лжила  свои
исследования по эльфийской культурологии.
     Эйрих где-то пропадал  допоздна, а  вернувшись,  сообщил лишь, что  все
идет по плану. Котомка его была туго набита --  как выяснилось, в ней лежала
туземная  одежда и  еще  какие-то свертки.  На  вопрос "откуда"  он спокойно
ответил, что разжился кошельком одного растяпы.
     --  Вы  хотите  сказать, что...  уже?  --  Элина  испытала даже  легкое
разочарование.
     -- Нет, конечно, нам  нужно не меньше тысячи турга, а это просто мелочь
на  текущие  расходы.  Вообще  воровать   кошельки   --   трудно,  опасно  и
малоприбыльно, но этот тип сам напрашивался.
     --  Да,  Эйрих,  вижу,  у  вас  была  богатая  биография,  --  медленно
произнесла графиня.
     --  К счастью для заинтересованных лиц -- да, -- без  ложной скромности
ответил Эйрих. -- Кстати говоря, вы умеете шить?
     -- Ну... пришить пуговицу или поставить заплатку -- да, а что-то  более
серьезное...
     -- Ясно. А вы, Йолленгел?
     -- Более-менее. Все же в лесу не было портных.
     --  Очень хорошо. Вот  вам материя, сошьете  что-то типа  шапки, только
полностью  закрывающее голову и доходящее до воротника, -- он протянул эльфу
большой лоскут черной ткани.
     Наутро Эйрих вновь исчез и вернулся на закате.
     -- Времени  в обрез,  --  сообщил  он, -- операцию мы должны провернуть
этой ночью.
     -- Разве  у нас нет еще  одних суток? --  Элина  почувствовала  сладкое
замирание в животе, словно перед турниром.
     --  Они нам  понадобятся,  -- Эйрих  меж тем критически осмотрел работу
Йолленгела,  примерил  на голову, затем достал из котомки ножницы и проделал
прорези  для  глаз и  рта.  --  Сегодня  я побывал  на невольничьем рынке  и
заприметил там одного местного купчишку.  Он как раз купил четырех  рабов. Я
проследил за ним  до дома.  Пожалуй,  этот  субъект -- как раз  то,  что нам
нужно: не настолько  богат, чтобы его хоромы были неприступной крепостью, но
и не настолько беден, чтобы с него было нечего взять.
     -- Значит, ночью мы должны будем забраться в его дом?
     -- Забираться буду я. Вы  будете ждать на  улице с лошадьми. Йолленгел,
разумеется, останется в гостинице.
     Эльф хотел возмутиться словом "разумеется" -- все же кой-какие успешные
кражи  на  его  счету  были -- но  раздумал.  Его  такой  вариант  полностью
устраивал.
     Эйрих  разделся до  пояса и натянул тонкую черную фуфайку с  воротником
под подбородок, затем разулся и надел черные носки из плотного материла.  Не
составляло  труда догадаться, что  все  это  вместе  с  его черными кожаными
штанами и шапкой-маской полностью скроет  его в темноте. Потом он достал нож
и ковырнул подкладку  своей куртки.  Один за другим на свет  явились  десять
металлических штырей длиной  от пяти до десяти дюймов,  имевших  по крюку на
обоих концах; один крюк был побольше, остро отточен и слабее загнут, другой,
напротив -- меньше, и свит почти в  кольцо. Из длинного потайного кармана на
уровне  пояса  куртки  явились  два  десятка  металлических  колец,  попарно
соединенных шарнирами на манер цифры 8; верхние кольца восьмерок по диаметру
соответствовали  штырям, а нижние напоминали  перстни. Затем  появились  два
кожаных  ремешка  с  дырочками.  Эйрих  надел  на  каждый  стержень  по  две
"восьмерки"  верхними кольцами,  а затем  пропустил сильно  загнутые  крючки
через дырки ремешков -- на  каждый ремешок пришлось  по пять штырей. Все это
он сунул  в левый карман брюк острыми крюками  наружу,  а  после  извлек  из
тайников  куртки еще пару приспособлений, похожих на грабли  в  миниатюре; к
ним  он прикрепил  по две ременных  петли -- одну возле середины  "граблей",
другую -- на  противоположном зубцам конце. Эта часть снаряжения отправилась
в  правый карман  брюк.  Потом Эйрих  вновь  обулся и  надел  вместо  куртки
туземный халат.
