ой  перепиской.  Под  руководством   Александра
Савинского, начальника "черного кабинета"  Министерства  иностранных  дел  с
1901 по 1910 год, служба перехвата и дешифровки получила новый статус, и  ее
организация была значительно улучшена. (31) Вместе  с  тем  в  этой  области
"охранка"  занимала  лидирующее  положение  по  отношению   к   Министерству
иностранных дел. Раскрытие сложнейших  кодов  и  шифров  обычно  зависит  не
только от способностей дешифровальщика, но  и  от  той  помощи,  которую  им
оказывают  разведывательные  службы.  "Охранка"  стала  первой   современной
разведывательной  службой,  которая  ставила  перед  собой  задачу  выкрасть
иностранные дипломатические  коды  и  шифры,  а  также  оригинальные  тексты
дипломатических телеграмм, которые можно было  бы  впоследствии  сравнить  с
перехваченными шифровками. Для КГБ эта деятельность "охранки" стала примером
для подражания.
   В июне 1904 года Чарльз Хардинг, занимавший пост посла  Великобритании  в
Санкт-Петербурге с 1904 по 1906 год, докладывал  в  британское  Министерство
иностранных  дел,  что  он  перенес  "чрезвычайно  огорчивший   его   удар",
обнаружив, что начальнику его канцелярии была  предложена  огромная  по  тем
временам сумма в 1. 000 фунтов за  то,  чтобы  он  выкрал  копию  одного  из
дипломатических шифров. (32) Он  также  сообщил,  что  один  видный  русский
политик сказал, что ему "все равно, насколько подробно я передаю наши с  ним
беседы, если это делается в письменной форме, но он умолял меня  ни  в  коем
случае не пересылать мои сообщения  телеграфом,  поскольку  содержание  всех
наших телеграмм им известно". (33) Три  месяца  спустя  Хардинг  узнал,  что
Рачковский создал в Министерстве внутренних дел (которое отвечало за  работу
"охранки") секретный отдел "с целью получения доступа к архивам  иностранных
миссий в Санкт-Петербурге". (34) Все усилия,  направленные  на  модернизацию
достаточно  примитивной  системы  безопасности  британского  посольства,  не
принесли никаких результатов. Секретарь английского посольства Сесил  Спринг
Раис докладывал в феврале 1906 года: "Вот уже в течение  некоторого  времени
из посольства исчезают бумаги... Курьер и другие лица, связанные по работе с
посольством, находятся на  содержании  полицейского  департамента  и,  кроме
того, получают вознаграждение за доставку бумаг. "  Спринг  Раис  утверждал,
что  ему  удалось  "установить"  организатора  секретных   операций   против
посольства Великобритании. По  его  словам,  им  был  Комиссаров,  сотрудник
"охранки", награжденный за успехи в организации антисемитской пропаганды. По
приказу  Комиссарова  "около  посольства  по  вечерам  постоянно   находятся
полицейские эмиссары с тем, чтобы заполучить доставляемые бумаги".  Несмотря
на то, что в посольстве был установлен новый сейф, в архивные шкафы  врезаны
новые  замки,  а  сотрудники  получили  строжайшую  инструкцию   никому   не
передавать ключи от канцелярии, дипломатические бумаги продолжали  исчезать.
