшествующие давно ожидаемой кончине Черненко, которая последовала наконец
в марте 1985 года, КГБ тщательно инструктировал Горбачева по всем  вопросам,
рассчитывая, что он сможет произвести большое впечатление на Политбюро своим
знанием как советских, так и международных  проблем.  В  свою  очередь,  вся
отчетность, уходившая в Политбюро  в  целом,  была  направлена  в  поддержку
позиции Горбачева. Избрание Горбачева Генеральным секретарем  в  марте  1985
года, конечно, не было в целом или даже по большому счету заслугой КГБ.  Тем
не менее, Центр считал это своей крупной победой.  (4)  В  апреле  Чебриков,
сидевший в кандидатах  с  декабря  1983  года,  был  наконец  избран  членом
Политбюро, а министр обороны по-прежнему оставался кандидатом.
   Горбачев  быстро  продемонстрировал  свою  поддержку   КГБ   как   внутри
Советского Союза, так и за его пределами. В прошлом, когда  западные  страны
высылали советских разведчиков, Москва обычно отвечала тем же,  но  высылала
меньше людей,  поскольку  западные  представительства  в  Москве  тоже  были
меньше.  Так,  когда  из   Норвегии   выслали   шесть   советских   офицеров
разведывательной службы после дела Хаавик в 1977 году,  СССР  выслал  только
трех норвежцев. Однако в 1985-1986  годах  Горбачев  в  этом  вопросе  занял
твердую позицию "око за око". Когда  в  сентябре  1985  года  Великобритания
выслала 31 советского  сотрудника  КГБ,  Москва  в  ответ  выслала  примерно
столько же. Когда в сентябре-октябре 1986  года  Соединенные  Штаты  выслали
около  80  советских  сотрудников  разведывательных  служб  из   Вашингтона,
Нью-Йорка  и  Сан-Франциско,  в  Советском  Союзе  столько  же   сотрудников
американских посольств, занимавших примерно  те  же  должности,  найти  было
практически  невозможно.  Тогда,  по  предложению   КГБ,   Кремль   запретил
советскому обслуживающему персоналу работать в американском посольстве,  тем
самым временно приостановив его работу. Так что в этот  свой  ранний  период
поддержки КГБ Горбачев полностью соответствовал известному описанию, данному
ему Громыко, как человека с "доброй улыбкой, но стальными зубами".
 
   X X X
 
   К  началу  горбачевского  периода  для  советской   разведки   закончился
двадцатилетний  период  неограниченного  расширения.   Наиболее   явно   оно
проявилось в создании всемирной сети электронной разведки. Поскольку большая
часть  этой  сети  занималась  наблюдением  за  военными  и  военно-морскими
объектами, главные лавры от ее деятельности присваивало ГРУ, а.  не  КГБ.  К
середине восьмидесятых годов в Советской  Армии  было  40  полков  РТВ,  170
батальонов и около 700 рот. Сбор данных  электронной  разведки  производился
ГРУ при помощи двадцати различных типов самолетов  и  шестидесяти  надводных
судов. За двадцать лет после запуска спутника  "Космос-189"  (в  1967  году)
Советский Союз вывел на орбиту более ста двадцати разведывательных спутников
для выполнения заданий управления космической разведки ГРУ, расположенной  в
Ватутинках в пятидесяти километрах к юго-западу от Москвы.