     Элина в очередной раз смотрела  на своего спутника со смешаным чувством
уважения, любопытства и настороженности -- она не сомневалась, что весь этот
инвентарь  был  изготовлен  не  только  что,  а  дожидался  своего  часа  за
подкладкой куртки Эйриха еще во время их пралецкой встречи. Эйрих же не счел
нужным  давать  какие-либо  объяснения по  этому  поводу;  вместо  этого  он
рассказал, что навел в городе еще кое-какие справки, могущие иметь отношения
к судьбе Артена.
     --  Ныне правящий хан вступил на престол четыре года назад, --  сообщил
он, -- то есть со времени отправки посольства никаких переворотов  здесь  не
было. Если, как вы говорите, напавшие на вашего принца были тургунайцами, то
возникает впечатление, что это  были какие-то  заговорщики,  а  не  солдаты,
исполнявшие ханский приказ. Хотя  двойную интригу  со  стороны  монарха тоже
нельзя исключать --  тем паче что, как нам известно, официальная власть факт
нападения  замяла,  и бОльшая  часть  посольства благополучно  вернулась.  Я
попытался  осторожно  разузнать  об  ученом  по  имени  Шииз-ир-Рандавани  и
выяснил, что был такой ханский советник, и он ездил вместе с посольством, но
обратно не  вернулся -- он был  уже стар  и умер в  пути, вдали от родины, и
похоронен в чужих краях.
     Тем  временем   стемнело;  Эйрих  подождал   еще  немного  и,  наконец,
решительно сказал "Пора! ", повесил на плечо котомку и направился к выходу.
     Они выскользнули в ночь, никем  не замеченные; в конюшне Эйрих  обмотал
копыта  лошадей  темными  тряпками,  так  что  на улицу  они  выехали  почти
беззвучно. Светила  растущая  луна. Эйрих  посмотрел на нее с осуждением, но
дожидаться безлунной ночи они не могли.
     Элина и сама неплохо умела ориентироваться, но  не могла не восхититься
той уверенностью, с  какой  Эйрих  нырял  в  лабиринты погруженных  во  тьму
переулков,   избегая  широких  центральных  улиц  --   столь   же,  впрочем,
неосвещенных, как и в других городах эпохи  меча.  Наконец они остановились,
подъехав  к  трехэтажному особняку в  классическом восточном стиле.  Торец и
часть купола белели в лунном свете, но задняя стена лежала в густой тени.
     Эйрих  занялся  последними приготовлениями. Он  снял  халат и  сапоги и
натянул на голову изделие Йолленгела, а на руки  -- тонкие  черные перчатки.
Меч он  снял, но повесил на пояс  три  ножа. Слазив в котомку, он повесил на
плечо моток веревки,  а  за  пояс  засунул свернутый мешок.  "Грабли"  Эйрих
прикрепил  к  ногам, затянув  ременные  петли на  ступнях и лодыжках;  затем
настал через  штырей с  крюками --  пальцы рук  Эйрих продел в  "перстни", а
ремешки застегнул на  запястьях. Теперь, сжимая и разжимая пальцы, он словно
выпускал и втягивал когти. Наконец,  в  качестве последнего штриха он извлек
из  котомки какой-то флакон, отвинтил пробку  и,  прижав тряпку  к горлышку,
перевернул  и потряс сосуд.  Элина почувствовала  слабый  химический  запах.
Эйрих сунул смоченную тряпку в карман штанов.
     -- Ждите  здесь,  --  шепотом напуствовал он.  --  В принципе, никто не
должен появиться, но если все-таки завяжется стычка -- попытайтесь скрыться,
я и сам сумею выбраться. Вы меня поняли?
     --  Да, -- ответила  Элина, думая, что скрываться ей особенно некуда --
города  она  не  знает, правда,  дорогу,  которой  они  приехали,  вероятно,
все-таки запомнила.
     Эйрих слез с лошади и, чуть слышно цокая "граблями", направился к дому.
Окна первого этажа  были  закрыты тяжелыми ставнями,  но его это не смущало.
Элина с восхищением следила, как  Эйрих лезет вверх  по отвесной, казавшейся
совершенно гладкой стене; трудно было поверить, что здесь нет никакой магии,
а есть лишь простые технические приспособления, сила и тренировка.
     Эйрих некоторое время повисел  возле окна второго этажа, затем двинулся
дальше,  к  приоткрытому  окну  третьего,  сунул  руку  в  щель  и  неслышно
проскользнул внутрь.