Два месяца спустя Спринг Раис получил доказательства того,  что  "к  архивам
посольства существует доступ, позволяющий выносить бумаги и  производить  их
съемку в доме Комиссарова". Скорее всего, это было  дело  рук  подкупленного
сотрудника посольства, кот
 
 
орый, сделав восковые отпечатки с замков архивных шкафов, получил дубликаты ключей от "охранки". Нечто подобное происходило и в посольствах Соединенных Штатов, Швеции и Бельгии. (35) 
   К началу века,  если  не  раньше,  дипломатическая  разведка,  получавшая
информацию из расшифрованных сообщений и украденных из посольств документов,
оказывала существенное влияние (хотя до сих пор этот вопрос мало изучен)  на
царскую внешнюю политику. (36) С  1898  по  1901  год  Россия  предпринимала
постоянные шаги к тому, чтобы убедить Германию в целесообразности подписания
секретного  договора,  разделяющего  сферы  влияния  в  Турецкой  империи  и
закрепляющего давние притязания России в проливе Босфор.  Эти  попытки  были
прекращены в конце  1901  года,  когда  в  результате  расшифровки  немецкой
переписки стало ясно, что немецкое  правительство  не  намерено  подписывать
этот договор. Об этом и было сообщено русскому послу в Берлине в  телеграмме
министра иностранных дел России графа Ламсдорфа. (37)  На  протяжении  всего
периода правления Николая II Россия занимала лидирующее положение в  области
перехвата и расшифровки  дипломатической  почты.  Великобритания,  Германия,
Соединенные Штаты и большинство менее влиятельных государств вообще не имели
подобной  службы  вплоть  до  Первой  мировой  войны.   Австрийская   служба
перехвата,  главным  образом,  занималась  военной  корреспонденцией.   (38)
Единственным серьезным конкурентом России в этой области  была  ее  союзница
Франция. В течение двадцати лет  до  начала  Первой  мировой  войны  "черные
кабинеты"  Министерства  внешних  сношений  Франции  и  службы  безопасности
"Сюрте" успешно работали над расшифровкой  дипломатических  кодов  и  шифров
большинства ведущих держав. В то время  как  русским  удавалось  разгадывать
некоторые французские дипломатические коды и шифры, русская  дипломатическая
переписка оставалась  совершенно  недоступной  для  французов  (хотя  они  и
добились  некоторых  успехов  в  расшифровке  кодов  и  шифров   заграничной
агентуры).
   Летом   1905   года,   в   последние   дни   русско-японской   войны    и
франко-германского кризиса в Марокко, Россия и ее союзница Франция в течение
короткого периода сотрудничали в области перехвата и  расшифровки  секретной
информации.  В  июне  1905  года   русский   посол,   по   указанию   своего
правительства, передал  французскому  премьер-министру  Морису  Рувье  копию
расшифрованной немецкой телеграммы, связанной с марокканским  кризисом.  Для
Рувье эта телеграмма имела настолько большое значение, что он отдал указание
"Сюрте" передать иностранному отделу "охранки" всю японскую  дипломатическую
переписку,  которую  только  удалось  перехватить  и  расшифровать   "черным
кабинетом"   французской   службы   безопасности.   Телеграммы,    посланные
начальником  заграничной  агентуры  Мануйловым,  содержащие   расшифрованные
японские документы, были, в свою очередь, перехвачены и расшифрованы "черным
кабинетом" французского Министерства внешних сношений.  Будучи  в  неведении
относительно того, что эти  документы  были  переданы  русским  по  указанию
премьер-министра, в Министерстве  внешних  сношений  решили,  что  произошла
серьезная утечка информации в системе безопасности кодирования и  шифров,  и
отделу шифровок был отдан  приказ  прекратить  все  контакты  с  аналогичным
отделом "Сюрте". В результате нелепой ошибки, порожденной коротким  периодом
сотрудничества между  французской  и  русской  службами  перехвата,  "черные
кабинеты" Министерства внешних сношений  и  "Сюрте"  в  течение  последующих
шести лет напряженно работали абсолютно независимо  друг  от  друга,  иногда
перехватывая и расшифровывая одни и те же дипломатические телеграммы. С  тех
пор Россия и Франция ни разу не обменивались перехваченной информацией. (39)
   Это  досадное  недопонимание,  возникшее  в  результате   неразберихи   в
действиях  французских  служб  перехвата,  оказало  серьезное  отрицательное
влияние на работу русской службы дешифровки. Вплоть до начала Первой мировой
войны. русским удавалось расшифровывать значительную,  -  хотя  до  сих  пор
объем ее точно не установлен, - часть дипломатической переписки  практически
всех ведущих держав, за исключением Германии. (40) Неблагоразумные  действия
французов во время франко-немецкого агадирского кризиса 1911 года привели  к
тому, что немцы сменили свои дипломатические  коды  и  шифры.  В  результате
этого русские дешифровальщики в течение двух лет с 1912 по 1914 год не могли
прочитать ни одной немецкой шифровки.
