олее  разрушительных мечей... В одном  он не сомневался -- мир уже
не  будет прежним.  Попытка  захвата  власти магами  в любом случае не могла
остаться без  последствий.  Если  первое  освобождение  человечества  от  их
господства сопровождалось  казнями и репрессиями против  них,  то теперь все
повторится  едва ли  не  в большем  масштабе. Ведь далеко  не все они успели
собраться в  Нан-Цоре,  многие,  наверное,  до сих  пор толком  не  знают  о
заговоре... Но все  они будут  объявлены врагами  и изменниками.  В нынешнем
поколении, конечно, репрессии коснутся лишь профессиональных  магов -- среди
тех, кто,  подобно  Элине, владеет  магией  на  дилетантском уровне, слишком
много людей знатных и влиятельных,  учившихся  магии по традиции. Но  теперь
эта традиция будет искоренена, и уже через пару поколений, возможно, за одно
лишь подозрение в наличии самых невинных магических навыков будут сжигать на
кострах...  Со светлым  образом торжества разума  и  науки такая картина  не
очень-то сочеталась. Но принц надеялся на лучшее.

     В  тот день они прошли еще десяток миль по ущелью, а затем вновь начали
подниматься в горы. Следующее утро застало  их на широкой  террасе, лежавшей
на пути к первому из обозначенных на карте перевалов.
     Элина, потягиваясь,  вышла  из  палатки. Принц еще  спал, но ее  отца в
палатке уже не  было  -- как и предполагала  графиня, он занимался  утренней
разминкой. Она составила ему  компанию. Побегав по периметру террасы, сделав
упражнения на гибкость и на силу, отец и  дочь  уселись над обрывом,  вдыхая
свежий  утренний  воздух  и глядя,  как разгораются  на  солнце белые  шапки
вершин. Элине вспомнился вдруг вчерашний разговор с принцем, и она подумала,
что есть еще кое-какая информация, доселе хранившаяся лишь в одной голове.
     --  Папа, -- сказала  она,  --  ты давно уже обещал,  что  когда-нибудь
расскажешь мне о моей матери. По-моему, сейчас самое время.
     Брови Айзендорга дрогнули и чуть сдвинулись к переносице.
     -- Ты уверена, что хочешь это знать?
     -- Иначе я бы не спрашивала.
     -- Тебе может не понравиться то, что ты услышишь, -- предупредил граф.
     -- Теперь  я тем  более не успокоюсь, пока  не  узнаю все!  --  логично
заявила Элина.
     -- Ну  хорошо... --  Айзендорг вновь устремил взгляд в  сторону гор. --
Тогда слушай и не  перебивай. Четырнадцать лет назад я воевал под  знаменами
герцога Кадельонского.  Я  был  капитаном и  командовал  ротой наемников.  Я
всегда вел  войну  по законам  чести и требовал от своих  солдат дисциплины;
разумеется,  им причиталась  их доля  добычи,  но все  же я  старался свести
ущерб,  причиняемый  мирному населению,  к минимуму.  Но  вот в  одном бою с
превосходящими силами  противника моя  рота понесла большие  потери,  и  мне
прислали подкрепление. Буквально на следующий день мы нанесли врагу ответный
удар. Скажу  без ложной скромности, это была весьма грамотная операция,  и я
сыграл  не  последнюю  роль  в  ее  планировании  и реализации.  Мы  скрытно
перебросили  свои силы,  обрушились на  противника  там, где он меньше всего
ожидал,  отсекли  его  от крепости,  где  он  пытался укрыть свои  части,  и
довершили их разгром  в поле. И вот  сразу после боя я проходил по вражеской
деревене, взятой  одним  из моих взводов. Часть  домов  горела,  там  и  сям
валялись  убитые с  обеих сторон -- в общем, победы  не бывают без  жертв. И
вдруг я услышал громкий детский  плач. Я  свернул во двор  дома --  это была
простая  крестьянская изба с  соломенной крышей, которая уже пылала. Прямо у
ворот в грязи лежал зарубленный крестьянин; в руках он сжимал косу, которой,
как видно, пытался  защитить  свою  семью и  имущество. Дальше, свесившись с
крыльца  головой  вниз,  лежала  молодая  женщина, его  жена  --  достаточно
красивая, чтобы разжечь похоть  дворянина,  не говоря уже о непритязательных
солдатах. Но  и  она пыталась  защитить  себя,  стоя на  крыльце и отбиваясь
вилами, поэтому солдат проткнул ее копьем в  живот. Девочка лет трех плакала
и тормошила тело матери, не понимая, почему та не встает... Я никогда прежде
не любил  детей, и уж тем  более не хотел иметь дочь.  Но когда я увидел эту
сцену... ведь это сделали мои люди -- пусть и не по моему приказу, но я, как
командир,  отвечал  за них.  Не то  чтобы здесь было что-то уникальное -- на
войне такие вещи происходят сплошь и  рядом, и я знал, что не могу исправить
