ный гнев,  используя
евреев в качестве козлов отпущения. Поспешная высылка почти 30.  000  евреев
из Москвы в 1891 году послужила примером  для  более  масштабных  депортаций
национальных меньшинств во времена Сталина. И  хотя  "охранка"  не  являлась
инициатором государственного антисемитизма,  она,  тем  не  менее,  помогала
проведению этой  политики.  Сотрудник  "охранки"  Комиссаров  был  награжден
премией в 10. 000 рублей за то, что его памфлеты, напечатанные в  типографии
полицейского департамента, вызвали антиеврейские выступления. (8)  Последний
руководитель "охранки" А. Т. Васильев лицемерно  называл  "подлой  клеветой"
"возмущенные  газетные  статейки"  в  западной  прессе,  обвинившей  царское
правительство и "охранку" в потворстве погромам. В своих мемуарах он  писал,
что "корень зла" заключается в том, что "евреи, к несчастью, не  способны  к
здоровому, продуктивному труду".
   "У  правительства  не  было  бы  никакой  причины   для   принятия   мер,
направленных против евреев, если бы это не было продиктовано  необходимостью
защитить русское население и, особенно,  крестьян...  В  России  была  некая
форма угнетения евреев, но, к сожалению,  она  была  менее  эффективна,  чем
следовало бы. Правительство действительно стремилось  защитить  крестьян  от
жестокого угнетения со стороны евреев, но эти действия принесли слишком мало
результатов... " (9)
   Политика государственного антисемитизма помогает понять, почему  марксизм
быстрее распространялся среди евреев, чем среди других  национальных  групп,
проживавших на территории Российской империи. Первая  массовая  марксистская
партия, известная под названием Бунд (Всеобщий еврейский рабочий союз), была
основана в 1897 году.  Евреев  было  много  и  среди  создателей  Российской
социал-демократической рабочей партии, крупнейшей марксистской  организации,
созданной в  1898  году,  и  партии  социалистов-революционеров,  основанной
бывшими "народниками" в 1902 году. Заметное участие представителей еврейской
национальности   в   руководстве   революционным    движением    подогревало
антисемитские настроения "охранки". (10)
   Несмотря  на  еврейское  происхождение   многих   "старых   большевиков",
антисемитизм, хотя и в скрытых формах, вновь расцвел при Сталине. В  отличие
от "охранки", КГБ никогда не провоцировал еврейские погромы. Тем  не  менее,
КГБ остается самой антисемитской организацией  в  советской  государственной
системе. Хотя номенклатура фактически полностью закрыта  для  представителей
еврейской национальности, Министерство иностранных дел и Центральный Комитет
партии, как правило, готовы  принять  на  работу  евреев-полукровок.  В  КГБ
ситуация совершенно иная. За навязчивой идеей некоторых  сотрудников  КГБ  о
якобы существующих  сионистских  заговорах  и  "идеологических  провокациях"
просматриваются антисемитские мифы "охранки". В январе 1985 года заместитель
начальника Отдела разведывательной информации ПГУ Л. П. Замойский, известный
как человек, обладающий незаурядным умом и способностью дать точную  оценку,
искренне убеждал сотрудников КГБ в Лондоне (на этой встрече присутствовал  и
Гордиевский), что масонство,  чьи  обряды,  по  его  убеждению,  имеют  явно
еврейское происхождение, было частью большого сионистского заговора. (11)
   По вполне понятным причинам, лекционные курсы и учебники КГБ не  признают
никакой  связи  между  тем,  как  "охранка"   обращалась   с   политическими
преступниками и лицами еврейской национальности и сегодняшней практикой КГБ.
Куда  большее  внимание  уделяется  внешней  разведывательной   деятельности
"охранки". (12) Главной целью, стоявшей перед агентами "охранки" за рубежом,
было наблюдение за  русскими  эмигрантами.  Сегодня  эти  функции  выполняют
сотрудники  контрразведывательной  службы,   работающие   в   составе   всех
резидентур КГБ. Эмиграция политических инакомыслящих, начавшаяся  со  ссылки
Герцена в 1847 году, распространилась в семидесятые годы прошлого века среди
представителей поколения "народников".  Ко  времени  вступления  на  престол
Николая  II  революционная  эмиграция  насчитывала  около  5.  000  человек.