   Во время агадирского кризиса из  немецких  телеграмм,  перехваченных  его
"черным кабинетом", французскому министру иностранных дел Жюстену де  Сельве
стало  известно,  что  премьер-министр  Жозеф  Кайо  за  его  спиной   ведет
переговоры  с  немцами.  Используя  эти  шифровки,  де  Сельве  и  ряд   его
сотрудников пустили слух об измене  Кайо.  Разгневанный  таким  подозрением,
Кайо пошел на чрезвычайную меру. Он вызвал к себе  немецкого  поверенного  в
делах и попросил его показать оригинальные тексты  телеграмм  с  упоминанием
его имени, с тем чтобы сравнить их с расшифровками. Впоследствии,  обращаясь
к французскому президенту, он признался: "Я был  неправ,  но  я  должен  был
защищаться.  "  Неудивительно,   что   после   этого   немцы   ввели   новые
дипломатические шифры, которые оказались не по зубам как французам, так и их
русским союзникам. (41)
   В России, как  и  во  Франции,  межведомственное  соперничество  наносило
серьезный ущерб сбору и обработке внешней  разведывательной  информации.  За
военную разведку отвечал Первый  отдел  Генерального  Штаба.  До  1914  года
информация о немецкой армии, которая была в распоряжении  русской  разведки,
носила откровенно посредственный характер.  Совершенно  по-другому  обстояло
дело с данными о другом серьезном противнике России - Австрии. (42)  Главным
источником информации для русской военной  разведки  был  полковник  Альфред
Редль. Имея ранг старшего офицера австрийской разведки, он являлся, пожалуй,
самым важным агентом из всех действовавших в Европе до Первой мировой войны.
В конце 1901 - начале 1902 годов полковник Батюшин,  глава  русской  военной
разведки в Варшаве, узнал, что Редль был не очень разборчивым в своих связях
гомосексуалистом, правда, об этом не  подозревали  ни  его  друзья,  ни  его
начальство. С помощью шантажа и подкупа  ему  удалось  завербовать  Редля  в
качестве  внедренного  агента.  Впоследствии  этот  же  прием  был  взят  на
вооружение и КГБ. На деньги, которые он получал от русских, Редль приобретал
автомобили не только для себя, но и для своих любовников, в  частности,  для
своего любимчика, молодого офицера уланского полка, которому он также платил
600 крон в месяц.
   Среди наиболее ценной информации, переданной им за десять  лет  шпионской
деятельности до его разоблачения и последующего за ним самоубийства  в  1913
году, были мобилизационные планы австрийского  командования  для  проведения
военных операций против России и Сербии. (43)
   Царские дипломаты и консулы также иногда упражнялись в шпионской  работе,
время от времени собирая материалы, имеющие военное  значение.  Но,  отражая
плохое общее взаимодействие  между  Военным  министерством  и  Министерством
иностранных дел, сбор разведывательной информации военными и дипломатами был
плохо  скоординирован.  Военные  делали  главный   упор   на   использование
разведчиков,  не  уделяя   должного   внимания   перехвату   и   расшифровке
разведывательной информации. Своей первой крупной победе на Восточном фронте
под Танненбергом в  августе  1914  года  немцы  были  обязаны  поразительной
глупости русских, которые посылали все свои распоряжения по  радио  открытым
текстом. Сначала немецкие радисты слушали радиообмен противника из  простого
любопытства.
   Первым же, кто  понял  значение  этого  открытия,  был  немецкий  офицер,
полковник Макс Хоффман, которого впоследствии назвали  архитектором  победы.
Под  Танненбергом  служба  перехвата  впервые  сыграла   решающую   роль   в
обеспечении  военной  победы.  Как  писал  впоследствии  Хоффман,  благодаря
перехвату "мы знали о всех планах русских". Словно  во  время  штабных  игр,
русские оказались в кольце противника, который был в курсе каждого их  шага.