     Ждать пришлось  долго;  Элина  понимала, что сориентироваться  ночью  в
незнакомом  доме, не подняв тревоги -- задача  не  из легких,  но все же уже
начала беспокоиться. От  напряжения и долгого сидения в седле у нее  затекли
мышцы;  она спустилась  на землю, разминаясь  и давая отдохнуть лошади. Тени
постепенно  уползали вправо, следуя за  движением луны, и  вот  уже  бледный
призрачный свет пал на заднюю стену  дома.  Теперь человек  в черном был  бы
хорошо виден на фоне белой стены.
     В  этот  момент  из окна  --  не из  того, в которое  влез Эйрих,  а из
соседнего --  разматываясь,  полетела  веревка  --  или, точнее,  сразу  две
веревки, хотя сперва Элине показалось,  что  это просто игра теней. Потом из
темноты оконного проема выступил перехваченный веревками туго набитый мешок,
а затем  стало  ясно, что он  привязан к спине выбиравшегося  задом  Эйриха.
Зажав  веревки руками  в перчатках и кожаными коленями, удачливый похититель
заскользил вниз. Приземлившись, он потянул за один из концов -- второй пошел
вверх; на самом деле, это была одна длинная веревка, перекинутая через некий
импровизированный   блок  --  возможно,  крепкую  ножку   мебели  --  внутри
помещения. Через несколько секунд конец выскользнул из окна  и, сворачиваясь
петлями,  упал на землю,  не  оставив  никаких следов  дерзкого  ограбления.
Эйрих, сматывая на ходу веревку и сгибаясь под тяжестью добычи, направился к
лошадям.
     -- Что  вы  там такое прихватили?  -- громким шепотом  поинтересовалась
Элина. -- Тургунайский золотой запас или статую из прихожей?
     --  Не  что,  а  кого,  -- ответил Эйрих,  прислоняясь  своей  ношей  к
лошадиному  седлу.  -- Ну-ка  помогите мне  его отвязать.  Только учтите, он
тяжелый.
     -- Кто?!
     --  Хозяин дома. Не мог же  я  в такой темноте искать по всем комнатам,
где он прячет деньги. Достаточно, что я нашел его. Не волнуйтесь, раньше чем
через час он не очухается.
     Элина, потрясенная таким  оборотом дела,  молча придержала  мешок, пока
Эйрих выбирался из веревочных лямок и привязывал свою добычу  к коню. Сквозь
грубую мешковину пальцы  Элины  ощущали  тепло живого тела,  и почему-то это
вызвало у нее брезгливость.
     -- Он не ранен? -- спросила она.
     -- Нет, просто понюхал тряпку, пропитанную эфиром.
     -- Вы, должно быть, долго его искали?
     --  Нет, нашел-то  я  его  сразу, благодаря издаваемым им звукам...  Он
развлекался  со  своей  наложницей,  а может,  женой,  демон  их разберет...
Пришлось ждать, пока он останется один.
     -- И что мы теперь будем с ним делать?
     -- Потребуем выкуп,  разумеется. Я тут приглядел одно местечко,  где мы
его спрячем...
     Они вновь быстро и почти неслышно ехали  по  переулкам -- конечно,  уже
новым маршрутом. Через какое-то время Элина заметила,  что дома вокруг имеют
явно нежилой  вид. Когда-то они были добротными и внушительными, может, даже
роскошными,  но  теперь  в древних  стенах  мертво  зияли оконные  и дверные
провалы,  чернели  в  лунном  свете трещины, обломки колонн  торчали, словно
гнилые зубы... Эйрих поворотил коня  к одному из таких  домов  --  там давно
рухнула крыша и перекрытия, остались  лишь  внешние стены с чудом  уцелевшим
фрагментом мозаики на одной из них.
     --  Старый город,  помнящиий, возможно, еще  времена магов, --  пояснил
Эйрих. -- И не скажешь, что  мы не так уж  далеко  от  дворца, верно? Многие
столетия  это был респектабельный  район, но в конце концов дома слишком  уж
обветшали,  и  прежние  хозяева  оставили их.  Теперь здесь  селятся нищие и
бездомные. Говорят, градоправитель все никак не решит, что ему делать с этим
кварталом. По  идее,  конечно, снести, но  вроде  бы не  то  нынешний, не то
прошлый хан высказал пожелание восстановить старинные дома,  чтобы все было,
как при магах.  Высказать-то высказал, а денег на  это не дал. Ну да нам это
на руку.
     -- А нищие нам не помешают?
     -- Они предпочитают дома с крышами.
     -- А мы не предпочитаем дома с крышами?
     -- Мы предпочитаем  глубокие надежные подвалы,  куда  не проникает свет
солнца. Смотрите под ноги, здесь могут быть змеи.
