альные  стены  на  высоте чуть  больше
человеческого  роста  украшал  затейливый барельеф,  где чередовались фигуры
танцующих  женщин, сплетающихся  змей,  порхающих  птиц и  цветущих лотосов.
Элина  обратила  внимание,  что  ни одна из  фигур  не  повторяется.  Черные
каменные плиты пола окаймлял вдоль стен сложный золотистый орнамент. Высокий
куполообразный потолок изображал небесный свод: темно-синий фон был расписан
крупными  золотыми звездами. Взглянув на них  повнимательнее, Элина  поняла,
что над ней -- не декоративный узор, а настоящая карта звездного неба.
     В противоположной входу части зала  располагался невысокий помост, а на
нем под голубым  балдахином стоял трон раджи. К трону не вели дополнительные
ступени  -- это  было просто кресло, и даже не очень высокое. Слева и справа
от трона стояло по гвардейцу с копьями чуть выше их роста, а сзади  и справа
пристроился слуга с большим опахалом -- хотя и в этих теплых широтах до жары
было еще далеко.
     Радже  Бхаваганану  было  лет  шестьдесят.  При  нем  не  было  какихто
специальных атрибутов монаршей власти, вроде мантии или скипетра; по  одежде
его можно  было  бы принять просто  за  богатого  горожанина. Вот  разве что
изумительной чистоты  сапфир на  голубой чалме для  "просто  горожанина" был
великоват. По комплекции раджа был  не  то чтобы  толстым, но рыхлым; глаза,
однако, не прятались в сонные щелочки,  а смотрели живо и с интересом. Элине
показалось забавным увидеть монарха, смуглого, словно землекоп -- на  Западе
загар считался вульгарным и простонародным, и лишь  для рыцарей, вернувшихся
из  похода  с его простым  и  грубым  стилем  жизни,  надменная мода  делала
исключение. Элина понимала, что здесь не Запад и такой цвет кожи естественен
для кундийцев -- но все  же  не удержалась от улыбки, тем паче что  с темной
кожей контрастировали седые волосы правителя.
     Раджа  тоже улыбнулся,  и  в  этой улыбке не было  ничего от восточного
лицемерия  --  напротив,  она  была  искренней  и  располагающей.  Варсалиец
выступил  вперед  и,   поклонившись,  обратился  к  правителю  с  церемонным
приветствием. Переводил дулпурский  подручный купца. Раджа  ответил, что рад
видеть у  себя гостей  с далекого Запада  и  мечтает о  временах, когда  узы
дружбы  и   взаимовыгодной   торговли  вновь   свяжут  людей  разных  стран,
разобщенных после  крушения  эпохи магов. После обмена любезностями наступил
черед даров;  по  знаку  Ингрильо слуги, сгибаясь под  тяжестью, внесли  три
больших  ларца -- черного  дерева,  красного  дерева и серебряный.  Там были
украшения, парадные  наряды, дорогие  кубки, изящные  чеканки  и  статуэтки.
Особое внимание  раджи, как  и рассчитывал  купец,  привлекло  чудо западной
механики  --  золотая  птица  с  изумрудными  глазами,  серебряным клювом  и
осыпанным мелкими бриллиантами хохолком;  заведенная ключом, она расправляла
крылья,  поворачивала  голову и разевала клюв, а  внутри у  нее в  это время
играла  мелодия,  правда, довольно  незамысловатая. Бхаваганан  отблагодарил
купца ответными  подарками, в  число коих  входили  тонкие, почти прозрачные
ткани,  восточные благовония и специи, изделия из золота и  слоновой  кости.
Среди этих последних были 32 статуэтки, предназначенные, вместе с квадратной
доской, поделенной на 64 клетки, для замысловатой игры, которую раджа назвал
"царем игр и  игрой царей"; он также сообщил, что к доске и фигурам приложен
манускрипт   с  описанием  правил  и   основных  комбинаций,   разработанных
кундийскими  мудрецами.  Элина  подумала,  что  если  этот дар  и  достигнет
варсалийского монарха, то, скорее всего, будет пылиться  в  его сокровищнице
вместе  с  другими  дорогими  безделушками --  король не захочет  вникать  в
тонкости  восточной  мудрости,   предпочтя   более  простые   и   доходчивые
развлечения вроде охоты и рыцарских  турниров. "Артен во  многом  прав, -- с
сожалением подумала графиня, -- и Ральтиван тоже. "
     Меж тем  варсалиец, со значением посмотрев на эльфа  и получив в  ответ
неуверенный кивок, испросил разрешения "после механической  мелодии усладить
слух  его высочества живой музыкой".  Раджа охотно согласился и велел слугам
принести подушки, дабы слушатели могли наслаждаться музыкой сидя. После того
как все,  кроме  слуг,  расселись,  Йолленгел извлек из-под  куртки флейту и
начал играть.