Используя  самые  разнообразные  методы,  от  сборки  самодельных  бомб   до
исследовательской работы в читальном зале Британского  музея,  они  готовили
свержение царизма. (13)
   Штаб  заграничной  агентуры  "охранки",  созданной  для   наблюдения   за
эмигрантами,  находился  в  посольстве  России  в  Париже,  главном   центре
эмиграции. (14) Согласно документам французской службы безопасности "Сюрте",
заграничная агентура сделала свои первые шаги в Париже в 1882 году.  К  1884
году под руководством знаменитого  Петра  Рачковского  ее  работа  была  уже
поставлена  на  широкую  ногу.  Во  времена  "народников"   Рачковский   был
незаметным государственным служащим, симпатизирующим революционным идеям.  В
1879 году он попал в  руки  Третьего  отделения,  где  ему  было  предложено
выбирать между ссылкой в Сибирь и службой  в  политической  полиции.  Сделав
свой выбор, Рачковский стал самым влиятельным офицером  разведки  в  истории
царской России. В отличие от резидентов КГБ, посланных впоследствии в Париж,
помимо всего прочего,  он  добился  видного  положения  в  столичном  высшем
обществе, заработал целое состояние,  играя  на  парижской  фондовой  бирже,
давал шикарные. приемы на своей вилле в  Сен-Клу  и  был  близко  знаком  со
многими руководителями "Сюрте", министрами и президентами.  Газета  "Эко  де
Пари" писала о нем в 1901 году:
   "Если вы встретите его в  обществе,  вы,  я  уверен,  никогда  ничего  не
заподозрите, поскольку ничто в его внешности не выдает его зловещей  миссии.
Полный,  неугомонный,  с  не  сходящей  с  лица  улыбкой...,   он   выглядит
добродушным, веселым парнем - душой компании... У  него  есть  одна  большая
слабость - он без ума от наших крохотных парижанок.  Но  на  самом  деле  он
самый искусный из агентов, работающих во всех десяти столицах Европы. " (16)
   Рачковский и  его  последователи  на  посту  главы  заграничной  агентуры
занимали примерно такое же положение и имели такую же свободу действий,  что
и начальники "охранки" или их заместители в Санкт-Петербурге. Подобно  тому,
как действовала "охранка" внутри России, для слежки  за  русской  эмиграцией
сотрудники  заграничной  агентуры  использовали  как  "внешнее"   наблюдение
(переодетые в гражданское специальные агенты,  консьержи  и  т.  д),  так  и
"внутреннее" проникновение (полицейские шпионы, некоторые из которых были  в
свое время настоящими революционерами). (17) Служба безопасности "Сюрте"  не
только не препятствовала деятельности заграничной агентуры во Франции, но  и
рассматривала ее как средство для расширения своих собственных  возможностей
для сбора разведывательной информации.  В  докладе  "Сюрте",  подготовленном
накануне Первой мировой войны, говорилось: "Объективный анализ официальной и
неофициальной деятельности русской полиции в  Париже,  направленной  на  то,
чтобы  держать  под  контролем  русских  революционеров,   подтверждает   ее
чрезвычайную полезность. "
   Для того чтобы не потерять расположение французских властей,  заграничная
агентура постоянно  нагнетала  страх  перед  возможной  революцией.  Так,  в
"Сюрте" полагали,  что  в  1914  году  только  в  Париже  и  его  пригородах
находилось более 40. 000 русских революционеров - в десять раз  больше,  чем
их в действительности было во всей Западной Европе. (18)
   Заинтересованность  полицейских  служб   других   европейских   стран   в
сотрудничестве с заграничной агентурой русских  значительно  возросла  после
того, как по  миру  прокатилась  волна  политических  убийств.  Среди  жертв