   Шестнадцатое управление КГБ, занимающееся электронной разведкой,  хотя  и
было намного меньше, чем шестое управление ГРУ, так же быстро расширялось. В
настоящее время,  кроме  штаб-квартиры  в  главном  здании  КГБ  на  площади
Дзержинского, у шестнадцатого  управления  есть  собственный  вычислительный
центр в центре  Москвы  и  крупная  научно-исследовательская  лаборатория  в
Кунцево в пятнадцати километрах к северо-западу  от  Ясенево  за  Московской
кольцевой дорогой. Как и у ГРУ, у шестнадцатого управления есть свои станции
в советских дипломатических и  торговых  миссиях  более  чем  в  шестидесяти
странах мира. Большинство  из  них  занимается  почти  исключительно  сбором
данных электронной разведки, а их обработка  и  расшифровка  производится  в
Москве. КГБ и ГРУ совместно используют ряд станций  электронной  разведки  в
странах  соцлагеря  и  просоветских  государствах,  крупнейшими  из  которых
являются станция в Лурдесе (Куба), еще одна недалеко от Адена в Южном Йемене
и в Кам Ран Бэй во Вьетнаме. Хотя в принципе ГРУ занимается военной связью и
электронной разведкой, в то время как шестнадцатое управление ведает  сбором
политической и экономической  информации  средствами  электронной  разведки,
похоже, что два управления дублируют друг друга в своей деятельности. (5)
   Шестнадцатое управление зависит от Шестнадцатого отдела ПГУ  в  получении
шифрованного материала от иностранных агентов. Один сотрудник  Шестнадцатого
отдела в лондонской резидентуре сообщил Гордиевскому  в  1985  году,  что  в
настоящее время в Британии у них не было источника доступа к шифрам  высокой
сложности.  Однако  в  странах  третьего  мира  Шестнадцатый  отдел  добился
значительных успехов, и для шифроаналитиков шестнадцатого управления связь в
этих странах была открытой книгой. То же самое относится  и  к  ряду  других
стран - членов НАТО. В 1984 году Центр сообщил лондонской  резидентуре,  что
шифровальщик МИДа одной из стран-членов НАТО, который уже десять лет работал
на КГБ, вскоре будет переведен  в  лондонское  посольство,  однако  накануне
своего перевода агент внезапно умер. (6)
   Уязвимость посольства США в Москве проявилась еще раз в 1986 году,  когда
два морских пехотинца-охранника признались, что открыли доступ в  посольство
агентам КГБ. В 1987 году один из охранников  сержант  Клейтон  Дж.  Лоунтри,
которого соблазнила внештатная сотрудница КГБ по имени Виолетта  Сейна,  был
приговорен  к   30   годам   тюрьмы.   Однако   усовершенствование   средств
безопасности, видимо, снизили ущерб,  нанесенный  Лоунтри,  по  сравнению  с
поддавшимся искушению предыдущим  поколениям  персонала  посольства.  Сейчас
кажется маловероятным, что КГБ удалось проникнуть в шифровальную комнату или
установить   подслушивающие   устройства   в   других   частях   посольства,
представляющих интерес для разведки. (7)
   Самым значительным  проникновением  электронной  разведки  в  Соединенных
Штатах в начале восьмидесятых годов, по всей видимости, было  дело  Рональда
Уильяма Пелтона, который работал в АНБ с 1964 по 1979 год и  в  январе  1980
года сам предложил свои услуги главной резидентуре КГБ в  Вашингтоне.  Почти
шесть лет до  его  ареста  (в  ноябре  1985  года)  Пелтон  давал  подробную
информацию о деятельности и элементах системы безопасности АНБ в семидесятые
годы. Хотя  сведения  были  не  новы,  Шестнадцатый  отдел  рассматривал  их
чрезвычайно важными. Пелтон также составил  шестидесятистраничный  документ,
озаглавленный  им  "Папка  параметров  связи",  в  которой   рассматривались
средства связи, считавшиеся АНБ  наиболее  важными,  давалась  процедура  их
анализа  и  результаты.  Пелтон  также  выдал  пять  систем   сбора   данных
электронной разведки и среди них  операцию  "Айви  Беллз",  в  ходе  которой
производился съем информации с советского подводного кабеля, проходившего по
дну Охотского моря. Перебежчик КГБ  Виталий  Юрченко,  который  впоследствии
вернулся обратно и выдал в 1985 году Пелтона, похоже, больше не нал  случаев
проникновения КГБ в структуры АНБ.