     Эльф уже давно  не  музицировал  и к тому же волновался, поэтому начало
вышло  несколько смазанным, однако он быстро исправился, и  вскоре нежной  и
печальной  мелодии  внимали  все,  не  исключая  даже  застывших  с  копьями
телохранителей.  Бдительное  ухо  Эйриха,  однако, первым  уловило  какой-то
посторонний   шум,  доносившийся   из   глубины  дворца.  Затем   и   Редрих
подозрительно оглянулся на дверь. Несколько  секунд спустя она распахнулась,
и вбежал гвардеец  с  обнаженным мечом в руке. Он обернулся к радже и что-то
взволнованно   крикнул.   Бхаваганан  выпрямился  в   своем   кресле,   сжав
подлокотники.   Телохранители   перехватили  копья   наизготовку.  Йолленгел
растерянно отнял флейту от губ,  озираясь по сторонам. Подручный варсалийца,
служивший  переводчиком,  похоже,  не мог  вымолвить  ни  слова от испуга  и
неожиданности.
     -- Что происходит? -- требовательно спросила Элина.
     --  Похоже,  переворот, --  ответил  Эйрих, поднимаясь.  --  Сюда  идет
Джавариш со своими солдатами.
     -- Джавариш --  племянник раджи, -- пояснил Ингрильо, который тоже  был
уже на ногах. -- Проклятье, вот ведь некстати!
     Рука Элины схватила пустое место там, где обычно был меч. Редрих сделал
этот жест секундой  раньше. Они посмотрели  друг  на друга, но им было не до
улыбок.
     В тот же миг мятежники ворвались в помещение. Буквально  за пару секунд
внутри оказалось человек десять солдат с мечами наголо; один из клинков  был
в  крови,  но  только один -- как видно, лояльность дворцовой гвардии стоила
недорого. Раджа медленно  и величественно поднялся со своего  трона и тоном,
исполненным  презрительного  достоинства,  что-то  сказал  бунтовщикам.   Те
остановились  в  нерешительности;  должно  быть,  грозный вид  разгневанного
владыки  все  еще  внушал  им  робость.  Но тут  за дверью вновь послышались
быстрые шаги еще нескольких человек, и на передний  план, раздвигая солдат с
мечами,  вышел стройный  молодой человек  в белоснежной одежде  и  с  кривой
восточной  саблей в дорогих  ножнах  на поясе;  как видно, это  и  был принц
Джавариш. Он обратился к дяде требовательным тоном -- и получил в ответ лишь
одно  слово. Слова  этого было достаточно, чтобы красивые черты лица  принца
исказились судорогой ярости. Он обернулся через плечо и махнул рукой. Вперед
вышли четверо лучников, натягивая тетивы.
     Слуги уже давно прижались в ужасе к стенам, но гости  с Запада все  еще
оставались  посередине  помещения,  между  раджой  и  мятежниками.  Джавариш
брезгливо  дернул кистью,  приказывая им  отойти  с  линии стрельбы.  В этот
момент гвардеец,  принесший запоздалую  весть о мятеже,  кинулся с  мечом на
принца,  но оступился и  упал под ноги солдатам. Сразу  двое вонзили в  него
мечи.
     --  На  балкон! --  скомандовал  Эйрих  и  подал пример.  Остальные  не
заставили  себя   ждать,  и  хотя  несколько  солдат   двинулись,  чтобы  их
перехватить --  неразумно было просто так отпускать свидетелей переворота --
они бы успели выскочить на балкон, если бы не Редрих.
     Раджа  Бхаваганан, конечно же, ничем не походил на его  отца, покойного
герцога  Урмаранда и  регента Тарвилона,  да  и  свидетелем той  роковой для
Урмарандов ночи во дворце почти девять лет назад Редрих не был. За несколько
часов  до  того, как  дворец был  взят  восставшими,  телохранитель, ставший
впоследствии воспитателем юного  Редриха,  вывел его  самого и  его мать  из
здания  тайным ходом. Но  теперь в  сознании молодого герцога словно  что-то
щелкнуло,  соединяя те  давно минувшие события  с картиной, представшей  его
глазам. Перед  ним был  законный правитель -- и были презренные узурпаторы и
изменники, пришедшие, чтобы убить его и захватить власть.