(44)
   "Охранка" была  не  единственной  службой,  занимавшейся  сбором  внешней
разведывательной информации и  "активными  действиями".  Существовала  целая
армия  агентов,  состоявшая  из  иностранных   журналистов,   которые   были
подкуплены  Министерством  финансов   для   обеспечения   беспрепятственного
поступления огромных иностранных займов,  в  которых  так  нуждался  царский
режим и экономика России,  и  для  снятия  всех  подозрений,  возникавших  у
западных вкладчиков относительно безопасности их  капиталов.  В  большинстве
европейских стран до 1914 года считалось вполне  нормальным  такое  явление,
как правительственное "субсидирование" дружественных  иностранных  газет.  В
докладе французского парламента,  составленном  в  1913  году,  несмотря  на
некоторые критические замечания в адрес разведывательных  служб,  отмечалась
"неоспоримая" необходимость подобного "субсидирования". В этом смысле Россия
занимала первое место в
   Европе, а поскольку Франция была самым большим иностранным  вкладчиком  в
довоенную Россию, главным объектом деятельности Министерства  финансов  была
французская пресса. Артур Раффалович, представитель Министерства финансов  в
Париже,  подкупил  все  крупнейшие  французские   газеты,   за   исключением
социалистической (впоследствии коммунистической) газеты "Юманите".  К  марту
1905 года поражение русской революции и неудачи России в войне против Японии
настолько  подорвали  доверие  французских  кредиторов  и  бизнесменов,  что
Раффаловичу приходилось в месяц раздавать взяток на  сумму  около  200.  000
франков. В этом ему  помогал  министр  иностранных  дел  Франции  Делькассе.
Результаты деятельности агентов, оказывавших влияние на те или  иные  круги,
практически не поддаются оценке. Также очень трудно оценить, насколько важен
подкуп прессы. Как бы там ни было, несмотря на щедрость Раффаловича, в марте
1905  года  французские  банки  прекратили   все   переговоры   относительно
дальнейших займов России. Тем не менее, к 1914 году 25% французских  внешних
вложений приходилось на Россию (правительственные займы составляли 4/5  этой
суммы),  в  то  время  как   все   страны   огромной   французской   империи
довольствовались 9%. Без поддержки прессы кризисы  доверия,  подобные  тому,
который закрыл французские кредиты России в марте 1905  года,  случались  бы
гораздо чаще. (46)
   Хотя система внешней разведки царской России была плохо  скоординирована,
она заложила основу для советской разведки.  Самые  разнообразные  "активные
действия"  и  средства  сбора  разведывательной  информации  были  основными
инструментами ее деятельности. Она была первой в мире в области перехвата  и
дешифровки и использовании шпионской агентуры в  помощь  сотрудникам  службы
дешифровки. А  Альфред  Редль  был  первым  из  огромной  армии  иностранных
внедренных агентов ("кротов"), которые  сыграли  главную  роль  в  операциях
советской внешней разведки в тридцатые годы. Помимо случая с Редлом, царская
разведка дала советским разведывательным органам еще один пример,  убедивший
их в целесообразности использования внедренных агентов  в  качестве  мощного
оружия для борьбы со своими противниками. После Февральской революции в руки
большевиков попали архивы "охранки", из  которых  они  узнали,  что  еще  до
раскола Российской социал-демократической рабочей партии  на  большевиков  и
меньшевиков в 1903 году "охранке" удалось внедрить в их  ряды  больше  своих
агентов, чем в любую другую революционную  группировку.  (47)  Информация  о
деятельности и организации большевиков, которой располагала "охранка",  была
настолько подробной и полной,  что  даже  та  незначительная  часть  архива,
которая уцелела после Февральской революции,  стала  главным  документальным
источником   для   написания   истории   начального   периода   деятельности
большевиков. Некоторые из документов "охранки"  впоследствии  доставили  ряд
неприятностей Сталину, который, придя  к  власти,  выдавал  себя  за  самого
верного последователя Ленина. В действительности  же  еще  в  1909  году  он
критиковал Ленина  за  некоторые  теоретические  "промахи"  и  "неправильную
организационную политику". В декабре 1910 года заграничная агентура в Париже
перехватила письмо Сталина, в котором он все-таки решил  поддержать  Ленина.