   Ко времени восшествия Горбачева на  партийный  трон,  КГБ  превратился  в
колоссальную империю безопасности и разведки. КГБ насчитывал  до  четырехсот
тысяч сотрудников в Советском Союзе, двести тысяч человек в погранвойсках  и
обширнейшую  сеть  внештатных  сотрудников.  Хотя  шестнадцатое   управление
получало важные данные  электронной  разведки,  ему  не  был  придан  статус
главного  управления.  Внешняя  разведка  оставалась   наиболее   престижным
отделением КГБ. Хотя по внутренним стандартам ПГУ было отделением небольшим,
за двадцать лет и оно сильно разрослось. В 1985 году в Ясенево открылось еще
одно одиннадцатиэтажное здание в дополнение к двадцатидвухэтажной пристройке
к финскому комплексу. В середине шестидесятых годов  ПГУ  насчитывало  около
трех тысяч сотрудников, в середине восьмидесятых  их  стало  уже  двенадцать
тысяч. Сфера деятельности
   ПГУ  также  расширялась.  Все  большее  внимание   уделялось   Японии   и
тихоокеанскому региону.
   Александр Александрович Шапошников, который стал  резидентом  в  Токио  в
1983 году, пользовался в ПГУ высоким  авторитетом.  Агентурная  сеть  КГБ  в
Японии, которая в семидесятые годы включала видных  политиков,  журналистов,
бизнесменов и государственных служащих, получила серьезный удар в 1979  году
после побега  сотрудника  токийской  резидентуры  Станислава  Левченко.  При
Шапошникове, похоже, дела  снова  пошли  в  гору.  В  плане  работы  ПГУ  на
1982-1985  годы  тихоокеанский  регион  впервые  был   сделан   приоритетным
направлением работы, хотя Япония до сих пор оставалась позади  таких  стран,
как Соединенные  Штаты,  Китай,  Индия,  Федеративная  Республика  Германия,
Великобритания    и    Франция.    До    середины    восьмидесятых     годов
австралийско-азиатскому региону не придавалось особого значения.  В  Третьем
отделе им занималось лишь три сотрудника (им же приходилось присматривать за
Ирландией и Мальтой).
   На заседании парткома ПГУ осенью 1984  года,  на  котором  присутствовало
большинство старших офицеров, начальнику третьего управления Николаю Грибину
задали вопрос, почему так мало разведданных  приходило  из  Австралии,  хотя
число китайских  эмигрантов  там  было  велико.  Грибин  ответил  на  вопрос
вопросом:  а  известна  ли  спрашивающему  численность  резидентуры  КГБ   в
Австралии? Тот не знал. Не знали этого  и  другие  старшие  офицеры.  Грибин
ответил, что в Австралии было лишь  семь  сотрудников  КГБ,  работавших  под
легальной крышей, а нелегалов практически не  было  совсем.  Тогда  же  было
решено, что присутствие КГБ в Австралии должно  быть  усилено.  Деятельность
КГБ в австралийско-азиатском регионе была  активизирована  после  того,  как
антиядерная программа Дэвида Лонги принесла лейбористскому  правительству  в
Новой Зеландии успех на выборах в 1984 году. До тех пор  присутствие  КГБ  в
Новой Зеландии было настолько мало, что в конце 1979  года,  когда  резидент
КГБ Николай Александрович Шацких уехал в отпуск, а еще одного сотрудника КГБ
недавно выслали из страны, послу В.  Н.  Софийскому  было  приказано  самому
тайно передать финансовые средства партии социалистического  единства,  хотя
обычно это поручали КГБ. Софийского на этом деле поймали и объявили персоной
нон грата. Однако Центр страшно радовался победе Лонги на выборах и  сообщил
лондонской резидентуре, что организация европейской поддержки решению  Новой
Зеландии о запрещении входа в новозеландские порты американским  кораблям  с
ядерным оружием на борту и общей антиядерной политике была  делом  "огромной
важности". (9)
   За исключением скромного расширения штатов в тихоокеанском  регионе  и  в
нескольких новых  консульствах  в  других  регионах,  КГБ  с  началом  эпохи
Горбачева  не  увеличивал  своего  присутствия  за   рубежом.   Когда   были
установлены или восстановлены дипломатические отношения  с  Израилем,  Южной
Кореей, Чили и ЮАР, КГБ вынашивал планы открыть там свои резидентуры. Однако
в целом падение цен на нефть и усугубляющийся экономический  кризис  в  СССР
сократили приток валюты, необходимой КГБ для расширения своей  деятельности,
которая четверть века шла стремительными темпами.