террористов-анархистов   был   президент   Франции   Карно    (1894    год),
премьер-министр Испании Антонио Кановас дель  Кастильо  (1897),  императрица
Австро-Венгрии Елизавета (1898), король  Италии  Умберто  (1900),  президент
Соединенных Штатов Мак-Кинли (1901), а также  целый  ряд  известных  русских
политических деятелей, в том  числе  министр  образования  Н.  П.  Боголепов
(1901), министр внутренних дел Д. С. Сипягин (1902)  (он  же  отвечал  и  за
работу  "охранки"),  пришедший  на   его   место   В.   К.   Плеве   (1904),
генерал-губернатор  Москвы  Великий  князь  Сергей   Александрович   (1906),
премьер-министр и министр внутренних дел П. А. Столыпин (1911). В 1898  году
в Риме прошла международная конференция служб безопасности, которая  приняла
следующую резолюцию: "Центральные органы, осуществляющие в каждой  из  стран
наблюдение за анархистами, должны установить прямые связи друг  с  другом  и
обмениваться всей относящейся к этому делу информацией. " (19)
   Заграничная агентура в  Париже  осуществляла  контроль  за  деятельностью
небольших групп своих агентов, которые следили  за  русскими  эмигрантами  в
Великобритании, Германии, ас 1912 года и в Италии.  В  Швейцарии,  в  центре
революционной  эмиграции,   который   приобретал   все   большее   значение,
заграничная агентура имела на своем содержании трех  женевских  полицейских,
которые получали необходимую информацию прямо из полицейских досье и следили
за  правильностью   разведывательных   данных,   передаваемых   швейцарскими
властями.  Слежка  за  эмигрантами  в  Бельгии   и   скандинавских   странах
осуществлялась местной полицией в  сотрудничестве  с  заграничными  агентами
"охранки", направляемыми туда из  Парижа  со  специальными  заданиями.  (20)
Вместе с тем в течение ряда лет до начала Первой мировой  войны  заграничная
агентура охранки подвергалась постоянным нападкам со стороны  социалистов  и
радикально настроенных депутатов французского парламента за ее  деятельность
во Франции. В 1913 году русское посольство в Париже сочло нужным объявить  о
прекращении деятельности заграничной агентуры. Официально  ее  функции  были
переданы частному сыскному агентству "Бин и Самбэн", во главе которого стоял
Анри Бин, бывший агент иностранного отдела "охранки". В действительности  же
заграничная  агентура  продолжала  функционировать,   хотя   и   с   большей
осторожностью.  Официальное  "закрытие"  иностранного  отдела   отрицательно
сказалось на его сотрудничестве с "Сюрте". В 1914  году  французская  служба
безопасности докладывала: "У  французского  правительства  больше  не  будет
возможности иметь, как это было в прошлом,  точную  информацию  о  действиях
опасных эмигрантов во Франции. " (21)
   Деятельность    заграничной    агентуры    не    ограничивалась    сбором
разведывательных данных.  Ею  же  были  разработаны  операции,  впоследствии
названные  КГБ  "активными  действиями",  с  целью  оказания   давления   на
правительства и общественное мнение за  рубежом,  и  "специальными  мерами",
предусматривающими использование различных форм насилия. В 1886 году  агенты
Рачковского взорвали издательство "Народной Воли" в Женеве, успешно обставив
дело так, что все выглядело, как дело рук разочаровавшихся революционеров. В
1890 году Рачковский "разоблачил" группу  русских  эмигрантов,  занимающихся
изготовлением  бомб  в  Париже.  В  результате  нашумевшего   процесса   ряд
заговорщиков был приговорен к тюремному заключению (некто по имени Ландезан,
бежавший за границу, был приговорен заочно), а  остальные  были  высланы  из