     Редрих  остановился. Даже преследовавший его  солдат попятился, увидев,
каким бешенством полыхнули глаза молодого  человека. Герцог выхватил  нож  с
узким лезвием и со всей силы метнул его в сердце Джавариша.
     Принц  успел заметить опасность и  попытался увернуться, но  бросок был
слишком  стремителен. Острие  впилось  в  грудь,  и  претендент  на  престол
повалился  на руки стоявших сзади гвардейцев. Это словно  стало сигналом для
лучников, которые синхронно спустили тетивы. Одна стрела  вонзилась  в грудь
раджи, другая выбила ему  глаз.  Бхаваганан повалился в свое кресло -- он  и
мертвый  не  отдал  трон захватчику.  Две другие стрелы  сразили его  верных
телохранителей.
     На  белоснежном  костюме Джавариша  расплывалось ярко-красное пятно, но
принц  был еще  жив. Он  попытался  что-то крикнуть и закашлялся, в углу рта
показалась кровь.  Солдаты, за  исключением тех,  что поддерживали раненого,
бросились  вперед,  оттолкнув  лучников, еще  не успевших  перезарядить свое
оружие. Эйрих, бывший уже почти на балконе, обернулся и увидел, что Редриха,
оставшегося совершенно  безоружным,  вот-вот  изрубят, и что Элина,  похоже,
собирается броситься  к нему на помощь с ножом в руке  против мечей. Отложив
ругательства на потом, Эйрих ринулся обратно  в  зал, выхватывая  свой нож и
кидая  его в ближайшего противника Редриха. Элина тем временем осознала, что
под рукой имеется  и  более эффективное оружие,  нежели  ножи,  и побежала к
трону, чтобы подобрать копье убитого стражника. Нож Эйриха воткнулся в горло
солдата, и тот упал. Редрих быстро нагнулся и вырвал меч из руки  умирающего
-- как раз вовремя, чтобы успеть отбить удар второго врага.
     --  Эрвард,  копье!  --  крикнул  Эйрих. Элина  поняла и, успевшая  уже
вооружиться одним  копьем,  кинула  ему второе  через  головы  солдат. Эйрих
поймал копье, попутно встречая атакующего гвардейца ударом ноги  в солнечное
сплетение.  Вместо  того, чтобы  сразу же  колоть, Эйрих перехватил копье за
середину и принялся орудовать им, как палкой, осыпая врагов быстрыми ударами
то одного, то другого конца. Таким образом он  расчистил пространство вокруг
себя  и  даже  выбил пару  мечей, хотя сделать это  было непросто,  учитывая
конструкцию  их  гарды.  Затем  Эйрих  метнул  копье   в  живот  противника,
отделявшего  его от Редриха,  а сам подхватил оба  меча  с пола  и  гаркнул:
"Эрвард, Редрих, ко мне! "
     Редрих, только что тяжело ранивший  нападавшего на него солдата, метнул
косой взгляд через  плечо  и, увидев, что путь  свободен, быстро перебежал к
Эйриху.  Элина, однако, была  уже отрезана  солдатами  и заблокирована возле
трона,  в правом дальнем от входа углу.  Она уже  успела проткнуть одного из
своих противников,  но копье, пробившее тело  насквозь,  не желало  выходить
обратно.  Элина едва успела  отбросить копье вместе с телом и подхватить меч
убитого.
     За троном скорчился  в  ужасе слуга, некогда державший опахало, а левее
пятился к стене безоружный Ингрильо, не успевший выскочить на балкон.
     -- Нет, нет! -- повторял он, поднимая руки. -- Я  --  мирный  торговец!
Кто-нибудь, скажите же им!
     Солдаты, однако, не понимали  его языка, а если бы и понимали, вряд  ли
это  бы их  остановило. Меч вонзился  между ребрами варсалийца, и несчастный
негоциант рухнул рядом со своими дарами.
     -- Редрих,  держите позицию,  -- велел Эйрих,  отталкивая герцогу ногой
еще  один  ставший бесхозным меч. -- Я -- на помощь Эрварду, -- не дожидаясь
его ответа, он ломанулся в атаку.
     Редрих мысленно взвыл  от досады. Только  что чуть  было не сбылась его
романтическая мечта спасти Элину  от  превосходящих сил врага, однако  Эйрих
успел  перехватить инициативу, отведя ему подсобную  роль. Тем не  менее,  к
спорам ситуация не располагала.