     И действительно, среди многолетнего хлама и мусора,  частично поросшего
уже сухой колючей травой, отыскался  ход, ведущий  куда-то  под  землю.  Они
спустились по выщербленным, засыпанным землей и битым камнем ступеням (Эйрих
нес на плечах мешок с бесчувственным пленником)  и остановились перед черной
дырой квадратного  сечения.  Эйрих сгрузил  свою  ношу  на  землю, нашарил в
котомке длинную лучину и зажег ее. Слабый огонек осветил коридор, с  потолка
которого  сквозь  щели  между  камнями свешивались  длинные  корни;  коридор
заканчивался массивной трухлявой дверью.  Дверь, вросшая в намытую дождевыми
ручьями  землю, хотя и с трудом, но поддалась их усилиям.  За ней  оказалось
довольно обширное помещение с выложенным плитами полом и остатками фресок на
стенах.  Кое-где   из  стен  торчали  позеленевшие  бронзовые   кольца   для
светильников. В углу громоздились остатки  какой-то деревянной мебели. Эйрих
закрыл за собой дверь (теперь, когда ее низ был освобожден от земли, сделать
это было проще, хотя  по-прежнему требовало  изрядных усилий),  уложил  свою
добычу на пол в дальнем углу и воткнул лучину в щель между плитами.
     -- Ну вот, пора будить нашего приятеля, -- сказал  он, развязывая мешок
и стаскивая его за углы.
     В тусклом свете лучины Элина  увидела упитанного коротышку в халате  на
голое тело, связанного по  рукам и ногам. Во рту у  него был кляп, на глазах
--  черная  повязка.  Эйрих, вновь  надевший  свою  шапку-маску,  присел  на
корточки, проверил надежность затянутых на скорую руку веревок, затем достал
из кармана  сложенный  вчетверо  лист  бумаги и  грифель,  отложил их чуть в
сторону и  похлопал пленника по  щекам.  Тот замычал и дернул скрученными за
спиной руками.
     -- Пойдите  приглядите за лошадьми, -- велел Эйрих Элине. -- Хоть мы их
и привязали,  в  таком месте, как это, оставленные без  присмотра вещи могут
исчезать  даже глубокой ночью, -- это было, в принципе,  верно, но у  Эйриха
имелась и другая  причина  отослать Элину -- он  не собирался церемониться с
пленником, если тот вдруг  начнет  артачиться  и  торговаться, и справедливо
опасался,  что   кое-какие   методы   быстрого   убеждения  вызовут  слишком
решительные протесты графини.
     Его опасения,  однако,  оказались  напрасны  по обоим пунктам.  Ни один
обитатель  развалин  не явился  поинтересоваться  неожиданными гостями и  их
лошадьми,  а  похищенный торговец,  как  только  очухался  достаточно, чтобы
понять свое положение, перепугался до смерти и быстро согласился на все.  Он
попытался  было выразить робкое возражение против суммы  в две тысячи турга,
однако обещание Эйриха отрезать ему язык  и кое-что еще, после  чего продать
евнухом   в  хурданистанский   гарем,  оказалось   достаточно   убедительным
контраргументом. Самое интересное, что план этот был легко исполним --  если
бы Эйрих  был работорговцем, то, покалечив похищенного таким образом, мог бы
среди бела дня вывести  его из города в караване невольников. Никто не  стал
бы  слушать,  что  мычит  закованный   раб.  Жуткий  для  тургунайского  уха
иностранный акцент похитителя лишь усиливал ужас керулумца.
     Эйрих освободил пленнику одну руку -- вторая была  привязана к лодыжкам
-- и сдвинул ему повязку с глаз, подсовывая бумагу и грифель. Бедняга дважды
ломал грифель, прежде чем  смог унять дрожь и  нацарапать требуемое послание
своему подручному.
     Элина неспешно  прогуливалась от  стены к стене,  внутри пустой коробки
дома, то скрываясь во тьме, то ступая на голубоватые прямоугольники  лунного
света, падавшего сквозь оконные проемы. Могла ли она предположить год назад,
что  двенадцать  месяцев спустя за  тысячи миль от дома,  в стране, о  самом
существовании  которой  она  тогда  не  подозревала,   станет   соучастником
похищения  ради выкупа?  Самое  удивительное,  что  сейчас  это  ее уже и не
удивляло.  Она изменилась за эти месяцы. Да,  только  теперь она поняла, как
изменилась. Превратилась в Эрварда Эльбертина...