страны. В России "охранка" арестовала 63 революционера, якобы имеющих  связь
с парижской группой. В действительности же заговор был задуман и осуществлен
под  руководством  Рачковского  тем  самым   Ландезаном,   который,   будучи
агентом-провокатором    иностранного    отдела    "охранки",    финансировал
строительство  мастерской  по  изготовлению  бомб,  а  деньги  на  это   ему
передавали сотрудники того же иностранного отдела. (22)
   В течение всех восемнадцати лет службы в Париже  (1884-1902)  Рачковскому
всегда удавалось скрывать следы своего участия в  террористических  актах  и
создании подпольных мастерских по изготовлению бомб, якобы спланированных  и
организованных эмигрантами-революционерами. Ратаев, сменивший его  на  посту
начальника заграничной агентуры  (1903-1905),  был  менее  удачлив.  Он  был
отозван в Россию после того, как "Сюрте" стало  известно  о  его  участии  в
неудавшемся покушении на князя Трубецкого в Париже, а  также  в  организации
взрыва бомбы во время проведения митинга, организованного французами в  знак
протеста против царских репрессий после революции  1905  года,  среди  жертв
которого были два французских жандарма,  получивших  ранения.  В  1909  году
журналист-революционер по имени Владимир Бурцев раскрыл роль  Рачковского  в
деле  об  изготовлении  бомб  в  1890  году.   Он   также   утверждал,   что
агент-провокатор Ландезан, бежавший от полиции в 1890 году, был не кто иной,
как начальник заграничной агентуры в Париже Хартинг. "Стремительный отъезд и
исчезновение" Хартинга, по мнению "Сюрте", подтверждали слова  Бурцева.  Как
ни странно, "Сюрте" не придала  этому  большого  значения.  Разведывательная
информация, которую она получала от иностранного отдела, была "более ценной"
и, безусловно, не шла ни в какое сравнение  с  преступлениями,  совершаемыми
агентами-провокаторами. (23)
   Рачковский, главным образом, специализировался на подделке  документов  и
использовании агентов-провокаторов. Существуют указания на то,  что  он  был
организатором нашумевшей антисемитской провокации  по  подделке  документов,
известных под названием "Протоколы сионских  мудрецов".  "Протоколы",  якобы
свидетельствующие о еврейском заговоре, направленном на достижение  мирового
господства, не  сыграли  заметной  роли  до  начала  Первой  мировой  войны.
Некоторое время Николай II считал, что они  дают  ключ  к  пониманию  причин
революции 1905 года, но узнав, что это была подделка, он с  досадой  сказал,
что эти документы "запачкали светлое  дело  антисемитизма".  Однако  позднее
"Протоколы" вновь всплыли на поверхность  как  руководство  к  действию  для
нацистов и фашистов. Из всех подделок двадцатого века эти "Протоколы"  имели
самые серьезные последствия. (24)
   Роль Рачковского не сводилась к сбору разведывательных данных и "активным
действиям". Он, помимо всего прочего, пытался оказывать влияние  на  внешнюю
политику России. Рачковский  приехал  в  Париж  в  1884  году,  будучи  ярым
приверженцем идеи союза с  Францией,  которая  оказалась  в  дипломатической
изоляции после поражения во франко-прусской войне 1870-1871 года. В качестве
тайного посредника он принимал активное участие в  переговорах  по  созданию
франко-русского "Двойного альянса" в 1891-1894 годах. Кроме того, он  сыграл
заметную роль в достижении последующих договоренностей в  1899  году.  Среди
самых надежных контактов Рачковского  в  Париже  был  и  Теофиль  Делькассе,
который с 1898 по 1905 год возглавлял министерство иностранных дел  Франции.