     Элине удалось сразить еще одного  врага, но драться непривычным оружием
было  тяжело;  она лишь сдерживала натиск, но не переходила  в  наступление.
Однако  увидев,  что  Эйрих  пробивается  ей  на  помощь,  она  восстановила
пошатнувшуюся уверенность  и  устремилась ему навстречу.  Один из ее  врагов
попятился, зажимая  рану в  боку; двое других заняли  его место,  но они  не
знали,  что Эйрих  уже у них за  спиной  -- а когда узнали, было уже слишком
поздно. Еще один  обернулся  навстречу  новой  угрозе, но  меч Элины  тут же
перечеркнул его горло.
     --  На  балкон,  я  прикрою!  -- скомандовал  Эйрих.  Графиня придушила
возмутившееся было  самолюбие  и подчинилась. Эйрих отступал за  ней, и  два
окровавленных клинка, мелькавших в его руках, отбивали у солдат  желание ему
мешать.  К этому  времени  уже  одиннадцать гвардейцев принца были убиты или
серьезно ранены, однако им  на смену все время подходили новые. Сам Джавариш
находился возле самого входа под надежной охраной; у  Эйриха мелькнула мысль
пробиться к  нему и  захватить его в заложники, но он решил, что это слишком
рисковано -- к тому же принц мог оставить  захвативших его с носом, попросту
испустив  дух.  Таким образом, оставался  первоначальный  план бегства через
балкон.
     Джавариш тем  временем  наконец подал голос,  и Эйрих понял  его слова:
"Отойдите, идиоты! Дайте лучникам сделать их работу! "
     -- Что он сказал? -- спросила Элина.
     -- Быстрее! Редрих, уходим!
     -- Где Йолленгел? -- требовательно осведомилась графиня. Конец Ингрильо
она видела.
     Эйриху хотелось ответить "К демонам Йолленгела! ", ибо у них оставались
считанные  мгновенья --  солдаты уже подались назад, выполняя приказ  своего
предводителя -- но он понимал, что  Элине ее  пресловутая рыцарская честь не
позволит рассуждать столь практично.
     -- Уже снаружи, -- ответил Эйрих.
     Все  трое выскочили  на  балкон, и тут  Эйрих с  удивлением --  и, надо
сказать, с  облегчением -- понял, что не  соврал.  Йолленгел не только успел
выбежать на балкон еще до начала боя, но и оказался достаточно благоразумен,
чтобы не  вернуться в помещение  потом.  Он перебрался через перила,  однако
прыгать вниз не решился  и теперь так и  стоял  с другой  стороны, ногами на
узком карнизе, крепко вцепившись в перила руками.
     Нерешительность эльфа была вполне понятной -- земля находилась не менее
чем в двадцати футах ниже. Однако балкон выходил не на каменную мостовую или
площадь,  а  во внутренний сад  дворца.  Под балконом  росла  пальма  --  не
настолько  близко, чтобы  можно было,  не  обладая акрабатическими навыками,
ухватиться за ее ствол, но все же прыгнувшие должны были пролететь сквозь ее
раскидистую крону.
     --  Хватайтесь в полете  за  ветви,  --  велел Эйрих и  прыгнул первым.
Широкие  листья  хлестнули  его  по  рукам,  он  вцепился в  ветку,  которая
спружинила, сгибаясь, так  что носки его сапог стукнулись о волосатый ствол;
в  нижней точки траектории  Эйрих  разжал пальцы  и после  мгновения  полета
благополучно приземлился на мягкую землю. Следом  за ним сквозь крону пальмы
с шумом проломились Элина и Редрих, приземлившиеся практически одновременно;
герцог еще сжимал в кулаке длинный темно-зеленый лист.  Прежде, чем прыгать,
пришлось бросить на землю оружие -- ведь ножны гости дворца отдали при входе
вместе с собственными мечами, да они бы  и  не подошли по форме к кундийским
клинкам.
     Эльф решился на прыжок лишь тогда, когда преследователи были уже  почти
на  балконе; у  Элины перехватило дыхание, когда она увидела, как  Йолленгел
отправился в полет, нелепо размахивая руками -- казалось несомненным, что он
не сможет затормозить о крону и переломает ноги. Однако эльф крепко вцепился
в ветку  --  настолько  крепко, что  не пожелал  отпускать  и, качнувшись до
нижней  точки, вновь  начал возноситься  вверх, на  радость показавшимся  на
балконе лучникам.