 
   X X X
 
   И все же устроиться на  работу  в  ПГУ  оставалось  для  многих  заветной
мечтой. Ежегодно на первый  курс  учебного  центра  андроповского  института
принимали триста человек, и конкурс был огромный. Традиционный  путь  в  ПГУ
вел через несколько  престижных  московских  институтов,  в  основном  МГИМО
(Московский  государственный  институт  международных  отношений),   который
Гордиевский окончил  в  1962  году.  Ректор  МГИМО  Лебедев,  не  стесняясь,
пользовался услугами офицеров КГБ, которые просили устроить  в  МГИМО  своих
сыновей. Так, он предложил одному резиденту КГБ, просившему за своего  сына,
прислать ему охотничий каталог, из которого  он  выбрал  охотничье  ружье  с
оптическим прицелом. Резидент прислал ему ружье, а сын попал  в  МГИМО.  Но,
несмотря на прочные связи с  ЦК,  при  Горбачеве  Лебедев  продержался  лишь
полтора года. В конце 1986 года его с треском выгнали.
   В середине восьмидесятых годов ПГУ все больше жаловалось, что  почти  все
кандидаты  на  работу  в  нем  из  престижных  московских  институтов   были
избалованными детишками  высокопоставленных  родителей,  которые  не  жалели
усилий,  проталкивая  своих  чад.  В  качестве  ответной  меры  андроповский
институт стал принимать все больше курсантов из провинции.  Центр  регулярно
просил местные "управления КГБ  направлять  своих  лучших  молодых  офицеров
кандидатами на работу в Первое и Второе главные управления, так  что  многие
прибывшие на учебу в ПГУ до приезда в  андроповский  институт  и  не  видели
раньше Москвы.
   Абитуриентов всегда отбирали по национальному признаку. Евреям в КГБ путь
был закрыт. В исключительных случаях в КГБ могли принять  абитуриента,  если
еврейкой  была  лишь  его  мать,  и  официально   национальность   значилась
нееврейской. Представители национальных меньшинств, которых во время  Второй
мировой войны  выслали  в  Сибирь  (крымские  татары,  карачаевцы,  калмыки,
чеченцы, ингуши), а также греки, немцы,  корейцы  и  финны  могли  забыть  о
работе в КГБ. Но что самое интересное  -  в  учреждении,  которое  ежедневно
возлагало живые цветы к монументу Феликса  Дзержинского  в  Ясенево,  поляки
тоже работать не  могли,  по  крайней  мере,  в  ПГУ.  Литовцам,  латышам  и
эстонцам, которые играли такую видную роль в  ЧК  Дзержинского,  работать  в
Ясенево не воспрещалось, но  смотрели  на  них  с  подозрением.  Армян  тоже
принимали очень неохотно, так как у многих за  границей  были  родственники.
Единственным офицером КГБ на  Мальте  в  семидесятые  годы  был  армянин  по
фамилии Мкртчян. Работал  он  там  под  крышей  корреспондента  ТАСС.  Когда
Мкртчян постарался добиться назначения в США, обнаружилось,  что  у  него  в
Америке  есть  родственники,  и  из  ПГУ  его  выгнали  с  треском.   Однако
ограничений для других национальных меньшинств в Центре не было.  Внутренняя
статистика КГБ показывает,  что  грузины,  азербайджанцы,  узбеки  и  другие
представители среднеазиатских национальностей были надежней, чем  русские  и
украинцы. Андроповский институт также  проводил  дискриминацию  по  признаку
пола и религии. Принимали туда только мужчин (за исключением жен сотрудников
ПГУ, которые учились на специальных курсах). Отправление религиозных культов
было запрещено. (10)
   В  1990  году  ПГУ  впервые  обнародовало   требование   к   абитуриентам
андроповского института: "Конечно, желательно хорошее здоровье и способности
к иностранным языкам. Каждый сотрудник (ПГУ) знает два языка; многие говорят
на трех и более... Однако главное требование  ко  всем  будущим  оперативным
работникам, занимающимся сбором информации, без искл