     Легкий шорох за спиной заставил ее мгновенно обернуться; рука метнулась
к мечу. Но это был всего лишь Эйрих; он улыбнулся, оценивая ее бдительность.
     --  Поеду  отвезу  письмо о выкупе, -- он махнул  в воздухе бумагой. --
Надеюсь,  нашего  друга  еще  не хватились.  Полагаю, до  рассвета обернусь.
Вашего  коня  придется  взять  с  собой  --  утром  он  явно  привлечет  тут
нежелательное внимание. А вы пока покараульте этого типа. Он связан надежно,
так  что  можете  и малость  вздремнуть.  Главное,  чтобы  его  глаза и  рот
оставались  завязанными;  не поддавайтесь на провокации,  которые помогли бы
ему вас увидеть или завопить  в полный голос. Правда,  я обещал вырезать ему
глаза и язык, если он попытается... но кто знает, хорошо ли он меня понял.
     Элина не стала уточнять,  насколько серьезно это обещание, и спустилась
в подвал. В одном из стенных колец уже горел  импровизированный факел. В его
колеблющемся свете графиня увидела, что Эйрих называет надежным связыванием.
Когда-то он пытался проделать это с Редрихом; теперь процедура была доведена
до конца.  Торговец, лежавший  на животе,  был  буквально упакован  --  руки
стянуты веревками  крест-накрест  --  локти,  запястья, шея  -- ноги загнуты
назад, лодыжки подтянуты к запястьям, далее веревка  туго проходила в паху и
шла к  шее уже спереди,  образуя вторую петлю.  Любая  попытка  освободиться
принесла  бы пленнику лишь  боль  и  удушье --  и в  то же время,  благодаря
многочисленности витков и толщине веревки, он мог провести в таком положении
много  часов без ущерба для  кровоснабжения конечностей.  Хотя, конечно, эти
часы  трудно  было  бы назвать приятными. Элина  в  очередной  раз  задалась
безответным вопросом, что за человек Эйрих и где он всему этому научился.
     Элина  уселась на  грязный пол, привалясь  спиной к  стене,  и  вскоре,
действительно,  задремала.   Разбудило  ее  громкое  и  настойчивое  мычание
пленника. Тот подергивался в своих путах и крутил головой.
     -- Лежи уж, -- спокойно сказала Элина по-тарвилонски. -- Все равно кляп
не выну, да и твоего языка я не понимаю.
     Вряд ли, конечно, торговец мог понять хоть слово, но, как видно, понял,
что  на послабление  рассчитывать не приходится, и затих. Вскоре, однако,  в
затхлом воздухе подвала стал  распространяться запах мочи.  Элина  брезгливо
наморщила  свой  аристократический   нос.   На   какой-то  момент  вместе  с
отвращением она почувствовала жалость  к  беспомощному  пленнику, но тут  же
напомнила себе, что это -- рабовладелец, так вот пусть теперь на собственной
шкуре убедится, каково быть лишенным свободы!
     Однако физиологическая проблема,  возникшая перед  пленником, в  скором
времени должна была обрести актуальность  и  для его тюремщицы -- а никакого
отдельного  помещения или хотя бы сосуда в  подвале не  было. Элина  как раз
находилась в  неприятных раздумьях на  сей  счет, когда дверь  отворилась, и
вместе с едва проникавшим сверху утренним светом в подвал вошел Эйрих.
     --  Все в  порядке,  --  сообщил он.  -- Я подсунул письмо под дверь  и
отогнал вторую лошадь на  постоялый двор. Поезжайте туда, я сменю вас здесь.
Жду вас обратно после полудня -- отправлюсь за деньгами.
     -- Вы все продумали, вас не сцапают и не выследят?
     -- Вы прямо-таки прирожденный похититель,  -- хмыкнул Эйрих. -- Мыслите
в  верном направлении. Да, получать  выкуп в городе  было  бы весьма опасно.
Город  керулумцы знают гораздо лучше меня. Но я велел зарыть деньги в степи,
довольно далеко от города. Помните, нам попался лошадиный скелет недалеко от
дороги? Вот  рядом с ним.  Там вокруг плоская, как стол, степь на много миль
вокруг --  спрятаться в  засаде негде, любой преследователь или  наблюдатель
виден с безопасного расстояния. Да, кстати  -- невольничий  караван прибыл в
город, распродажа, как мы и рассчитывали, завтра.
     Элина  почувствовала,  как  сердце  ее забилось быстрее. Неужели завтра
Редрих  будет,  наконец,  спасен, и  можно  будет