За всю семидесятилетнюю историю Третьей Республики не было другого  министра
иностранных дел, который так долго бессменно занимал бы  этот  пост.  Готовя
свой собственный визит в Санкт-Петербург в 1899 году для  изменения  условий
"Двойного альянса", а также официальный визит царя во Францию в 1901 году  и
ответный визит президента Лубе в
   Россию в 1902 году, Делькассе действовал через Рачковского,  а  не  через
посла Франции маркиза де Монтебелло. Русский министр  иностранных  дел  граф
Муравьев успокаивал расстроенного Монтебелло: "Мы  полностью  доверяем  г-ну
Рачковскому,  который,  по-видимому,  пользуется  таким  же  доверием  и   у
французского правительства. " Однако Рачковский зашел слишком далеко  и  был
отозван из Парижа в 1902 году. Интересно, что его падение не было связано  с
его влиянием на франко-русские дипломатические отношения. Оно  было  вызвано
тем, что он навлек на себя гнев царицы, неосторожно настаивая  на  том,  что
нанятый ею французский "доктор" был просто-напросто шарлатаном. (25)
   "Охранка" внесла огромный вклад в проведение  царской  внешней  политики,
создав службу перехвата и дешифровки правительственных сообщений.  Как  и  в
большинстве ведущих старорежимных держав, в XVIII веке в России  действовали
так называемые "cabinets noirs", или "черные кабинеты", задачей которых  был
перехват  частной  и  дипломатической  корреспонденции.  В  Западной  Европе
деятельность "черных кабинетов" была в разной степени ограничена в XIX  веке
в   результате   выступлений   общественности   и   парламентариев    против
вмешательства в работу почтовых служб. В  Великобритании,  например,  служба
дешифровки была закрыта в 1844 году после того, как в Палате Общин  поднялся
скандал, когда стало известно,  что  служба  перехвата  регулярно  вскрывала
корреспонденцию Джузеппе Мадзини, итальянского националиста, находящегося  в
изгнании в Великобритании. Лишь с началом Первой  мировой  войны  английская
служба дешифровки  возобновила  свою  деятельность.  (26)  Что  же  касается
самодержавной  России,  протесты  парламентариев  никак  не  отражались   на
деятельности  службы  перехвата  и  дешифровки.  "Охранка"   имела   "черные
кабинеты" в почтамтах  Санкт-Петербурга,  Москвы,  Варшавы,  Одессы,  Киева,
Харькова, Риги, Вильно, Томска и Тифлиса. Последний начальник  "охранки"  А.
Т. Васильев постоянно пытался всех убедить в том, что их  деятельность  была
направлена исключительно на  борьбу  с  заговорщиками  и  преступниками:  "У
правомыслящих граждан, безусловно, никогда не было никакого резона опасаться
цензуры, поскольку на частные  дела,  в  принципе,  не  обращается  никакого
внимания. " (27) В действительности  же,  как  и  в  старорежимные  времена,
вскрытие  писем  было  источником  как  слухов,   так   и   разведывательной
информации. В результате  расшифровки  тайной  корреспонденции  архиепископа
Иркутска стало известно, что у него была любовная  связь  с  настоятельницей
монастыря. (28)
   Главный криптограф "охранки" Иван Зыбин  был  настоящим  гением  в  своем
деле. Начальник московского отделения "охранки" П. Заварзин рассказывал: "Он
был фанатиком, если не сказать маньяком,  своей  работы.  Простые  шифры  он
разгадывал с одного взгляда, а вот запутанные  приводили  его  в  состояние,
близкое  к  трансу,  из  которого  он  не  выходил,  не  решив   задачу.   "
Первоначально главной задачей службы дешифровки "охранки"  была  расшифровка
корреспонденции революционеров внутри и за пределами России,  но  постепенно
"охранка" включила в поле своей деятельности  и  дипломатические  телеграммы
иностранных посольств, находящихся в Санкт-Петербурге. Начиная  с  сороковых
годов XVIII века  разведывательная  служба  время  от  времени  пользовалась
перехватом дипломатической корреспонденции в качестве источника  информации.
В 1800 году член коллегии Министерства иностранных дел  Н.  П.  Панин  писал
своему послу в Берлине: "Мы располагаем шифрами переписки короля (Пруссии) с
его поверенным  в  делах  здесь.  Если  Вы  заподозрите  Хаугвица  (министра
иностранных дел Пруссии) в вероломстве, найдите предлог для того,  чтобы  он
направил сюда сообщение по данному вопросу. Как только сообщение,  посланное
им  или  королем,  будет  расшифровано,  я  немедленно  сообщу  Вам  о   его
содержании. " (29)
   В начале XIX века  в  связи  со  значительным  увеличением  использования
курьеров для доставки дипломатической почты число расшифрованных  сообщений,
перехваченных "черными кабинетами",  стало  постепенно  сокращаться.  Однако
широкое использование телеграфа в конце прошлого века значительно  упростило
и  передачу  дипломатической  информации,  и   ее   перехват.   Во   Франции
дипломатическая  переписка  расшифровывалась  в   "черных   кабинетах"   как
Министерства иностранных дел, так и службы безопасности "Сюрте". (30) То  же
самое  происходило  и  в  России,  где  сотрудники   "черных   кабинетов   "
Министерства   иностранных   дел   и   "охранки"   постоянно    обменивались
расшифрованной  дипломатическ