     -- Брось!!! --  рявкнул  Эйрих не  своим  голосом. Йолленгел  испуганно
разжал  руки  и  шмякнулся на землю,  не устояв на  ногах  и завалившись  на
задницу -- однако без каких-либо фатальных последствий. Тем не менее, первая
шуркнувшая по листьям стрела напомнила, что угроза фатальных последствий все
еще актуальна. Эйрих, еще  с балкона  оценивший  обстановку, уже бежал через
сад в сторону внешней стены.
     Каменная  ограда,  призванная   отделять  покой  обитателей  дворца  от
сутолоки города, когда-то была серьезным препятствием, однако за многие века
вросла  в  землю, и  теперь  не  достигала  и десяти  футов в вышину.  Эйрих
расставил  ноги, уперся ладонями в  стену и велел остальным перелезать через
него. Первой  к нему на плечи, а оттуда --  на стену вскарабкалась Элина, за
ней последовал  эльф, которого Редриху пришлось  подталкивать  снизу,  затем
перебрался  сам герцог, задержавшись на верху, чтобы принять у Эйриха мечи и
передать их  вниз  Элине,  и, наконец, сам  Эйрих, подпрыгнув,  ухватился за
верхний край стены и подтянулся.
     Четверо чужаков,  перелезших через дворцовую стену и теперь стоящих под
ней  с обнаженными мечами в руках, представляли собой зрелище, мягко говоря,
странное  --  но, по счастью,  поблизости  никого  не  было.  Беглецы быстро
пересекли  пустынную улицу и  вскоре затерялись  в  переулках.  Здесь им уже
попадались прохожие, кидавшие на них удивленные  и испуганные взгляды -- но,
конечно,  никто не  пытался остановить четверых  вооруженных людей (один меч
для пущей внушительности вручили и эльфу).  В городе, разумеется, никто  еще
не знал о произошедшем во дворце.
     Увидев вывеску  ковровой  лавки, Эйрих отдал свой меч Элине и  заскочил
внутрь. Вскоре он вышел обратно, держа под мышкой самый плохонький и дешевый
ковер, какой смог  найти. В этот ковер завернули все  четыре  меча; их понес
Эйрих.  Теперь четверка привлекала меньше внимания  (хотя все  же выделялась
своей светлой кожей), но, в любом случае, город надо было покинуть как можно
скорее. Эйрих вывел  компанию на рынок, где они, не  торгуясь, купили первых
попавшихся  лошадей;  однако,  вместо  того  чтобы  ехать  на  север,  Элина
повернула обратно к реке.
     -- К демонам гостиницу, -- сказал Эйрих, понявший ее намерения.
     -- Там наши вещи.
     -- Купим новые. Нет времени.
     -- Там мои записи! Как хотите, а я без них не уеду!
     -- Может  быть, я продиктую вам заново? -- предложил Йолленгел. Графиня
ответила самым простым и эффективным способом: она просто продолжала ехать в
прежнем направлении.
     -- Эрвард! -- крикнул Эйрих.
     -- Можете ждать  меня за городом, -- снизошла до ответа графиня. Редрих
двинул коня каблуками и догнал ее.
     -- Вот  ведь упрямая девчонка, --  пробормотал Эйрих. -- Ладно, поехали
за ними, Йолленгел.
     До гостиницы  добрались  без приключений --  разве что уже  возле самой
цели  благополучно разминулись с  быстро  скакавшим по улице конным отрядом,
вовремя  осадив  коней на выезде из переулка. Искал этот отряд их или нет --
осталось неизвестным. Элина и  Редрих сбегали наверх за вещами, и вскоре все
четверо уже скакали к северным воротам.
     Подъезжая к воротам,  они поняли, что опоздали. Там уже  стояли  восемь
конных гвардейцев; их командир, не покидая седла, что-то объяснял начальнику
караула.  Двое  стражников  взялись  за   тяжелые  створки  и  принялись  их
закрывать. Какой-то человек,  черный  и худой, как  головешка,  державший  в
поводу навьюченного осла,  что-то пытался им объяснить  -- как видно, хотел,
чтобы его пропустили, на что стражники, разумеется, отвечали  то, что всегда
отвечают стражники во всех странах мира  -- "Не  положено! ". Досада хозяина
осла  была тем большей,  что приказ никого не выпускать пришел только что, и
минутой раньше он бы беспрепятственно покинул город -- поэтому он все больше
горячился и жестикулировал,  явно не боясь спорить с представителями власти;
за  время  мягкого  правления  Бхаваганана  дулпурцы  привыкли  к  свойскому
обхождению с  государственными  людьми, хотя