Он писал, что ленинская линия была "единственно правильной", а самого Ленина
охарактеризовал как "умного мужика". (48)
   Предположения о том, что Сталин был агентом "охранки", судя по всему,  не
имеют под собой реальных оснований. Хотя  и,  не  исключено,  что  "охранка"
пыталась завербовать  его.  Как  бы  там  ни  было,  она  имела  достаточное
количество своих агентов в партии большевиков. В  1908-1909  годах  из  пяти
членов большевистского комитета в Санкт-Петербурге, по крайней мере, четверо
были агентами "охранки" (49). "Охранка" смогла внедрить своих  агентов  и  в
другие антимонархические организации. Среди тайных сотрудников "охранки" был
Евно Азеф, который с 1904 по 1909 год возглавлял "боевую организацию" партии
эсеров  и  отвечал  за  проведение  террористических  актов  и   организацию
покушений. В списке жертв "боевой организации" был и министр внутренних  дел
Вячеслав фон Плеве, погибший в результате взрыва бомбы. Судьба  Азефа  полна
загадок и противоречий. В конце жизни он говорил, что так и не  знает,  "был
ли он террористом, шпионившим за правительством,  или  полицейским  агентом,
шпионившим за террористами". (50) По мнению  "охранки",  самым  полезным  ее
агентом был московский рабочий Роман Малиновский.  Его  завербовали  в  1910
году, а два года  спустя  он  стал  одним  из  шести  депутатов-большевиков,
избранных в царский парламент - Думу. Ленин восторженно  писал:  "Впервые  у
нас есть выдающийся лидер (Малиновский) из числа рабочих, представляющих нас
в Думе. " В то время в партии, выступавшей с идеей  пролетарской  революции,
не было ни  одного  руководителя  из  рабочих.  Поэтому  для  Ленина  пример
Малиновского, которого он ввел в состав Центрального Комитета большевистской
партии, имел чрезвычайно важное значение. Ленин говорил:  "Несмотря  на  все
огромные  трудности,  с  такими  людьми  можно  создать  рабочую  партию.  "
Большевики и меньшевики, избранные в Думу в 1912 году, в течение одного года
выступали как единая социал-демократическая фракция.  Но  в  1913  году  эта
группа раскололась, и Малиновский стал  председателем  фракции  большевиков.
(51)
   Проблема проникновения агентов "охранки" настолько волновала Ленина,  что
в 1912 году по его инициативе Центральный Комитет партии создал "комиссию по
провокациям". В ее состав вошли три человека, в том числе и  Малиновский.  В
1913 году, после ареста Сталина и Якова Свердлова, который также был  членом
Центрального Комитета,  Ленин  встретился  с  Малиновским  для  того,  чтобы
обсудить, как избежать дальнейших арестов.  Естественно,  он  не  знал,  что
именно Малиновский донес на Сталина и Свердлова.  В  июле  1913  года  Ленин
вновь обсуждал эту проблему с  Малиновским  и  своими  главными  помощниками
Львом Каменевым и Григорием Зиновьевым. В результате они  пришли  к  выводу,
который мог бы показаться  странным  кому  угодно,  только  не  председателю
фракции большевиков Малиновскому,  что  "рядом"  с  шестью  депутатами  Думы
действует агент "охранки".  Малиновскому  были  даны  инструкции  "тщательно
соблюдать конспирацию", с тем чтобы снизить опасность внедрения  полицейских
агентов.  С.  П.  Белецкий,  директор  полицейского  департамента,   называл
Малиновского "гордостью "охранки".  Однако  Малиновский  не  смог  выдержать
напряжения двойной жизни, которую он вел. Даже Ленина, его  самого  горячего
сторонника, начала беспокоить его растущая страсть к спиртному.
   В мае 1914 года новый министр внутренних  дел  В.  Ф.  Джунковский  решил
избавиться от Малиновского. Вероятно, учитывая  сумасбродство  Малиновского,
он опасался скандала, который мог бы разразиться, если  бы  стало  известно,
что он является агентом "охранки" в Думе.  Малиновский  ушел  в  отставку  и
бежал из Санкт-Петербурга, захватив с собой 6. 000 рублей, которые дала  ему
"охранка", для того чтобы он начал новую  жизнь  за  границей.  После  этого
поползли  слухи,  что  он  был  агентом  "охранки"