все зло на  свете. Но на сей раз это были мои люди! И если  бы я как следует
накануне промыл  мозги  новобранцам насчет обращения с  мирным населением --
может, этого  бы  и не  случилось.  Но мои  мысли  занимала  главным образом
диспозиция боя... И  я  решил,  что теперь мой  долг -- позаботиться об этой
девочке. Она уже совсем обессилела  от крика,  когда я взял ее  на руки... В
тот же день у нее поднялся жар, и несколько дней  она металась  в горячке. Я
уже тогда  кое-что смыслил в медицинском искусстве и выхаживал ее. Потом она
назвала свое  имя  --  Элина.  Красивое,  некрестьянское  имя.  Должно быть,
родители   слышали  его  где-нибудь  на  ярмарке,  где   заезжие  комедианты
представляли сценки из жизни господ... Тогда я еще не думал, что удочерю ее,
такая  мысль  вообще  была нелепой  для  боевого офицера  в  разгар войны. Я
планировал,  что подыщу  для  девочки какую-нибудь зажиточную,  но бездетную
семью. Но сначала было не до этого -- а потом я  понял, что не расстанусь  с
тобой...  А тем убийцам так ничего и  не было. Я, разумеется, устроил допрос
своему взводу,  но они  видели, что я разгневан,  и никто не признался. Да и
наверняка многие из них были виновны в подобном -- в той деревне был не один
двор... Я подал  рапорт  командованию, но оно, естественно,  не нашло ничего
неправильного   в  том,  что  с   вассалами  врагов  его  светлости  герцога
Кадельонского поступают  подобным образом. После этого я  перевелся в другой
полк... Лишь однажды, пару месяцев спустя, ты вдруг жутко испугалась, увидев
вестового, доставившего мне пакет. Должно быть,  это был один из убийц... Ну
вот, теперь ты все знаешь.





     -- Выходит, я никакая не графиня? -- потрясенно произнесла Элина.
     --  Ты  -- законная графиня  Айзендорг,  что  подтверждено  королевской
грамотой. Но родилась ты простой крестьянкой.
     -- А мой день рожденья? Это день, когда ты меня нашел?
     -- Нет,  не  мог  же  я  делать  твоим  праздником  день  гибели  твоих
родителей.  В качестве твоего дня рожденья я  выбрал дату  одной  из славных
побед тарвилонской армии...
     --  Знаю-знаю, битва  при  Габбентале. А  я-то всегда считала, что  это
символичное совпадение.
     -- Как видишь, не совсем совпадение. Хоть и символичное.
     Повисла короткая пауза.
     -- Как это здОрово! -- воскликнула вдруг Элина.
     -- Что здорово? -- не понял граф. -- Что я -- не твой отец?
     --  Да  нет же, папа! Конечно,  именно ты мой настоящий отец!  Мне жаль
этих  несчастных,  что произвели  меня  на свет,  но  если  бы я осталась их
дочерью,  что за участь меня бы  ждала?  Лучше  бы мне было тогда  вовсе  не
рождаться! Никто в целом свете не мог бы быть мне  лучшим  и более достойным
отцом, чем  ты! И, надеюсь, я ни разу не  заставила тебя раскаяться  в твоем
решении?
     --  Можешь быть в этом уверена,  дочка! --  он  с  огромным облегчением
обнял ее за плечи, улыбаясь в усы.
     -- Я имела в виду вот что, -- продолжала объяснять Элина. -- У тебя нет
сыновей,  и,  значит,  обязанность  продолжения  графского  рода Айзендоргов
ложится на меня. Я всегда с ужасом думала, что  рано или поздно мне придется
выходить замуж... и, более того, рожать детей! --  Элину даже передернуло от
отвращения при  этой мысли. -- А теперь я знаю, что проблема легко разрешима
без того  и другого!  Я просто усыновлю какого-нибудь маленького  мальчика и
воспитаю  его   настоящим   рыцарем,  истинным  наследником  герба  и  славы
Айзендоргов!
     -- Что ж, почему бы и нет, -- рассмеялся граф.
     -- А кто-то  вчера  говорил, что интересуется не  только  железками, --
раздался вдруг сзади голос Артена.
     Граф и Элина повернулись к нему, и по выражению их лиц принц понял свою
оплошность.
     --  О, кажется, я влез  в разговор,  не предназначенный для  моих ушей.
Прошу  прощения.  В любом  случае,  могу  вас заверить,  что  слышал  только
последние фразы Элины.
     -- Хорошо, принц,  усыновлю и воспитаю двоих. Одного -- воином, другого
-- ученым. Вы удовлетворены?
     --  Вполне,  -- улыбнулся Артен.  --  Нам  осталось  решить  лишь  одну
маленькую проблему -- вернуться домой.
     --  По  сравнению  с  теми  проблемами,  которые  мы  уже  решили,  она
действительно не слишком большая, -- серьезно ответила  Элина.  --  Так что,
принц, если вы уже выспались...
     Они собрали свои небогатые пожитки и зашагали в гору.
     (C) YuN, 1999-2000